Отражение: Миссия.

— Лапушка, я так больше не могу, — возопил Барнс, захлопывая ноут. Прошло уже два месяца, как началась эпопея с Сарой, которая теперь щеголяла на ток-шоу с довольно внушительным животом. Суд тоже был в разгаре, но отец Сары нанял толкового адвоката, и дело приняло вялотекущий оборот, не помогла даже бульдожья хватка Альи и заключение врача о стерильности. Барнса полоскали, как могли, совершенно ничего не стесняясь, а его нежелание давать интервью и являться на шоу воспринимали как признание вины. Единственное, что в этой ситуации радовало — подскочили продажи его книги. Дети пошли в школу и успешно в ней учились, радуя родителей, их пока скандал не затронул, зато на Барнса стали посматривать мамочки, забирающие из школы детей. — Что еще нового, котик? — спросил Себастьян. — Принципиально нового ничего. Меня склоняют на все лады, кто как, — отозвался Барнс, поглаживая Стива для успокоения души. — Предложений прийти на ток-шоу у меня полно, выбирай, на какое мне сходить, пока эта сука не родила. Черт, еще и суд затягивается, у них толковый адвокат. Откуда у этих психов вообще деньги на такого адвоката? — Ну, секты обычно богаты, — объяснил Себастьян. — Я бы посоветовал тебе “Импульс”, это довольно новое ток-шоу, но с хорошими рейтингами. — Засвечусь в телеке на всю страну? — усмехнулся Барнс, набивая с телефона ответ о согласии. — Почему бы и нет? — спросил Себастьян. — Заодно узнаем, насколько ты телегеничен. — Насколько я что? — не понял Барнс. — Мы знаем, что ты фотогеничен, ты хорошо получаешься на фото, — принялся объяснять Себастьян. — Но не знаем, будет ли тебя любить телекамера. Меня вот любит. — Да мне как-то все равно, — Барнс забрался на диван к Себастьяну и улегся, укладывая голову к нему на колени. — Я просто хочу, чтобы она увидела меня и в глаза мне сказала, что я ее обрюхатил, или не смогла сказать ничего. — Ну вот и встретитесь, — кивнул Себастьян. — Как бы мне не придушить суку у всех на глазах, — мечтательно сказал Барнс, поглаживая Себастьяна по колену. — В этом году когда поедем на Гавайи? После праздников не получится, у детей школа. — Поедем на рождественские каникулы, — ответил Себастьян. — Я уже забронировал дом. — Тот же, что и всегда? — оживился Барнс, говорить об отдыхе ему было гораздо интереснее, чем обсуждать, как его полоскают на телевидение. — Ну, я хочу свозить детей в заповедник бабочек. И, наверное, на конную экскурсию по горам. На такие экскурсии берут с семи лет, с родителями, конечно. А дельфины и яхта — как обычно. — Какие у тебя далеко идущие планы, — рассмеялся Барнс. — Хорошо, значит, бабочки, конная прогулка, яхта и дельфины. — Дети обожают Гавайи, — сказал Себастьян. — Хотя, я думаю, надо будет поездить куда-нибудь еще. Для разнообразия. — Я хочу взять их с собой на Аляску, они уже большие, — выдал свои предположения Барнс. — А отдыхать можно как-нибудь съездить в Европу. Как тебе мысль? — Мы собирались поехать на Аляску все вместе, — напомнил Себастьян. — Ты говорил, современные репелленты хорошо работают. А в Европу я не хочу. Там скучно. Лучше… — он задумался. — Хотя можно в Испанию или Грецию. — Я думал, ты не хочешь на Аляску, — удивился Барнс. — Но это хорошо, что ты с нами поедешь, будет весело. Заодно поможешь мне волосы расчесывать. Я люблю, когда ты меня расчесываешь. Он потерся щекой о бедро Себастьяна. — Все-таки страшно интересно, как это Сара про тебя узнала, — вздохнул Себастьян. — В журналах обычно сложно найти информацию о моделях с рекламных страниц, в каталогах вообще не найти, на ТВ ты не светишься... — Думаешь, эта блаженная мне расскажет? — невесело усмехнулся Барнс. — Она же утверждает, что я был послан ей Богом. И я не думаю, что в ее секте читают те журналы, в которых я свечусь. Единственное место, где мое фото подписано — это моя книга. Но меня терзают смутные сомнения, что она ее не читала. Я вообще думаю, что ее кто-то