Отражение: Миссия.

Парк Йосемити был поистине прекрасен. Было не самое раннее утро, Барнс с детьми сошли с тропы, чтобы посмотреть с одного из склонов на долину. Они вышли часа три, может больше назад, и здесь уже было, на что смотреть. Еще не освещенная солнцем, она лежала величественная и прекрасная, покрытая зеленым ковром лесов и цветным — лугов. Река Мерсед, делившая ее пополам, весело несла свои воды в Сан-Хоакин, беря свое начало где-то в южной части парка. Склон, на котором они стояли, был почти отвесный, но поросший растительностью, а кое-где и лесом. На противоположном склоне можно было разглядеть небольшой водопад, срывающийся с отвесной голой скалы. Барнс не собирался вести детей все время по тропе, это было просто неинтересно, особенно после лесов Аляски, где вокруг была только дикая природа и ты наедине с ней. — Здесь красиво, — сказал Лекс, фотографируя своей новой зеркалкой, подаренной на Рождество, а потом дублируя фото на телефон, чтобы отправить тате и в Инстаграм. О парке Йосемити Барнс знал не много, только то, что смог прочитать в интернете, потому что здесь никогда раньше не был, и теперь наслаждался новизной вместе с детьми. В этой части парка было еще довольно людно, если это применимо к раннему утру буднего дня, особенно если не сходить с тропы, еще чувствовалась рука человеческая, приложившая себя к этой местности, но стоило сойти с тропы, как обнажалась дикая, ничем не скованная природа. Крики, которые для него разносились на всю округу, Барнс услышал внезапно. Слов пока было не разобрать, но то кричала, то что-то пыталась громко говорить женщина. Ей, кажется, отвечал слабый голосок. Горы искажают звук, преломляют его, отражая эхом во все стороны, а лес глушит, и не получается понять сразу направления и расстояния. Барнс замер, жестом останавливая детей, прислушался, теперь явно различая отчаянные стенания в женском голосе. С минуту постояв, Барнс понял, что просто не сможет пройти мимо, потому что женщине нужна помощь. По крайней мере, это будет неправильно с чисто воспитательной точки зрения, да и так или иначе, если он сам не сможет помочь, то хотя бы вызовет помощь. Барнс прикидывал, как быстрее можно было добраться до места, и решил, что по склону идти будет быстрее, тут был не такой уж и густой лес, а подлеска так и вообще не было, исполинские ели задушили его на корню. — Так, — развернулся он к детям, — впереди женщина кричит, ей помощь нужна. Я пошел, гляну, что там, а вы топаете за мной как можно быстрее. Идет? — Да, рара, — хором ответили дети. — А я не слышу, — тихо сказала Мика, когда Барнс скрылся из виду. — А ты? — И я не слышу, — кивнул Лекс. — Но это же рара. Они переглянулись и кивнули друг другу. Близнецы давно знали, что рара у них особенный — очень сильный, очень зоркий, очень меткий. Настолько сильный, зоркий и меткий, что об этом лучше не рассказывать — все равно никто, кроме таты, в это не верит. А тата — молодой, несмотря на возраст, красивый и настолько обаятельный, что ему в Старбаксе кофе бесплатно наливают. Только он все равно платит. Барнс бежал по лесу, слыша, как крики приближаются, теперь различая и второй, тоненький детский голос, в котором было полно страха. Теперь Барнс был точно уверен, что поможет, чего бы ему это ни стоило, потому что жизнь детей после обретения своих, начал ценить иначе. Дети были хрупкие и беззащитные существа, и некоторые вещи, которые для взрослых были просты и понятны, для детей были просто невозможны. Нет, он не выстраивал культ ребенка, просто прекрасно понимал и оценивал их возможности. Когда громкость криков стала почти оглушающей, Барнс увидел ее. Небольшая фигурка в яркой одежде сидела на самом краю обрыва и протягивала вниз руки, крича, теперь уже было понятно, своей дочери, чтобы та не