Маяк

      Егор впадал в уныние — величайший грех, по мнению Юлия. Тот говорил, что никогда нельзя опускать руки: не получается одно — переключись на другое, и дело сдвинется с мёртвой точки. Егор так всегда и поступал, но вот сейчас напавшая на него хандра уходить не собиралась, да и переключиться особо не получалось. Когда перед глазами маячит хмурый, даже злой, но от этого не менее соблазнительный объект, а секса у тебя не было довольно давно — все мысли сводятся к одному.       Он даже работу над своим недороманом забросил, потому что и там стала между строк проскакивать его сексуальная неудовлетворённость. Задумывал-то он рассказать о крепкой мужской дружбе, о надёжном плече, о морской романтике, а никак не об озабоченных обитателях одинокой рыбацкой хижины на морском побережье. Если Егор продолжит писать в том же ключе, ни одно издательство не примет его работу. Разве только то, в котором печатают порно-романы.       Егор раздражённо захлопнул крышку ноутбука, потом ласково провёл по ней ладонью, словно извиняясь, и посмотрел в окно. Ничего нового он в нём не увидел: всё то же хмурое небо, тёмные воды моря с белыми барашками волн и снующий по двору злой непонятно на что Захар.       В таком состоянии он был с той самой своей вылазки в город. Егор дураком не был, догадывался, зачем одинокому мужчине ни с того ни с сего срываться с места и выбираться в люди. Общительностью Захар не отличался и тут, на маяке, чувствовал себя вполне комфортно. Значит, в город его потянули потребности организма, а вовсе не тоска по человечеству. Или там есть кто-то, кто смог растопить это неприступное сердце? Мысль неприятно царапнула. Хотя чему удивляться-то? Захар сейчас в самом привлекательном возрасте — не мальчик уже, но полон сил и энергии. И внешность не подкачала — хоть картину с него пиши. Высокий, крепкий, жилистый. Мужественное лицо, пронзительный, цепкий взгляд. Настоящий мужик, таким невозможно стать — нужно родиться. Глядя на него, веришь, что не предаст и не подведёт.       Егору, конечно, до брутальности Захара было далеко, но и он выглядел неплохо. И в его надёжности те, кто хорошо знал Егора, не сомневались ни секунды. Вот только был у него один небольшой недостаток: когда он чем-то увлекался, всё остальное — даже те самые пресловутые потребности — отходило на второй, а то и на третий план. Стоило же интересу спасть или, как сейчас, наткнуться на невидимую преграду, вот тут уже поднимало голову либидо, и Егор шёл в отрыв. Дома для этого были все возможности: несколько заветных номеров в телефоне, клуб, отдельная квартира. Юлий в такие моменты говорил:       — Горя, ты уж постарайся не сильно усердствовать, а то сотрёшь всё к чертям, гордиться нечем будет, — и смеялся по-доброму, совсем без ревности.       Между ними со временем установились скорее дружеские отношения: Юлий, сильно сдавший за последние годы, опекал Егора, а он в свою очередь старался заботиться о нём и не расстраивать. Не получилось…       Опять накатило чувство вины, и Егор решительно поднялся из-за стола — сейчас ему требовалась встряска, даже, может, драка, но не кидаться же с кулаками на Захара, в самом-то деле! Нет, у Егора была хорошая подготовка — профессия обязывала держать форму и быть всегда наготове, — но сейчас боец из него никудышный. Захар одним ударом уложит на лопатки и сверху усядется.       Егор представил эту картину, почувствовал зарождающееся возбуждение, и мотнул головой — к чёрту драки! Лучше пойти помочь Захару. Чем он там, кстати, занимается?       На улице опять дул холодный, несущий с моря влагу ветер. За полтора месяца, что он здесь находился, Егор и не помнил, был ли хоть один погожий день, чтобы солнце светило с утра и до вечера. Нет, оно иногда проскакивало среди туч, мимолётно дарило тепло и надежду, но потом опять скрывалось в сером плотном одеяле низких облаков.       Егор поёжился, потоптался на крыльце, раздумывая, не погорячился ли он, но всё же окликнул Захара:       — Помощь нужна?       Захар что-то буркнул, но ветер отнёс его слова в сторону, а Егор решил принять невнятное бормотание за согласие.       Спустившись с крыльца, он, прихрамывая, направился к сараю, в котором только что скрылся Захар — со стороны показалось, что спрятался. Можно было подумать, что он по какой-то причине боится и поэтому избегает своего гостя, но Егор в малодушие Захара не верил. Скорее всего, у него тоже было плохое настроение и он просто не хотел срывать его на ком бы то ни было.       