Отражение: Миссия.

Перелет до Гавайев показался Барнсу филиалом ада. Они с Себастьяном, как могли, занимали детей во время четырнадцатичасового перелета, в чем Стэлла им активно помогала, взяв на себя большую часть заботы о них, хорошо, в бизнес-классе они летели совершенно одни, да и вообще самолет был полупустой. Мало кого интересовал курорт в январе, почти сразу после праздников. В эту поездку они решили снять себе дом на берегу, практически в другом конце острова от Гонолулу. Дом был шикарным. Он стоял у самого берега, немного над ним, выходя одной своей стороной, с террасой и балконом, на океан. Четыре просторные комнаты, большая светлая кухня и столовая. Участок с зеленым газоном и парой пальм уходил узкой лесенкой на тихий уединенный пляж. Дети так вымотались в полете, что всю дорогу от аэропорта до места спали, поэтому, проснувшись, очень заинтересовались новым местом и, сопровождаемые Стэллой, кинулись его изучать. Барнс же разбирал вещи и расплачивался за дорогу. Его она утомила уже, не помогали даже скрытые ресурсы Зимнего Солдата. Хотелось лечь и сдохнуть, по возможности на пляже рядом с водой. — Сейчас я организую всем нам ужин, — пообещал изрядно вымотанный Себастьян, — и будем спать. Солнце уже почти село. — Спать? — устало переспросил Барнс, который есть не хотел совершенно. — Ты уверен, что мелкие угомонятся? — Pa, — к Барнсу подбежала, чуть не упав Мика, — дём! Схватила и потянула за собой в дом, видимо, желая что-то показать. — Сейчас, Мика, подожди минуту, — попросил Барнс, но ребенок не слушал никаких увещеваний. — Я хочу искупаться перед сном, — успел он сказать Себастьяну и пошел за дочкой. Та привела его к стеклянной двери на террасу и ткнула в нее пальцем, указывая на океан, в который стремительно опускалось яркое ало-оранжевое солнце, окрашивая небо и море в невероятные цвета. — Да, Мика, закат, — сказал Барнс. — Солнышко ложится спать. И вам с Лексом пора. Он мечтал уложить детей спать, окунуться в океан, а потом затащить Себастьяна в кровать, прижать его к себе и уснуть. Себастьян подошел к Баки и Мике с сонным Лексом на руках. Мальчик зажевал хвост своего любимого плюшевого динозавра. — Красивый закат, — сказал Себастьян. — Дети, пора в кроватки. — Вана? — спросил Лекс. — Ванна уже завтра. И море. — Сегодня без сказки, — сказал Барнс, подхватывая Мику на руки. — Просто спать. На втором этаже была замечательная спальня с двумя кроватями, где можно было положить детей. Балкон шел по кругу по всему второму этажу, отделенный только перегородками, чтобы так просто нельзя было попасть из одной комнаты в другую. — Или, ладно, я штук десять на память помню, расскажу, — вздохнул Барнс, неся Мику наверх. — Когда заснут, ты со мной купаться пойдешь? — Пойду, котик, — Себастьян следом за ним нес Лекса. — А Стэлла присмотрит за едой. Они уложили детей в кровати, на которых очень удачно были подушки-валики, которые Барнс положил на край, чтобы малыши не упали. — Все, иди тащи вещи, которые я не дотащил, а я пока усыплю детей, — сказал он. — Проснутся позже, что делать будем?.. — Стэлла делать будет, — ответил Себастьян, укрывая Лекса. — Зря, что ли, мы ее с собой взяли? — Знаешь, никогда, даже в самых смелых мечтах, — довольно тихо заговорил Барнс, потому что дети, похоже, собирались уснуть и без сказки, — я не мог и помыслить, что у моих детей будет няня, которую я буду везде с собой таскать. Для начала я не думал, что у меня вообще будут дети. — Ну не везде, — улыбнулся Себастьян. Он по очереди поцеловал детей и увел Баки из детской. — Стэлла, — сказал он няне, — мы на берег, скоро приедет доставка еды, прими ее, пожалуйста. — Хорошо, мистер Стэн, — кивнула Стэлла. Барнс метнулся к своему рюкзаку, вытряхнув из него почти все, что там было, нашел пару пляжных полотенец, свою заколку-”краба” и шорты, в которых он любил купаться. И спешно стал запихивать остальное содержимое, пока Себастьян не увидел этого бардака. — Я готов, — сообщил он. — Полотенца взял. Себастьян одернул плавки — короткие плавки снова вошли в моду — и кивнул. — Шлепанцы возьми, — напомнил он, переобуваясь. На несколько мгновений Барнс