двигалась. Она была так увлечена этим, что даже не услышала довольно громко, специально, чтобы не пугать, подошедшего к ней Барнса. — Мэм, — позвал он, не подходя близко, боясь, что женщина испугается его и от неожиданности навернется вслед за своим ребенком. — Помогите, пожалуйста, — повернулась к нему заплаканная растрепанная женщина. — Моя Кэрин, она упала… она зацепилась… а я уронила телефон… не могу позвонить в службу спасения... Скинув рюкзак, Барнс подошел к обрыву, аккуратно отстранив женщину. Он тоже встал на колени и посмотрел вниз. Метрах в пятнадцати, только чудом не разбившись, зацепившись за парочку деревьев, на небольшом уступчике в метр шириной стояла девочка лет пяти в когда-то яркой, а теперь довольно грязной одежде, с ссадинами на лице и руках. Девочка явно устала и была напугана, но Барнс не представлял, как можно ее успокоить. — Малыш, я сейчас за тобой спущусь, тебе надо постоять там еще пять минут, договорились? — спросил Барнс. Разговаривая с ребенком, он оглядывал склон, понимая, что это будет непросто. За скудную растительность он был не смог зацепиться в принципе, и теперь просматривал все мало-мальски пригодные для зацепов трещины, выступы и выбоины. Женщина замолчала и только всхлипывала, глядя то на дочку, то на Барнса. — Она пошла за бабочкой, тут такие красивые бабочки… — начала бормотать она. — И оступилась… покатилась вниз… Близнецы бегом добрались до места происшествия. Остановились, оглядывая обстановку, скинули рюкзаки. Они молчали, чтобы не мешать раре и не спугнуть девочку. Мика подошла к женщине и обняла ее. — Все будет хорошо, — сказала она. — Сейчас папа ее вытащит и все будет хорошо. — Лекс, достань веревку, — распорядился Барнс, а сам принялся снимать трекинговые ботинки, которые совершенно не подходили для скалолазания, особенно по таким гладким стенам. — Мика, достань мне шоколадку. Ваша дочь ест шоколад? — Да, ест, — потерянно ответила женщина. Лекс моментально достал веревку, Мика добыла из недр рюкзака шоколадку и забрала ботинки Барнса. Они четко и молча выполняли указания, зная, что любые вопросы сейчас только отвлекут и помешают. Достав пару небольших метательных ножей с отверстиями в рукоятках, Барнс сдернул с запястья небольшую веревку в виде браслета, размотал, разрезал и, привязав к ножам петли, нацепил их на руки. Солнце поднималось над горизонтом, уже заливая долину своим светом, но еще не добралось до этого склона и не слепило глаза. Закрепив на поясе фляжку с водой, — Барнс был уверен, что девочка хотела пить, — он ухватился за край обрыва и нащупал босыми ногами первую щель, которую хорошо рассмотрел. Мика и Лекс обняли женщину с двух сторон. Девочка на уступе умолкла и только всхлипывала, размазывая по лицу слезы, кровь и грязь. Она опиралась только на левую ногу, не наступая на правую. Барнс спускался, уверенно цепляясь за все, что считал более-менее пригодным для этого, иногда вгоняя в щель, за которую не мог зацепиться пальцами, нож. Он думал о том, что ножам после этого придет пиздец, но ножи можно было купить и новые, а вот человеческую жизнь купить было не так-то просто. Под девочкой было еще несколько десятков метров скального уступа, падение с которого она бы точно не пережила. Барнс поглядывал вниз, на ребенка, и думал, как бы им вдвоем поместиться на этом малюсеньком пятачке. За себя-то Барнс не волновался, они бы там и со Стивом вдвоем уместились при острой необходимости, но вот девочка была на такие маневры просто не способна. Словно паук, Барнс спускался по практически отвесной стене, уверенно оказываясь все ниже и ниже, и наконец добрался до уступа, опершись о его край одной ногой, он наполовину висел над пропастью. — Малыш, возьми меня за руку, — попросил Барнс, протягивая девочке руку. Девочка вцепилась в его ладонь