Отражение: Миссия.

Когда два черных внедорожника заблокировали машину, в которой Себастьян ехал со съемочной площадки в гостиницу, Себастьян напрягся. Когда его выволокли с заднего сиденья и швырнули в багажник одного из внедорожников, он понял, что пришел пиздец. Он успел отправить Баки смску: “Меня похитили” — они как раз переписывались, прежде чем у него из рук вырвали телефон и разбили об асфальт, растоптав для верности. Лица похитителей он не разглядел — они были в лыжных шапках с прорезанными дырками для глаз. Ему залепили рот скотчем, скотчем же связали руки и ноги, и багажник над ним захлопнулся. Внедорожник быстро ехал, подпрыгивая на колдобинах, и Себастьян совершенно не представлял, куда. Было самое начало пасхальных каникул, и Барнсу было очень жаль, что у Себастьяна были съемки в Мексике за две с лишним тысячи миль. Они, конечно, могли бы приехать к нему, но работа не позволила бы им нормально провести время вместе, поэтому Барнс даже не спрашивал о такой возможности. Сидя в кровати и поглаживая Стива, Барнс настрочил ванильное сообщение и ждал ответа, когда пришло то, что пришло. Сначала он подумал, что Себастьян прикалывается, но следующее сообщение уже не дошло, и сердце сжалось, замерло, пропуская удар, другой. Тело продрало леденящим ужасом понимания, что все серьезно, слишком серьезно. Барнс вскочил с кровати, на ходу звоня Камилле. Та взяла трубку не сразу, но все же ответила. — Кэм, приезжай, посиди с мелкими пару часов, срочно, — без приветствия сухо сказал Барнс, собирая в сумку все доступное в доме оружие, а это было всего пара пистолетов, винтовка и автомат. Выгреб около дюжины ножей. — Еду, — ответила моментально проснувшаяся Камилла. — Что-то случилось? — Да, — ответил Барнс, не собираясь вдаваться в подробности, в которых и сам пока еще не разбирался. — Через два часа их заберет Гарри. Все, до встречи. Положив трубку, Барнс натянул на себя джинсы, футболку, покидал кое-что из вещей в наполовину собранный рюкзак, звоня в это время Гарри. Тот ответил сразу. — Гарри, мне нужно, чтобы ты забрал мелких как можно скорее, мне надо срочно уехать, — быстро выпалил Барнс, прикидывая, что ему еще собрать. — Хорошо, — тут же ответил Гарри, потому что Барнс никогда не звонил ночью и не просил ничего просто так, без веской на то необходимости. — Буду через пару часов. — Будет Камилла, ассистентка Себастьяна, я уже уеду, — и отключился. Пока Барнс что-то делал, кому-то звонил, он был спокоен. Он понимал, что как только он сядет в машину и поедет, он начнет сходить с ума, потому что не может ехать быстрее по городу, потому что время дорого и потому, что он ничего, совершенно ничего не может сделать, а время, драгоценное время утекает. Он даже не мог обратиться в мексиканскую полицию, просто потому, что он не верил и их компетентность, особенно в небольшом заштатном городишке. Собрав вещи, Барнс пошел будить детей. Он разбудил их, как обычно, заснувших в одной кровати, они даже специально купили им кровати побольше, понимая, что еще какое-то время они будут бегать спать друг к другу. — Эй, дорогие, — потряс он их за плечи. — Просыпайтесь. Сейчас приедет Камилла, а потом вы поедете к Гарри, так что вставайте и собирайтесь. Дети нехотя просыпались, а Барнс уже кинулся собирать вещи в их рюкзаки, не отвечая ни на какие вопросы. — Рара, что случилось? — спросила Мика. — Мне срочно надо уехать кое в чем помочь тате, — объяснил Барнс, детям он врать не хотел, но и правды сказать не мог. Понимая, что ответов они не получат, дети принялись одеваться, пока Барнс быстро собирал им их походные вещи. Он старался быть спокойным, но все его мысли