надоумил. — Скорее всего, — согласился Себастьян. — Но все же, почему ты? Почему не я, к примеру? — А ты бы хотел, чтобы тебя полоскали, как изменника и подонка, предавшего невинную девушку? — поинтересовался Барнс. — Это было бы естественнее. У меня заработки больше, я известнее. — У меня складывается ощущение, что ты мне завидуешь, — рассмеялся Барнс. — Просто для тебя это тяжелее, чем было бы для меня, — объяснил Себастьян. — Я не устаю удивляться, насколько люди — психи, — задумчиво сказал Барнс. — Вот почему обязательно надо было выдумывать такой бред? Зачем порочить честного человека? — Мне кажется, эта Сара вообще не видит в тебе реального человека, — произнес Себастьян. — Так часто бывает. — Я даже знать не хочу, что у нее в голове, — признался Барнс. — Я надеюсь, когда она меня увидит, все и закончится. Заиграла, наверное, самая известная мелодия из “Стены” Пинк Флойд, и Барнс ответил на звонок. Он говорил всего пару минут, просто соглашаясь по большей части с собеседником. — Ну вот, через неделю съемки шоу, — наконец сказал он Себастьяну, попрощавшись. — Мне самому придумывать, что надеть? — Не-не-не! — замотал головой Себастьян. — Я сам подберу тебе наряд, котик. На ТВ столько нюансов приходится учитывать, ты не представляешь! — Даже знать не хочу, — улыбнулся Барнс. — Главное, я буду выглядеть сногсшибательно. — В этом можешь быть уверен, котик. Только побриться не забудь. — Не забуду, я, знаешь ли, вообще иногда это делаю, — Барнс рассмеялся и начал тискать Себастьяна. Сейчас ему было даже интересно, как отреагирует на его появление Сара, которая, наверное, уже привыкла, что он не показывается ей на глаза. Через неделю он это узнает. Себастьян не стал провожать Баки в телестудию, но с интересом и предвкушением уселся смотреть ток-шоу “Импульс”, благо дети были на занятиях по крав мага, куда их отвела Стэлла. Работа моделью за столько лет помогла Барнсу привыкнуть и к яркому освещению, и к стилистам, и к визажистам, поэтому он спокойно сносил последние приготовления его к выходу перед камеры. Он даже не волновался, ему было интересно посмотреть на эту Сару живьем, а что там у него собирались спрашивать, было совершенно не важно. Сара уже сидела в студии, когда туда вошел Барнс. Ведущая — Кейм Каллери — представила его зрителям, и Сара воскликнула, перекрикивая аплодисменты зрителей: — Но это не он! Это не может быть он! Джеймс Барнс старше! Барнс прошел мимо Сары и устроился на одном из диванчиков напротив нее, закинул ногу на ногу, чувствуя себя все же немного не в своей тарелке, но умело скрывая это от всех. Единственное его публичное фото, где он выглядел старше, чем обычно, было на книге, теперь было понятно, откуда Сара его себе выдумала. Или ей кто-то выдумал и показал фото. Сегодня он выглядел совершенно иначе, чем на том фото: гладко выбритый, с распущенными волосами, а там он был заросший седой недельной щетиной и даже хвоста не было видно. Он посмотрел на Сару, мило оскалившись, и принялся ждать, что будет дальше. Потому что, похоже, ситуация приняла тот оборот, которого никто не ожидал. Заметив, как ведущая немного растерялась, Барнс внутри ликовал, сам не зная, почему, ему просто было приятно, что его появление нарушило устаканенную процедуру. — Но Сара, — секундная заминка прошла, и ведущая взяла себя в руки продолжила, — вы утверждали, что отец будущего мессии, вашего ребенка, Джеймс Барнс, автор книги “Оружие нового времени”. Вот он, перед вами. — Я никогда не видела этого человека! — взвизгнула Сара. — Это не он! И она обняла руками свой изрядный живот, словно защищая его от Барнса. — То есть, вы утверждаете, что Джеймс Барнс не отец вашего ребенка? — давила Кейм. — Господь послал мне Джеймса Барнса, чтобы родился мессия, — заявила Сара. — Но это, — она ткнула пальцем в Барнса, — не Джеймс Барнс! Кейм очень выразительно подняла бровь, переводя взгляд на Барнса. — Как вы можете