Егору такая ситуация была очень хорошо знакома: в маленьком коллективе и в ограниченном пространстве гораздо чаще вспыхивают споры и ссоры, потому что отвлечься не на что. Пространства, конечно, вокруг них было немерено, а вот коллектив самый что ни на есть крошечный: «ты, да я, да мы с тобой».       — Захар, — позвал Егор, заглядывая в сарай, — говори, что делать надо?       — Сидеть и не отсвечивать, — донеслось еле слышное из темноты, не рассчитанное на то, чтобы это услышали, но у Егора всегда был хороший слух. Решив не обращать на бурчание внимания, он лишь хмыкнул, дав знать, что всё-таки услышал и принял к сведению. — Воды натаскать сможешь? — уже громче спросил Захар, сдаваясь.       — Запросто! — бодро ответил Егор. — Как всегда?       — Да. Только без энтузиазма, а то придётся тебя в город везти.       И сказано это было так, как будто Захар только и мечтал отправить Егора куда подальше и не видеть его никогда больше.       Вообще-то, Егор Легов был натурой необидчивой и быстро отходчивой, на конфликты шёл редко, только когда дело касалось принципиальных вопросов, но тут ему стало неприятно. Вот что он сделал такого, чтобы так его посылать, хоть и завуалированно! Захар так и продолжал громыхать чем-то внутри сарая, и Егору ничего не оставалось, как вернуться в дом, взять вёдра и идти на скважину за водой.       Где-то на третьей ходке заныла нога, но Егор сдаваться не собирался — пусть лучше так, а то лезет всякое непотребство в голову. По крайней мере, боль отвлечёт от глупых мыслей.       В какой-то момент Егору показалось, что в спину кто-то смотрит, от этого волосы на затылке встали дыбом, а тело само по себе сгруппировалось — выработанный годами рефлекс. Он остановился и аккуратно осмотрелся. Захар всё так же копошился у сарая и на него не смотрел, а вот у самой кромки леса за ветвями деревьев мелькнули два силуэта. Егор сделал шаг в их сторону, но порывом внезапно налетевшего ветра его чуть не сбило с ног. Он на секунду отвлёкся, а когда опять посмотрел в сторону леса, понял, что ему всё просто привиделось. Да и опасности Егор не ощущал, потому списал всё на разыгравшееся воображение и шалившие нервы. Какая опасность, если на несколько километров вокруг, кроме него и Захара, ни одной живой души. Разве что Филипп Петрович решит почтить их визитом, но до сих пор у него такого желания не возникало.       Вот, кстати, где можно на время укрыться и расслабиться — старики, как дети, радовались каждому его визиту. Баб Вера обещала к следующему разу сделать какую-то волшебную мазь, которая «даже мёртвого на ноги поставит, надо только вовремя его (мёртвого) намазать».       А что, это мысль! Вот сейчас ещё разок мотнётся к скважине и попросит Захара отвезти его в посёлок — раз Егор так его раздражает, то пусть и кукует здесь в одиночестве. А может, и вовсе перебраться поближе к цивилизации? Хотя какая там цивилизация, так, смех один. Но сегодня он точно уедет, сил нет смотреть на недовольную рожу Захара.       «Это я погорячился, конечно. Нормальное у него лицо, ещё бы характер посговорчивее… Хотя нет, тогда это уже будет не Захар!» Егор вылил воду в бак и хотел убрать в сторону пустые вёдра, но тут прошило болью ногу и она подкосилась, пришлось упереться рукой в стену, чтобы удержать равновесие.       — Ты быстро, — раздалось недовольное за спиной, и Егор чуть не подпрыгнул. — Сказал же — не геройствовать. Опять нога ночью болеть будет. Или уже? — посмотрел Захар с подозрением.       Правда, через мгновение лицо его опять не выражало никаких эмоций, кроме уже привычной недовольной гримасы, а вот в голосе, неожиданно для Егора, проскочили заботливые нотки, словно Захар и в самом деле тревожился о здоровье своего квартиранта.       — А отвези меня в посёлок, а? — попросил Егор, пользуясь моментом. — Баб Вера как раз обещала мазь мне сделать, сказала — чудодейственная.       — Угу, а ещё — вонючая. Но и в самом деле хорошо помогает, — проворчал Захар, ещё раз внимательно посмотрев на Егора, и явно заметил, как тот старается незаметно растереть ноющую конечность. — Собирайся, отвезу, — согласился он.       Повторять дважды не пришлось, Егор быстро, как мог, покидал в рюкзак кое-что по мелочёвке, чтобы было во что переодеться, подхватил ноутбук — хотелось отправить Исмаилу хотя бы то немногое, что удалось написать, — и уже через пять минут ждал Захара на крыльце.       