были заняты Себастьяном. Меньше чем через полчаса приехала Камилла, Барнс открыл ей дверь, уже сам полностью одетый, с рюкзаком, здоровенной черной сумкой и жестким кофром, которые стояли в прихожей. — Что случилось? — спросила Камилла. — Что-то с Себом? — Что-то, да, — Барнс не собирался распространяться, но что-то он сказать должен был. — Я не знаю, что. Дай мне чей-нибудь номер, ассистента его там, что ли. Камилла, стиснув зубы, перекинула номер Ричарда Эмберсона — ассистента Себастьяна от студии — на телефон Барнса. — Готово, — сказала она. — С кем будут дети? — С Гарри и Андреа, у них дома, — объяснил Барнс. — Гарри приедет через пару часов. Все, Кэм, мне надо ехать, — и Барнс подхватил свои вещи. Сумка глухо грохнула лежащим там оружием. — Удачи тебе, — нервно сказала Камилла и порывисто обняла его. — Спасибо, Кэм, — сказал Барнс и убежал. Уже садясь в машину, он набрал номер Эмберсона, принимаясь ждать, пока тот ответит. — Эмберсон слушает, — бодро ответил тот. — Это Джеймс Барнс, муж Себастьяна, — быстро заговорил Барнс. — Он прислал мне сообщение, что его похитили. Около получаса назад. Выясните все и, пожалуйста, перезвоните мне. — Что? — опешил Эмберосон. — Вы не шутите? Пока не поступало никаких требований о выкупе. Я… я позвоню его водителю и перезвоню вам. Барнс скинул звонок, хотя ему очень хотелось сказать какую-нибудь гадость в ответ, просто чтобы спустить пар, потому что градус напряжения поднимался все сильнее. Он рулил по еще оживленному городу и ждал звонка от Эмберсона. Давно разучившись бояться чего бы то ни было, Барнс понял, что сейчас ему страшно, потому что он чувствовал ту самую жуткую беспомощность и ярость, слепую, холодную ярость и желание убить любого, кто протянул руки к его мужу. Эмберсон перезвонил через двадцать минут. — Водителя везут в больницу. Мистера Стэна похитили. Полиция начала расследование, — сказал он. Его голос дрожал. — Я приеду послезавтра рано утром, мне нужна будет любая информация, которой будет располагать полиция, местные, кто угодно, хоть слухи из бара, — распорядился Барнс, уверенный, что имеет право. — Достанешь? — Д-да, мистер Барнс, — тихо сказал Эмберсон. — Я так боюсь за мистера Стэна. Барнс тоже боялся, но озвучивать этого не стал. Отключился не прощаясь, вежливости в нем сейчас не было ни грамма. Оставалось добраться до места, что должно было занять у него не больше тридцати часов, он выехал на трассу и гнал, где было возможно, на пределе, обгоняя редкие машины. Он несся как сумасшедший, понимая, что промедление смерти подобно, что в этой ситуации он реально может не успеть. Но даже если успеет, прикончит каждого, причастного к похищению Себастьяна. Он подъехал к городку Салтильо почти в четыре утра, сразу же набирая ассистента Себастьяна. Информация ему нужна была сейчас, потому что времени на передохнуть у него просто не было. — Мистер Барнс, — отозвался Эмберсон, — поступило требование денег от картеля Мендоза. Картель контролирует этот район. Просят три миллиона. Мистер Барнс, Себ застрахован в этом фильме всего на миллион пятьсот тысяч! Свидетелей нет, только слухи, но все говорят, что это Мендоза. Полиция все знает, но они… они ничего не делают. Говорят, нет доказательств. — Я понял, спасибо. Что-то еще важное? — спросил Барнс, останавливаясь у мотеля. Воевать с картелями ему еще не приходилось, но все когда-то бывает в первый раз. Оставались сущие пустяки: за сегодня добраться до кого-то, кто знает, где находится Себастьян, и вырезать картель к чертям, чтобы остальные в следующий раз думали, прежде чем похищать его мужа. — Нет, мистер Барнс, — устало сказал Эмберсон. — Я буду