ВЫБИРАЙ
Пойти к вожатой и сказать «Обними меня!»
Пойти к вожатой и сказать «Делай со мной что хочешь!»
Я оказался в замешательстве и потому для начала просто зашёл в домик — но Одэвочки там не было. Видимо, это Стэнд решил надо мной таким образом приколоться. Это становится забавным. Я весело проводил время на пляже, как меня поймала Одэвочка и отправила искать Укуриша. Отговорки и комплименты не помогли, хотя она была польщена. Я переоделся и уже собрался на прогулку, как внезапно услышал голос:ВЫБИРАЙ
Искать в шкафу у Двачесски
Искать внутри Элеежкина
Что?! — Стэнд, это не смешно! — сказал я. И внезапно ощутил головную боль. — Совсем не смешно!.. Боль была довольно сильной. Вместе с тем она напоминала мне накатывающиеся глюки вчерашнего дня. А значит, у меня есть только один способ проверить. «Первое», — сказал я, и пошёл искать Двачесску. Она нашлась на площади. — Куда путь держишь? — Тебя как раз ищу. Пошли! — Куда? — Пошлить. Она стушевалась. — Да ладно, ладно. К тебе в домик пошли. Улькеты там нет? — Эээ… Нет… — Как я и думал. Тогда идём. Она продолжила тушеваться, но потом взяла себя в руки. Её хитрый и уверенный взгляд заставлял насторожиться. Мы подошли к её домику с пиратским флагом. Что странно, он просто висел на двери, а не гордо развевался по ветру. Мы зашли. В комнате было несколько не прибрано. Я сразу полез в шкаф. — Эй, ты чего? — она остановила меня. — Значит, он там? — Кто? — Сейчас узнаем. — Там никого нет! — Тогда чего ты так боишься? — Ну… Я… — Неужели… У тебя интрижка! — Да иди ты! — она насупилась. — Не волнуйся. Я не скажу Одэвочке, — я уже собрался уходить, как боль снова накатила. Вот блин. — Но в шкаф всё равно залезу!.. Пришлось её не слишком вежливо отпихнуть и посмотреть в шкаф. Никакого Укуриша там точно не было. Пришлось падать на колени и громко извиняться, как я это умею. Наконец, она засмеялась. — Ладно. Но больше так не делай! — Я постараюсь. Раз уж мы вдвоём, пошли, что ли, вместе поищем? — Давай.Стой, я кое-что забыла. Подожди, я быстро! Я остался в домике один. Судя по всему, заглядывать в шкаф больше не имело смысла. Я решил подождать Двачесску на свежем воздухе, но запертая дверь не дала мне это сделать. Месть, значит, в виде привода лишних свидетелей. Ну уж нет, дорогуша, я извинился, мне хватило. Не долго думая, я вылез через окно и спрятался, ожидая представления. Оно не заставило себя долго ждать — Двачесска привела Одэвочку и, торжествуя, открыла дверь, вошла… И вышла. Когда Одэвочка вдоволь на неё наругалась и ушла, я вылез из укрытия. — Ты! Ты! — Я-я. Двачесска, ты же хорошая девчонка, зачем тебе строить из себя кого-то ещё? — Да…да… Да иди ты! Она, хлопнув дверью, зашла в домик. А мне предстояло идти дальше.***
Выборы-выборы, кандидаты — …кандидаты. Это же касается и альтернатив. Если вариантов меньше трёх, это, зачастую, не выбор, а шантаж. Суть выборов со вчерашнего дня не изменилась. Состояния «сладких глюков» и «страшных глюков» так и остались, мои действия в их рамках также контролируются лагерем. Но теперь я осознаю происходящее, выбор происходит между более определёнными вариантами, а отклонение от требуемой линии поведения лагерь карает болью. Такая реакция лагеря не типична. Стэнд своим существованием как долгожителя и своей способностью появляться то тут, то там показывает, что отклоняться от требуемых выборов можно вполне свободно. А это значит, что лагерь так реагирует на то, что я издеваюсь над его механикой. В первый день я не особо следил за выборами. Во второй день я старался выбирать все варианты и не выбирать ни одного — результат вчера я видел. Вчера мне удалось так сделать только один раз — на танцах, когда я перехватил инициативу у глюка и оказался и на площади, и на сцене. Этого хватило, чтобы сегодня механика изменилась. Первый раз, судя по всему, был фальстартом — это развлекался Стэнд. А вот второй раз был явно от лагеря. Значит, надо продолжать.***
