Отражение: Миссия.

Было раннее утро, солнце еще не разогнало серые сумерки, и за задернутыми шторами спальни царил полумрак. Барнс знал, что Себастьяну никуда сегодня утром не нужно, поэтому, нежно коснувшись губами виска, аккуратно выбрался из кровати, вытащив свою косу у Стива, который так и продолжал спать на его подушке. Совершив утренний моцион, Барнс пошел готовить завтрак. Он слушал тишину в квартире, которая с появлением детей была редким гостем. Слышал, что уже проснулась Стэлла, с Дорой они менялись на утренней прогулке, если родители не брали детей гулять сами. Сегодня Барнс собирался посвятить время утренней прогулки Себастьяну, потому что последнее время у них было не так много времени друг на друга, и это огорчало Барнса. Войдя в еще сумеречную детскую, Барнс встал у кроваток, просто глядя на спящих детей. Он боялся, что не сможет полюбить их, боялся, что это будут только дети Себастьяна, но сейчас понимал, что это не так. Это и его дети тоже, потому что неважно, чьи они биологически, если Барнс вкладывал всего себя в них. Постояв так несколько минут, он пошел заниматься своими делами и ждать, пока проснется Себастьян. Мешать Стэлле, пока дети спят, он не собирался. Себастьян вышел на кухню минут через двадцать. — Доброе утро, котик, — он поцеловал Баки. — Как там детки? Спят еще? Не слышно их. — Ага, спят, — кивнул Барнс, тут же прижимаясь к Себастьяну, не желая его отпускать. — Можешь сходить посмотреть. Я уже глянул, такие милые, не то что когда плачут. Что ты хочешь на завтрак? — Хочу яичницу и гору жареного бекона, — сказал Себастьян. — Погуляем с ними сегодня? Дождя нет. — У меня были другие планы, — сразу сказал Барнс таким бархатным голосом, что становилось понятно, какие у него были планы. — Я соскучился по тебе. По нам. — Как хорошо, что у нас отличная звукоизоляция в спальне, — улыбнулся Себастьян. — Так что, гулять или не гулять? — спросил Барнс, принимаясь готовить завтрак Себастьяну, прикидывая, что сам тоже еще чего-нибудь слопает за компанию. Скоро должны были проснуться малыши, и Барнса очень радовало, что они ели и спали одновременно, а не вразнобой, тогда бы, наверное, можно было бы просто сойти с ума. Они как-то уже отпускали пару раз нянь на целые сутки, и это всегда оказывались очень увлекательные сутки, полные забот, детского плача и нескольких часов тишины, когда они спали. — Знаешь, я уже представляю, как они начнут ходить, — сказал Барнс, жаря целую пачку бекона. — У Мики должно быть красивое платьице. Только не розовое, как у всех девочек, а… цвета хаки. Хороший цвет, немаркий, а некоторые оттенки очень красивые. А у Лекса штаны камуфляжные в цвет платья Мики. Я уже прикидываю, с какого возраста куда их отдать, чтобы развивались гармонично и правильно. Сам-то я маленьких совсем не смогу научить, а то, как я тренировал девочек в Красной комнате, это скорее муштра была. Я как учитель очень злобный и беспощадный. — Они только через год начнут ходить, — сказал Себастьян. — Так что подожди уж. Купи им комбинезончики камуфляжные, я что-то такое видел в рекламе. — Если того, что мне надо нет в продаже, я закажу, сошьют, — сказал Барнс, словно у него все вещи были пошиты на заказ. — Только какой расцветки? Одинаковые не хочу, они же все-таки мальчик и девочка. Но и голубой-розовый тоже не хочу. Это пошло. Может быть, зимний для Лекса и бурю в пустыне для Мики? Это сине-черно-серый и бежево-коричневый. Веселенькие такие расцветочки и нетривиальные. Я узнаю, где занимаются пошивом детской одежды, на зиму комбинезончики им точно понадобятся. А когда они из них вырастут, можно будет загнать втридорога. Но ты так и не ответил на мой вопрос о прогулке. Прогулка или секс? Он подошел к Себастьяну, отложив щипцы, которыми