держать вас в курсе. Простите. — Я сам позвоню, — сказал Барнс, и отключился. Барнс заселился в мотель и за четыре часа узнал довольно много о картеле Мендоза, но ничего действительно полезного. Его лидер, Хулио Эрнандес, был по местным меркам тем еще воротилой и имел какой-то там даже законный бизнес, но на это Барнсу было плевать. Адреса этого Эрнандеса он нигде не нашел, даже приблизительного или фиктивного, поэтому отсюда плясать было бесполезно. Можно было придумать план, но плана у Барнса не было, потому что он пока еще не знал, кто, где, куда и что. Выяснить это можно было разными способами, но он пошел самым, наверное, странным путем. Он пошел в бар, выбрав один наугад, часов в десять утра. Взял себе пива и забился в самый дальний угол, внимательно смотря и слушая, что происходит. Теперь все, что ему оставалось делать, это ждать. Загнав все чувства глубоко внутрь, отключив их полностью, чтобы они не мешали ему делать свое дело, он снова превращался в Зимнего Солдата, но только послушного своей собственной воле. Убийца, спавший годами, проснулся сразу, с удовольствием вступая в права владения телом. Встряхнулся, осваиваяся, и полностью взял бразды правления в свои руки. Где-то через полчаса в бар вошли два индивида совершенно бандитской наружности, и бармен засуетился, стал просить у них отсрочки. Это был стандартный разговор “крыши” с должником, но Барнс слушал его внимательно, пока не услышал заветное название картеля. Вот тогда-то он и понял, что это его клиенты. Получив свое, “крыша” начала удаляться, а Солдат плавно пошел за ними. Сразу у входа в бар стояла здоровенная понтовая машина, к которой эти двое и подошли. Солдат же бесшумно оказался сзади и вырубил обоих, с силой столкнув головами. Он рассуждал, что, раз Себастьяна похитили на чуть ли не центральной улице, и доказательств нет, то и здесь доказывать заебутся. А если он соберет себе на хвост весь картель, то проще будет. Никого не смущаясь, Солдат затолкал два бессознательных тела в багажник, предварительно отобрав у них оружие, и поехал на примеченный им пустырь. Да, небольшую разведку города он тоже успел провести. Приехав на пустырь, он достал того, что очухался, из багажника и задал один-единственный вопрос. — Имя и место, где я найду твоего старшего? — потребовал Солдат. Его послали, пообещав ему на голову все кары господни, тогда Барнс молча стал ломать бандиту пальцы, один за другим. Он был уверен, что подобные люди не обладают достаточной выдержкой и силой духа, чтобы долго терпеть издевательства, тем более, когда не светит никакой пощады, ведь бандит не предлагал ему информацию за то, что он прекратит свои действия. Спустя три сломанных пальца, вопли, сопли и слезы пытаемого, Солдат получил нужную ему информацию и даже номер телефона, который он узнал из взятой у бандита трубы. Вытащив из багажника второго, Солдат, не слушая никаких мольб, криков и увещеваний, пристрелил обоих и, сев в машину, вернулся в город. Для следующего этапа нужно было оружие и разведка. До старшего, у него же дома, Солдат добрался, положив десяток его бойцов и застрелив жену, судя по всему, в доме где-то был еще и ребенок, но искать Солдат не стал, хотя убил бы и его, потому что тактика “выжженной земли” подразумевала убийства всех разумных и не очень вражеских существ в поле зрения. Солдат не испытывал ярости, жалости, волнения или тревоги по поводу того, что он делает. В наморднике было удобно тем, что видны только глаза, а глаза у Солдата были холодные и ничего не выражающие. Машина. Это у Солдата хватало терпения ломать пальцы, срезать кожу и задавать изредка только один вопрос: как найти