Отражение: Миссия.

— Ну и что мне надеть на это мероприятие? — вопрошал Барнс перевернув половину своих вещей. Они собирались на банальное собеседование в детский сад, но Барнсу казалось, что это собеседование на место в парламент. — Джинсы, рубашку, синий пуловер и куртку, — ответил Себастьян. — Что ты паникуешь, а? Не возьмут в садик — будут заниматься со Стэллой, только и всего. Выбирая нужные вещи из той мешанины, в которую превратилась его часть гардеробной, Барнс тихо ворчал себе под нос что-то неразборчивое. — Я не боюсь, что их не возьмут, — наконец сказал он, почти одевшись. — Ты у нас обаяшка, ты их уговоришь, я уверен. — А раз уверен, зачем нервничать? — улыбнулся Себастьян. — Тебе жалко, что ли? — удивился Барнс. — Хочу и нервничаю. — А, ну раз хочешь… — понимающе протянул Себастьян. Барнс и сам не смог бы для себя объяснить, чего он дёргается, его вообще очень волновало все, что касалось детей. Кто-то бы даже сказал, что Барнс был очень нервным отцом, но не в плане того, что малыши могли удариться, упасть или что-то похожее. Он больше волновался за их интеграцию в общество. А ещё его никак не радовала перспектива общаться с директором садика, наверное, это его больше всего нервировало. Дёрнув Себастьяна на себя, Барнс впился в его губы поцелуем, словно это могло его успокоить. На самом деле могло и успокоило. Он целовал и целовал, сминая одежду на спине, прижимая к себе. Словно утонуть хотел в этом поцелуе. Cебастьян горячо ответил на поцелуй, гладя Баки по шее под волосами. Он любил своего мужа и своих детей, просто там, где Баки был гипербдительным, Себастьян был склонен к легкомыслию. Еле оторвавшись от любимых губ, Барнс попытался прийти в себя от дурманящего голову поцелуя, прижался лбом ко лбу Себастьяна, поглаживая по затылку. — Говорить будешь ты. Я, если что, буду угрожать, — улыбнулся он. — Пойдем. Собеседование, на взгляд Себастьяна, не представляло из себя ничего особенного. Их спросили о прививках, о том, есть ли у детей особенности развития, задали еще несколько вопросов. Прививки у детей были — по возрасту, все. Потому что в этом вопросе и Себастьян, и Баки были единодушны: дети должны быть привиты от всех возможных болезней. Особенности, конечно, тоже были, близнецы просто не могли без них обойтись. Зато они уже были приучены к горшку, самостоятельно ели. Себастьян поинтересовался меню садика — они с Баки старались не давать детям простых сахаров. Директор успокоил их, что за меню тщательно следят, и в нем нет ни конфет, ни пончиков, ни газировки. Только здоровое питание. Оставалось посетить психолога, и можно было начать ходить в сад. С психологом вышло недоразумение, которого никто не ожидал. До этого момента детям не приходилось общаться с посторонними взрослыми, а Стэлла давно научилась понимать детей на всех трёх языках, обогатив свой словарный запас на румынском и русском под стать детскому. Сами же близнецы мешали языки, выбирая слова, которые было проще произносить, не руководствуясь какими-то правилами. И тут им попался взрослый, милая молодая женщина, которая их совершенно не понимала и даже не пыталась это скрыть. И если Лекс больше молчал, стараясь говорить так, чтобы его поняли, и очень расстраивался, что ничего не выходит, и понимают только папы, то Мика веселилась вовсю. — Что я могу сказать, — после беседы попыталась подытожить психолог. — Детки очень развитые, но три языка… Им будет сложно общаться. — Не будет, — уверенно сказал Барнс. — Разберутся. — Трилингвы, конечно, не так часто встречаются, — добавил Себастьян, — но все же не уникальны. Я сам был билингвом. Сейчас знаю четыре языка. — Да, конечно, — подтвердила психолог. — Ждём вас с начала месяца. — До свидания, — попрощался Барнс, и они вчетвером покинули кабинет психолога. — Домой