завис, глядя на своего идеального мужа, который, казалось, не постарел ни на день с их первой встречи, а потом подошел плавно, медленно, как хищник подходит к своей жертве, и резко притянул к себе, сам стоя в одном носке и спадающих расстегнутых джинсах. — Господи, — выдохнул он, утыкаясь Себастьяну в шею, вдыхая его запах, — я сейчас тебя раздену и трахну, и мы пойдем купаться на пару часов позже. Или только завтра. Мы столько лет вместе, а я хочу тебя, словно прошла всего пара месяцев. Себастьян польщенно улыбнулся. — Здесь нет нашей домашней звукоизоляции, — напомнил он, — а дети уже спят. Давай позже, когда они совсем уснут. Спальни же стена в стену. — Значит, я возьму тебя прямо на пляже под звездным небом, — жарко прошептал Барнс Себастьяну на ухо. — Или ты возьмешь меня? Обнимая мужа, он нежно поглаживал его по пояснице, прижимаясь к нему всем телом, прикусил ушную раковину и жарко дохнул снова. — На песке? — жалобно спросил Себастьян. — Чтобы везде песок, да? — На полотенчике, — рассмеялся Барнс, но все равно не спешил выпускать Себастьяна из объятий и таки переодеваться. — А еще я могу просто тебя подержать, или там есть пальмы, или… Есть масса способов, чтобы не угваздаться в песке. Или ты не хочешь? — Хочу, — мотнул головой Себастьян. — Но сначала купаться. Хочу смыть с себя дорогу. Отлепившись от Себастьяна, но не забыв погладить его член через плавки, Барнс быстро переоделся, кинул в Себастьяна полотенцем, схватил за руку и потащил за собой. На участке возле дома горели фонари, даже лесенка была кое-как освещена, а вот на пляже им светили только звезды и половинка умирающей луны. Темнота не давала подробно рассмотреть пляж, но чувствовалось, что он небольшой, словно маленькая лагуна. Барнс влетел в воду, тут же ныряя, и поплыл под водой все дальше и дальше от берега, мощно загребая сильными руками. Себастьян вошел в воду и тоже поплыл. Вода была теплая и ласковая. Себастьян отплыл подальше и улегся на спину, глядя в глубокое, полное звезд небо. Вынырнув, Барнс поплыл обратно. Он уплыл достаточно далеко, чтобы начать волноваться за Себастьяна, но разглядел его и успокоился. Его муж лежал на спине, покачиваясь на волнах, и Барнс поплыл к нему, тихо поднырнул, чтобы оказаться четко под ним и провел пальцами обеих рук по всему телу от шеи до самых пяток. Себастьян дернулся, вскрикнул и заехал Баки пяткой по плечу. Ушел под воду, наглотался горько-соленой влаги, вынырнул, отфыркиваясь и отплевываясь, и завертел головой, пытаясь понять, что произошло. Барнс понял, что переборщил, он тут же вынырнул, зависая в воде и смущенно улыбнулся, хотя самому ему было весело. — Прости, — попросил он. — Это всего лишь я. — Не делай так больше, — попросил Себастьян. — Потрогай, как у меня сердце колотится. Барнс приложил к груди ладонь, хотя и так за шумом прибоя слышал бешеный стук сердца Себастьяна. — Правда, прости, — уже без тени улыбки сказал он, притягивая мужа к себе в воде. — Я не подумал, что ты испугаешься. — Тут же акулы водятся, — напомнил Себастьян. Он держался за плечи Баки, и они вместе покачивались на пологих волнах. — От акулы я тебя сумею защитить, мой хороший, — Барнс коротко поцеловал Себастьяна в соленые губы, поглаживая под водой по бокам. — Я же люблю тебя. А еще я Зимний Солдат. — Да какой ты Зимний Солдат теперь, — рассмеялся Себастьян. — Поплыли к берегу. — Что значит “какой”? — возмутился Барнс. — Самый что ни на есть настоящий. У меня даже все причиндалы есть. — Неправда, у тебя живая рука! — Себастьян ущипнул Баки за левое плечо и поплыл к пляжу. — У нее живые ткани смешаны с вибраниумными волокнами, — не согласился Барнс, плывя рядом с Себастьяном. — Так что… Барнс уплыл вперёд и оказался на берегу раньше мужа. Стоял и выжимал свои волосы, ожидая, пока Себастьян выберется на берег, чтобы сходу, ещё в воде поймать его в объятия. — Но это уже рука Баки Барнса, — возразил Себастьян, выходя на берег, — а не Зимнего Солдата. — Но именно Баки Барнс и есть Зимний Солдат, — решил продолжить спор Барнс, подхватывая Себастьяна на руки и сажая его себе на бедра. — Я так люблю тебя. И так рад, что ты выбрал меня