старшего? Призрак, он клал любую охрану тихо, иногда даже незаметно, входил, находя нужного человека, и задавал ему вопросы. Солдат не думал о том, что времени у него все меньше и меньше, он и так действовал со всей возможной скоростью, потому что некоторые обнаруживали у себя волю и стойкость, и отказывались говорить, смеялись в лицо смерти. Но и на таких Барнс находил управу. К вечеру Солдат уже знал, что его ищут, но найти не могут, а даже если бы и нашли, чтобы они сделали? К вечеру у Солдата осталось всего две цели: спросить, где держат Себастьяна, и убить Хулио Эрнандеса, главу картеля Мендоза, специализирующегося на похищении иностранцев в Мексике. Солдату было плевать на всех остальных иностранцев, которые похитил или мог похитить этот картель, они похитили того, кто принадлежит ему, и сейчас платили за это самую высокую цену. К Хулио Эрнандесу Солдат пришел под вечер, уже зная, где искать Себастьяна. Об этом ему рассказал один из приближенных Эрнандеса, который же и рассказал, где искать самого главу. Богатая вилла далеко за городом, охраняемая, как федеральная тюрьма штата что снаружи, что внутри. Не оказалось только вертолетной площадки, что было на руку Солдату. Внешнюю охрану периметра он положил издалека. Они падали с пробитыми головами, словно кегли в боулинге, и Солдат видел в этом даже определенную красоту, если он вообще способен был на подобные оценочные суждения. От него отстреливались, кричали, угрожали, но он упрямо шел вперед, словно был окутан сферой, отражающей пули. Но нет, ему тоже досталось: одна пуля прошла навылет левое плечо, а вторая застряла где-то в бедре. Но Солдат на задании даже боли не чувствовал, стремясь выполнить его как можно быстрее и точнее. Здесь ему не нужно было никому задавать никаких вопросов, он пришел, чтобы убить тех, кто был причастен к похищению Себастьяна, кто его санкционировал. Солдату не нужно было ничего спрашивать, ничего рассказывать, он просто делал то, что умел лучше всего — убивал. Когда он добрался до Эрнандеса, тот наставил на него уже пустой пистолет и был страшно перепуган, потому что ни один из его бойцов не подавал признаков жизни. — Что тебе надо, черти тебя дери? — закричал он, мужчина за пятьдесят, презентабельной внешности в дорогом, но заляпанном кровью своих же людей костюме. Он очень хотел сохранить свою жизнь, он дорожил своей жизнью и свободой, но Солдату было все равно, он пришел убить. В стоявшей тишине, пахнущей пороховыми газами, разогретым металлом и кровью, раздался последний выстрел. После чего Солдат сорвался с места и побежал к машине, чтобы как можно быстрее попасть туда, где держали Себастьяна, оставив за собой горы трупов. Солдат знал, что сработал грязно, топорно, но у него не было времени для планирования, поэтому он сделал, как смог. Через полчаса он подъехал к месту своего последнего боя. Это был дом на отшибе, скорее, маленькая лачуга, и здесь уже нельзя было лупить из всех стволов, а нужно было тихо подойти, всех убить и тихо уйти. Ни подкрепления, ни инструкций у этих ребят не было, но вряд ли они собирались дорожить жизнью заложника. Убив единственного охранника снаружи, Солдат вошел внутрь, точно зная, что там еще пять человек. Зачем так много, было не очень понятно, но Солдат не строил предположений, он просто увидел четверых, сидящих за столом и прикованного в углу к стулу Себастьяна. Солдат не мог испытывать ярости, ему она была не нужна, а вот Барнс мог, но холод, пропитавший всю суть Солдата, пересилил. Он уложился в четыре движения. Четыре невероятно быстрых движения, четыре удара ножом, и за столом, заливая кровью его, пол, все вокруг себя