Шанс для двоих

Уж не раз воскресать доводилось им, Но опять всё как будто заново, И душа вновь стремится, летит за ним, Ну, а что же во всём этом странного?

Воскресать всегда больно. Больно чисто физически, потому что первый глоток воздуха будто разрывает лёгкие на части. Да и в эмоциональном плане не лучше. Постоянное одиночество. Вечность, лишённая смысла. Вот уже многие годы Джек воскресал, повторяя мысленно одно-единственное слово. Всего лишь набор букв, складывающийся в имя, с которым было связано слишком много, ведь однажды, очнувшись с этим именем на губах, капитан навсегда потерял смысл жизни. Эта потеря была как последняя соломинка, сломавшая хребет верблюду, и теперь имя как напоминание всегда было с ним в момент очередного возрождения. Харкнесс очнулся в темноте — кажется, его сверху что-то довольно-таки сильно придавило. Не настолько, чтоб не справиться самому, но весьма и весьма неприятно. Он попытался вспомнить, что на этот раз выкинуло его из бытия, и перед глазами замелькали образы произошедшего ранее: космический лайнер, гениальный учёный, совершивший фатальную ошибку, пилоты, паникующие, что их отдадут под суд.... м-да, идиоты. Суда боялись, а крушения лайнера и гибели всех пассажиров — нет. Как-то это совсем уж бесчеловечно. Теперь бы ещё понять, куда их выбросило через разрыв в ткани реальности. Могло ведь и к концу Вселенной доставить, а Джек уже однажды бывал там, и ему не особо понравилось. “Надо выбраться и посмотреть, что снаружи, а потом уж думать, как действовать дальше”, — со вздохом рассудил капитан, больше не пытаясь прикинуть, где они могли оказаться — бесполезно, не хватало данных. Он поднапрягся и смог-таки вслепую разгрести обломки, мешавшие встать, после чего на ощупь стал продвигаться вдоль коридора и вскоре — Джек и не надеялся на такую удачу — впереди потянуло свежим воздухом. Скорее всего, прямо через этот коридор и прошла трещина, что не давала Джеку всё время, пока тот блуждал в тёмных лабиринтах разбитого корабля, задохнуться. Через неё можно было попробовать выбраться на поверхность, если она не окажется для этого слишком мала. Чем ближе он подбирался к пробоине, тем явственнее различал голоса, вроде как даже человеческие. Хорошо, что трещина оказалась довольно большой и можно было попробовать выбраться через неё. Аккуратно, чтобы не провалиться снова внутрь корабля, Джек протиснулся в пробоину, поправляя пальто, цепляющееся за зазубренный металл места разлома, опёрся на руки и сразу же кубарем скатился на твёрдую землю: всё надёжнее, чем покорёженный фюзеляж лайнера. Поднявшись на ноги и отряхнувшись, Харкнесс с прищуром стал разглядывать местность: вполне себе земной город, даже как будто знакомый, сияющие неоновые огни вывесок, шум редких машин, ночное небо. Интересно, если он на Земле, то в какой временной зоне? Джек поднял крышку манипулятора, чтобы просканировать окружающую действительность, но не тут-то было. Всегда такой безотказный, прибор молчал, превратившись не более чем в старый кожаный браслет с кучей нерабочего хлама внутри. Он не реагировал ни на какие действия капитана, даже на кнопку экстренного перезапуска. “Этого не может быть. Он же работает от энергии мира, к тому же черпает её отовсюду, — насторожился Джек. — Взрыв не должен был его повредить, скорее он бы только подпитал энергией. Чтобы манипулятор перестал работать, нужно сменить именно источник энергии, а это как раз и невозможно!” Удручённый, что придётся узнавать всё “вручную”, и заинтригованный происходящим, Джек в раздумьях пошёл вдоль потерпевшего крушение корабля. Внезапно его окрикнул чей-то настороженный голос, и яркий луч фонарика