through millennia

      Тайлер клянётся, что нет ничего милее и симпатичнее Джоша, который боязливо прижимается к нему и вскрикивает поломанные фразы на английском, пока они идут через улицы Нью-Йорка в музей, куда привезли всё то, что археологу удалось обнаружить в том полуразрушенном храме. Когда он упаковывал артефакты, ему пришлось немало повозиться с мальчиком, чтобы уговорить того снять все имеющиеся украшения: вплоть до золотого колечка в носу. А в Каире они немного побродили по магазинам, чтобы растянутые мочки и дырка в крыле не заросли.        — Эй, всё хорошо, — улыбается Тайлер, щёлкая Джоша по металлической тонкой серёжке. Тот морщится от немного неприятного ощущения и, цепляясь руками за локоть Джозефа, испуганно-заинтересованно оглядывает яркие экраны, огромные постеры и рекламные вывески на улицах города. — Тут очень шумно, да? — Тайлер ведёт его вниз по улице, где яркость рекламы постепенно уменьшается, и осторожно перехватывает его руку, крепко сжимая ладонь в своей.        — Шамну? — переспрашивает Джош, смотря на него немного испуганно и взволнованно.        — Шумно, — поправляет Тайлер. — М-м, громко, — поясняет он. Мальчик кивает.        — Очень шумно, — связывает слова Дан, и археолог победно улыбается.       Иногда прохожие с некоторым подозрением смотрят на них, на их сцепленные вместе руки, кривят лицо или сдерживают улыбки умиления. Джоша беспокоит подобное внимание, и он беспомощно поглядывает на Джозефа, одними глазами спрашивая, почему на них оглядываются. Тайлер выдыхает, думая, как можно объяснить понятно и просто.        — Ну, люди думают, что если мальчик держит мальчика за руку, то это значит, что они любят друг друга, — с чёткой расстановкой протягивает археолог. Дан чуть склоняет голову. Он понимает, о чём говорит Тайлер, но не понимает, почему всё именно так.        — Но мы ведь, — скомкано начинает Джош и прикусывает язык, отводя взгляд и смущённо краснея. — Мы ведь правда любим… — он по привычке вперивается в Джозефа, выпрашивая у него помощи в словах. Тайлер вскидывает брови.        — …Друг друга? — заканчивает археолог, поражённо уставившись на смущённого Джоша.        — Да, мы ведь правда любим друг друга, — повторяет Дан, краснея ещё больше. Тайлер останавливается и разворачивается к нему, чтобы ничего не упустить. Джош метается глазами из одной точки в другую, замечая свою оплошность. — Ты… злой? — мямлит он, переступая с ноги на ногу. У Джозефа готовы вывалиться глаза из орбит. Он совершенно ничего не понимает.        — Нет, с чего ты взял? — беспокоится Тайлер, хватая его за плечи. Джош поднимает голову. — Просто… Под «любят» я имел ввиду немного другое. Это как… когда люди всегда вместе, когда они целуются, — он указывает сначала на свои губы, а потом — на Джошевы, чтобы он понял значение мало используемого им слова, — женятся, занимаются… м-м, любовью, заводят детей, — объясняет Тайлер. Дан сникает, раскрывая рот, но тут же одёргивает себя и смотрит в сторону.        — Ты?.. Ты… не любишь меня… так… больше? — запинаясь, спрашивает Джош. Джозеф раскрывает и закрывает рот, становясь похожим на рыбу. Он теряет нить понимания происходящего.        — О чём ты? — неловко прокашлявшись, интересуется Тайлер. Джош поджимает губы, опуская голову и неслышно всхлипывая.        — Ты не помнишь, — отмахивается мальчик.       Какое-то время они ещё стоят посреди тротуара, попадая под непонимающие и раздражённые взгляды торопящихся куда-то прохожих. Тайлер ничего не понимает, за исключением, пожалуй, того, что это может быть как-то связано с теми воспоминаниями, которые у него всплывают каждый раз, когда он дотрагивается до ускха, некоторое время назад красовавшегося на шее мальчика. Джош понимает всё. Ну, почти. Он не понимает только всё то, что окружает его: эти неоновые вывески, взгляды людей на жизнь и других людей, немного не понимает язык, но это вопрос времени.       В отличие от Тайлера, он помнит всё, что происходило с ними много лет назад.        — Давай… мы поговорим об этом как-нибудь, хорошо? — мягко улыбается Джозеф и снова берёт его за руку, утаскивая дальше по улице. Джош даже не успевает кивнуть.       И через несколько минут они оказываются в музее.        — Оу, мистер Джозеф! — встречает их женщина в возрасте, вскидывая руки. — Ох, вы не одни! — радуется она, оглядывая пришедшего с Тайлером Джоша. — Миссис Лора Дан, — представляется директриса музея, пожимая руку незнакомцу. — Но можешь звать просто мама Дан, — отмахивается женщина, приветливо улыбаясь. Дан растерянно смотрит на Тайлера, вымаливая помощи, но тот лишь ободряюще улыбается и кивает. Мол, не бойся, я же рядом.        — Д… Джош, — представляется мальчик, неуверенно сжимая руку Лоры сильнее.        — Ты такой стеснительный — прямо душка, — хихикает миссис Дан и несильно, даже скорее ласково и по-матерински треплет его по щеке. Джош вздрагивает, смотрит в её глаза и чувствует, как начинает дрожать. — Ох, прости, — спешно извиняется Лора, отходя от него сразу на несколько шагов. — Пойдёмте, мистер Джозеф, покажу всё то, что до нас доехало, — зазывает за собой женщина. Тайлер идёт за ней. Джош какое-то время стоит на месте, провожая их взглядом. Он сглатывает подступивший к горлу ком и подрагивающими губами шумно выдыхает. Калейдоскоп воспоминаний обрушивается на него, и ему хочется наброситься на Лору с крепкими объятиями, прошептать позабытое и аккуратное «мама» в её волосы, сказать, как невероятно соскучился по ней, и извиниться за всё-всё-всё.       Но Джош не делает этого.       Джош в другом мире.       Возможно, здесь есть такой же Джош, только более приспособленный в этому времени.        — Вот здесь, — объявляет Лора, пропуская их в комнату на втором этаже, заполненную деревянными ящиками. — Мы пока ничего не разобрали, только посмотрели. Коллекция впечатляет, мистер Джозеф. Уверена, фанаты Египта сбегутся сюда как мухи на мёд, — посмеивается женщина.        — Это не артефакты Древнего Египта, мама Дан, — устало качает головой археолог. — И зовите меня просто Тайлер, я же не старикашка, — просит он. — Один пьяница отвёл меня в старый храм. Должен признать, он неплохо сохранился, но был разрушен, скорее всего, вмешательством человека. Я предполагаю, что храм, вместе с пилотийцами, которым он принадлежал, уничтожили египтяне. И возможно, потому, что они были гениями в разных областях науки, — рассказывает Джозеф, открывая первый ящик и обнаруживая там пыльные побитые флаконы с отвердевшими или испарившимися остатками каких-то мазей и растворов.        — Боже, это глупо, Тайлер, — закатывает глаза Лора. — Он помешан на этих пилотийцах с двенадцати лет, — как по секрету шепчет она Джошу, стоящему неподалёку.        — Они были, мама Дан! — возмущается Джозеф. — Те символы!..        — Скорее всего, — женщина перебивает Тайлера, — это было что-то вроде печати фараона, правящего в одно время, — вот и ставили эти символы куда не попадя, — отмахивается Лора.        — Но на территории, где жили древние египтяне, мало вещей с такими символами! А ещё они в ужасном состоянии! И это вряд ли пустыня постаралась! А в том храме почти всё усыпано этими символами, и вещи прекрасно сохранились! — продолжает приводить доводы археолог, перемещаясь к следующему ящику, в котором завалялись слепки, снятые с алтаря в круглой комнате.        — Ох, — тяжело вздыхает женщина, — он такой упёртый. Бараны не такие упрямые, как он, — комментирует Лора, смотря на Дана. Тот потерянно шмыгает носом, стараясь не смотреть на неё. — Ты тоже можешь осмотреть ящики, если хочешь, — предлагает она, — только аккуратно. — Джош неуверенно кивает и подходит к одному из тех, что стоят в центре залы. Он недолго возиться с ним и открывает.        — Грен, — шепчет мальчик, улыбаясь. Его пальцы проскальзывают по расправленному ускху, и тот приветливо подмигивает драгоценными камнями, выпуская на волю переливающуюся алым медузу. Та неохотно плавает по воздуху из стороны в сторону, будто пьяная, но Джош быстро прячет её, распахивая куртку. Грен прижимается к его боку, цепляясь щупальцами за ткань свитера.        — Это довольно богатый наряд, не думаешь? — дружелюбно говорит Лора, подходя к нему. — Мне кажется, его носил какой-нибудь близкий царской семье человек, а может и сам фараон или член его семьи. — Дан кивает, соглашаясь с ней. Он немного не поспевает за тем, что она говорит, но вполне понимает. — У фараонов были очень большие семьи, — рассказывает Лора. — Ну, у большинства из них, конечно. У Рамзеса Второго почти везде куча напоминаний о своих детях и внуках — он один такой фараон, который так сильно любил своих потомков. — Женщина опирается руками о колени и чуть наклоняется к Джошу, который продолжает осматривать драгоценные украшения. — Наверное, какой-нибудь фараон подарил всё это своей возлюбленной, — предполагает Лора.        — Возлюбленному, — поправляет Джош и тут же прикусывает язык за свою глупость.        — Что? — переспрашивает директриса, не уверенная в том, что услышала правильно.        — Ну, эм… Возможно, это был мужчина, — пожимает плечами Дан. Лора хмурится.        — Исключено, — резко обрывает она. — Фараонам были необходимы дети. Вряд ли у них было время на бесполезные, не дающие потомства отношения, — отрезает женщина, выпрямляясь. Джош скукоживается, сглатывая ком отчаяния.        — Не обижай его! — возмущается Тайлер, усаживаясь на корточки напротив них и доставая из ящика золотой широкий браслет, который раньше красовался чуть выше локтя на левой руке Джоша. — У любви нет половой принадлежности, — смотря на Джоша и Лору сквозь украшение, фыркает Джозеф.        — Ах да, — снисходительно улыбается женщина и идёт к выходу из залы мимо Тайлера, растрёпывая его непослушные волосы, — я и забыла, что ты у нас гей, — вспоминает она. Археолог провожает её возмущённым взглядом до тех самых пор, пока она не исчезает за дверьми и в зале не наступает приятная тишина.        — Прости её, — отмахивается Тайлер. — Моя мама говорит, что они с ней какое-то время вместе ходили беременными. У неё должен был родиться сын. Они с мистером Даном очень ждали его, первенца. Но он умер при рождении. Точнее, родился мёртвым, хотя беременность протекала нормально. Она чуть было не развелась с мужем тогда, но всё обошлось. Будь аккуратнее, затрагивая близкие к этому темы, хорошо? С того происшествия мама Дан очень сильно изменилась — ну, так говорят мои родители, — неопределённо пожимает плечами Тайлер.        — А у неё есть… другие дети? — интересуется Джош с нескрываемой надеждой. Археолог кивает.        — Да, Джордан, Эшли и Абигейл, но они ничего не знают о своём мертворождённом брате, — предупреждает Джозеф. — Они довольно часто бродят здесь, так что не пугайся, если увидишь их. — Джош кивает и порывается отправиться на их поиски по музею, но вместо этого выпускает Грен из-под куртки, и та быстро выплывает наружу, начиная метаться и кружиться из стороны в сторону. Дан посмеивается.        — Эй, Грен, спокойно, — просит он, протягивая к ней ладонь. Медуза яростно шипит, касаясь его пальца щупальцем, и Джош одёргивает руку. — Эй! — возмущается Дан, размахивая конечностью. Грен замирает в воздухе прямо напротив лица Тайлера, протягивая к щекам свои щупальца, и, ластясь, прижимается к нему. — Он всегда нравился тебе больше, чем я, — обиженно комментирует Джош, надувая губы. Тайлер ничего не понимает, лишь ощущает приятное тепло, проникающее глубоко под кожу и поселяющееся там вместе со спокойствием и умиротворением.        — Хей, — зовёт Тайлер, дотрагиваясь до плеча. Джош вздрагивает от неожиданности и оборачивается, облегчённо выдыхает, когда видит немного обеспокоенного наследника.        — Привет, — кивает Дан, немного вымученно улыбаясь. Джозеф отвечает ему тем же и присаживается рядом, смотря на открывающийся вид храма сверху и подтягивая к себе одну ногу. Какое-то время они молчат. И мысли Тайлера добавляют, пожалуй, совсем немного напряжения.        — Как ты? — Он не мог прийти в храм последнюю неделю, так что да, Тайлер обеспокоен состоянием Джоша.        — Спасибо, намного лучше, — отвечает мальчик, чуть ёжась и морщась. И Джозеф понимает, что лучше не затрагивать эту тему. Никогда более. Хотя бы при Дане. Он сглатывает ком гнева в горле.        — Я так и не извинился, — вздыхает Тайлер, и Джош резко оборачивается к нему с немым вопросом на лице. — Ты прав. Я не должен был молчать, когда знал обо всём. Прости, что всё вот так обернулось. — Наследник не смеет посмотреть на Дана. Он смотрит вперёд, на пустыню за ущельем.        — Прощаю, — кивает Джош, отыскивая его ладонь, опирающуюся на землю, и переплетая пальцы. Он кладёт тяжёлую от эмоций и мыслей голову на плечо Тайлера и с облегчением выдыхает, словно теперь может расслабиться, словно уверен, что рядом с Тайлером его никто не посмеет тронуть. — Спасибо, что спас меня и что присматривал за мной.       Джозеф решает, что ему необходимо сломать себе все конечности на следующем уроке боевого искусства, чтобы в будущем Джош был в полной безопасности.       Тайлер морщится, хватаясь за голову и почти что выдирая себе волосы. Он мнёт кожу, и кажется, что готов смять череп в прах. Мальчик обеспокоенно дёргается в его сторону и трясёт за плечи, пытаясь привести в себя. Тайлер мотает головой, когда медуза отцепляется от него и отлетает в сторону.        — Всё нормально, Джош, — отмахивается Джозеф, как можно непринуждённей улыбаясь. Дан неуверенно кивает, но руки не убирает, только наклоняется, чтобы увидеть лицо археолога. Тайлер болезненно усмехается. — Ты очень красивый, Джош. — Он тянется рукой к щеке мальчика, практически неощутимо оглаживая её. Дан поражённо замирает, уставившись на него во все глаза. — Я заметил это ещё в том храме, когда ты лежал там без сознания, — говорит Тайлер, всё также улыбаясь. Джош судорожно выдыхает, не смея отводить взгляда.       Он чувствует противоречие.       С одной стороны, перед ним всё тот же Тайлер, которого он знал и знает.       Но с другой, это совсем другой человек. Он родился в другом времени, он был воспитан другими событиями. Кажется, это не тот Тайлер.       Но они так похожи. Внешностью, движениями, решениями, характерами, взглядами…       Джозеф наклоняется к нему через ящик, не убирая руку с его щеки. Он не спешит. Он понимает, что его симпатия может оказаться неразделённой. Но Джош не отстраняется. Только немного растерянно смотрит на него, но не отстраняется. Тайлер сглатывает перед тем, как их губы соприкасаются. Джош продолжает не двигаться, словно статуя. Тогда-то Джозеф и переходит к более радикальным действиям. Он скользит рукой к шее, притягивая ближе, аккуратно целуя. Слышит, как Джош всхлипывает и громко выдыхает. Чувствует, как его подрагивающие руки сжимают куртку на груди, не решаясь сделать что-то более открытое, как он отвечает на поцелуй, неуверенно и скомканно, но с какой-то перчинкой, с каким-то отчаянием.       От стен отражаются шумные вдохи и сбитые выдохи, влажные причмокивания. Тайлер соврёт, если скажет, что это не заводит его. Он надавливает на щёки Джоша, заставляя того приоткрыть губы, и проскальзывает языком внутрь чужого, наполненного жаром рта. И, Боже, Джозефу давно не было так приятно просто целовать кого-то. Мальчик широко распахивает глаза, когда их языки переплетаются. Он сжимает пальцы на куртке сильнее и отталкивает Тайлера от себя. Несильно, но вполне ощутимо.       Они оба красные. У них обоих сбито дыхание. Губы обоих припухли и заалели.       Джош смотрит на него с сожалением и виной.        — Я… Прости, Тайлер, я не могу, — он еле заметно качает головой, выпрямляясь. — Ты… Ты просто не тот… Не тот Тайлер, — скомкано выдавливает Дан и спешит уйти из залы. Грен скользит за ним и устраивается в капюшоне куртки.       Джозеф остаётся посреди залы Древнего Египта в непонятках. Он провожает Джоша взглядом и думает, что всё испортил.       Джош думает, что снова всё портит.