из сотен людей, которые тебя тогда окружали. — Разве я мог выбрать кого-то другого? — спросил Себастьян. — Идем в дом. Ужинать — и в спальню. — Я уверен, были более достойные, — улыбнулся Барнс, погладив Себастьяна по спине. — Не хочу в дом. Хочу романтично заняться с тобой сексом на пляже. Ладони его обхватили задницу Себастьяна, смяв ее. Барнс чуть опустил мужа, давая почувствовать свое возбуждение. — А смазка? — спросил Себастьян. — А я прихватил, — оживился Барнс. — Лежит на полотенце. Он кивнул в сторону, где лежали полотенца, и понес туда Себастьяна. Барнс был возбуждён и взбудоражен, они не часто занимались сексом где-то, а последние полтора года так и из спальни не вылезали, и сейчас очень хотелось разнообразия. — Как ты хочешь? — спросил Себастьян, когда Баки опустил его на полотенца. — А у тебя есть пожелания? — спросил Барнс, стаскивая с себя мокрые шорты и небрежно откидывая их в сторону. — Я просто хочу тебя, но, чтобы не уляпаться в песке, я легко тебя подержу, хотя вот там, в десятке метров, есть пальма. И что я хочу сделать с тобой у этой пальмы…. — И что же ты хочешь со мной сделать у этой пальмы? — игриво спросил Себастьян и оглянулся на шелестящее под бризом дерево. — О… — Барнс плотоядно улыбнулся, склоняясь к Себастьяну и щёлкая резинкой плавок. — Я отчётливо вижу пологий кусок ствола, через который ты меня перекинешь, и… Он живо себе представлял, как шершавый ствол пальмы упрется ему в живот, как контрастом по коже будут скользить нежные руки Себастьяна, как лёгкий ветерок будет гулять по разгоряченному телу. Себастьян облизнулся и встал с полотенца. — Это соблазнительно. Тогда, — он хлопнул Баки по заднице, — давай к пальме. Барнс потянул Себастьяна за собой к вожделенному дереву, потому что на пляже было темно, и он опасался, что его муж может подвернуть ногу, а так Барнс четко видел, куда ступал, и был уверен, что Себастьян ступает за ним. Оказавшись у вожделенной пальмы, Барнс развернулся, опираясь поясницей о шершавый ствол, качнул бедрами, отчего покачнулся прижавшийся к животу член, с влажно блестящей головкой. — Действуй, как тебе нравится, — предложил он, полностью отдаваясь на волю Себастьяна. Себастьян приспустил собственные плавки, прижался своим членом к члену Баки, обхватил оба ладонью и начал неторопливо дрочить. Барнс задышал тяжело, облокотился руками о ствол, подав бедрами вперёд, толкаясь членом в руку мужа. Он облизывался, прикусывая губы, полностью отдаваясь этой незамысловатой ласке. — Лапушка-а-а, — простонал Барнс, чувствуя только руку Себастьяна, хотя кора пальмы колола задницу и поясницу. Себастьян наклонился вперед и поцеловал его, а потом стянул с себя плавки, кинул на шершавый ствол прихваченое полотенце и предложил: — Устраивайся, котик. Плавно, явно рисуясь, Барнс перекатился по стволу к полотенцу и устроился на нем животом, развратно выпятив задницу. Обернулся на Себастьяна, призывно глядя на него. Барнс хотел, очень хотел именно так, когда неудобно, когда вокруг только ночь, а рядом самый любимый на свете человек, который сейчас возьмёт и трахнет его. От этого предвкушения кровь вскипела в жилах, и Барнс застонал, бессознательно прогибаясь. Себастьян погладил округлые ягодицы, наклонился, чтобы поцеловать покрытый темным пушком копчик, лизнуть его, а потом принялся мять ладонями упругие мышцы, потираясь собственным членом о промежность Баки. Он наклонился, взял смазку и опрокинул флакон над темной расщелиной. Тонкая нитка любриканта, поблескивая в лунном свете, протянулась от флакона до ягодиц Баки. Барнс изнывал от желания, он хотел уже почувствовать своего мужа внутри, сжать его, посылая по телам обоих искры возбуждения. — Давай уже, — взмолился Барнс, — хватит меня мучить. Себастьян быстро, почти небрежно растянул его и приставил член к изнывающей дырке. А потом медленно и плавно вошел на всю длину. — Да-а-а-а-а, — протянул Барнс, подаваясь на член, прогибаясь, зажмурился от острого, на грани боли, удовольствия, чувствуя вожделенную заполненность. Себастьян шумно втянул воздух и начал трахать Баки — быстро, жестко, впиваясь пальцами в бедра. Барнс расслабился, позволяя