скользнул снизу вверх по фигуре капитана, останавливаясь на его лице. Окликнувший Джека голос принадлежал мужчине и казался до боли знакомым. — Это выпало из Разлома пару минут назад, сэр! — обладатель голоса решительно двигался к нему, ослепляя светом от фонарика так, что Джек с трудом мог разглядеть незнакомца. Тот ещё продолжал говорить, пытаясь сообщить что-то важное сердитым и уверенным тоном, но Джек его уже даже не слушал. Прищурившись от яркого света, он наконец смог различить полосатый костюм, розовую рубашку, галстук, курчавые чёрные волосы... и врезающийся в уши давно забытый, но такой милый валлийский акцент. Чёрт, капитан что, попал в Уэльс? Не может этого быть. Не может... но если учесть обстоятельства произошедшей катастрофы, где энергия времени сыграла не последнюю роль... так что возможным становится всё. И если это так, то человек в костюме, стоящий сейчас перед ним и так сердито что-то говорящий... и есть обладатель имени, которое Джек никак не может забыть, с мыслями о котором возвращается к жизни уже столько лет, что и сам не помнит. — Янто?! — чуть слышно прохрипел Джек заплетающимся языком, не веря, что снова произносит это имя, что тот жив и рядом. Голос почти не повиновался. Может, он наконец-таки умер и попал в рай? — Янто, это действительно ты? Янто!.. Капитану казалось, что его сердце бьётся прямо в горле, перекрывая кислород. Что бы ни произошло ранее, сейчас Янто Джонс, сотрудник Торчвуда-3, был рядом, всё такой же молодой и красивый, каким Харкнесс его запомнил. Капитан смотрел на валлийца, не моргая, боясь спугнуть наваждение, сон наяву, необъяснимое, но такое желанное чудо. Как оказалось, боль от потери за все годы разлуки даже не притупилась, она просто замаскировалась, пока Джек усиленно принимал всевозможные “обезболивающие” в виде алкоголя, одноразового секса и различных спасательных операций — но стоило только увидеть вновь эти серые глаза и стройную фигуру в строгом костюме... и он кинулся вперёд — прикоснуться, ощутить, поверить, что всё реально, но Янто проворно увернулся от прикосновений и наставил на Джека своё оружие. Что-то явно шло не так, но Харкнесс сейчас был не в состоянии рассуждать здраво. Рядом находился Янто Джонс, и остальное для капитана не имело никакого значения, даже этот дурацкий экспериментальный лайнер. — Кто бы ты ни был, нас твоим маскарадом так просто не возьмёшь! — резко и неприязненно произнёс торчвудец. — Янто... мой милый... это же я... — Джек задохнулся от боли. Почему Янто не признаёт его? — Ты же знаешь, перестань... ты сердишься на меня? Я... я был неправ. Я всё объясню... — Гвен! Ты меня слышишь? Тош, на связи? Прости, что беспокою, Тош, но вы мне обе нужны здесь срочно. Вместе с потерпевшим крушение космическим кораблём проникло ещё что-то, и оно может быть опасно, поторопитесь, — поспешно проговорил Джонс, не опуская пистолета. — Янто... Какой сейчас год? Где я? Скажи мне... это же я, — нечаянная радость, возникшая столь внезапно, так же быстро и улетучилась, оставляя после себя панический ужас, понемногу затапливающий Джека с головы до ног. Он не помнил, когда в последний раз ему было настолько по-настоящему страшно, таким неконтролируемым, инстинктивным, животным страхом. Отключив рацию, Джонс перехватил поудобнее фонарик и крепче сжал ствол пистолета — Харкнесс видел, как напряглись и побелели костяшки пальцев, которые он так любил целовать и которые вспоминал на протяжении тысячелетий. Капитан молчал, не зная, что ещё можно сказать, как доказать Янто (или самому себе?), что это он — его Джек... Они стояли друг напротив друга, не отрывая пристальных взглядов — неприязненного и