Отражение: Миссия.

— Нет, Мика, не снимай, — в который раз просил Барнс дочку, но та упорно стаскивала с ножки надетый носок. А Барнс упорно натягивал его обратно. Более спокойный Лекс свои снимать не стал, и тихо переворачивал страницы детской книжки, сидя на мохнатом ковре детской. — Вот, посмотри на брата, он же не снимает, и ты не снимай. Барнс еще раз попытался надеть носок, но опять безуспешно. — Мика, — строго обратился он к дочке, — или ты сейчас надеваешь носки, или ты остаешься сидеть одна в кроватке, а мы с Лексом пойдем играть. Подумав, малышка сама попыталась натянуть носок, но у нее ничего не вышло. — Вот, так-то лучше, — Барнс забрал носок и натянул его на маленькую ножку. Он опустил Мику на пол к брату. — Ну, иди играй. Дети тут же занялись друг другом, а в детскую вошла Стэлла. — Да, уже ухожу, — улыбнулся он. — Себастьян придет позже, но до твоего ухода. По поводу выходного на Рождество еще не знаю, извини. Все, я побежал. — До свидания, Джеймс, — улыбнулась Стэлла, оставаясь с детьми. Барнс быстро напялил на себя ботинки и куртку, которая ему досталась с прошлых съемок, собственно, лицом этого бренда он и был, и вымелся за дверь. У него были недельные съемки в заснеженных лесах, а до Рождества оставалось всего две недели. “Лапушка, я уехал. Уже скучаю” — скинул Барнс сообщение Себастьяну. Себастьян с Кайлом были у ветеринара. В последнее время Кайл совсем плохо ел, у него вздулся живот, и Себастьян пошел с собакой к врачу. “Жду тебя, котик!” — ответил Себастьян, и тут их с Кайлом вызвали в кабинет. Кайла осматривал врач, который наблюдал его последние шесть лет. Себастьян как ответственный владелец водил собаку на плановые осмотры каждые полгода. Последний был пять месяцев назад. Врач был встревожен — это Себастьян видел. Кайла отправили на УЗИ, взяв анализ крови и соскоб из пасти. — Что с ним? — спросил Себастьян. — Все плохо? — Ну, Кайлу уже много лет… — врач снял очки и потер глаза. — Извините. Подождите в приемной, пожалуйста. Или возвращайтесь часа через два. Будут готовы результаты. — А Кайл? — Пусть пока останется у нас. “Кажется, Кайл серьезно болен”, — написал Себастьян Баки. “Мне жаль”, — Барнс не знал, что написать, стоило как-то поддержать мужа, но в голове не было ни единого слова, приличествующее случаю. “Ты как?” В данном случае, хоть Кайла было и жаль, Себастьян волновал Барнса гораздо больше. “Я пока в дороге, ты пиши, если что. Жаль, не могу быть рядом с тобой”. Два часа Себастьян гулял и играл с детьми, стараясь отвлечься. А потом вернулся в клинику. Кайл лежал на подстилке в кабинете врача и радостно забил по полу хвостом, увидев обожаемого хозяина, но не встал. Себастьян подошел, погладил его. Кайл лизнул ему руку. — Что с ним? — спросил Себастьян у врача. — Рак желудка, — ответил врач. — Стремительный и, увы, уже неоперабельный. Метастазы в кишечник, в печень и поджелудочную железу. Себастьян застыл, глядя на Кайла. Потом посмотрел на врача. — Он… Ему больно? — Да. Поэтому я предлагаю вам прекратить его страдания. Он уже не может есть, а дальше будет только хуже. Себастьян почувствал, как на глазах выступают слезы. — Я… понимаю, — шепотом сказал он. — Хорошо. Завтра. Я… заберу его попрощаться с детьми. И завтра вернусь. “Кайл умирает” — написал Себастьян Баки. — “Рак. Завтра придется усыпить”. “Лапушка, мне так жаль(“ Барнс не представлял, что можно написать в такой ситуации. Кайл был с Себастьяном задолго до его появления, он был членом семьи, и сейчас Барнс был в растерянности, потому