Мои размышления натолкнули меня на Машку. В буквальном смысле слова. — Ой, извини… — Да ничего! Это я во всём виновата! Понимаешь, я в музыкальный кружок шла, но задумалась над новой песней… Знаешь, текст придумывала, музыку… И сама не заметила, как здесь оказалась. Так что ты не извиняйся! Я начинаю завидовать её речевым способностям. И не завидовать их жертвам. — Хорошо, хорошо, я пошёл… — Подожди! — она схватила меня за руку. — Можешь мне помочь немного, пожалуйста? Совсем чуть-чуть? Ну пожалуйста! Она так на меня посмотрела, что я начал хотеть ей дать что угодно, лишь бы радовалась она не менее сильно, чем упрашивала. — А в чём, собственно, помощь заключается? — Подыграешь мне! А то у меня так совсем не получается сочинять! Я могу петь. Или играть. Или петь. А вместе почему-то не получается. — Может быть. Только я особо ни на чём не умею. — Не страшно! Я тебе покажу! Пойдём! Я было хотел ответить, как вновь услышал голос:ВЫБИРАЙ
«Давай сыграем на твоих трусиках!»
«Давай сыграем на твои трусики!»
А варианта «не играть» у них нет?! И в чём вообще разница? Но уж если выбирать… — Давай сыграем на твои трусики! — сказал я. А потом до меня дошла разница между первым и вторым вариантом. — О чём ты? Мы сыграем в карты, победитель получает трусики? Но мы же идём играть на иструментах… А, тот, кто лучше сыграет, получит приз! Нет, я же петь. Точно! Давай ты сыграешь, я спою, а потом поменяемся! Но ты же хотел мне помочь… Давай тогда… — Делу время, а потехе час. Давай я сначала тебе помогу, — улыбнулся я, останавливая поток слов. Вроде пронесло. Закончив помогать Машке, я отправился обедать — благо, призывающий звук я не пропустил. Поговорив с остальными, я понял, что Укуриша так и не нашли. Интересно, а его должны были вообще найти? Наверняка Стэнд знает. Но ведь, зараза, не расскажет. После обеда, погрузившись в свои мысли, я вышел на площадь. — О, пионер, — подошла ко мне Виолестра. — Посиди в медпункте за меня. Мне нужно срочно отойти. Травма у кого-то. Я решил не отказываться — дополнительная возможность немного отдохнуть от беготни лишней не будет. А ведь, возможно, Укуриша придётся искать и ночью… С другой стороны, вдруг ко мне кто-то придёт за помощью? Я же в местных лекарствах почти не разбираюсь… Ну, понадеемся на народную медицину. На лето, солнце… и, скорее всего, силу земли. Оказавшись в медпункте, я с интересом начал изучать продукты местной фармацевтики. Какие-то названия мне о чём-то говорили, какие-то были вновинку. Я не успел глубоко погрузиться в исследования, как дверь открылась. Это была Нылка. — А медсестры нет? Тогда попозже зайду… — Медсестры нет. Медбрат есть. На что жалуетесь? — Да ничего такого… Голова немного болит просто. — Сейчас всё исправим! Да не тут-то было!ВЫБИРАЙ
Сделать ей припарку из угля, закрепительного и слабительного
Не заморачиваться и просто дать пургену