влюблённого. В какой-то момент Харкнессу показалось, что — вот оно! — Янто сейчас опустит оружие, но в тот же момент по асфальту в тишине застучали каблуки. Оба обернулись на звук — к ним приближалась фигуристая брюнетка, и её волосы развевались от быстрого бега. Она тоже держала перед собой пистолет обеими руками. — Гвен?! — радостно и изумлённо воскликнул Джек. Сил сдержаться не было, да и зачем? — Это правда ты? — Что за чёрт? — вновь прибывшая воззрилась на капитана в точности так же, как и её коллега. — Янто, кто это? Джек? Погоди. Гвен быстро заскользила пальцами по кнопкам рации в ухе. — Джек? Извини, но... Из рации донеслись сдавленные стоны, полные блаженства. — Офицер Купер, вы как всегда не вовремя, — съязвил голос на том конце провода, явно принадлежавший Джеку Харкнессу. — Я же предупреждал, что буду занят. — Здесь из Разлома... — Ааааах, не останавливайся! — раздался пошлый выкрик и звонкий шлепок. — Что, прости, Гвен? Что-то выпало из Разлома? Оно опасно? Купер скосила глаза на неподвижно стоящего “лже-Джека”. Капитан уже понял, что все его попытки объясниться не достигнут цели, ему попросту не поверят, и, скорее, даже наоборот, каждое новое слово будет использовано против него. Джек отлично знал правило Торчвуда, которое сам же установил когда-то: если подозрительный объект слишком шумит и сопротивляется, он подлежит уничтожению. Поэтому благоразумно притих, ожидая, пока его сотрудники решат судьбу своего начальника, которого принимают за угрозу инопланетного происхождения. Он всё сможет объяснить им — позже. Когда успокоятся, они разберутся в этой истории вместе, как всегда и делали. Надо только немножко потерпеть. — Да вроде не очень... — Ох, как же... оммм... Гвен, короче, отведите его в Хаб и заприте в подвале. Пусть кто-то останется его сторожить. Завтра утром разберёмся. Отбой! Харкнесс отключился раньше, чем Гвен успела возразить — угроза приняла облик их босса, и это обстоятельство нельзя было игнорировать. Кроме того, это могло бы заинтересовать шефа, но Джек-из-рации сейчас явно ничего не желал воспринимать. Пока бывший офицер хмурилась и жевала губы, пытаясь решить, стоит ли ещё раз вызывать начальство и тем злить его ещё сильнее, послышались торопливые лёгкие шаги. — Тош, хвала Небесам! — воскликнул Янто, продолжая целиться в Джека. — Это, — кивнул он в сторону своего заложника, — только что выпало из Разлома вместе с этим, — и он таким же кивком указал на обломки космического лайнера. — Джек? — боязливо спросила азиатка. Джек не мог выразить, как он был рад видеть её живой, как он скучал по всем своим ребятам — и как больно было видеть их реакцию на него. — Это не Джек, — бросила Гвен. — Я вызывала Джека, он сейчас... ну ты понимаешь... не в настроении разговаривать. Тош смущённо кивнула. — Надо расставить ограждение с фильтром восприятия по периметру, — засуетилась она, чтобы сменить неприятную тему. — Нехорошо получится, если посреди Кардиффа будет торчать разбитый корабль, полный пришельцев. — Мёртвых пришельцев, — тихо добавил Джек, но на его слова не обратили внимания. Или сделали вид, что не обратили. — Тогда уж вызови ещё и спецслужбы: скорую, полицию, военных... — посоветовал Джонс коллеге. — Разрушено несколько домов, погибших вроде нет, но есть раненые. Надо придумать официальную версию произошедшего, пока мы здесь. — Пусть будет теракт, — Гвен рассуждала, как всегда, по-полицейски. Тош уже приступила к работе. — А с этим что? Смотри, притих, пушки испугался, подлец, — фыркнул Янто. Каждое его слово, сам тон голоса резали Джека по живому, но он продолжал молчать и старался сохранять неподвижность. — Джек сказал, отвести его