что ему тоже будет не хватать милой собачатины. “Я отведу его домой попрощаться с детьми, а завтра — все”, — ответил Себастьян. “Что скажешь мелким?” Дети тоже любили Кайла, но пока проявляли к нему интерес, только если видели. Барнс предполагал, что они и не вспомнят о нем уже завтра. Про Стива они забывали, когда он от них прятался. “Что завтра Кайл навсегда уйдет в поля счастливой охоты” Себастьяну было очень плохо. Он знал, что Кайл не будет жить вечно, но расставаться с ним было невыносимо тяжело. Это перекидывание сообщениями выбесило Барнса, потому что он не мог услышать, насколько его мужу плохо, и он позвонил. — Говори, я тебя слушаю, — просто сказал он, когда Себастьян ответил. Себастьян сглотнул. В горле стоял ком. — Я вот думаю, может, если бы я обратил внимание раньше… — начал он и оборвал фразу. — Что сказал ветеринар? — решил узнать Барнс, потому что без информации невозможно было выстроить убедительную линию успокоения. Но не попытаться как-то успокоить он не мог. — Себастьян, ты ни в чем не виноват, это просто случилось. — Что это ураганный рак. Метастазы уже везде. Кайлу больно. Надо усыплять. Не лечится. Себастьян говорил короткими рваными фразами. Он шел с Кайлом на поводке домой — пес еле ковылял — и плакал, сам этого не замечая. Барнс слышал, что сейчас творилось с Себастьяном, по голосу, по дыханию, по интонациям. Он слишком хорошо его знал, чтобы не понять, что происходит, и бесился от бессилия хотя бы просто оказаться рядом и поддержать. — Я понимаю, Себастьян, для тебя это все очень неожиданно, но, лапушка, ты же понимаешь, что это бы все равно случилось? Тебе надо отпустить Кайла, — как можно ласковее говорил Барнс. — Я тебе очень сочувствую, мой хороший. Хочешь, я все брошу и приеду к тебе? — Котик, у тебя работа. Оставайся. Я справлюсь, — пообещал Себастьян. — Нахуй мне эта работа, если я не могу быть с тобой, когда тебе плохо и нужна поддержка? — спокойно поинтересовался Барнс, понимая, что если он похерит из-за Себастьяна свою работу, то тот не обрадуется, а расстроится ещё больше. — Не плачь, лапушка. Я вернусь через неделю. — Я… я справлюсь, котик. Спасибо. Перед домом Себастьян вытер слезы, взял Кайла на руки и открыл дверь. Барнс убрал телефон в карман и задумался. Ему совершенно не хотелось оставлять сейчас Себастьяна одного, хотя дети должны были его занять и хоть немного отвлечь от Кайла. Но все равно, Себастьян оставался один, и Барнсу это не нравилось. С фотографом они были в дружеских отношениях, он уже снимал Барнса несколько раз, поэтому Барнс подсел к нему. — Джим, слушай, ты сможешь меня отснять за оставшиеся четыре дня? — без предисловий спросил он. — Смочь-то смогу, а что такое? — Джим весь обратился в слух. — У меня дома маленькая, но от этого не менее пиз… хреновая проблема, которая требует моего вмешательства. Я на своей машине приеду завтра к вечеру. Ехать всего пять с половиной часов, — быстро заговорил Барнс. — И если да, то я хочу сейчас соскочить, вернуться в Нью-Йорк ну и… — Договаривайся с Долли, она у нас тут всея организатор. Но я тебя отснять успею, еще время останется, так ей и скажи, — согласился помочь Джим. С Долли тоже все прошло гладко, Барнс просто сослался на детей, и женщина растаяла и разрешила такое вопиющее нарушение всего и вся. В Хардфорде его высадили, и Барнс довольно легко нашел попутку прямо до Нью-Йорка. Наверное, пожалели мужика в легкой куртке зимой. Себастьяну о том, что он приедет, Барнс ничего говорить не стал, пусть хоть один