Из двух зол, как говорится… Я быстро нашёл компоненты, растолок их, смешал и дал результат Нылке. Глядя на то, как я уверенно всё это делаю, она не посмела спорить и приняла лекарство. Я уставился на неё, ожидая результата. Она молчала. — А Рана ни на что не жалуется? — Ну… Нет. — Ну и отлично. Как голова? — Лучше, спасибо, — она улыбнулась. — Я пойду. Помогла? Смесь активированного угля, закрепительного и слабительного? От головной боли? Или это лагерь такой, или это выборы такие, или я что-то не понимаю в этой жизни… Через некоторое время в дверь постучали. Надеюсь, на этот раз обойдётся без эксцессов. В медпункт вошла Улькета. — Ты стучишься! Это надо отметить, — сказал я беззлобно. — А что, нельзя? — Болит что-то? — А тебе я с какой стати рассказывать должна? Где медсестра? — Это я, — я скорчил пару эротичненьких жестов, передразнивая Виолестру. Улькета засмеялась. — Зачем пришла-то? — Тяжесть в животе… — Ты моя бедная! Дай я тебя пожалею!ВЫБИРАЙ
Изобразить из себя пёсика и облизать её
Изобразить из себя котика и потребовать еды
Да как тут выбрать-то?.. Я опустился на четвереньки и начал мяукать и изображать, как мне хочется есть. Не помогало. Я стал прыгать, фыркать, шипеть, рожи корчить. — Ты чего кота из себя строишь? Совсем как маленький! — засмеялась Улькета. — Второй вариант был не лучше, — проворчал я. Но нахлынувшая боль показала, что еду надо требовать лучше. — Есть, чего пожевать? — А зачем тебе? — Очень надо! — А таблетки? — Обмен? Она получила от меня первые попавшиеся подходящие таблетки, а я от неё — конфету. Но насмехалась она надо мной долго. После её ухода я осознал, что сегодня выборов что-то сильно больше, чем нужно. По крайней мере, чем вчера. И если такие посиделки в медпункте продолжатся, я рискую заслужить репутацию самого большого чудика лагеря. Так я и пронервничал до следующего посетителя. Точнее, посетительницы. Да-да, той самой, чьё имя нельзя называть. — Ой, привет! А медсестры нет? — Привет. Нет. Я за неё. — Хорошо. А мне бы… — она замялась. — Что? — Да нет, ничего… — Не ломайся ты, я же помочь хочу! Так тебе что-то нужно? — Да нет… То есть да, но нет. — Всё в порядке, я тут потому и сижу, чтобы помогать людям. Проблемы в школе? Тампон застрял где не надо? Парень оказался геем? Всё решаемо! — Опять ты со своими глупостями! — она нахмурилась и собралась уходить, но я её остановил. — Тебе что-то нужно такое, о чём посторонним знать не обязательно? — Ну… Ну да. — Я могу отвернуться или выйти, а ты сделай свои дела. Мы кивнули друг другу, и я вышел. Спустя небольшое время она тоже вышла с каким-то пакетиком. — Отлично. Встретишь медсестру — позови её, пожалуйста, а то здесь что-то слишком много посетителей. — Хорошо. И да: меня зовут Славя! — она мило улыбнулась. Видимо, это означает примирение.ВЫБИРАЙ
Раздеться выше пояса и показать, что ты мужик
Раздеться ниже пояса и предложить равноценный обмен
— Беги, — сказал я с выпученными глазами и замогильным голосом. — Что? — Быстро беги!.. — начала накатывать боль. — Что случилось-то? — она обеспокоенно подошла. — Да отсюда беги!.. — Что с тобой? Тебе плохо? — Ну я же просил… Всё произошло очень быстро. Я начал раздеваться, получил по морде, она фыркнула и ушла. Выполнить вторую часть выбора я даже не успел. Но, что характерно, боли нет! Видимо, как только она ушла, событие считается законченным. Интересно, если я сниму остальное, это засчитается как «выбрать всё и не выбрать ничего?» Ну, я так и сделал. И стою перед медпунктом, как дурак. И ничего не