или заедем погулять в парк? — спросил он, когда уже усаживали детей в машину. — В парк, — ответил Себастьян. — Там сейчас красиво. Жаль, Гриз дома. — Ну, мы можем за ним заехать, если хочешь, — предложил Барнс. — Тогда и Стива возьмём. — Давай, — согласился Себастьян. Гриз совсем обвыкся в новой семье. Обожал детей, уважал Баки и Себастьяна, спал в обнимку со Стивом и совсем не жаловался, если дети его тискали или таскали за уши. В этот погожий день конца сентября светило ласковое солнышко, и на площадке в парке было множество детей. Малыши не очень жаловали детские площадки за шум и множество незнакомых людей, им было достаточно друг друга, чтобы хорошо себя чувствовать, даже родители и няня порой оказывались лишними. Но в этот раз площадка детей заинтересовала, и пришлось пойти туда. Они копались в песочнице, сосредоточенно переговариваясь, с поддержкой Баки катались с горки, уверенно лазали по лестницам и веревочным лабиринтам, но ни разу не попробовали даже общаться с другими детьми. — Слушай, а это нормально, что они ни с кем не общаются? — спросил Барнс у Себастьяна, когда заметил, как Лекс проигнорировал обращавшегося к нему малыша поменьше. Не сказать, чтобы Барнс на эту тему сильно волновался, все же у Лекса была Мика, а у Мики Лекс, но что-то неестественное в этом было. — Пока да. А вообще это известная проблема близнецов, — ответил Себастьян, сидящий на скамейке и потягивающий холодный кофе. — Где-то до пубертата им будет интереснее друг с другом, чем с кем-то еще. И это они еще разнополые. Были бы однояйцевые близнецы — вообще бы чуть ли ни до совершеннолетия друг на друге замкнулись. — Зато никого не достают, — нашел как минимум один плюс Барнс. Половина мамашек и нянь выставили телефоны, узнав известного актера, и Барнс был уверен, уже сейчас в сети появились их фото с детьми на площадке. Это раздражало, Барнс понимал, что встать и уйти будет неправильно, тем более не его ловили в объектив. — Пойди вылепи с мелкими куличик, и ты будешь просто отцом года по мнению этих женщин, — ехидно заметил Барнс, охватывая цепким взглядом всю территорию площадки. Себастьян же мило улыбался в объективы, приглядывая за детьми, готовый в любой момент подхватить, поймать и так далее. — Я отец года уже потому, что играю с детьми на площадке для самых маленьких, — ответил Себастьян. — И ты тоже. Держи собаку. Он сунул Баки поводок и подошел к малышам, чтобы помочь им в очередной раз вскарабкаться на горку. — У тебя выбора нет, — рассмеялся Барнс. — Иначе мелкие забудут, как ты выглядишь. Барнс радовался, что у них не скучная работа в офисе с утра и до упора, когда приходишь домой заебанный, и все мысли вертятся у ужина, дивана и телевизора, и хочется просто, чтобы от тебя все отстали, а не заниматься ещё и детьми. Да, их работа могла раскидать их по стране, а Барнс, даже сидя дома, бывал очень занят, но у них все равно было больше времени и, наверное, желания, уделять время детям. Через некоторое время малыши устали, и Себастьян увел их с площадки. — Кто хочет держаться за Гриза? — спросил он. — Я, я! — заголосили оба. Себастьян вручил им поводок, и дети затопали по дорожке, держась за него. Гриз шел, приноравливаясь к их шагу, не отвлекаясь на белок и других собак. Он был очень ответственным псом. Барнс видел, какими взглядами их провожали сидящие на детской площадке, поэтому взял Себастьяна за руку и переплел их пальцы. И ему было совершенно плевать, кто что скажет по этому поводу. К садику дети, на удивление, привыкли быстро. Почти не просились домой, не перебирали едой, спали днем и с удовольствием плавали в бассейне. Правда, с другими детьми они общались только по требованию воспитателей, предпочитая играть друг с другом. По возможности Барнс забирал детей сам, у него было