переворачивал бекон, и обнял его, нежно целуя в шею. — Ну же, лапушка… — и жарко выдохнул. Теперь, когда нельзя было заняться сексом посреди гостиной, в любой момент, когда обоим этого хотелось, Барнсу стало сложно. Ебливость никуда не делась, а вот возможностей стало меньше. Барнс уже мечтал о том, когда им не нужна будет няня круглосуточно, а дети будут спать в своих кроватках целую ночь, чтобы можно было, уложив их спать, посвятить время друг другу. Ласкать, целовать, гладить и брать или отдаваться, не важно, главное, слиться в экстазе. Бекон чуть не превратился в угольки, пока Барнс ластился к Себастьяну, и пришлось спешно ретироваться обратно к плите, чтобы ничего не сгорело безвозвратно. — Секс, а потом прогулка, — уверенно сказал Себастьян. — И я как раз хотел тебе предложить одевать детей без этого дурацкого гендерного деления на розовое и все остальное. И вообще не навязывать им, во что им играть. Сами разберутся. Я буду их любить, даже если Лекс подастся в модельеры женского нижнего белья, а Мика — в наемницы. — Пока им пофигу, во что играться, — Барнс поставил перед Себастьяном несколько тарелок. — Ешь, потом кормим мелких, секс и прогулка. Барнс усмехнулся, он никогда не думал, что будет планировать секс. — Не пущу в наемницы, — вдруг сказал он. — И я не про весь бред, что женщина не предназначена для войны, а только для рождения детей. Чушь все это. Мне придется уйти за ней, потому что я обязан ее защищать. Их обоих, пока жив. Сам понимаешь, на войне даже Зимний Солдат может облажаться. А еще у меня есть ты. Но научить мелких стрелять и драться нужно будет обязательно. Мир жесток, даже этот мир. А я хочу, чтобы мои дети могли без ущерба для себя отбиться не только от шпаны, но и от вооруженного опытного человека. Уметь защищать себя — это важно. Ты же умеешь. Хорошо, что тебе оно не пригодилось ни разу. — Котик, я даже не собирался с тобой спорить, — уверенно сказал Себастьян, сел за стол и набросился на бекон. — Естественно, что ты будешь растить детей в соответствии со своими представлениями о прекрасном, а я — со своими представлениями о возвышенном. Договоримся как-нибудь. — Главное — с ними договориться, — философски заметил Барнс, уверенный, что если дети чего-то не захотят, то хрен им это впихнешь. — Всегда можно заинтересовать, — сказал Себастьян. — Ты чего не ешь? — Я давно встал, с Кайлом уже прогулялся, позавтракал, так что ешь, лапушка, я не хочу. Пока. Я пока детям приготовлю, — и принялся разводить смесь. Вроде бы и простое занятие, уже выверенное, но все равно для Барнса это было как какое-то священнодейство. — Дети проснулись, Стэлла уже с ними. Погремушками гремят, — Барнс улыбнулся, слушая звуки, доносящиеся из детской. — А когда у них возраст постоянных воплей? — спросил Себастьян. — Вроде уже скоро. Он быстро доел и взял бутылочку Лекса — зеленую, в мелких белых овечках. — Идем кормить? — Идем, — бутылочка Мики была в синих цветочках, похожих на ромашки. — Судя по тому, что я читал, у них возраст постоянных воплей от где-то сейчас и лет до пяти, как повезет. В детской Стэлла стояла рядом с двумя пеленальными столиками и водила над детьми, потряхивая, погремушками. — Смотрите, дорогие родители, — сказала она, не отрываясь от своего медитативного занятия. — Уже следят за игрушкой. Как раз пора для их возраста. Ну что, детки, папы кушать принесли. Себастьян взял Лекса на руки, и тот внезапно заулыбался, показывая беззубые десны. — Ой! — воскликнул Себастьян. — Он мне улыбается! Барнс тут же сунулся посмотреть на Лекса, который действительно радостно лыбился, а потом взял на руки Мику. Малышка нахмурилась сначала, внимательно глядя на того, кто ее держит, а потом тоже заулыбалась. Барнс подавил радостный возглас, понимая, что этим