Мое счастье

Для одних плохое начало дня — это ранний подъем, для других — неприятный разговор, для третьих — пролитый кофе, ну, а для четвёртых — вынужденная поездка на общественном транспорте в тесноте. Локи предпочёл бы это и любое другое начало дня этой ужасной головной боли, которая, точно дятел, стучала изнутри черепной коробки. В одном трикстер теперь был уверен точно — утро добрым не бывает. Он окончательно убедился в этом, когда дверь в его комнату бесцеремонно открылась, ударившись при этом о стену, а уже через три секунды ещё одно тело с шумом плюхнулось на кровать. — Подъем, Северный Олень! — От слишком радостного и громкого голоса Старка неприятно звенело в ушах. Локи со стоном закрыл голову подушкой, дабы избавиться от назойливого звука. — Ты вчера знатно повеселился: напился (не то что бы мы к этому не причастны), кой-чего разболтал, отрубился в самый разгар вечеринки… Кэп тащил тебя сюда на своём горбу, Принцесса. Только сейчас Локи понял, что находится не в гостиной шестедисятого этажа, а в уютной комнатке со светло-зелёными стенами, мебелью из какой-то светлой породы дерева и темно-зелёными шторами, скрывающими стеклянные двери лоджии, уходящие в пол. — Голова, небось, болит? — Участливо спросил Тони. Локи лишь пробормотал что-то утвердительное в ответ. — Ничего, добрый мистер Старк принёс тебе волшебные таблетки. — Миллиардер вынул из кармана пиджака пачку и кинул одно из плоских белых колёсиков в стакан с водой, стоявший на тумбочке у изголовья кровати. Таблетка тут же зашипела, и меньше чем через полминуты её уже и след простыл. Старк подал стакан в дрожащие руки трикстера. — Благодарю, Энтони, — проговорил Локи, когда допил всё до дна и аккуратно, одним только кончиком языка, слизнул каплю, оставшуюся на губе. Он рухнул обратно в постель.— Как быстро это лекарство подействует? — Знаешь, Локс, — Старк проигнорировал заданный ему вопрос и, задумчиво подбирая слова, начал развивать свою мысль, — ты вчера уж слишком сильно разговорился и сказал то, что, поводимому, говорить в трезвом состоянии ни в коем случае не стал. — О чём ты, Энтони? — Голосом последнего мученика произнёс Локи. При всём при этом в его голосе едва можно было различить насторожённость. Трикстер поднял свой взгляд на механика, который удобно устроился, лёжа поперёк кровати. — Я о Торе. И твоём к нему отношении. — Чего ты добиваешься? — Зло зашипел Локи. — Чего хочешь?! Тони улыбнулся — наконец-то он вывел Лафейсона из себя. — Я хочу узнать о твоих намерениях поподробнее. Пойми, Тор — мой друг, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. — А теперь ты послушай меня, — голос бога Хитрости все больше и больше начинал напоминать змеиное шипение, — Я был пьян и нёс несусветную чушь. То, что я говорю после полутора бокалов вина, можно официально считать ересью. — Он замолчал на пару секунд и уже нормальным тоном произнес, — Поэтому, позволь тебя попросить, ты и твои друзья-мстители ничего Тору не скажите. — Хорошо. Но… что если ты только на секунду допустишь, что это было не бредом, а твой брат чувствует тоже самое? — Осторожно спросил Старк. — Не зли меня, Энтони, — понизив голос и покачав головой, произнёс Локи. *** Где-то через пару часов Тони встретил Тора на взлётной площадке. — Приветствую, Старк. — Мужчины обменялись рукопожатиями. — Я прилетел пригласить вас всех на нашу с Джейн помолвку. — Все потом, Тор, все потом. — Прервал Одинсона миллиардер. — Разве ты не хочешь узнать о самочувствии своего брата? — Возможно, позже… — Громовержец не хотел сейчас видеться с Локи, потому что боялся сорваться. Он надеялся, что сможет избегать трикстера как можно дольше, но не тут-то было. Старк насильно потащил Тора к комнате Лафейсона попутно приговаривая что-то о том, что брат Одинсона спрашивал о Торе. Дверь покоев захлопнулась за Тором, и Тони, сказав что подождёт снаружи, попросил Джарвиса включить все видеокамеры в комнате и на лоджии. *** Длинные темно-зеленые шторы колыхались на легком ветерке и изредка открывали взору озарённый утренним солнцем силуэт Локи, читающего книгу и пьющего крепкий чёрный чай. Тор как можно тише подошёл к приоткрытой стеклянной двери, ведущей на лоджию и медленно раздвинул шторы. Локи резко повернул голову, услышав приближающиеся шаги. — Здравствуй, брат. Как там Джейн? — Нормально. — Тор снова вспомнил ту самую фотографию, от которой он не мог отвести взгляда всю прошлую ночь. Громовержец нервно сглотнул, и это не укрылось от Локи. — Что-то не так? — Просто я соскучился. — Одинсон протянул руку к брату и дотронулся до его щеки нежно проводя по ней пальцами. Он смотрел Лафейсону в глаза, наслаждаясь каждым бликом солнца в них. — Очень сильно. Вот только Тор не заметил, что на лице Локи проступил румянец, а сердце его забилось чаще. Тони смотрел в экран мобильного и понимал, что был полностью прав в своих теориях. Бог Грома опустил свои руки на талию трикстера и прижал последнего к себе как можно ближе. Лафейсон, опешивший в первые секунды, обвил шею брата руками, отвечая на объятия. — Я тоже скучал. Спустя несколько минут Тор, наконец, смог отпустить бога Озорства от себя и спросил: — Принести тебе ещё чаю, братец? Тот лишь утвердительно кивнул и снова взял в руки книгу. *** Когда Одинсон вышел из комнаты, он сразу же оперся о дверь и облегчённо выдохнул — сумел таки сдержаться и не поцеловать эти восхитительные губы. Тони, скрывая улыбку, подошёл к другу: — Ну, как все прошло? — Похоже, помолвки не будет.