замурзанной ручонкой. — Я Кэрин, — сказала она. — А я Джеймс, — улыбнулся Барнс. Он, удерживая Кэрин, отодвигал ее немного в сторону, чтобы самому встать на этот уступ, как только он перестал висеть, а более-менее устойчиво стоял на нем обеими ногами, он подхватил ее на руки, посадив себе на бедро, и прижался грудью к каменной стене. — Значит так, Кэрин, — заговорил Барнс, стараясь делать это ласково. — Ты должна будешь мне помочь. Барнс скинул с плеча веревку, начиная разматывать ее одной рукой так, чтобы она осталась сложенной вдвое. — У меня нога очень болит, — пожаловалась Кэрин и всхлипнула. — Я знаю, — заверил ее Барнс. — Но тебе надо немного постараться, и я вытащу тебя к маме. Сейчас предстояло самое сложное: закрепить ребенка у себя на спине с помощью веревки, вряд ли используя для этого помощь самой Кэрин. — Сейчас ты залезешь ко мне на спину, и я привяжу тебя к себе этой веревкой, договорились? — предложил он. — Но тебе надо будет крепко держаться. — Да, Джеймс, — шмыгнула носом Кэрин. — Мы же не упадем? — Что ты, — улыбнулся Барнс, — я никогда не падаю, и ты не упадешь. Когда Кэрин относительно плотно зацепилась за его шею, Барнс очень быстро подцепил ее веревкой, плотно привязывая к себе, постаравшись сделать это несколько раз. — Хорошо сидишь? — спросил Барнс и протянул ей шоколадку. — Держи. Кэрин одной рукой ухватила шоколадку, а другой шею Барнса, прижалась к нему и замерла. Прикинув сместившийся центр тяжести, Барнс взмолился всем известным богам, чтобы Кэрин не ерзала, иначе даже он может не удержаться, а падать с тридцатиметровой высоты ему совершенно не хотелось. И сам покалечится, и ребенка угробит. Наверх он поднимался немного медленнее, чем спускался вниз, пришлось выбирать новый маршрут. Барнс медленно и размеренно дышал, преодолевая метр за метром, пока не выбрался наверх. Мать немедленно вцепилась в Кэрин, но Лекс и Мика оттащили ее. — Подождите, — твердила Мика. — Подождите, сейчас папа отвяжет ее. Барнс развязал узлы, придерживая сзади себя Кэрин, он ловко подхватил ее, пересаживая к себе на бедро. Хотелось дать мамаше в лоб, за то, что вообще ушла с тропы с маленьким ребенком, а по ним обеим было видно, что они не подготовлены к лесным походам вообще. Какая, ко всем чертям, бабочка, если нужно ограждать ребенка от его же собственных глупостей. Кэрин еще не до конца осознала, что все закончилось, ее трясло и явно требовалась медицинская помощь, сама она ходить точно не могла. — Держите, — Барнс протянул Кэрин матери. Та немедленно обняла дочь. Лекс сказал: — Рара, я позвонил в службу спасения заповедника, они уже в пути. — Как твои ноги? — спросила Мика. — Грязные теперь, — отмахнулся Барнс, сматывая веревку обратно. — Молодец, Лекс. Давайте на тропу выйдем, а тут они нас искать долго будут, — и сел обуваться. Они втроем вывели Кэрин с ее мамой на тропу и дождались службы спасения. Мика показала спасателям видео того, как папа вытаскивал Кэрин. — И вы не испугались без страховки? — спросил один из спасательной службы. — Это же очень опасно, вы могли и сами убиться, и убить ребенка. У вас есть спецподготовка? — Все у меня есть, — отмахнулся Барнс, активно изображая усталость. — С ребенком все в порядке? — Да, только шок и вывихнутая лодыжка, судя по всему, девочке очень повезло, — заговорил второй из спасателей. — Вы настоящий герой, спасли ребенка. — Папа был спецназовцем, — сказала Мика. — Но давно. Но он все равно все умеет. Заплаканную женщину увели. Высокий чернокожий спасатель унес Кэрин на руках. Когда они скрылись за поворотом тропы, записав имя, фамилию и номер водительского удостоверения Барнса, Мика взглянула на навороченные туристические часы — подарок на прошлое Рождество — и спросила: — Идем дальше? И так два часа потеряли. — Не потеряли, — поправил