меньше работы, чем у Себастьяна, но и он мог не всегда. Стэлла продолжала у них работать, но теперь у нее было гораздо больше свободного времени, потому что она приходила, чтобы забрать детей из сада, а с утра их отводили Барнс или Себастьян. Или вместе. — Как ты думаешь, куда лучше отдать детей — на айкидо или на крав мага? — как-то спросил Себастьян. — Современная система поощрений в детском каратэ мне не нравится, а для всего остального они слишком маленькие. — Каратэ мне вообще не нравится, — сказал Барнс. — И то, и то хорошо так-то. Но крав мага учит обезвреживать противника, а айкидо — перенаправлять удар, так что по мне, так крав мага. А подрастут, я их такому научу… Мы же их в большой спорт отдавать не будем? Не будем, поэтому зачем все эти красивые перекаты и броски, когда по жизни надо быстро и просто? — Никакого большого спорта, — Себастьян помотал головой. — Просто для общего развития и самозащиты. — Тогда крав мага, — решил Барнс. — Думаешь, бассейна и борьбы им хватит? А то, может, ещё чем-нибудь их займем? Барнс уже решил, что, когда дети подрастут достаточно, отдаст их в тир, а потом и сам будет учить стрелять из всего, что у него есть. — Сами займутся, — покачал головой Себастьян. — Я считаю, у них должно быть и свободное время. А то если мы все время будем подпихивать им занятия, они так и не определятся, чего на самом деле хочется им самим. — Пусть так, — не стал спорить Барнс. Он притянул Себастьяна к себе, сажая к себе на колени лицом к лицу, и сжал задницу, поглаживая поясницу.. — Два года прошло. Знаешь, время словно понеслось быстрее, — Барнс провел руками по спине. — Страшно даже. — Время капризно, — согласился Себастьян. — Знаешь, ходят сплетни, что я живу за твой счет, потому что все свои заработки спускаю на всякие омолаживающие процедуры. — Как хорошо, что все омолаживающие процедуры бесплатны и очень приятны, — рассмеялся Барнс, прижимая Себастьяна к себе и целуя. — Да? — Безусловно, — согласился Себастьян. — Но слухи ходят, так что не удивляйся, если тебя начнут жалеть и предлагать еще больше контрактов. — Ну я-то знаю, как на самом деле обстоят дела, — Барнс всегда поражался, какие у людей странные мысли обитают в головах. — Знаешь, пусть предлагают, мне же лучше. Барнс с силой огладил Себастьяна по спине, задирая на нем одежду, касаясь кожи. — Надо будет продать все, из чего дети выросли, — Себастьян прижался к нему. — И как ты это собрался продавать? — поинтересовался Барнс. — Там три коробки здоровенные, наша уборщица собирать устала, есть эксклюзивные вещи, такие я бы загнал втридорога только потому, что это носили твои дети. — Почему я? — удивился Себастьян. — Продавать будешь ты. Или Камилле поручим. А дети — наши, а не мои. — В данном случае они твои, потому что куча мамаш захочет иметь шмотку, которую носили твои дети, а то, что ещё есть я, никого не волнует, — усмехнулся Барнс. Его совершенно не обижало подобное положение вещей, главное, чтобы дети так же не думали. — Озадачу Камиллу, — улыбнулся Себастьян. — Баки, как же я тебя люблю. — Я тебя тоже, лапушка, — Барнс несколько удивился, но прижал Себастьяна к себе, вдыхая его запах. — Только больно резкий переход. — Не бывает неуместного времени, чтобы говорить любимому человеку о том, что его любишь, котик. — Стэлла с детьми придет не раньше, чем через полтора часа, — мурлыкнул Барнс, опрокидывая Себастьяна на диван и прижимая собой. От столь близкого ощущения Себастьяна Барнс загорался сразу, моментально, как сухая трава. И этот момент не был исключением. — Значит, мы проведем это время с пользой, — Себастьян распластался под ним. — Может, в спальню? — Боишься, что заиграемся и не уследим за временем? — спросил Барнс у шеи Себастьяна, выцеловывая на ней узоры короткими прикосновениями