through millennia

      Тяжело дыша, Джош усаживается на ступеньку перед храмом рядом с остальными мальчиками, пока Хуа недовольно оглядывает их всех своим острым взглядом и выбирает следующих жертв. Все напряжены от усталости и жары, сконцентрированы на подготовке к показательным боям, которые пройдут через полгода, но это не мешает Дану заметить спрятавшегося за скалами Тайлера. Хуа подзывает к себе мальчишек, и всё внимание переходит на них. Джош пользуется этим и осторожно исчезает в ближайшем проходе и торопится пройти к их валунам. В прошлом месяце Джозеф бродил по ущелью полдня, пока наконец не вышел к храму, поэтому Дан, не понимая, что вообще творит, выцарапал его любимые символы в качестве указателя. И он искренне надеется, что и в этот раз Тайлер доберётся до их места встречи без проблем. Правда, у самого Джоша потом будут невероятные проблемы.        — Неужели тебе совсем нечего делать, раз ты почти каждый день приходишь сюда? — интересуется у друга Дан, когда тот появляется из-за камней с широкой искренней улыбкой.        — Ну, знаешь, как-то не очень хочется сидеть на одном месте, слушать истории о богах и вдобавок по нескольку часов тратить на провокатора, который только и хочет, чтобы ты уже поскорее вырубил его с одного удара и ушёл куда-нибудь подальше, — рассказывает Тайлер, усаживаясь рядом с ним и расплываясь под солнцем.        — Мне кажется, истории о богах куда интереснее, чем уроки письма, — пожимает плечами Джош. Наследник смеётся и смотрит на него. — Ничего смешного! — возмущается мальчик, в шутку пихая его ногой в бок, прямо под рёбра. Джозеф заваливается на песок и извивается, подражая предсмертным мукам.        — О нет, посланник Тота пронзил меня своим острым пером! — кряхтит он, и Джош не сдерживает смеха сгибаясь пополам. Тайлер, довольный собой, подтягивается и подгибает ноги ближе к себе, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. — Поверь, некоторые истории о богах таки-ие ску-учные, — затягивает последнюю фразу Джозеф, особенно медленно качнувшись назад и вернувшись в прямое положение.        — Ну, я их не слышал, так что судить не могу, — отвечает Джош, всё ещё посмеиваясь. Тайлер подскакивает.        — Тогда про что хочешь услышать? — с запалом интересуется он. — О том, как Анубис и Апофис пытались стать выше Осириса? как Хнум придумал человека? как Маат вершила суд над первым фараоном? как Исида создала тот храм? или как Сешат повздорила с Тотом*? — быстро предлагает разнообразные истории Джозеф, и Дан на секунду теряется от их разнообразия.        — Стой-стой-стой! — он останавливает Тайлера, размахивая руками. Потом недолго думает, вспоминая предложенные истории. — Давай про Исиду и храм, — кивает Джош, и наследник соглашается.        — Поколений дцать* назад сюда пришли священники и выстроили здесь тот храм, в котором ты сейчас живёшь и обучаешься, — начинает Джозеф, подползая ближе к валунам и опираясь о них спиной. — Среди них были и женщины, на самом деле, но по неизвестным причинам все они погибли, а другие, которые приходили значительно позже, также умирали в ужасных муках лихорадки. Поэтому в храме одни мужчины. Исида, к твоему сведению, является богиней судьбы и жизни. Она оберегает души новорождённых детей и тех, кто уже умер. И в один год количество последних значительно возросло: по селению прошла неизвестная болезнь, посланная якобы в шутку Анубисом, который возжелал построить новый мир. Вся семья правящего тогда фараона погибла, из-за чего тот вымолил помощи у Исиды. Тогда она спустилась в храм, где были одни мужчины, и рассказала им о том, что фараону требуется помощь и только они смогут оказать её для него. Священники согласились и приняли с её губ слова о варении чудодейственного отвара, который необходимо принимать по нескольку раз на дню в течение целого года. — Тайлер поднимает голову и смотрит в проницательные глаза мальчика, который с нетерпением ожидает продолжения истории. Наследник усмехается, замечая немые вопросы на его лице, и в какой-то степени гордится собой за то, что смог добиться такого внимания.        — И что же делал тот отвар? — взволнованно интересуется Джош, нетерпеливо ёрзая. Тайлер усмехается.        — Делает, Джош. Вам же дают какой-то непонятный отвар? — Дан неуверенно кивает и обеспокоенно сглатывает. — Через год после пришествия Исиды, один из священников пришёл к фараону и разделил с ним ложе, — рассказывает Джозеф, и мальчик отчаянно краснеет, резко замирая и отказываясь хоть что-либо понимать. — А потом родил ему наследников, — просто заканчивает Тайлер, всё ещё смотря на Джоша, который рвано выдыхает. Его движения становятся резкими и неуклюжими. Он смотрит на свой живот, щупает его, будто бы может определить какие-то изменения, беспомощно переводит глаза на друга и качает головой.        — Это что, шутка? — почти что плача спрашивает он, неровно всхлипывая и впериваясь глазами в Джозефа.        — Нет, — качает головой тот. — Ты пьёшь тот отвар где-то полгода, да? — Джош неуверенно кивает и дрожащими пальцами скребёт живот, словно пытается разодрать его. — Скорее всего, ты уже можешь забеременеть. Я точно не знаю, но учителя мне рассказывали, что у каждого мальчика перестройка организма идёт по-разному, так что лучше тебе не прекращать пить отвар, — предупреждает Тайлер и обеспокоенно наблюдает за тем, как Дан сгибается пополам, держась за живот, и скрипит зубами, хмуря лицо. Наследник осторожно касается его колена. — Джош? Всё нормально? — осторожно спрашивает Джозеф. Мальчик не выдерживает.        — Всё просто замечательно! — взрывается он, убирая его руку и выпрямляясь. — Просто потрясающе! Никогда себя так хорошо не чувствовал! Ты даже не представляешь, как я счастлив! — Джош встаёт с валуна и, размахивая руками, бродит по довольно свободному пространству перед ним. Он не сдерживается и буквально истерит.        — Эй, я просто спросил, потому что беспокоюсь за тебя! — немного возмущается Тайлер, также вставая на ноги. Мальчик на это только морщится и фыркает, складывая руки на груди.        — Беспокоишься?.. — обранивает он. — Беспокоишься?! — Дан подходит к нему и гневно втыкает палец в грудь, обжигаясь о разгорячённый на солнце ускх. — Если бы ты действительно беспокоился обо мне, Тайлер, то не позволил бы им так обойтись со мной! Они испоганили мне жизнь больше, чем требовалось! И ты им в этом посодействовал! Ты всё знал с самого начала! Знал, для чего нас привезли сюда, для чего привязывают к тому алтарю и измываются, для чего дают тот странный отвар, для чего готовят, но молчал! Ты молчал, Тайлер! — взрывается Дан.        — Да что с тобой не так?! — цедит сквозь зубы Джозеф, стараясь не переходить на повышенный тон. Джош всхлипывает.        — Что со мной не так?! — ломаным от подступивших слёз голосом иронизирует он. — Не знаю, как тебе живётся, Тайлер, но мне не очень! Я был счастлив в деревне, где каждый был друг за друга горой! Я знал всех, и все знали меня! Мы были одной большой семьёй! И я не мог подвести эту семью, когда им угрожали не самыми приятными вещами! Меня вырвали оттуда! Меня вырвали из моей семьи! Я больше их никогда не увижу! Я не помню, как выглядит моя младшая сестра! Я забыл большую часть сказок, которые нам рассказывали взрослые! Я потерял это всё! И только спустя много месяцев пребывания тут, я узнаю, что меня привезли сюда в качестве потенциальной «невесты» для будущего фараона! Более того, меня поили какой-то дрянью, из-за которой я теперь могу забеременеть! Весёлая история и судьба для человека, который просто хотел быть счастлив, не находишь?! — Джозеф раздражённо рычит, хватает Джоша за плечи и, резко развернувшись, впечатывает его в валун, заставляя лечь на него и сморщится от его высокой температуры. Мальчик ёрзает и пытается вырваться, но лишь царапает спину и причиняет себе лишний вред.        — Ты сам виноват, что тебя выбрали! — шипит ему в лицо Тайлер, припечатывая его своим телом. Дан сопротивляется, уже не сдерживая яростных слёз обиды. Он пытается ударить бывшего друга как можно сильнее, но тот перехватывает его руки. — Даже если бы ты был единственным семнадцатилетним мальчишкой в деревне, тебя бы не взяли, если б не увидели в твоём теле хотя бы один малейший намёк на то, что ты не сможешь выносить ребёнка! Это не каждому дано, Джош! Не просто так выбирают мальчишек! Все, кого привозят сюда, получают второй шанс на становление родителем! — Дан замирает и вперивается широко раскрытыми глазами в недовольный взгляд напротив.        — Что ты имеешь ввиду? — сухо спрашивает он, понимая, что ответ ему слышать совершенно не хочется.        — То, что среди мужчин есть те, кто не может оплодотворить женщину так, чтобы та забеременела и родила, поэтому вам и дают тот отвар. Вам дают возможность быть каким-никаким, но родителем, — спокойно отвечает Тайлер и отпускает его, отходя в сторону. Джош смотрит в пустоту, и время замирает, кажется, на несколько часов сразу, до тех самых пор, пока он тяжело не поднимается с валуна. Джозеф внимательно наблюдает за ним, оценивая действия и в любую секунду готовясь ответить на какой-либо выпад или фразу. Но Джош только проходит мимо него на негнущихся ногах и идёт в сторону храма. — Ты куда?! — всё равно обеспокоенно восклицает Тайлер. Дан останавливается, тяжело вздыхая и запрокидывая голову к небу, всматриваясь в безоблачную лазурь.        — Домой, — сухо шелестит его голос, и наследник непроизвольно вздрагивает. Джош чуть разворачивается в его сторону и вперивается в него пустым влажным взглядом. На его щеках — дорожки от слёз и покрасневшая раздражённая кожа. — Теперь ведь так и есть, да? — Он громко всхлипывает и вскоре исчезает между скал, оставляя бывшего друга сидеть на песке в неподъёмных мыслях и непонятках.       Следующие три с небольшим недели они совершенно не видятся, поэтому эти дни проходят сухо, медленно, отвратительно и совсем никак. Тайлер пытался выдернуть Джоша из храма, но тот отлично справлялся с тем, что хандрил и не обращал на него абсолютно никакого внимания. И к чёрту всё, что между ними успело произойти.       Не к чёрту то, что Джош не мог похандрить где-нибудь спокойно.       Весь храм полон воспоминаниями о времени, проведённом с Тайлером.       И из всех мест, где ему было дозволено находиться, он посещал и до сих пор с завидной частотой посещает комнату Нуи. И тот совершенно не против. Он рад иногда перекинуться с кем-нибудь парочкой слов во время кропотливой работы над отварами и в перерывах между едкими замечаниями и гневными тирадами, посвящённых Иве. Последний вот точно недолюбливает Джоша всем своим омерзительно глупым сердцем и недостающими мозгами. Но Дану искренне плевать. Он не опустится до того, чтобы мстить или отвечать тем же.        — Нуя? — осторожно зовёт Джош и тут же сконфуживается, потому что за ширмой что-то громко падает — скорее всего, таз с водой. — Ох, прости, Нуя, — извиняется он. Мальчик уже собирается уйти, как его останавливают крякающим вскриком и он послушно остаётся на пороге.        — Будто бы тебе больше делать нечего, — недовольно бурчит Ива, появляясь из-за ширмы и активно вытирая руки грязной тряпкой, пропитавшейся чем-то бордовым и пахнущим металлом. Джош морщится от запаха, но проходит в комнату, прикрывая за собой дверь. — Нуя скоро вернётся, — оповещает его помощник лекаря. Дан кивает и с интересом всматривается за ширму, пытаясь понять, действительно ли Ива обронил таз с водой. Однако стоит учитывать, что около часа назад стемнело, поэтому разглядеть что-либо крайне сложно.       Только резкий запах, неприятно ворвавшийся в лёгкие, и обхватившие его руки не позволяют этого сделать. А глаза и вовсе закатываются, вызывая панический страх из-за неожиданно возникшей слабости.       Ива довольно усмехается и укладывает безвольное тело на пол, позже выкидывая несколько средних по размеру камней в открытые проёмы окон. Кто-то начинает тихо ругаться, но быстро замолкает.       В обиталище Нуи врываются двое громил одного лица, один из которых подхватывает бессознательное тело на руки и как можно скорее уносит за стены храма, пока второй идёт за Ивой в крыло, где располагаются комнаты. Перед лестницей к главному входу их дожидается небольшой караван из шести верблюдов, на двух из которых взгромождены весьма прочные клетки, накрытые тентами. В одну такую громила укладывает Джоша и плотно укутывает в покрывала, дабы тот не замёрз ночью и не вызвал последующих проблем.        — Ты связал ему руки? — шепчет вопрос Ива, выбираясь из храма вместе со вторым титаном, который повторяет действия брата, только с другим мальчиком и с другой клеткой. Первый качает головой и тут же исправляет свою ошибку, думая, что это действительно могло бы вызвать трудности.       Через несколько минут караван исчезает за скалами ущелья, а потом и за песчаными дюнами Сахары, оставляя храм далеко позади.       А утром, когда солнце уже вовсю палит и разве что не превращает песок в стекло, Джош смутно понимает, что происходит. Его шатает, запястья болят, как и всё тело, впрочем, лучик солнца пробивается сквозь дырявую накидку и мерзко скачет с одного места на другое, раздражая ещё больше. Через несколько минут попыток понять, что происходит, кто-то громко кричит, и вся тряска прекращается на жалкие секунды. Какое-то животное со стоном ложится на песок, подгибая ноги под себя. Кстати, от него немного резко и неприятно пахнет.        — Проснулся, крысёнок? — интересуется знакомый голос, и Джош тут же подскакивает. Сквозь деревянные прутья он видит ухмыляющегося Иву и ещё нескольких незнакомцев, которые бегают с одного места на другое. — Отведи его в дом! — кричит служитель кому-то. Затвор клетки мигом испаряется, и Дана вытаскивают наружу за предплечье. Он вываливается оттуда и с горем пополам поднимается на шатающиеся ноги. На коленях теперь красуется сдёрнутая кожа, и мальчик замечает, что его привели куда-то, где твёрдая и грубая земля потрескалась от палящей жары и зноя. Однако об этом быстро забывается, когда его кидают в какой-то глиняный неаккуратный домишко. Он поджимает к себе связанные руки и шипит от боли, головной и физической. А вот его товарищ по несчастью, видимо, вполне себе здоров.        — Да отпусти ты меня! — кричит другой мальчик, пытаясь ударить второго громилу, который также неаккуратно впихивает его внутрь домика. — Урод! — сплёвывает он, и Дан узнаёт его. — Ты знаешь, что им от нас надо?! — всё ещё на повышенных тонах спрашивает у Джоша Анастас.        — Пожалуйста, тише, — измученно стонет мальчик, откидывая голову назад и чувствуя затылком спасительную прохладу. — Я ничего не знаю, но прошу, заткнись. — Анастас хмуро кивает и молчит ещё несколько минут. Ровно до тех пор, пока в дом не врывается Ива и не оглядывает их обоих, до безумия довольно и с наслаждением.        — Молись, чтоб твои ручонки и коленки зажили до того, как мы прибудем на рынок, крысёнок, — он присаживается рядом с Джошем и ощутимо обхватывает его волосы, оттягивая назад, — иначе от тебя особых деньжат не получим. Разве что подадим в Каире на блюдечке царской семье в качестве ингредиентов для их лекарств. — Дан морщится и скалит зубы, с ненавистью смотря на Иву. Он набирает побольше слюны в рот и резко сплёвывает, попадая ублюдку под глаз. Тот молча усмехается и отпускает его, выпрямляясь и вытирая щеку. — Я бы уже давно превратил твоё милое личико в букет кровяного мяса, но от тебя больше пользы будет, как от шлюхи. А у шлюхи должен быть презентабельный вид, — объясняет своё спокойствие и бездействие Ива, терпеливо разминая кулаки.        — Зачем ты нас вообще сюда привёл?! — не выдерживает Анастас, подпрыгивая на ноги. Ива оборачивается к нему, приторно улыбаясь и всё также щёлкая суставами.        — Вы — товар, — просто отвечает он. — За мальчиков из того храма дают несметные богатства. В прошлый раз они продали одного и обеспечили себя на всю жизнь, а тут сразу двое… Боюсь, им и на тысячу лет этого многовато будет. — Анастас сглатывает и жмётся к стене, скатываясь по ней. Ива смеётся, громко и надменно, получая удовольствие от происходящего. — Уверен, за тебя дадут больше, Анастас: ты не общался с какими-то принцами, — выплёвывает последнее слово выродок так, будто это какое-то омерзительное оскорбление, и Джош не выдерживает, резко дёргая ногой и подбивая внутреннюю сторону колена, из-за чего его главный ненавистник падает. Но на этом Дан не останавливается. Он запрыгивает на него и, замахнувшись, наотмашь бьёт лбом по его лицу, разбивает губу и ломает нос. Голова гудит сильнее.        — Можешь оскорблять меня, сколько влезет, но не Тайлера, понял? — яростно шепчет он ему в лицо, обхватывая горячими ладонями резко похолодевшую шею. Ива высокомерно смеётся, истекая кровью и захлёбываясь ею.        — Значит, я был прав! — визжит он, показывая запятнанные кровью дёсны и зубы. — Поэтому ты никогда не возбуждался в той круглой комнате, а только терпел и ждал, когда всё закончится! Нуя просто подготавливал тебя к тому, что следовало после! Не удивлюсь, если ты уже беременный! — Джош стискивает зубы до скрежета и сдавливает его горло сильнее, но это не останавливает Иву. — Ну и?!.. Какого это?! Всю жизнь думать, что ты никогда не будешь вынашивать ребёнка, а потом получить такой подарочек?!        — Заткнись! — обрывает его мальчик, наблюдая за тем, как глаз предателя наливается кровью и закатывается за веко, но тому искренне плевать на это. — Я не хотел этого, слышишь?! Я до сих пор не хочу этого! Я урод! Я продолжал терпеть всё это, потому что знаю, что дома, за морем, меня таким не примут! Я лишился всего, ради чего просыпался каждый день! Всего!