только перепугает детей. — Моя принцесса, улыбаешься pape, — он называл себя на русский манер, понимая, что одинаково их дети называть просто не смогут, потому что запутаются, а так сразу было понятно, кто есть кто. Все равно, когда оставался с детьми один, говорил с ними по-русски. Разглядев и, похоже, опознав в руках Барнса бутылочку, Мика заулыбалась шире и потянула к бутылочке ручки. — Я тебя понял, — Барнс поднес соску к улыбающемуся ротику, и Мика тут же сцапала соску, принимаясь есть. Лекс энергично сосал, пуская молочные пузыри из уголков рта. Стелла перестилала детские кроватки. Она уже привыкла, что оба папы возятся со своими детьми так часто, как могут. Лекс наелся, оттолкнул бутылочку и закряхтел. Себастьян привычно поднял его столбиком. Мика съела все до капли. Теперь, когда Барнс поменял ей смесь на какую-то простую и дешёвую, перепробовав с десяток вариантов, ела она просто отлично. — Стэлла, сегодня мы сами погуляем, — начал озвучивать планы на остаток ее смены Барнс. — Но подготовь, пожалуйста, их к прогулке. Барнс, как мог, следил, чтобы у детей соблюдался режим, поэтому до прогулки оставалось ещё полтора часа. Он прикинул, что они успеют, даже не будут торопиться. — Хорошо, Джеймс, — ответила Стэлла. Лекс напрягся и выдал в подгузник все, что накопил. Себастьян сморщился, но тут же отнес его на пеленальный столик и принялся приводить в порядок. Баки считал — и Себастьян был полностью с ним согласен, — что они должны уметь заботиться о своих детях не хуже наемных нянь. К тому же, у нянь были и выходные. — Что, принцесса, ты papu радовать не будешь? — ласково спросил Барнс, но, похоже, Мика была истинной принцессой, которая, может, и не кушала радугу, но уже пыталась уверить Барнса, что какает бабочками. В итоге он положил дочь в кроватку, потряс крутящуюся музыкальную игрушку, от звуков которой у него сводило зубы, и пошел мыть бутылочки. Он был рад, что Себастьян поддерживал его в том, что за детьми надо ухаживать самим, но понимал, что от услуг круглосуточной няни они смогут отказаться очень не скоро, и не потому, что они сами не могли справиться, а из-за работы, которой у обоих было много. И это было хорошо, потому что и платили им хорошие деньги, особенно Себастьяну. Но даже со своим заработком Барнс смог бы обеспечить двоих детей, просто ему были бы недоступны такие вещи, как одежда на заказ, две круглосуточных няни и ещё пришлось бы переехать в район попроще. Барнс задумывался об этом не потому, что планировал что-то, а потому, что хотел быть уверенным в будущем, что бы ни случилось. — Стэлла, — Барнс вернулся в детскую, — знаешь какие-нибудь ателье, которые специализируются на детской одежде? — Да, знаю парочку, — тут же ответила Стэлла, которая переодевала Мику. — Я узнаю контакты и завтра постараюсь принести. — Спасибо, — поблагодарил Барнс. Их действительно фотографировали, когда они, по очереди катя широкую близнецовую коляску, гуляли в парке вдвоем. — Вот теперь меня это смущает, — сказал Себастьян, помахав рукой очередной фанатке с телефоном. — Что тебя смущает, лапушка? — Барнс очень быстро перестроился с “принцессы” на новое ласковое прозвище. — Ты известен, популярен, тебя любят и рады за тебя. — Да то, что фанаты карамельными пузырями разлетаются, когда видят нас с детьми. — Если безобразие нельзя предотвратить, надо его возглавить! Не помню, кто это сказал, — признался Барнс. — Может, чтобы народу было не так интересно нас фоткать, вывалить в сеть нашу фотосессию с детьми? Лариса с удовольствием нас пофотографирует. Я, кстати, уже думал об этом. Ну, с Ларисой думал. Она же уже пару лет в свободном плавании, ее работа стоит приличных денег, а нас она готова пофоткать бесплатно. Я ей нравлюсь. С Ларисой Барнс поддерживал