сюрприз этого дня будет для него приятным. Себастьян так удивился, когда Баки приехал, что даже не смог ничего сказать. Просто повис у него на шее, чувствуя, что колени слабеют. Барнс быстро скинул куртку и ботинки, подхватил Себастьяна на руки и уселся с ним на диван, прижимая к себе. — Если моя работа будет мешать мне быть с тобой, когда тебе плохо, я нахуй брошу всю эту работу, но буду с тобой, запомни это, — сказал Барнс. — Сходишь со мной завтра к ветеринару? — спросил Себастьян. — Именно для этого я и вернулся, — Барнс поцеловал Себастьяна в висок, прижимая к себе, словно у него на коленях сидел не взрослый здоровый мужик, а хрупкая девица. В чем-то для Барнса так и было, не в плане девицы, а в плане хрупкости. — Я с тобой схожу завтра, куда хочешь, но вечером уеду. Что мелкие? — Спят уже. По-моему, они ничего не поняли. Слишком маленькие еще. — Конечно, не поняли, с чего бы им? — удивился Барнс. — Сам-то ты как? — Хреново, — признался Себастьян. — Все время думаю, что это моя вина. Вот если бы я сходил на осмотр с Кайлом три месяца назад, может, удалось бы поймать рак на ранней стадии? — А были причины пойти к ветеринару три месяца назад? — спросил Барнс. Он не мог никак успокоить Себастьяна, кроме как надавить на логику. Что и пытался сделать. — Да нет… — покачал головой Себастьян. — Но он же старенький. — Себастьян, ты с ним ходил к ветеринару как положено, тем более, Кайлу лет до ебени матери, а каждый поход к врачу для него не радость, согласись, — Барнс вздохнул и устроил Себастьяна у себя на коленях удобнее. — Ты ни в чем не виноват, просто пришло его время. Себастьян вздохнул. — Надо мне снотворного выпить, — сказал он. — А то не усну. — И даже мое присутствие тебе не поможет? — спросил Барнс, понимая, что Себастьян действительно разволновался. — Поможет. Но снотворного все равно выпью. А то так и буду думать, что я мог бы сделать, но не сделал. — Я не смогу тебя убедить, что ты все сделал правильно? — спросил Барнс. Ему было важно, чтобы Себастьян перестал себя накручивать, мучить, что это он виноват. Нет, это просто жизнь. Барнс с ужасом подумал, что будет, когда его муж потеряет мать. Жоржетта была очень важна для Себастьяна, и ее кончина может серьезно подкосить его. Мысленно Барнс пожелал ей долгих лет жизни. В идеале, чтобы его лапушке не пришлось подобного пережить. Самого же его ужасал уход Себастьяна, потому что, Барнс это отлично понимал, он его переживет. И тогда ему придется окунуться в кошмар одиночества без любимого человека. Барнс отогнал от себя эту мысль, запретив думать о подобном. Себастьян только горестно вздохнул. — Я бы выпил, — сказал он. — Но дети. — Дети спят, а как минимум один трезвый папа в доме есть, — Барнс погладил Себастьяна по плечу и выпустил из объятий. — Пей, лапушка, дети — не повод себе во всем отказывать. — Ему не будет больно? — в который раз спросил Себастьян у ветеринара. — Нет, мистер Стэн, — терпеливо ответил врач. — Мы введем ему снотворное, и он уснет, а потом введем препарат для остановки сердца. Он ничего не почувствует. Барнс обхватил Себастьяна за плечи и чуть сжал. — Успокойся и не мешай доктору, я тебя прошу, — попросил Барнс. Себастьян оперся на него, держа Кайла за выбритую лапу, куда медсестра вводила иглу. Кайл часто испуганно дышал. Когда медсестра ввела первый препарат, Себастьян сказал: — Я люблю тебя, псина, — и поцеловал Кайла в сухой нос. Барнс продолжал стоять за спиной, обнимая за плечи. Он просто молчал, давая Себастьяну возможность попрощаться