происходит. Значит, и вправду дурак. Я взял одежду и вошёл внутрь. Я надел трусы и задумался. В выборах этих дней обычно участвует пять девушек. И три из них уже пришли. Значит, есть риск… Пока я думал над тем, как противостоять навязываемым лагерем выборам, в медпункт вбежала Двачесска. Я испытал двойственный чувства. Хотелось похвалить себя за догадливость и что-нибудь сломать. — А ты что здесь делаешь? — Сижу. — А почему в трусах? — А что мне — без трусов тут сидеть, что ли? — Ну и ладно! Так даже лучше, что медсестры нет, — пробормотала она. — На что жалуетесь, больная? — Сам ты… Больной, — сказала она, подходя. — Подвинься. — А если я скажу нет? — Мне ящик надо открыть! — Зачем это? — Тебе какое дело? — разозлилась она. — Я тут вроде временно исполняющий обязанности сексапильной цы… Виолестры, короче. Так что и зачем тебе нужно? Она прыснула, обиделась и задумалась. — Дай мне тогда активированный уголь! — Вот так бы и сразу, — сказал я, доставая пачку.ВЫБИРАЙ
Свернуть упаковку в кольцо, встать на одно колено и признаться
Зажать упаковку между булок, повернуть их к ней и сказать «Принцесса, это вам!»
Долго выбирать не пришлось. Тем более что булок, которые съедобные, у меня нет. Двачесска была шокирована, но схатила упаковку, дала мне пенделя и, смеясь, убежала. Ну, хоть кто-то ещё доволен. Если мои рассчёты верны, то осталась Машка. Время шло, а она всё не приходила. Я начал нервничать. Сильно так нервничать. Нервозности прибавлялось и потому, что до ужина осталось не так уж и много, хотелось поесть и забыть происходящее, как страшный сон. Терпение лопнуло. Уже 6, пора ужинать. Только я об этом подумал, как за дверью послышался шорох. «Машка», — сглотнул я взял с кровати подушку и тихонько подошёл к двери. Ни слушать её, ни тем более показывать последствия выборов мне не хотелось чуть более, чем вообще. Послышался шорох у окна — я метнулся туда. И там ничего не было. Я быстро оглянулся к двери — но и там пусто. Видимо, у меня с этим лагерем начинается паранойя.ВЫБИРАЙ
Взять яблоко в рот и изобразить из себя поросёнка
Кинуть яблоко в кошку
Какое яблоко? Какая кошка? О чём вообще речь? И где они? Накатила боль. Возможно, глюк произошёл потому, что я поступил совсем уж нетипично, и важный выбор, который я должен был сделать, появился без предваряющих событий. Что делать, что… О! Превозмогая боль, я достал лежавший на столе карандашик, нашёл бумажку, нарисовал некое подобие кошки и яблока, и торжествующе крикнул: «Всё и сразу! И ничего вообще!» Дальше было просто — оторвал яблоко, взял в рот, похрюкал, губами кинул в изображение кошки. Боль прошла! На такой хорошей ноте, я плюнул на всё, запер медпункт и пошёл ужинать. Если не найду Виолестру, ключ сдам Одэвочке. Поужинав и выходя из столовой, я поймал себя на мысли, что пионеры практически перестали отвечать невпопад. Это связано с моими действиями? Или они изначально были такими, а я всё просто напридумывал? Не успел я погрузиться в размышления, как послышался хлопок в стороне площади, будто что-то взорвалось. Мы с Одэвочкой направились туда. Взрывать пытались, судя по следам, Генду. И злоумышленникам явно не удалось нанести ему сколько-нибудь ощутимого урона. Вокруг места преступления уже столпились пионеры, среди которых мы заметили Улькету и Двачесску. — Вы двое, ко мне! — подозвала их Одэвочка. Они запротестовали, но всё же подошли, пытаясь отпираться. — Двачесска! Покажи-ка руки! — строго