приятельские отношения, можно сказать даже, что у него была подруга, которая тоже умудрялась рекомендовать его как модель уже своим коллегам. Сама Лариса частенько предлагала Барнсу фотосессию за ужин, потому что он был единственным мужиком, на которого у нее “вставало”. Это с учетом того, что Лариса была давно и плотно женатой лесбиянкой. — Ко мне “Мужчины для мужчин” клинья подкатывают насчет фотосессии и интервью, — признался Себастьян. — Гей-пара с детьми, семейные ценности и все такое... — Так дай, — пожал плечами Барнс. — Давай дадим все, что посчитаем нужным, всем, кто хочет. Пусть подавятся. Себастьян, я не хочу, чтобы ты прятался от камер. Я хочу чтобы ты ходил с гордо поднятой головой и мог слать всех нахуй, но для этого надо этим тварям что-то дать. Ты публичная личность, от тебя не отстанут. То, что к самому Барнсу тоже подбивали клинья, надо сказать, те же “Мужчины для мужчин”, он Себастьяну не говорил, потому что в этом отношении все будет так, как захочет его лапушка. Барнс знал для себя, что они, несмотря на наличие двух круглосуточных нянь, образцовые родители, которые гуляют со своими детьми не для объективов камер, чтобы показать, какие они молодцы, а потому что хотели проводить с малышами время, которого у них было не так уж и много. — Ну вот и договорились. Я им тогда сегодня и напишу, — пообещал Себастьян. — Напиши, лапушка, напиши, — подул осенний ветер, срывая желтеющие листья, и Барнс ловко развернул коляску, чтобы порыв не задул на детей, так же ловко развернув ее обратно, когда все успокоилось. — Пусть хоть у Стэллы с Дорой интервью берут, какие мы родители, пусть подавятся, потому что не подкопаешься, родители мы отличные, хоть и начинающие. Барнс обнял Себастьяна за плечи, уловив взглядом парочку совершенно бесцеремонных личностей, наставивших на них свои телефоны, но он не собирался отказывать себе в невинной ласке, иначе проще было удавиться. Малыши спокойно спали, тепло одетые и укрытые, хотя Барнс и пытался отстоять закаливание, и можно было спокойно гулять по парку еще пару часов. Стиву надоело ехать в багажном отделении коляски и он перебрался Барнсу на плечи, потому что тот никогда не отказывал своему питомцу в прогулке, уже давно зная, что эта шерстяная сволочь никуда не убежит. — Вот я и остепенился, — задумчиво сказал Себастьян. — У меня семья, двое детей… Осталось отрастить пузцо и лысину. — Я, конечно, буду тебя так же любить, — с явным сомнением задумчиво сказал Барнс, — но, может, мы обойдемся без излишеств? Себастьян рассмеялся. — Да я пошутил. Я так тружусь над своими кубиками! Хотя, конечно, если для какой-нибудь роли понадобится пузцо, отращу и его. А лысину мне гримеры сделают. — Я люблю тебя, лапушка, — Барнс прижал его голову к своему плечу. — Давай зайдем за кофе тебе и шоколадом с печеньем мне. Мне ещё пару статей написать надо и кое-что перевести. Я сегодня не смогу больше посидеть с малышами, только ночью покормлю, чтобы не будить Дору. — Я присмотрю по мере сил, — пообещал Себастьян. Дома Стэлла перехватила детей и занялась ими. Себастьян отправился отвечать на письма и читать сценарий к новому фильму. Барнс же уселся с котом на широкий низкий подоконник в гостиной, застеленный мягкими пледами, облюбованный им вместо дивана, и, раскрыв ноут, углубился в очередной перевод. Но он чутко слушал, что происходит в квартире, готовый в любой момент согнать Стива, откинуть ноут и прибежать к детям. — Тебе не хватает голых коленок, шерстяных носков, свитера оверсайз и чашки с какао, а то я бы сделал ванильную фоточку, — сказал Себастьян, заглянув в гостиную. — Но какао вот, держи. Барнс оглядел себя: футболка (очередная) со щитом Кэпа, мягкие штаны, босые ноги. — Если хочешь, я куплю все то, о чем ты