ее Лекс. — Рара спас Кэрин. Это важно. Если бы не он, она бы упала. — Вообще, можно было спустить туда на веревке кого-нибудь из вас, — рассуждал Барнс, точно зная, что и без снаряжения удержал бы вес даже двоих своих детей, — а потом я бы вытащил обоих сразу. Но мне эта мысль как-то в голову не пришла. — Мама Кэрин бы запаниковала, если бы ты спустил туда меня или Мику, — заметил Лекс. — Мы же дети. Она бы начала еще сильнее плакать, хватать тебя за руки… Я думаю, ты все правильно сделал. Мика кивнула. — Значит правильно, — не стал спорить с ними Барнс, думая о том, что Кэрин несказанно повезло затормозить падение и упасть на этот выступ. — Ладно, чьим маршрутом пойдем? Перед тем, как ехать в парк, Барнс сам составил маршрут и предложил детям сделать то же самое, а выбрать уже на месте. Вся сложность заключалось в том, что надо было, пока шли, рассказывать о местности, которую проходишь. Названия водопадов, озер, возвышенностей, речек. Дети изучили карту и фотографии парка и уверенно называли топонимы. Им нравилась эта игра. Это было интереснее, чем на Аляске. Они решили идти туда маршрутом, который выбрала Мика, а обратно — маршрутом, который выбрал Лекс. — Прекрасно, даете возможность раре не только отдохнуть, но и просто поглазеть по сторонам, — обрадовался Барнс, топая последним и действительно оглядывая окрестности. Они шли по тропе, которая шла над долиной Йосемити и вела к горе Эль-Капитан, которая была любима многими скалолазами, но Барнс с детьми пришли в парк просто на легкую прогулку на неделю. Так сказать, разведать обстановку, чтобы, возможно, приехать сюда еще раз, а не каждый год топтать нехоженые тропы Аляски. — Жалко, тата не ходит с нами в походы, — в который раз вздохнула Мика. — Жалко, но что, мы его заставлять, что ли, будем? — резонно спросил Барнс. — У нас вроде все только по желанию, кроме того, что делается в добровольно-принудительном порядке. — Тата не любит спать в палатке, — напомнил Лекс. — Помнишь, мы в позапрошлом году с ним на Аляску ездили, и у него по утрам было такое несчастное лицо... — Вот поэтому мы его и не берем. Я же с вами за шмотьем не хожу, — напомнил Барнс. Ему было жаль, что Себастьян не ходит в походы с ними, но после поездки на Аляску, когда тот все же согласился, Барнсу стало его жаль с первых же пары дней, хотя беспомощным его мужа назвать было ну никак нельзя. — Будет вам по пятнадцать, поедем на необитаемый остров, если туда еще возят, конечно, — пообещал Барнс. — Тот остров, где вы с татой попали в ураган? — спросил Лекс. — Навасса? — Да, Навасса, — кивнул Барнс. — Так, кто-нибудь отправил тате то видео? И вообще, черти, зачем снимали? — Это было круто! — воскликнула Мика. — Я отправила, только он пока не ответил. У него же съемки сегодня. — Как хорошо, что тата не запихивает нас в кино! — воскликнул Лекс. — Мне так не понравилось! — Мне тоже, — кивнула Мика. На пасхальных каникулах они снимались в эпизодических ролях в сериале “Мама, кузен и кузина”, который снимался в Нью-Йорке. Дети честно отработали свои роли, оказались телегеничными, режиссер даже уверял, что талантом они пошли в отца, но Лекс и Мика, посовещавшись, решили, что каникулы выдались пропащие. — А как насчет карьеры фотомодели? — спросил Барнс, в общем-то зная ответ, потому что дети, хоть и любили фотографироваться, вряд ли бы захотели делать это на постоянной основе и за деньги. — Да ну! — махнула рукой Мика. — Рара, это не работа, это… — У нее не нашлось слово. — Я лучше буду новое оружие придумывать. И на курсы снайперов пойду. — Я тоже хочу на курсы снайперов, — кивнул Лекс. — Не хочу в модели. Ты сам рассказывал, что там все друг друга готовы загрызть. — Хорошо, будут вам курсы снайперов, — пообещал Барнс. — На следующий день рождения, идет? — Идет, — кивнула