сказала Одэвочка. Я не выдержал и прыснул. Всё-таки, это довольно забавно, когда такие смешные имена так быстро приживаются! — А что с ними не так? — та попыталась их спрятать, но все и так видели, что руки её измазаны чем-то чёрным. — Теперь понятно… Из чего бомбу делала?! — Судя по всему, чёрный порох — уголь, сера и селитра, — сказал я, принюхиваясь. — Уголь, кстати, он мне дал, — Двачесска чуть ли не радостно показала на меня. Вся толпа начала сверлить меня взглядом. — Эй, вы что, думаете, я бы стал делать такую бомбу? Да я бы… Да я бы… — я хотел было сказать, что знаю конструкцию бомбы получше, но осёкся. И умоляюще посмотрел на Одэвочку — Даже если и дал, я уверена, что Семён не стал бы участвовать в столь омерзительном антиобщественном акте! — Да! Да! Вот именно! Не знаю, сколько ещё бы это продолжалось, но тут на площадь вбежал Элеежкин: — Нашёл! Нашёл! — в руке он держал ботинок. — Вот! Это ботинок Укуриша! Я не выдержал и рассмеялся. — То есть Шурика, ну… Вы меня поняли! — Так, успокойся! — подошла к нему Одэвочка. — Расскажи подробно, где ты его нашёл! — В лесу. На тропинке в старый лагерь! По рядам пионеров пошёл шёпот: «Старый лагерь… Старый лагерь…» Как выяснилось из сбивчивых рассказов Элеежкина со вставками от Улькеты, это была местная достопримечательность, покрытая кучей местных легенд. Включая несчастную любовь и самоубийство. — Всё равно кто-то должен туда пойти! Ряды пионеров внезапно начали редеть. Пока знакомые мне девушки пытались уговорить вожатую отложить поиски до завтра, я тоже потихоньку начал сваливать, но Одэвочка пристально посмотрела на меня. — А что я-то сразу? — Ты один здесь остался из мужчин. И правда ведь… Элеежкин куда-то слинял! Если подумать, лагерь очень хочет, чтобы я туда пошёл. Не будем его злить. — Ладно, но тогда…ВЫБИРАЙ
«Я найду его сам и сделаю своей младшей сестрёнкой!»
«К кому я его принесу — та выйдет за меня замуж!»
Как вовремя большая часть пионеров ушла! Хоть позориться перед меньшим числом людей. — К кому я его принесу — та выйдет за меня замуж! — сказал я победоносно, с выражением. Все находившиеся рядом женщины покраснели. Спасая положение, я попросил фонарик, получив который, отправился искать Укуриша. … Теперь, наконец-таки, есть время подумать. Итак…***
Выбор и сомнение, что идёт рука об руку с ним. Непоколебимое устремление вперёд, невзирая на препятствия. Осторожное ощупывание каждого варианта. Но нужно то, что между ними. Предыдущие дни показали, что «Совёнок» — это сложная система, управляемая выборами состояний и действий. Попытка нарушить эту систему привела к непредсказуемым последствиям. Значит, исходная теория права и будет лишь уточняться. Значит, что попытки Стэнда посеять сомнения в происходящем можно свести к злости. Если бы он хотел мне навредить, то давно бы так и сделал. А это значит, что пока он не хочет, но впоследствии попытается. И чем активнее я буду пытаться ломать систему лагеря, тем яростнее он будет хотеть мне мешать. А значит…***
Мои размышления прервала коряга, о которую я споткнулся. Что-то я слишком расслабился, надо было брать свои вещи для этого похода. С другой стороны, Семён вряд ли должен был иметь оружие, например? И тем более ходить с ним за Укуришем. Значит, предполагается, что я тоже смогу выжить тут и без снаряжения. А вот дополнительные навыки лишними не будут.***