так, как он хочет. Он просто был рядом, когда его любимому нужна была поддержка. Очень скоро Кайл уснул навсегда. Медсестра ввела второй препарат, и верное собачье сердце перестало биться. Себастьян вытирал слезы. — Его кремируют, — пообещал врач. — Я распоряжусь, чтобы вам подготовили красивую урну. — Спасибо, — выдавил Себастьян. Барнс, не стесняясь, развернул его к себе и прижал голову к своему плечу, целуя в висок. — Все, мой хороший, — прошептал он, — все. Поехали домой. В машине Себастьян молчал. А потом сказал: — Весной поедем в приют. — В какой? — не понял Барнс. — В собачий. — Ты хочешь другую собаку? — осторожно поинтересовался Барнс. Он не думал, что Себастьян так скоро решит завести другого пса. — Не знаю, — покачал головой Себастьян. — Кайла я очень хотел. В смысле, тогда я очень хотел собаку. А сейчас… Знаешь, так пусто. — Тебя Стив придет жалеть, — уверенно сказал Барнс, потому что видел, как его кот ночью приходил на подушку Себастьяна и спал там, словно чувствовал, что что-то не так. — Он тоже будет скучать. Он любил Кайла, — вздохнул Себастьян. — Я знаю, — Барнс переложил ладонь с ручки коробки передач на колено Себастьяну и сжал. — А тут еще меня не будет. Надеюсь, он найдет утешение в мелких, так же, как и ты. Мне нужно уехать сегодня, лапушка. Работа. — Я понимаю. Спасибо, что ты вырвался. Спасибо, что был со мной. — В горе и в радости, так, кажется, говорилось на бракосочетании? — улыбнулся Барнс. — Да, — выдохнул Себастьян. — Да. Дома Барнса никто не приветствовал победным мявом, забираясь сразу по одежде на плечи. Стив ходил по квартире и словно кого-то искал. Хотя понятно было, кого он ищет. Он пришел в прихожую, походил там, понюхал Себастьяна, самого Барнса, и снова пошел бродить. — Стив, — позвал Барнс, но тщетно, кот метался по дому от хозяев к подстилке Кайла, полностью игнорируя Барнса. Залезал на диван, на котором не очень любил сидеть, зато любил Кайл, топал, когтил обивку и снова пускался в тщетные поиски. Почти не переставая мяукать, словно звал кого-то или плакал. — Котик мой, — Барнс поймал Стива и взял на руки, тот ткнулся в него головой, обнюхал, но на плечи лезть не захотел, только жалобно мявкнул, заглядывая ему в глаза. — Стив, Кайл умер, — Себастьян подошел к Баки, чтобы погладить кота. Кот ластился под руку, толкался головой в ладонь и жалобно мяукал, не понимая, что говорят ему глупые люди. Если бы животные действительно понимали слова, но Стив плакал, бегал по квартире и искал своего друга там, где он обычно проводил свои дни. Он не захотел сидеть на руках, снова начал исследовать квартиру. — Если он откажется есть, я не знаю, что делать, — сказал Барнс, когда Стив пристроился на подстилке Кайла и начал мяукать, не переставая. — Мне надо ехать, Себастьян, прости, что оставляю тебя с моим ошалевшим котом. Стив продолжал отчаянно плакать, свернувшись на подстилке Кайла, и Барнс понял, что он в полной растерянности и не знает, что делать, но не может так оставить кота, который на него, любимого хозяина, на которого обычно взбирался, как только он приходил, даже не реагировал. — Черт, Стив, малыш, мне надо ехать, — присел Барнс рядом с котом. — Ну отпусти меня, морда шерстяная, перестань орать. — Езжай, — велел Себастьян. — Я о нем позабочусь. А когда ты вернешься, мы втроем пойдем в приют. Найдем там собаку, о которой Стив сможет заботиться. — Пять дней, — Барнс поцеловал Себастьяна и пошел одеваться, понимая, что иначе пошлет все ко всем чертям и останется. — Все, я уехал.