прокомментировать это заявление? — поинтересовалась она у него. Барнс задумался, ответить коротко или развести демагогию, решил, что можно и поговорить. — Даже не знаю, — усмехнулся он. — Я точно знаю, что я Джеймс Барнс, и я написал книгу “Оружие нового времени”. И я точно знаю, что никогда до этого момента не встречался с Сарой лично. Возможно, отец этого ребенка какой-то другой Джеймс Барнс. — Возможно, возможно, — хищно улыбнулась Кейм. — Сара, может быть, вы что-то перепутали? — Это не тот человек, — испуганно повторила Сара. — Он злой, а тот был добрый! Этот молодой, тот был старше! — Мэм, мне сорок три года, могу права показать, — усмехнулся Барнс и даже полез в карман синих в тонкую серую полоску брюк, достал кусок пластика и показал его, тут же наехала камера, чтобы взять крупным планом. — Сара, но как вы объясните такую перемену своего мнения? Вы утверждали, что Джеймс отец вашего ребенка, вот он пришел, и это именно тот Джеймс Барнс, о котором вы так много говорили до этого, и вы утверждаете, что это не он. Как так? — не отставала от Сары Кейм. Тем временем на больших экранах в студии появилось изображение книги — сначала передней обложки, а потом задней, с фотографией. Фотографию дали крупным планом. На ней Барнс выглядел на свой документальный возраст — брутальная седая щетина, волосы гладко убраны назад, морщины на лбу. — Джеймс, на этом фото вы действительно выглядите старше, — прокомментировала фото Кейм. — Да, не скажу, что самое удачное фото, но, сами понимаете, когда ты эксперт, и выглядеть должен, как эксперт, — рассмеялся Барнс. — Пожалуй, — согласилась Кейм. — Сара, а вы что скажете? — Это разные люди, — уверенно сказала Сара. Барнс расхохотался, это было действительно смешно, но теперь он начал предполагать, что Сара просто больна, и бедная девочка не отличает вымысла от реальности. Вернее, ее вымысел не сходился с объективной реальностью, и ее представления о мире ломались. Но что поделать, несчастная выросла в религиозной общине, а там все на голову ушибленные. Он даже не очень понимал, ему стоит доказывать, что он и человек на фото — одно лицо, или же наоборот, убедить Сару, что это действительно не он. — Джеймс? — обратилась к нему Кейм. — У меня есть фото, где я выгляжу гораздо младше своих лет, здесь я выгляжу чуть старше, — пояснил он. — Но еще ни у кого не возникало сомнений, что это я. Сара, — обратился он к ней напрямую, улыбнувшись мягко, как на фото, — тебе просто кажется, что мы два разных человека. На самом деле это не так. — Голос… голос не тот, — неуверенно произнесла Сара. — Джеймс, — мягко попросила Кейм, — расскажите нашим зрителям о себе. Вы ведь не только пишете и переводите книги. — Ну, это моя первая книга, — улыбнулся Барнс. — Я пишу статьи про оружие, снимаю обзоры оружия. Много перевожу разного. Еще я модель, снимаюсь для оружейных журналов и туристических. Вообще я бывший наемник, но как только встретил своего мужа, очень быстро завязал с этим делом. — А ваш муж, он?.. — спросила Кейм. — Себастьян Стэн, — ответил Барнс. — Мы женаты уже двенадцать лет. У нас двое детей. И поверьте, я бы не стал всем этим рисковать ради одномоментной связи со вчерашним ребенком. — Значит, вы утверждаете, что никогда не были знакомы с Сарой? — спросила Кейм. — Но даже она сама утверждает, что не знает меня, — рассмеялся Барнс. — Уж я ее точно не знаю. Себастьян довольно хихикал все время, пока шло шоу. Сара выглядела тем, кем и была — дурочкой-фантазеркой, иллюзии которой не выдержали столкновения с реальностью. Конечно, она придумает что-нибудь еще, такие, как она, всегда что-нибудь придумывают, но ей уже никто не поверит. Шоу длилось около сорока минут, за которые Сара полностью сдулась, не могла внятно ответить ни на один вопрос, а ей никто не пытался помогать, в итоге над несчастной девочкой стал смеяться даже весь зал. — Так кто же все-таки отец вашего ребенка? — под