Многие из живущих заслуживают смерти. И ещё больше её хотят. Каким бы сильным ни был инстинкт самосохранения, и как бы страх ни был с ним связан, от страха цепенеют — а значит, дают опасности растерзать себя. Тот, кто по-настоящему не хочет умирать, просто так не умрёт. Не следует побеждать страх, незачем учиться не бояться. Нужно наоборот — научиться бояться так, чтобы страх служил своей истинной цели. В момент опасности мы вспоминаем лишь самые надёжные навыки, работавшие тогда, когда мы чувствовали себя безопаснее всего — у мамы на руках. А потому в минуту опасности цепенеем и начинаем себя вести, как малые дети. И мы настолько хотим остаться в этом состоянии, что готовы умереть — лишь бы не вспомнить более адекватные навыки. Пока я помню об этом и отлавливаю свои желания умереть — я гораздо живучее.***
Для начала хватит. Лес был наполнен отбликами и шорохами. И хоть я и знал, что ничего опасного тут быть не должно, всё равно было как-то неуютно. Наконец, я вышел к старому лагерю — точнее, к заброшенному двухэтажному зданию. Вокруг следов Укуриша я не нашёл. Осмотр внутри здания показал, что на полу был люк. За ним простирался туннель. Некоторое время спустя заканчивавшийся массивной дверью с колесцовым механизмом отпирания. Силёнок отпереть её у меня не хватало. Не беда.***
Чтобы найти силу, полезно вернуться к основам. Одна из основ — дыхание, без которого не прожить и нескольких минут. Сила дыхания — это сила духа, а потому сила жизни. Вдохи и выдохи — это импульсы, естественно создаваемые телом. Сделать вдох — пустить волну по телу. Когда волна отразится от внутренностей и пойдёт обратно, усилить её импульсом выдоха. Волна должна идти по телу плавно, не встречая сопротивлений или зажатостей. Когда волна дойдёт до кончиков пальцев и отразится — усилить её обратный ход вдохом и даже немного помочь мышцами. И дальше. И снова. Пока сила волны не сравняется с весом тела.***
А дверь открывалась гораздо проще, чем казалось. И без привлечения техники бы справился. Внутри я увидел нечто вроде бункера. Ну, или того, что от него осталось. Нет, в крайнем случае, пожить и переждать что-то нехорошее наверху тут можно, но что здесь понадобилось Укуришу? Противогаз, что ли? Или остатки приборов? В любом случае, сюда вёл единственный ход, вряд ли Укуриш попал куда-то ещё. А значит, мне во вторую дверь из этого бункера. Которая заклинила. Даже с использованием дыхательной техники. Я хотел было вспомнить что посильнее, но заметил фомку, которую можно использовать как рычаг. Дверь поддалась. Туннель шёл и шёл. Я уж было хотел опять уйти в раздумья, как чуть не упал в дыру в полу. Если здесь проходил Укуриш, то вряд ли перепрыгнул. Внизу виднелось нечто, напоминающее шахту. Туннель с бункером нельзя было назвать новыми, а сооружение, в котором оказался я, было откровенно старым. Но строилось на века. Я пошёл вперёд. Шёл. И ещё шёл. Развилка. Здесь просто: нужно отметить проход по которому идёшь, и стараться идти в одну сторону, например, вправо. Так всё ещё много шансов, что пойдёшь не туда, но хотя бы не будешь ходить кругами. Не успел я так и сделать…ВЫБИРАЙ
Идти налево
Ползти налево
Ну ладно, налево так налево. Снова развилка.ВЫБИРАЙ
Вернуться обратно
Вписаться в стену