и Солдата, лежали четыре трупа. Весь в крови, Солдат повернулся к Себастьяну, снимая намордник. Ледяная стужа медленно пропадала из серых глаз, возвращая Барнса. Солдат, прощаясь, изобразил кривую ухмылку на красиво очерченных губах и исчез. — Господи, Баки, — выдохнул Себастьян, когда тот освободил его от кляпа. Себастьян был грязен, в пыли, с всклокоченными волосами, жутко хотел пить, но сейчас его это не беспокоило. — Ты ранен? Барнс только сейчас обратил внимания на пару пулевых отверстий, жить они ему не мешали, поэтому от отмахнулся от вопроса, легко ломая наручники. Он был безгранично счастлив, что успел, но счастье свое по поводу обретения ненадолго потерянного мужа выражать не спешил, считая, что не время и не место, хотя и очень хотелось. — Пойдем, отвезу тебя поближе к городу, — сказал он, помогая Себастьяну подняться. — Что к чему, расскажу по дороге. Где-то на этом месте Барнс медленно выдохнул и повел Себастьяна к машине, на которой приехал. Ее он забрал то ли у последнего, то ли у предпоследнего убитого им “языка”. Его же машина стояла у мотеля, из которого сам он не выходил целый день. Солдат был предусмотрительным и обеспечил Барнсу если не алиби, то хотя бы определенного рода защиту. Себастьян обнял Баки, перемазавшись в крови. Он с трудом стоял на ногах: у него затекли все конечности. Себастьян оглядел помещение. Сосчитал трупы. Посмотрел на окровавленный нож в руках Баки. Потом подошел к столу, взял с него закупоренную бутылку с водой, открыл ее и жадно напился. — Что мне врать? — спросил он. Он и рад был бы не смотреть на трупы, на кровь, но они были везде, и от этого Себастьяна мутило. Барнс вывел Себастьяна из здания, усадил в машину и положил руки на руль, замерев, собираясь с мыслями. Что врать Себастьяну, он не представлял, потому что у него не было идей, кто бы в здравом уме убил четырех человек и оставил бы свидетеля. — Давай ты скажешь, что тебе завязали глаза, и ты ну нихуя вообще не представляешь, что к чему, — предложил Барнс. Потом вышел из машины и вернулся через минуту. — А стул, скажешь, сломал. — Нет, — возразил Себастьян. — Я скажу, что мне на голову надели мешок и я не видел тех, кто все это сделал. Я слышал крики, потом на мне сломали наручники и я услышал удаляющиеся шаги нескольких человек. Они переговаривались на испанском. Я очень испугался, дождался, пока они ушли, снял мешок, кляп и вышел наружу. А потом шел, шел… куда я в результате пришел? Себастьян сам был удивлен своему спокойствию и рассудительности. Он понимал, что в шоке, что реакция еще прилетит, но сейчас его не трясло и он мог думать. Еще он по-прежнему хотел пить — полулитра воды организму явно не хватило — и есть. А вот спать не хотелось совершенно, хотя нормально он не спал почти двое суток. — Ну вот, ты лучше меня знаешь, что врать, — улыбнулся Барнс. — Я тебя высажу на окраине города. Твой ассистент знает, что я в городе, так что я приеду, как только мне сообщат. До окраины города ехать было с час. — С кем дети? — спросил Себастьян. — И у тебя есть бесхозный телефон? Я позвоню Эмберсону, чтобы меня забрали. Не хочу идти в местную полицию. Они не шарят в английском, а я почти не говорю по-испански. — Вот, — Барнс протянул один из отобранных телефонов, чей, он уже понятия не имел. — Ты его номер на память помнишь? — Ну у тебя же он есть? А я сделаю вид, что помню. — Я, в отличие от тебя, его действительно помню, — улыбнулся Барнс. — Я волновался. — Я заметил, — улыбнулся Себастьян. — А я просто был в ужасе. Ты же знаешь, похищенных редко оставляют в живых в таких случаях. — Не знаю, никогда никого не похищал, — признался Барнс, потому