занавес спросила Кейм. — Мне послал его господь! — гордо сказала Сара. — Я же говорил, что я тут не при чем, — со смехом вставил Барнс. Кейм сказала длинную завершающую речь, и все закончилось. Барнс мог быть свободен. Он не представлял, как повернется все в суде, после заявлений Сары на шоу, но пока там бодались Алья и их адвокат, нанятый, судя по всему, отцом Сары. Как только все закончилось, Барнс тут же собрался уходить, делать ему тут было нечего. И тем более, он не собирался общаться с Сарой, ему хватило этих сорока минут. “Я еду домой” — написал он Себастьяну. “Я смотрел шоу”, — ответил Себастьян. — Ты просто чудо”. — Ну рассказывай, как это было со стороны, — сказал Барнс уже дома, когда они устроились на диване, Барнс с какао, а Себастьян с кофе. Не сказать, чтобы Барнс был в восторге, но он скорее повеселился, теперь точно уверенный, что Сара просто не в себе. — А я записал, — ответил Себастьян. — Хочешь посмотреть? — Если честно, то не очень, — признался Барнс. — Может быть, завтра. Меня больше твои впечатления интересуют. Вот, я нихреново так засветился на телевидении, надеюсь, теперь пиздец с тем, что я отец какого-то мессии, прекратится. — Ну, Сара четко высказалась, что отец ее ребенка не ты, — ухмыльнулся Себастьян. — Она была очень убедительна. — До меня это еще там дошло. Как думаешь, что теперь будет с девочкой? — спросил Барнс, хотя ему не сказать, чтобы было очень интересно. Скорее, теперь ее стало просто жаль, ведь не сама же она это все придумала. Но хорошо, что от него теперь отстанут. — Родит, — пожал плечами Себастьян. — Если секта не развалится, будут лепить из ребенка мессию… если мальчик родится. Если девочка, даже не представляю. — Наверное, хорошо, что я решился на шоу сходить, — Барнс допил какао и поставил кружку на пол, разваливаясь на диване, кладя голову Себастьяну на колени. — Больше не будут меня полоскать, как изменника и обманщика, а тебя жалеть. Или, думаешь, найдутся те, кто скажет, что я ее банально запугал? — Сказать можно что угодно, а окончательный вердикт вынесет суд, — спокойно произнес Себастьян, поглаживая Баки по волосам. Окончательный вердикт суда был оглашен только после того, как ребенок Сары — девочка — родился. Был сделан и анализ ДНК на отцовство, хотя и без него было ясно, что Джеймс Барнс не имеет отношения к этому ребенку: Сара родила мулатку. Черноглазую, смуглую, кудрявую брюнетку. Саймон О’Брайан по суду был обязан выплатить Барнсу компенсацию за моральный и репутационный ущерб. Алья торжествовала. Себастьяну было немного интересно, от кого же на самом деле забеременела бедная Сара, но не настолько, чтобы хоть как-то расследовать это дело. Больше Сара на телевидении не появлялась, удалившись с ребенком в свою общину. Барнс предполагал, что этот скандал ему еще аукнется, но он надеялся, что новость о его бесплодии в будущем больше не допустит подобных скандалов. Он только опасался, что такое может прилететь Себастьяну, хотя люди давно должны были понять, что они верны друг другу, а на все подобные инсинуации отвечают подачей исковых заявлений. — Все, — радостно сказал Барнс, устраиваясь на подоконнике и болтая ногам. — Можно забыть как страшный сон. С другой стороны, ко мне не подкопаешься, я бесплоден, а она родила мулатку. Я засветился по телеку, и нам перепало немало денег. Можно сказать, что все прошло удачно. — Думаю, кому приспичит, выучат, что до нас докапываться попросту разорительно, — согласился Себастьян. — Хорошо, что это происходит редко, — Барнс закинул за спину косу, кончик которой теребил. — С другой стороны, тоже неплохой способ заработать. Только небыстрый. — Знаешь, ты так нервничаешь от подобных вещей, что нафиг такие заработки, — уверенно сказал Себастьян. — Я не нервничаю, — уверенно сказал Барнс, хотя сам помнил, как у него чуть ли не руки тряслись от всего этого, но больше от злости и бессилия что-либо сделать. Себастьян снова