Тот окинул его удивлённым взглядом, хмыкнул и вошёл в дом. Егор хотел было возмутиться — мол, вот он я, весь такой готовый, а он опять сбегает! — но быстро сообразил, что Захару тоже нужно собраться: умыться и переодеться — на лице и на одежде красовались отметины, свидетельствовавшие о том, что он не праздно шатался невесть где, а занимался делами.       Старики встретили их как родных. Нет, Захар вполне мог претендовать на такой приём, всё-таки прожил здесь не один год, а вот Егору было немного неудобно, хотя, чего уж тут скрывать, приятно.       Филипп Петрович, пользуясь тем, что баб Вера отвлеклась на что-то во дворе, заговорщически подмигнул и сообщил:       — Вот как знал, что сегодня гости будут! Настоечку достал из погреба. Только тш-ш-ш, а то бабка на свои ведьминские отвары заберёт, а то и клюкой отходит.       — Петрович, мы — могила, — пообещал Захар. И тут же добавил: — Но пить ты будешь с Егором, мне вернуться надо.       — Сбегаешь? — дед Филипп прищурился и пристально посмотрел на Захара. Тот стушевался, почему-то отвернулся, словно зрительный контакт приносил ему неудобство, но промолчал. — Ничего с маяком за один вечер не случится. Он уже, почитай, двести лет стоит и ещё столько же с места не двинется. И не надо мне говорить, что ты там быть обязан! — ворчал он, пресекая Захаровы возражения. — Обязан, да не положен! Посидим по-мужицки, за жисть поговорим, — продолжил этот старый дьявол-искуситель уже другим тоном. — Выпьем, опять же. Оставайся, Захар, а?       — И в самом деле, Захарушка, оставайся, — поддержала его подошедшая баба Вера. — Баньку натопите, я пирогов напекла…       Егор переводил взгляд с одного на другого и в разговор не лез, но понял, что, похоже, планы его так и останутся планами. Захар же, поколебавшись — больше для вида, — тоже согласился, почему-то посмотрев на Егора затравленно и виновато.       Они уже входили в дом, когда внимание Егора привлёк звук мотора. Оглянувшись, он увидел движущийся со стороны города автомобиль, явление для этих мест не просто непривычное — небывалое. Кроме Захара и передвижной продуктовой лавки, редко кто пользовался этой дорогой, а если кто и заезжал в посёлок, то были это или заблудившиеся туристы, или бурильщики, с похмельных глаз свернувшие не туда.       Автомобиль быстро приближался и остановился прямо перед калиткой дома бабы Веры, почти впритык к машине Захара. Мотор ещё не успел заглохнуть, а из салона уже выскочил парень и с радостной улыбкой рванул во двор.       — Виталя, ты, что ли? — удивлённо воскликнула баба Вера, выглянувшая на шум, и, отодвинув Захара и Егора, почти бодро, насколько позволяли возраст и палка в руке, спустилась с крыльца и обняла парня.       Егор повернулся к Захару, надеясь, что тот пояснит ему, кто это, да так и застыл, увидев, как тот смотрит на неожиданного визитёра — глаза засветились, а улыбка явно свидетельствовала, что это не просто знакомый, а человек, которого Ильин очень рад видеть. Так вот к кому он ездил! И нет, совсем не ревность зашевелилась в груди! С чего бы ему вдруг ревновать?! Они с Захаром друг другу никто, и вообще — взрослые, свободные люди и сами решают, как им жить и с кем общаться. Вот если бы сейчас во двор бабы Веры вошли Илья и Миша — Егор, наверное, светился бы так же. Но на всякий случай он чуть переместился, чтобы оказаться поближе к Ильину, и, пользуясь тем, что пока на него никто не обращает внимания, присмотрелся к парню.       Тот был не так юн, как показалось на первый взгляд, но так искренне радовался встрече, что это вводило в заблуждение. Цепкий журналистский взгляд сразу отметил и первые, ещё едва заметные морщинки, и натруженные руки, и не хилое телосложение — такую фигуру в спортзале не накачаешь.       Подумав об этом, Егор перевёл взгляд на машину, в которой приехал Виталий. Водитель, по виду ровесник Захара, всё ещё оставался в салоне и с мягкой улыбкой наблюдал за происходящим во дворе. И было в его лице что-то такое, что Легов понял: если у Захара с этим Виталием и были какие-то отношения, то они в прошлом, а значит… В голове стал быстро оформляться план, пока ещё смутный, но это не беда — было бы желание! И оно было, да ещё какое, и грозило вылиться лавой. А это к добру не приведёт.       Был, конечно, и ещё один вариант: собраться и уехать, чтобы не подвергать себя соблазну, тем более Егор не был уверен, что угадал с ориентацией Захара. Но, во-первых, Егор Легов был не из тех, кто сдаётся при первых неудачах, а во-вторых, интуиция — а она никогда не подводила — подсказывала, что у него есть шанс. И терять его Егор был не намерен.