что он работал по устранению целей. Он взял Себастьяна за руку и сжал ее. Теперь все было в порядке, все было хорошо, и можно было успокоиться. А потом поднес его ладонь к губам и поцеловал. Барнс не рехнулся только потому, что был занят общественно полезным делом вырезания отдельно взятого картеля под корень. Он не знал, остались ли какие-то еще рядовые его бойцы, но был уверен, что даже если и остались, то были уже просто никому не нужны. Некому было платить им зарплату. — Вернусь в гостиницу, залягу в ванну и напьюсь, — пообещал Себастьян. — Так с кем наши дети? — С Гарри сейчас, — ответил Барнс. — У него. Мне некогда было искать какой-нибудь другой вариант. Хочешь позвонить? — Позвоню из гостиницы, — ответил Себастьян. — Ты им не сказал? — Я никому ничего не сказал, кроме твоего ассистента, — Барнс вел машину, поглаживая Себастьяна по руке. — А что мне было сказать, разбудив мелких в десять вечера? Тату похитили, я поехал его выручать, не скучайте? — Да, это явно лишняя для них информация. Они доехали до окраины городка и остановились. Барнс набрал на чужом телефоне номер Эмберсона и протянул аппарат Себастьяну. — Дик? — испуганным дрожащим голосом сказал в трубку Себастьян. — Дик, там всех убили! Я оттуда ушел! Я… я не знаю. Тут написано “Сальтильо”. Я у вьезда в город. Дик, я… я пить хочу, я ноги стер, я… Пришли скорее машину, я не хочу здесь оставаться! Нет, это чужой телефон, я его там подобрал! Закончив разговор, Себастьян сунул телефон в карман и потянулся к Баки, чтобы поцеловать его. — Тебе пора, — сказал он. — За мной скоро приедут. А тебе пора смываться. И Барнс дал волю чувствам, прижал к себе Себастьяна, впился в губы поцелуем, только сейчас допуская в сознание мысли, что мог не успеть, действительно мог потерять, никогда больше не увидеть. Он почти всхлипнул от этой странной смеси радости, облегчения и запоздалого страха за жизнь любимого человека. — Ты мой дракон, — сказал ему в губы Себастьян. — Я освобожусь часа через два, — Барнс снова поцеловал Себастьяна, теперь просто не в силах от него оторваться, но все же сделал над собой усилие. — Надо кое-что доделать, чтобы на меня даже не подумали. Хотя не думаю, что будут искать одного человека. Барнс сел в машину и отъехал подальше, наблюдая, как за Себастьяном приехали. Он должен был быть уверен, что его лапушку заберут те, кто надо, а не хрен пойми кто. Себастьян присел на обочину под знаком с названием города и уставился в телефон, который Баки наверняка забрал у убитого им человека. Приехали за ним минут через сорок пять, и все это время Себастьян то играл в игрушку на телефоне, то поглядывал на машину Баки, стоящую поодаль. Как только Себастьяна забрали, Барнс уехал, чтобы сжечь машину и окровавленную одежду, выкинуть куда-нибудь ствол от винтовки, потому что всю винтовку он выкидывать не хотел и сделать еще пару мелких дел, а потом бегом вернуться в мотель, отмыться и ждать звонка. Скольких он сегодня убил, Барнс не думал, ему было глубоко плевать, на то, что это были чьи-то мужья, сыновья, братья и даже сестры и дочери. Это были люди, которые и так насовершали кучу мерзких делишек, а еще они, плевать, что не все вместе, но похитили его Себастьяна, и за это они поплатились. Он был мифическим драконом Себастьяна, о котором никто не знал, но теперь кто-нибудь да догадается, что все не так просто. А если случится еще что-то подобное, Барнс на нем татушку набьет, чтобы не трогали, иначе придет злой дракон и всех убьет. Часа через полтора Барнс, отмытый от кровищи, сидел и ждал звонка от Себастьяна, от его ассистента, да от кого угодно, чтобы можно было взять и приехать и обнять.