в подвал Хаба и приставить сторожа, пока он не вернётся. Кто согласен подежурить? По виду Купер было явно видно, что она не хочет этим заниматься. Тош снова смутилась и, улыбнувшись, покачала головой. Гвен понимающе вздохнула. — Окей, я понял, — обречённо, но с сарказмом произнёс валлиец. — Слышал, хамелеон? Ты пойдёшь с нами и будешь делать всё, что я скажу. — Хорошо, — решился подать голос капитан. — Ведите меня... куда надо. Они дождались, пока Тошико закончила выставлять ограждение, а вдали завыли сирены скорой и полиции. — Я разберусь со спецслужбами, — сказала Гвен Янто. — А вы идите. И не дай бог пришелец улизнёт, шеф тогда с вас шкуру спустит. Джонс кивнул и указал Джеку пистолетом направление. — Вздумаешь бежать — застрелю на месте, — пообещал он, пристраиваясь в “хвост” Харкнессу. — Незачем мне сбегать, — грустно ответил капитан и, глубоко засунув руки в карманы шинели, двинулся вперёд. Янто позади него то и дело командовал: “Направо! Налево! Стой!” — и Джеку приходилось прилагать усилия, чтобы вовремя подчиниться, а не продолжить двигаться вперёд на автомате. Он ведь и так прекрасно знал, куда идти. Ночь уже вступила в свои права. За пределами островков света, отбрасываемых фонарями, было видно не дальше двух шагов. Ночные огни вывесок казались цветными тараканами, разбегающимися в разные стороны. Джек с ностальгией разглядывал ночной Кардифф, погрузившись в воспоминания, как они с Янто гуляли здесь вдвоём, держась за руки, целовались, опираясь на перила моста, кутались вместе в одну шинель, когда набегал с бухт пронизывающий ночной ветер... а потом возвращались в Хаб или шли домой к Джонсу и занимались любовью до самого рассвета. Никогда — ни до, ни после — Джек не был столь моногамен, как во времена их отношений. Он гулял с Янто, спал с Янто, работал с Янто, ел с ним же... Харкнесс задумался так глубоко, что чуть не налетел на стоячий билборд. Его выдернул из воспоминаний окрик сзади и непонятно зачем щёлкающий затвор пистолета. Капитан на всякий случай вздёрнул руки (не то чтобы всерьёз боялся быть застреленным, но ему не хотелось, чтобы в него стрелял Янто) и удивлённо воззрился на сияющую вывеску, которую чуть не снёс лбом. Человек на рекламе был ему смутно знаком, он ослепительно улыбался и протягивал Джеку какой-то тонизирующий напиток, сверкая рыжеватой лысиной. — Это Пит Тайлер? — переспросил он валлийца, забыв об осторожности. — Не заговаривай мне зубы и пошевеливайся. И так с тобой всю ночь куковать, — проворчал Джонс, хотя, как показалось Харкнессу, уже довольно беззлобно. Сердце Джека дрогнуло. Если здесь реклама Пита, то это не его мир, а параллельный, о котором упоминал Доктор. Роза Тайлер со своей семьёй, должно быть, заперта тут. Это бы всё объяснило — и внезапно отрубившийся манипулятор временной воронки, и реакцию команды Торчвуда на его появление, и... остальное. Если учесть, что катастрофа произошла с участием чёрной дыры и временной энергии, она вполне могла породить такой чудовищный разрыв, который выкинул их за пределы родной Вселенной в параллельный мир. Капитан поднял голову и, уже не удивившись, разглядел прямо перед собой пролетающий с лёгким гулом дирижабль, ярко и помпезно сияющий. Чем дальше он шёл, понукаемый командами из-за спины, тем больше отличий находил — деталей, на которые, может быть, раньше и не обратил бы внимания. Впереди замаячила бухта и такое знакомое по прошлому Джека здание, верхняя часть Хаба. Но капитан чувствовал себя на удивление спокойно: это был не его мир, а значит, и не его Хаб. Единственное, с чем Джек не мог смириться — что не с ним его Янто Джонс. Видеть того живым и таким чужим было больно.