губ. — Побаиваюсь, — признался Себастьян, откидывая голову. — Хорошо, — Барнс легко поднялся вместе с ним и, продолжая целовать шею и гладить, унес в спальню. — Хочешь в спальне, будет в спальне. Он бережно положил Себастьяна на кровать и принялся раздевать, скользя по его телу руками и губами, целуя каждый дюйм открывающейся кожи. Себастьян распустил волосы Баки, заплетенные в тугую косу, и принялся массировать скальп. Он наслаждался густотой, тяжестью, шелковистостью волос мужа. Он обожал его волосы. Барнс заурчал, подаваясь на ласку, но продолжал спускаться все ниже и ниже, выцеловывая упругий живот, коротко стриженный лобок. Высвободил член, но не спешил к нему прикасаться. Себастьян приподнялся на локтях, глядя на него. Напряг пресс, грудные мышцы, красуясь, качнул членом. Барнс стащил с Себастьяна штаны, оглаживая стройные ноги, погладил внутреннюю сторону бедра, поцеловав рядом с яйцами. Его дыхание было ровным, но внутри Барнса всего трясло, он задыхался от желания, даже пальцы, которыми он нежно проводил по горячей коже, подрагивали. — Как ты хочешь сегодня? — севшим голосом спросил Себастьян. — Хочу лениться, — рассмеялся Барнс, облизывая головку, едва-едва касаясь ее кончиком языка. — Тогда ложись на спину, — скомандовал Себастьян. Барнс медленно поднялся, быстро, но не поспешно снимая с себя одежду, и улёгся, закинув волосы так, чтобы они не сильно мешались. Себастьян навис над ним и начал целовать шею, ключицы, грудь, медленно спускаясь вниз, к члену. Лизнул впадину пупка, потерся щекой о густо заросший лобок, подул на головку члена. Барнс таял под ласковыми прикосновениями мужа, выгибался им навстречу, тяжело дыша. Сердце, казалось, пропускало удары, замирая каждый раз, когда Себастьян отрывался от Барнса. Он поглаживал Себастьяна по голове, просто чтобы сохранять контакт постоянно. Мысль лениться уже казалась не такой заманчивой, но он продолжал лежать, зная, что получит все, и даже больше. Себастьян лизал член и яйца Баки, как тающее мороженое, а потом насадился на член ртом так глубоко, как только смог, и принялся сосать. Застонав, Барнс вцепился в изголовье кровати, стараясь его не сломать, потому что уже дважды пришлось менять, и замер, ощущая горячий влажный плен рта, чувствовал каждое движение языка и смотрел, смотрел, как его член исчезает во рту Себастьяна, как становятся все ярче и ярче его губы и, не выдержав, обвел их большим пальцем. Себастьян ненадолго выпустил член, чтобы облизать пальцы, и принялся растягивать Баки. Они так давно были вместе, что простату Себастьян нащупал сразу и принялся поглаживать, массировать, слушая глухие стоны Баки. Барнс шире раздвинул ноги, раскинувшись на кровати. Было так приятно, что он забывал себя, падая все глубже в наслаждение, сам подаваясь на пальцы. Себастьян выпустил изо рта его член с пошлым чмокающим звуком, смазал себя и Баки, закинул его ноги себе на плечи и толкнулся внутрь. У Барнса аж пальцы на ногах поджались, таким приятным было это ощущение заполненности. Он подался навстречу, выгибаясь в спине. Протяжно застонал, чувствуя, как мир распадается на множество мелких осколков, оставляя цельным только Себастьяна. — Ты мой ебливый котик, — бормотал Себастьян, размашисто втрахиваясь в Баки. — Жадная задница… — Твой, — мурлыкнув, на выдохе подтвердил Барнс, обхватывая Себастьяна ногами за талию, понукая двигаться быстрее, резче. У него крышу сносило от близости со своим мужем. Себастьян послушно ускорился. Барнс поймал его руку и положил на свой член. Лениться, так до конца. Все его тело изнывало от удовольствия, он чувствовал, что разрядка близка. Себастьян продолжал трудиться над их общим удовольствием. В паху все сильнее разгорался жар, по спине и груди струйками стекал пот, дыхание с шумом вырывалось из легких. Твердый