Приличных слов у меня было мало. Делать нечего, вернулся. Но на старой развилке меня ждал тот же выбор! Притом, судя по боли, и «лево» было старым — то есть я, как дурак, должен идти обратно! Чисто так, для себя, поржать, я решил выбрать проползти. Вдруг это изменит варианты на второй развилке? … … К ней я вылез весьма потрёпанный. Мне сложно описать свои чувства, когда я услышал варианты выбора, без помощи нехороших слов. А то и иностранных. «Возвращаться обратно? Ну уж нет! Второе!» — закричал я, устремляясь прямо в стенку. Было больно, но выбор посчитался как сделанный! Я убью того, кто это придумал. Честно. Ещё одна развилка. Я уже напрягся.ВЫБИРАЙ
Станцевать призывающий танец
Попросить помощи зала
Какого, мать его, зала? Ну ладно, попрошу. — Я больше не могу на это смотреть, — послышался знакомый голос. — Не пугай так! — Радуйся, что я решил выйти. Что за хрень с тобой творится? — Время от времени я слышу голос, который заставляет меня делать выбор. И если не выберу из предлагаемых вариантов, то накатывается боль. — Ты хочешь сказать, это лагерь тебе такие выборы подсовывает? — А ты думал, это я такой пришибленный? — Ага. — Ну, хотя бы честно. Чего пришёл-то? — За твоими ужимками очень весело наблюдать, но оказалось, что у меня есть совесть. Пошли. — Куда? — Я знаю короткую дорогу. — А ты понимаешь, что все самые стрёмные приключения начинались именно с этой фразы? — Мне тебя специально отвести не туда и бросить? — Уговорил. Пошли. Было видно, что в своё время Стэнд исходил тут всё вдоль и поперёк. Когда начиналась развилка, он предупреждал меня, и мы проскакивали её вперёд как можно быстрее. Я дополнительно кричал и верещал, чтобы не услышать голос и не попасть в ситуацию выбора. Помогало, но один раз мне таки пришлось сделать выбор. Между «пойти направо, снять трусы и предложить равноценный обмен» и «пойти налево и съесть свои трусы со вкусом дыни». Когда я сказал Стэнду про варианты, эта скотина начала ржать. А когда я выбрал первый вариант, он чуть ли не выпал в осадок. Я поначалу злился, но потом присоединился к нему. Спустя время нас отпустило и мы пошли дальше, пока не пришли к какой-то двери. — Дальше сам, там никаких выборов быть не должно. — Спасибо. А ты не такая уж и задница! — Мы два сапога пара. Пока я открывал дверь, он исчез. Я оказался в какой-то комнате, уже явно не напоминавшей шахту. Помимо мусора и Укуриша там, ничего не… — А? — я навёл на него фонарь. Он посмотрел на меня глазами, полными ужаса. Я навёл фонарь на себя, чтобы он разглядел, кто я. — Вот я тебя и нашёл, — ухмыльнулся я. — ААА! Не подходи! — Не вопрос. Ты узнаёшь меня, Укуриш? — Я так просто не дамся! — он достал из-за спины кусок арматуры и принялся размахивать им. Это в мои планы явно не входило. — Я отхожу, отхожу! — Сначала сюда меня загнали! Потом по шахте водили! А теперь Семёном прикидываетесь! — Эй, да кто ещё в здравом уме будет называть тебя Укуришем? Он начал успокаиваться. — Семён? — он прищурился. — Правда ты? — Ну наконец-то. Ты цел? — Вроде. — Идти можешь? — Да… Думаю… — Тогда пошли, — я повернулся и обратно и замер. — Не, обратно я не пойду. — Ты тоже их слышал?.. — ошарашенно спросил Укуриш. — Кого?.. — Голоса!.. — он явно начал нервничать. — Ты про те, которые на развилках? — зачем-то уточнил я. Чем вверг парня в ужас. — Нет! Голоса! Они добрались и сюда! Они придут за мной! Они и тебя заберут! — Что? Начинается? Только не это! — я замер и зажмурился. Если он слышал то же, что и я, то сейчас может быть что угодно. … Слышалось только прерывистое дыхание Укуриша. Время от времени он махал арматурой. — Да нету здесь никаких голосов, — облегчённо сказал я. — Правда?.. — он сполз по стене на пол. — Если б я врал, ты бы