Мика. — Рара, а что делать, если ты нравишься сразу двум девочкам? — спросил Лекс внезапно. — Дружить с обеими, или выбрать ту, которая больше нравится тебе, — предложил два варианта Барнс. Его радовало, что дети увлекались оружием, что оно им нравилось, что им нравились походы, но больше всего радовало, что у них с детьми были доверительные отношения. — А если мне ни одна не нравится? — спросил Лекс. — Они глупые. В походы не ходят, стрелять не умеют, только твердят, что я похож на Лесли Линна, это какой-то поп-певец. Барнс подумал о том, как Лекс с Микой в дальнейшем будут выбирать себе партнеров, если сейчас у них такие запросы. — Если тебе ни одна не нравится, то просто будь с ними вежлив, — предложил Барнс, на самом деле не представляя, что предложить Лексу как решение проблемы, потому что он в его возрасте еще смеялся над теми девочками, которые ему не нравились и казались глупыми. — Совершенно не обязательно отвечать взаимностью всем, кому ты нравишься. И почему ты считаешь их глупыми, если они не увлекаются тем же, чем и ты? — Учатся они кое-как, — начал перечислять на ходу Лекс. — Красятся. Разговаривают только про телепередачи и поп-музыку. Даже стихотворения по литературе до конца выучить не могут! И хихикают все время! — Какой ты умный, — улыбнулся Барнс. Oн и сам знал подобную категорию женщин, что встречалась ему во время съемок, молодые, озабоченные только своей внешностью, и пустые, как терракотовые статуи, внутри. — Хорошо, а с тобой о чем можно поговорить? — О природе и национальных парках, — начал перечислять Лекс. — Об оружии. О кино. О литературе — я же люблю читать. О живописи — я хорошо знаю историю живописи. О собаках. О кошках. О том, как распоряжаться своими деньгами. О Мике. О ножах. Да много о чем.. — Ладно, — согласился Барнс, — это больше тем, чем телевидение и поп-музыка. Он не собирался переубеждать Лекса в том, что он гораздо интереснее этих девочек. Он гордился своими детьми. — Будь с ними просто вежлив, — еще раз сказал Барнс. — Вежливость еще никому не вредила. — Хорошо, что в этом году ты переходишь в другую школу, — сказала Мика. — Жалко только, что у нас будут разные школы. — Потому что я иду в школу с художественным уклоном, — сказал Лекс, — а ты в научно-инженерную. Ничего не поделать. Дети действительно в этом году шли в две разные частные школы — слишко уж явно выраженными оказались их таланты. Из Лекса медленно, но верно вырастал художник, а из Мики — явный инженер. — И будут у нас с татой инженер и художник, — глубокомысленно заметил Барнс. — Это у актера и переводчика. Барнс до сих пор не считал себя писателем, хотя написал еще одну книгу, не переставая писать статьи и переводить, и занялся третьей. Все они были энциклопедиями про оружие двадцать первого века разной степени углубленности. — Рара, ты писатель! — воскликнула Мика. — Больше всего денег зарабатываешь на книгах — значит, писатель. — И тата так говорит, — подтвердил Лекс. — Мика, дорогая, раз твой маршрут, выбирай место для привала, — скомандовал Барнс, глянув на небо, на котором солнце уже стояло в зените, жарко припекая даже сквозь кроны деревьев. Барнс еще до выхода видел оба детских маршрута и проходили они мимо основных троп, а если и шли по ним, то только в местах особо примечательных, или где нельзя было пройти иначе. — Через километр будет стоянка, — сказала Мика. — С организованным кострищем. — А вечером у тебя стоянка с кострищем? — спросил Барнс, он не очень хотел тратить время на дрова и разведение костра, когда на горелке было быстрее. Костер, конечно, романтичнее, но лучше вечером. — Да. Только давайте сейчас не разводить костер? — предложила Мика. — Слишком жарко. Зато там рядом есть родник, где можно набрать воды. — Ты ведешь, — улыбнулся Барнс, — так что как скажешь.