through millennia

      Джош сжимает губы, мыча и откидывая голову назад. Он перехватывает дрожащими пальцами верёвки, которыми его связали, и поджимает пальцы на ногах, заставляя цепь над головой мерзко звенеть. Его живот глубоко проваливается, когда он хватает очередную порцию горячего, сухого, разъедающего горло воздуха. Помощник Нуи, которого тот прогнал в первый день Джоша в этом храме, облизывает пересохшие губы и проводит пальцами по рёбрам, играя на них, как на каком-то чёртовом инструменте. Он щёлкает по зажиму на соске, и мальчик выгибается. Джош громко стонет и проклинает себя за слабость.        — Ива! — возмущается Нуя, поднявший голову. Его помощник только усмехается и ненадолго отходит, возвращаясь с горящей свечой.        — Нет, стой! — Дан дёргается в сторону. Нуя ощутимо ударяет его по бедру, чтобы он прекратил мешать ему делать свою работу, и Джош коротко вскрикивает. Фаллоимитатор продолжают впихивать внутрь него. Ему немного отвратительно от этого, но он терпит, кусая губы и царапая ногтями ладони. Ива подносит свечу, и воск падает на и без того разгорячённое тело. Из глаз брызжут слёзы, вырываются громкие всхлипы. — Прекрати, пожалуйста! — отчаянно просит Джош, изгибаясь до хруста костей в позвоночнике. Нуя недовольно ворчит себе под нос, но Иву не останавливает, продолжая растягивать девственный проход. Он ждёт с нетерпением того момента, когда ему позволят уйти из храма в свободное плавание.        — Ты заслужил наказания, — зло шипит Ива, хватая Дана за волосы и почти что вырывая их с корнем. Джош громко стонет, срываясь на гортанный крик. Он морщится и пытается выбраться. — Ты позволил какому-то мальчишке вчера прикоснуться к себе. — Джош мотает головой, пытается что-то сказать, но не выходит: слишком много всего за один раз. Ива опускает свечу ниже, и он сходит с ума от жидкого воска, скатывающегося по бокам и впадывающему животу. — Ты наверняка успел провернуть кучу грязи в своих мыслях с ним, м? Я уверен, что ты представлял, как он трогает тебя абсолютно везде и как вдалбливает твоё тельце в твою хлипкую кроватку. Он ведь был в твоей комнате, да? Может, ты успел поработать для него своим грязным ртом? Насколько же нужно низко пасть, чтобы забыть про то, что ты здесь только ради удовольствия нашего следующего правителя, и отдаться первому встречному? — Ива наклоняется ниже, шумно вдыхая запах страха и загнанного в угол зверя. — Отвратительно, крысёныш, — выплёвывает он ему в лицо.        — Ива! — раздражённо зовёт помощника Нуя, и тот неохотно выпрямляется, убирая свечу. Лекарь оставляет своё дело незавершённым, вытаскивая фаллос из напряжённого мальчика. Тот тяжело дышит, громко всхлипывает и шмыгает, пытаясь прийти в себя. Его тело дрожит и отказывается приходить в себя. — Отвяжите его, — приказывает Нуя, и служители спешат исполнить приказ. — Вчера к нам приезжала правительница со своими старшими сыновьями, и именно наследник был с ним, — оповещает Иву лекарь, болезненно впечатывая палец в его грудь. — Мин покарает тебя за всё то, что ты сейчас натворил! Сильные эмоции могут неблагоприятно сказаться на нём сейчас! Его организм перестраивается, чтоб ты знал! Если ему станет плохо в ближайшее время, то это всё из-за тебя! — гневается Нуя на помощника, который лишь беспомощно хлопает глазами и пытается сделать вид, что он здесь совершенно ни при чём.       Джоша на руках уносят в комнату, которая является истинной территорией Нуи. Его укладывают на кушетку за ширмой, и там он позволяет себе немного расслабиться. Нуя приходит через несколько минут и быстрыми размашистыми движениями соскребает с его тела остывший воск, открывая виду красные пятна. Лекарь устало качает головой и вытаскивает с одной из полок горшок, из которого выковыривает небольшими порциями серую неоднородную массу и намазывает её на незначительные ожоги. Мазь прохладная, поэтому Дан облегчённо выдыхает и убеждается, что всё будет хорошо. Возможно, даже слишком.        — Спасибо, Нуя, — выдыхает он, прикрывая глаза. Мужчина усмехается.        — Спасибо скажешь мне после того, как попадёшь в ложе со следующим фараоном, — говорит лекарь. Джош краснеет, прикусывая щеку изнутри. — Мне сказали, что ты ему понравился. — Дан хмыкает и отворачивает голову в сторону. Нуя смотрит на него и негромко смеётся. — Его мать приедет сюда через восемь месяцев на ваши смотрины. Вы проведёте показательные бои друг с другом и покажете все прелести своих тел во время соития, — рассказывает лекарь. Джош вновь смотрит на него с немым вопросом.        — Что ты имеешь ввиду? — недоумевает он, нервно ёжась.        — Ничего особенного, — Нуя пожимает плечами. — Я буду делать свою обычную работу, просто в комнате будет ещё и она. — Джош облегчённо-раздражённо выдыхает, и больше никто из них ничего не говорит.       Он спускается вниз, в купальню, оставляет вещи на скамье и осторожно заходит в тёплую воду. Остальные мальчики, скорее всего, бродят по храму или неподалёку от него, в зоне видимости. Скоро их должны позвать на ужин, но Дан не хочет есть. В последнее время он вообще мало что решается положить себе в рот из-за простого режима «не голоден», царствующего в организме. Некоторые служители ругают его, но сделать ничего не могут: он уже давно принадлежит царской семье. С того самого момента, как переступил порог храма. Джош откидывает голову назад, блаженно прикрывая глаза и выкидывая из головы все лишние мысли. Тело схватывает желание потянуться, и он делает это. Суставы хрустят, и Дан непроизвольно усмехается. В шее хруст отдаётся особенно приятно. Он открывает глаза снова лишь после того, как вновь блаженно упирается спиной в стену бассейна, и тут же натыкается взглядом на вчерашние карие глаза, которые, кажется, ему снились сегодня ночью. Вода громко волнуется из-за его резких действий. Джош подскакивает с пригретого местечка и выходит в центр бассейна, развернувшись лицом к Тайлеру, который негромко смеётся над его реакцией.        — Осторожней, — просит он, усаживаясь на край и сгибая ноги в коленях. На одно Тайлер кладёт руку и шумно выдыхает. — Здесь приятно пахнет. — Джош кивает. Хуа — служитель с острым взглядом — умеет работать не только с пчелиным воском. У него получаются очень приятные духи. — Что это? — Дан чуть хмурится. Он всё ещё не до конца понимает, что этому мальчишке от него нужно, но всё же возвращается на своё место и вновь упирается спиной в бортик.        — Шоколад, — отвечает Джош.        — Шоколад? — переспрашивает Тайлер, и Дан почти верит ему, что он понятия не имеет, что это такое.        — Да, — кивает мальчик, проводя ладонью по бедру. Он чувствует колкую неприятную щетину и думает, что завтра ему снова придётся наведаться к Хуа и проклясть всё, на чём стоит мир. Хотя в последнее время процедура депиляции стала для него менее болезненной и более привычной. Но факта того, что это чертовски неприятно и больно, не отменяет.        — Я не думаю, что шоколад может быть серым, — незаметно усмехается Тайлер. Джош широко распахивает глаза, поворачивая голову. Мальчик тянется к нему и дотрагивается ладонью до голой груди, на пробу размазывая пальцем серую субстанцию, которая, к удивлению Дана, не сошла с его кожи. — Ты чем-то болеешь? — Джош отрицательно мотает головой и надеется, что всё это сейчас прекратится. — Тогда что это? — Тайлер чуть давит кончиками пальцев, два из которых упираются точно в более серьёзные ожоги, чем остальные. Вода смягчает боль, но не настолько, насколько бы хотелось. Ещё и эта мазь начала неприятно пощипывать. Поэтому Дан шипит и перехватывает его за запястье, убирая руку.        — Неважно, — отмахивается он. Его пальцы разжимаются, отталкивая руку Тайлера в сторону. Тот лишь заинтересованно продолжает осматривать его, а чуть позже и вовсе ложится на тёплый мрамор и утыкается носом в отросшие до безобразия волосы Джоша. Подушечки пальцев пробегаются по плечу, очерчивают ключицы, задерживаясь чуть в ямочке между ними, лаская круговыми движениями, и наконец рука мягко приобнимает Дана за шею.        — Не отпущу, пока не скажешь, — бурчит в волосы мальчика Тайлер, и тот чувствует его довольную ухмылку. Джош улыбается, сдерживая злорадный смех, хватает его за локоть и кисть и, задержав дыхание, перекидывает расслабленное тело через себя. До того спокойная гладь бассейна взволнованно заползает на стенки, пытаясь выбраться. Коротким эхом разносится плеск воды, когда будущий фараон оказывается скинутым с берега и когда он выбирается на поверхность. Джош громко смеётся, хватаясь за живот и забывая обо всех волнующих его проблемах. Смех усиливается, когда Тайлер выплывает и в растерянности оглядывается по сторонам, убирая со лба прилипшие волосы, так что теперь те взъерошены и превращены в самый настоящий хаос. Ускх немного перевёрнут и выглядит небрежно. Дан думает, что так, наверное, он выглядит по утрам, когда куда-нибудь опаздывает. — Ты сам напросился! — воинственно вопит Тайлер и начинает эту сумасшедшую бойню, брызгаясь водой и делая мраморный пол вокруг бассейна весьма опасной зоной. Джош принимает его вызов и брызгается в ответ.       И они дурачатся, громко хохоча и перекидываясь редкими колкими фразами. Кажется, им удалось избавить бассейн от половины содержимого своей чрезмерной активностью. Они мечутся из одного угла в другой, стараясь уйти от брызг, резко бьют по воде руками и ими же прикрываются, будто это действительно может спасти их от влаги, проникающей повсюду. Иногда смех прерывается коротким кашлем, потому что жидкость попадает им в нос и рот. Но в целом им обоим плевать.        — О Ра, да в вас Баст вселился! — восклицает вошедший в купальню служитель. Мальчики резко замолкают, оборачиваясь к нему, но тут же снова громко смеются: шокированное лицо мужчины определённо стоит того. Тот недоумевает и начинает злиться. Только вот и Джош, и Тайлер слишком возбуждены прошедшей игрой и лишь тихонько посмеиваются, когда Куна отчаянно повышает на них голос, пытаясь воззвать к совести. — Джош! — весьма серьёзно обрезает веселье мужчина, подобравшись ближе к ним. Он шокирован и зол ещё больше. — О Ра, ты меня в могилу сведёшь! — Куна хватается за лицо. — Немедленно приведи себя в порядок и более в таком виде перед гостями храма не появляйся! — Джош всё ещё посмеивается, но послушно выбирается из воды, опираясь руками о бортик. Тайлер прикусывает губу и отворачивается. Ему сейчас совершенно не до смеха. Он выбирается с другой стороны. Куна дёргает свои до того прилизанные волосы, оглядывая урон. — О Себек!.. — растерянно восклицает он, начиная для чего-то выхаживать вдоль бассейна, прямо по мокрому мрамору. Тайлер оборачивается на его голос и тут же жалеет об этом, сглатывая подступивший к горлу ком. Дан стоит у стены, стирая назойливые капли воды с тела, а потом расправляет схенти и повязывает его обратно на бёдра, оценивая свою работу и усмехаясь самому себе. Он оборачивается к будущему правителю и ловит на себе его поражённый взгляд, который Тайлер быстро отводит и делает вид, что всё это время наблюдал за Куной. — Кошмар какой! — лепечет он в это время, и Джош непроизвольно улыбается, а потом, тихонько окликнув наследника, подзывает его к себе пальцем и сам тихонько выбирается из купальни. — А ну стоять, Джош! — кричит Куна, взмахнув рукой. Дан вздрагивает и, смеясь, убегает прочь. Тайлер следует за ним, а служитель, слишком поторопившись, поскальзывается и падает на мрамор, а потом и в бассейн. Оба мальчика, услышав громкий всплеск, весело смеются. Они выбегают из храма и, взъерошивая песок под ногами, бегут прочь от него сквозь скалы. Джош плохо помнит тропинки, но знает многие из них.        — Уверен, Куна надолго запомнит это! — восклицает он, наконец притормаживая и окончательно останавливаясь у самой скалы. Дан опирается о неё спиной и чуть морщится из-за впивающихся в кожу неровностей.        — И почему я раньше сюда не приезжал? — вопрошает Тайлер, смахивая со лба мокрую от воды и пота чёлку. Они широко улыбаются друг другу несколько секунд кряду и снова заходятся в хохоте, сгибаясь пополам. Никто из них не знает, но в их головах проскальзывают одни и те же моменты: как Куна ворвался в купальню с шокированным лицом, как отправил Джоша приводить себя в порядок, возмущаясь его безрассудству и невоспитанности, и как он, в конце концов, упал, когда собирался нагнать их и явно выдать нечто, что было бы им неприятно. Пусть Тайлер и сын фараона, но это не отменяет того факта, что он немного нарушил правила храма. Джош успокаивается, но всё ещё посмеивается, выпрямляясь. Наследник повторяет за ним. И его взгляд снова падает на красные пятна на торсе мальчика. Мазь смылась, пока они дурачились в воде, а боли и вовсе не осталось. — И всё же, — начинает он, подбираясь чуть ближе и осторожно тыкая пальцем в отметины, — что это? — Джош морщится, будто это какая-то ерунда.        — Ива подумал, что я воображал об одном мальчике в постели, поэтому наказал воском. — Тайлер щурится, отступая на шаг и осматривая Дана с ног до головы. Он вопросительно выгибает бровь. — Что? — недоумевает Джош. Наследник встаёт напротив него, также опираясь о скалу. Между ними расстояние в три неполных шага, так что при желании можно просто накинуться на собеседника, не задавая лишних вопросов. Однако Тайлер терпеливо думает, изучая и смущая мальчика глазами.        — А ты? — Джош раскрывает глаза, чуть подаваясь вперёд. Он ничего не понимает. — Ты действительно думал о мальчике в своей постели? — разъясняет Тайлер. Дан немного удивляется тому, с какими недовольными нотками это произносит его новый знакомый, но виду не подаёт. Только иронично усмехается.        — Единственное, о чём я думаю в постели, так это о том, увижу ли я снова свою семью, — отвечает он, отталкиваясь от скалы и проходя дальше сквозь ущелье. Тайлер смущается своего поведения и пытается сбросить это смутное наваждение стыда. Он следует за Джошем, не спеша равняться с ним или обгонять. Идёт след в след.        — Ты помнишь, когда видел их в последний раз? — осторожно интересуется Тайлер.        — Очень давно — не знаю, сколько точно, но по ощущениям не меньше двух-трёх лет, — отвечает Дан. Разумеется, прошло лишь около полугода, но терзания, казалось, нарастают именно столько времени. Недавно он словил себя на том, что не помнит голоса Абигейл, и пришёл в ужас. Он безостановочно плакал целую ночь, копаясь в потёмках своего сознания и выуживая голоса родных. Как его ласково звала мама, как отец повторял своё излюбленное «засранцы», как Джордан громко смеялся и как мило икал*, как Эшли выразительно и красиво говорила, иногда неосознанно складывая слова в рифму… Но слова Аби затерялись где-то далеко, и это немало напугало Джоша. Он боится, что всё, что ему раньше не казалось таким важным, но сейчас это с каждой секундой приобретают всё большую ценность для него, просто исчезнет в один момент, оставив его ни с чем. Лишь с размытыми и потухающими всё больше образами.        — Ужасно, — комментирует Тайлер, и Джош может только кивнуть, крепко зажмурив глаза и прогнав нагнанные слёзы. Они неспешно идут по витиеватым тропинкам до тех пор, пока не устают и не решают присесть на огромный валун. Тайлер откапывает где-то палку и шкрябает ею по песку. Джош поднимает взгляд на небо и щурит глаза от солнца, забывая о том, что его волнует. Просто уверывает в то, что однажды увидит свою семью и не забудет о ней никоим образом. Он резко опускает голову и быстро-быстро моргает, прогоняя мушек перед глазами. И когда те исчезают, Дан смотрит на то, что рисует Тайлер. А Тайлер рисует кружок и три палочки в нём, а рядом — непонятный силуэт: наложенные друг на друга полосы.        — Что это? — интересуется Джош, подсаживаясь чуть ближе.        — Не скажу, — усмехается Тайлер и продолжает рисовать эти символы в хаотичном порядке.        — Ты ужасный друг, — дует губы мальчик, а наследник чуть смущается, но больше возмущается, однако ни единого слова на эту фразу не кидает. Ему приятно, что Джош так быстро доверился ему. И ему неприятно, что Джош даже малейшего понятия не имеет, что из них ни в коем случае не могут получиться хоть какие-то друзья.       Через восемь месяцев его мать приедет сюда и выберет этого мальчика в качестве любовника для своего старшего сына.       А пока - терпение.