член не хотелось выпускать из ладони. Прижав Себастьяна к себе, Барнс ловко перевернулся, усаживаясь на него сверху, и взял просто невообразимый темп. Двигаясь плавно, быстро, Барнс смотрел и смотрел на Себастьяна, не в силах оторвать взгляд от его раскрасневшегося лица, от ярких губ, которые так хотелось смять своими. И он нагнулся, не переставая двигаться, и впился почти болезненным поцелуем в губы мужа. Себастьян жестко дрочил ему, сжимая член в ладони, как гриф штанги. А потом закричал, выгибаясь, выплескиваясь туда, внутрь, в Баки. Почувствовав, как содрогнулось под ним в оргазме сильное тело, Барнс выгнулся дугой, он забился на члене Себастьяна, кончая, выплескиваясь ему в руку, на грудь. Голова сама собой опустилась, и волосы темной волной упали на лицо, на Себастьяна. Барнсу было хорошо, невероятно хорошо, и с каждым разом ощущения не приедались, а, казалось, становились только острее. — Иди ко мне, — сказал Себастьян, переведя дух. — Полежим рядом? Откинув волосы за спину, Барнс улёгся рядом с Себастьяном, закинув на него руку и ногу, подгреб под себя, положив голову на плечо. Он был готов лежать рядом часы, дни напролет, просто наслаждаясь теплом тела рядом. — Я так люблю тебя, — прошептал Барнс, целуя Себастьяна в шею. — Ох, котик, — растроганно улыбнулся Себастьян. — А ты знаешь, что про нас уже фанфики пишут? — И что пишут? Мы и так трахаемся, живём вместе и у нас есть дети, — Барнсу даже стало интересно, что там может быть. — Что про нас ещё можно написать? — Экшн, конечно, — с готовностью ответил Себастьян. — Вот мне недавно попался фик про то, как тебя похитили и я тебя спасал. — Ути моя лапушка, — рассмеялся Барнс, погладив Себастьяна. — Спасал меня, значит. И как, спас, или все погибли смертью храбрых? — Спас, конечно, — гордо сказал Себастьян и хихикнул. — А в те фики, где предупреждение “мужская беременность”, я не заглядывал даже. — Читаешь всякую муть, — улыбнулся Барнс, продолжая поглаживать мужа. — Вот оно тебе надо, а? Барнс натыкался на фанфики про них, но не читал принципиально, не хотел знать, какая херня водится в голове фанатов. Ему хватало комментариев на Ютубе к своим видео, а там тоже бывали залётные, которые ничего не понимали в оружии, зато любили пройтись по их с Себастьяном отношениям, если натыкались на ролики с ним. — Мне интересно! — сказал Себастьян. — Хотя ты прав. Не буду больше читать такое. Бред же. — Вот правильно, — похвалил Барнс. — У тебя скоро съёмки в Атланте, надолго? У меня пока только переводы и статьи. Представляешь, мне предлагают написать книгу. Обзор оружия за последние два десятилетия. Как думаешь, соглашаться? Предложение это поступило Барнсу месяц назад от одного издательства, которое специализировалось на всяких очень подробных недетских энциклопедиях, но он ещё не решил, хочет ли он браться за эту работу. — Соглашайся обязательно! — с воодушевлением сказал Себастьян. — У тебя же такой опыт, столько знаний! Кроме того, это очень выгодно и поднимет твой авторитет. Будешь экспертом, — он перевернулся набок и привалился к Баки. — Обещают двадцать дней съемок, только не в Атланте, а в Сиэтле. Что-то я по Гарри соскучился. Снимешь меня в новом ролике? — Запросто, — согласился Барнс. — У меня отснят материал на пару пистолетов, автомат, снайперскую и штурмовую винтовки. Что хочешь? Двадцать дней съёмок расстроили Барнса, но он не подал виду, это была работа. Просто работа. Она часто разлучала их, и он с этим давно смирился, только вот грустить по этому поводу ему никто не мешал. — А книгу, может, и напишу, — Барнс так пригрелся рядом с Себастьяном, что даже скорый приход Стэллы с детьми не заставлял его собраться и пойти в душ. — Штурмовую винтовку хочу, — ответил Себастьян, лениво поднялся и сказал: — Я первый в душ.