увидел нечто странное, — улыбнулся я, присаживаясь. Я пытался расслабиться, чтобы его не провоцировать, но это было трудно, так как у него арматура. — Тут они нас не найдут, говоришь? — Нет… Не должны. — Ну и отлично. Тебя они тоже заставляли выбирать? — Нет… Только сказали прийти сюда… Я спустился в шахту… Потом они говорили идти направо, налево, направо, налево, направо, налево… — он истерически захохотал. Я облегчённо вздохнул, а потом меня пробрал смешок. И вправду, у паренька всего лишь глюки. А я уже успел напридумывать теорий! Внезапно мы замолчали. А потом его истерический смех наложился на мой, и мы некоторое время катались по полу. — Кажется, всё в порядке. Но надо отсюда выбираться, — сказал я. — Есть идеи? — Отсюда ещё один выход есть, — сказал Укуриш. — А чего ты тогда?.. — сказал я, поднимаясь. — Голоса, — затрясся он. Только не снова. — Это проблема. Но нас двое, и у нас фонарик. Рискнём? — я протянул ему руку. Он некоторое время сомневался, а потом принял помощь. Выход и вправду нашёлся быстро — лестница, ведущая к решётке в потолке. Кое-как справившись с ней, мы вышли на воздух. Площадь Генды. Потрясающе. Я предложил Укуришу присесть на лавку и передохнуть. Тот нехотя согласился. — Это всё… Антинаучно… Антинаучно… — Почему же, — я хотел пуститься в объяснениях о пространственно-временных карманах и событийных системах, но осёкся. — В мире столько всего необычного, что и не снилось нашим мудрецам. Это на него не сильно подействовало. — Если наука не может объяснить сейчас — сможет потом! — Да, да… Точно… Я пойду… Он встал и побрёл к своему домику. Останавливать я его не стал. Место Укуриша быстро облюбовал Стэнд. Мы просто сидели и смотрели на небо. — Интересно… Тут прямо все-все андроиды? — спросил я. — Ага. — Даже ты? — Кто знает. Было видно, что Стэнд поехал ничуть не меньше, чем Укуриш. Но способность рассуждать здраво при нём, как ни странно, осталась. — Все обитатели лагеря — андроиды. Даже большинство Семёнов такими становится. Бывают и исключения. Бывает, тут и другие люди заходят, но это редко. — А лагерь всё один и тот же? — В основном да. Бывают и исключения. … — Иногда лагерь остаётся тем же, даже люди выглядят так же — но они совсем другие. Бывает даже, что лагерь оказывается в какой-то полуфентезийной вселенной. Но потом всё опять возвращается. — И отсюда никак не выбраться. — Выбраться-то можно. Суть в том, что чем сильнее ты хочешь уйти, тем сильнее он тебя удерживает. А чем сильнее ты хочешь остаться, тем с большей готовностью он тебя вытолкнет. Тебе даже кажется, что ты долгое время после этого прожил в своём, родном мире. Но потом этот ад снова тебя забирает! И ты снова оказываешься в этом чёртовом автобусе! — он вскочил и перешёл на крик. — Вот оно как… Мне нужно подумать. — Опять будешь думать аж до глюков? — ухмыльнулся он. — По-другому не умею. Как ты считаешь, мне удалось немного пошатать лагерь своими выборами? — Не знаю. Мог бы я залезть в настройки и посмотреть — так бы и сделал. — А ты интересный собеседник, Стэнд, — я протянул ему руку. — Ещё успею тебе надоесть, не волнуйся, — сказал он, уходя. Руки он так и не пожал. Так я и пришёл в домик. Грязный и потрёпанный. — Семён! С тобой всё в порядке! Я так волновалась! — Не настолько, чтобы пойти со мной. Укуриша нашёл, он уже пошёл к себе. А теперь, Одэвочка, я очень хочу спать. И я очень злой. Она хотела ещё что-то спросить, но я уже повалился на кровать.