сказал, — он принял чашку, втягивая носом приятный шоколадный запах, — и ты сделаешь вожделенное фото. И выложишь его куда захочешь. Но у меня есть подозрение, что ты его для себя сохранишь. Я соглашаюсь на фотосессию детей с нами у Ларисы? Я хочу иметь по фото на каждый месяц до трёх лет точно. — А она для себя или для “Мужчины для мужчин”? Она же с ними работает. Но вообще идея хороша, альбом нужен. — Мне, — Барнс выделил голосом это слово, — она сделает все, что я хочу только для меня. А для журнала только то, за что ей заплатят. Так что, что ты хочешь? — Хочу, — кивнул Себастьян, садясь рядом. — Будем с ней семьями дружить. Правда, ее дети постарше. Знаешь, хочу купить на Этси альбом, даже два — первый год вашего ребенка, ручной работы. Там есть такие. Я покажу. Барнс обнял Себастьяна, прижимая к себе, и подхватил телефон, набирая номер. — Лариса, dorogaya, мой капризный муж на все согласен, — заговорил он, поглаживая Себастьяна. — Говори, когда, и мы все твои. Разговор получился коротким, но ёмким, договорились буквально за минуту. — Отлично, мы сможем, — заверил Барнс и сообщил Себастьяну. — Через неделю в ее студии. Я помнил, что мы оба свободны. Она сама мать, понимает все детские печали. Думаю, на этот день можно отпустить няню. — Надо будет посмотреть по календарю, кто получит внеплановый выходной, — согласился Себастьян. — Девочки против не будут, мы им помесячно платим. — Знаешь, они сами договорятся, — предложил Барнс, потому что их няни частенько менялись сменами. — А тебе что-нибудь ответили из журналов, которые тебя желают? Барнса и его личную жизнь тоже желали, не столь сильно и активно, как жизнь Себастьяна, но так же неотвратимо. Он уже три года писал для “Оружие и оружие”, и сейчас они внезапно захотели статью о нем самом. Он ещё не говорил об этом с Себастьяном, но, похоже, сейчас нужно было сказать. — И от меня тоже хотят интервью. Только я не очень знаю, о чем. — А ты запроси предварительные вопросы интервью и вычеркни те, на которые отвечать не хочешь, — посоветовал Себастьян. — Ответили, а как же. Готовы на части рвать. Но это дело хорошее и нужное, так что я согласился. — Тогда я тоже соглашусь, — Барнс закрыл ноут, положив его между окном и собой, и затянул Себастьяна себе на колени. Он не боялся, что какая-нибудь из нянь увидит что-то такое, во-первых, потому, что они имели права на личную жизнь, во-вторых, потому, что каждая подписала контракт, в котором был пункт о неразглашении личной жизни, и, в-третьих, они были у себя дома, а няня была занята детьми, которые сейчас спали, это Барнс отчетливо слышал. — Они такие маленькие, хотя уже гораздо больше, чем были, когда только родились, — он нежно поглаживал Себастьяна по спине, периодически касаясь губами волос. — Мы даже можем поехать отдыхать с ними. Это, конечно, будет не тот отдых, что для двоих, но… Я прикинул, в январе на Гавайи дней на десять можно. Но только одну няню с собой брать. — Взять большой семейный номер… — мечтательно протянул Себастьян. — Не, Баки, без детей. Им в этом возрасте такие климатические перепады на пользу не пойдут, а если они разболеются, никакого нам отдыха. — Значит, мы переживем без отпуска, — заключил Барнс. — Или по очереди. Потому что я не оставлю своих детей на нянь на две недели, чтобы просто поразвлечься. Работа — это одно, а просто развлекалово. Нет. Барнс мягко гладил Себастьяна, но говорил жестко. Он вообще был в вопросах детей категоричен, хотя скрывал это за мягкостью слов и плавностью движений. — Успеем еще отдохнуть, — согласился Себастьян. — Успеем, ты прав, — Барнс впился в губы поцелуем, жадно шаря руками по телу, понимая, что ничего не будет. — У меня тренировка через полчаса, — напомнил Себастьян, подставляясь под ласковые руки.