Себастьяну довольно похабно возить его тело по пальме, только сжимал его внутри, ощущая твердый горячий член так правильно, так приятно. Пальцы, сжимающие бедра, были так необходимы, пусть до синяков, они сойдут, еще не наступит утро. Барнс умел быть тихим, когда хотел, не выть, не стонать в голос, а только жарко поскуливать на каждом толчке, чувствуя, как тело прошивает словно электричеством. — Подрочи себе, котик, — велел Себастьян. — Я же чувствую, ты на грани. Только от голоса Себастьяна Барнса всего прошило удовольствием, он судорожно схватился за свой член, на самом деле желая кончить без рук, но не подчиниться мужу просто не мог. Член изнывал без ласки, и как только Барнс обхватил его ладонью, отозвался, посылая по всему телу волны удовольствия. Тугая пружина, скручивающаяся в паху, стремительно разворачивалась, и Барнс чувствовал, что скоро не выдержит, как бы ему ни хотелось отсрочить разрядку. Оргазм накрывал его с неотвратимостью горной лавины. Себастьян толкнулся раз, другой, и приглушенно застонал, кончив. У него ноги подкашивались от удовольствия, но он продолжал двигаться, пока сохранялась эрекция, чтобы Баки тоже успел. Барнс взорвался удовольствием, застонал тихо, протяжно, кончая, сжал Себастьяна внутри и, почувствовав, как он сейчас расползется лужицей по пляжу, соскользнул с любимого члена, развернулся и подхватил мужа, прижимая к себе, а сам облокотился на чертову пальму. Теперь днем, глядя на нее он не сможет думать ни о чем пристойном. Вообще. — Лесенка с пляжа слишком узкая, тебе придется идти самому, — прошептал Барнс в висок Себастьяну, не желая его отпускать. — Я видел душ во дворе, поможешь промыть волосы от соли? — Помогу, — ответил Себастьян, целуя его. — Но сначала давай еще раз окунемся? — А ты в состоянии еще раз окунуться? — лукаво прищурившись, спросил Барнс. Он не хотел вообще никуда, так бы и лег на песок, прижав к себе Себастьяна, и лежал бы с ним. Но, но, но... — О да, — кивнул Себастьян. — Прямо так, голышом. Акулу на хуй подманивать. — Пойдем, — согласился Барнс, закидывая Себастьяна себе на плечо и бегом направляясь к кромке воды. Когда они вернулись в дом, в столовой ждал ужин в контейнерах. Стэллы видно не было, скорее всего, она присматривала за детьми. — Мне хозяин объяснил, как в эту глушь заказывать продукты, — Барнс уселся за стол. — Завтра закажу и приготовлю. Тем более, мелким нужна нормальная еда, а не вот это вот все. Барнс в отношении диеты малышей был просто наседкой. Принципиально все готовил сам, не позволял никаких вкусняшек, которые иные матери уже давали детям в этом возрасте, а однажды на прогулке даже жестко отбрил одну мадам, которая хотела угостить детей конфетами. На самом деле Барнс просто хотел выглядеть брутальным нелюдимым отцом, а на деле выходило, что он уже познакомился с некоторыми мамами в парке, обсуждая всякую детскую дребедень. Малыши, правда, предпочитали играть друг с другом, а не с другими детьми, но их никто не винил, ведь они были вместе еще до рождения. Они быстро поужинали. — Соскучился я по местной еде, — признался Себастьян. — Надо только детей особо экзотикой не пичкать, не хватало им провести отдых в больнице с кишечным расстройством. Пойду спрошу, ужинала ли Стэлла, проверю детей — и спать. — Ты не против, если я заберусь в кроватку рядом с тобой с ноутом и поперевожу? — спросил Барнс, ловя Себастьяна и целуя его. Местную еду он не особо любил. — Не против, Котик, — Себастьян ответил на поцелуй. — Слушай, сколько уже лет мы вместе, а все равно почти все как в первый раз. Решив, что если дети не спят, то одного папы на пожелать спокойной ночи им будет совершенно достаточно, Барнс устроился в добротной двуспальной кровати в просто шикарной угловой комнате, окна которой выходили на океан. Расчехлил ноут и принялся за перевод, поджидая Себастьяна, чтобы, отложив работу, повалять его в новой кровати и просто понежиться в объятиях любимого мужчины. Убедившись, что дети спят, а Стэлла поужинала, Себастьян пришел в спальню и растянулся на кровати рядом с Баки. Цапнул его за колено, поцеловал и зевнул. — Спокойной ночи, котик, — сказал он.