погладил его по голове и ничего не сказал. Солнечным, слишком теплым для середины февраля днем, Барнс встречал детей из школы. Первый класс, отличный от садика режим, но дети хорошо справлялись, очень неплохо учились и не конфликтовали ни с учителями, ни с одноклассниками. — Рара, — сказала Мика, когда они с Лексом, держа Баки за руки, шли домой. — Боб сегодня сказал, что точно знает, что ты не наш отец. Я его хотела ударить. — Нельзя драться в школе, — грустно сказал Лекс. — Правильно, нельзя драться в школе, — подтвердил Барнс. — А с чего это Боб такое сказал? Этого Барнс опасался и давно ждал, но вопросов пока задано не было, да и, если честно, не знал он, что в таком случае детям ответить. Рассказывать про то, что не тот, кто родил, а тот, кто воспитал, было как-то рановато, доказывать с пеной у рта, что он-де их папа бесполезно, но что-то говорить было надо. И говорить надо было именно ему. — Он говорит, его мама точно знает, что у тебя не может быть детей, — Мика пнула крышку от кока-колы. — Врет он все, — добавил Лекс. — У него папы нет, вот он и завидует. — Ну вот пусть он со своей мамой и знают, — спокойно сказал Барнс. — Вы сами как считаете? — Я думаю, — рассудительно сказал Лекс, — ты наш отец. И Себастьян. Только мне непонятно, где наша мама. — Мужчины же не могут родить, — добавила Мика. Барнс был уверен, что в этом возрасте он не предполагал, откуда берутся дети, сейчас дети имели во много раз больше знаний о человеческом организме и мире вокруг, чем они со Стивом. — Да, у вас нет мамы, зато два папы, у кого-то ведь вообще только мама, или только папа есть, — заговорил Барнс, осторожно подбирая слова. — Но да, мужчины родить ребенка не могут. Одна добрая женщина помогла вам появиться на свет. Но это не значит, что она ваша мама. Не всегда женщина, которая родила, будет мамой ребенку. Чтобы быть мамой, надо растить своего ребенка. И чтобы быть папой, надо растить своего ребенка, быть рядом. — Потому что вы с татой любите друг друга и хотели детей? А женщины, которая вас любит и хочет родить вам ребеночка, вы не встретили? — спросила Мика. Лекс выжидательно посмотрел на Барнса. — Да, именно так все и было, — подтвердил Барнс, поражаясь, к каким интересным, а, главное, правильным на данном этапе выводам приходит Мика. — Мы с татой хотели вас, а любимой женщины у нас нет. Но разве нам вчетвером плохо? — Нам хорошо, — улыбнулась Мика. — Боб нам завидует, — снова сказал Лекс. — У нас два папы, а у него ни одного. И брата или сестры у него нету. А когда мы рассказывали, как с дельфинами плавали, он тоже говорил, что это все неправда. Хотя это правда, у нас и фото есть. — Есть. А он говорил, что это фотошоп, — сморщила нос Мика. — Я его все-таки стукну! Барнс бы предпочел стукнуть маму этого Боба, он помнил ее, одинокая замотанная женщина, ищущая себе мужика, могла бы трепаться на темы отцовства и материнства не при сыне. Дети, по мнению Барнса, в этом возрасте были еще достаточно жестоки, хотя и не сознавали этого. — Нет, дорогая, — погладил он Мику по яркой фиолетово-белой шапке с тремя висячими помпонами, — бить никого не надо. Тебя за это будут ругать, а тебе это надо? Не надо. Лучше просто не общайся с ним, раз он такой злой и завистливый мальчик. — У нас в классе всего восемь человек, — объяснил Лекс. — А мисс Беккер говорит, что мы все должны дружить и друг друга не обижать. — Боб — мочалка, — заявила Мика. — Мочалка? — не понял Барнс. — Ну ты же нам не велишь ругаться плохими словами, — посмотрела на него Мика так невинно, что в это почти можно было поверить. — А мочалка — не плохое слово. — Дружить — это хорошо и правильно. Это важно, когда в классе все друг другу хорошие товарищи, — заговорил Барнс. — Но это не значит, что вы обязаны со всеми дружить. Это значит, что своих товарищей нельзя обижать и нужно помогать в трудную минуту, если видите, что нужна помощь. Но дружить не обязательно.