Мальчик в белых перчатках

В городе Йо продал заколку за крупную сумму в одном из банков – благо, торговаться он умел, да и обмануть его по стоимости не вышло бы, поэтому выручка получилась огромной. Заплатив с этих денег кучеру, который довез его до центра, он по привычке стянул яблоко с прилавка, хозяин которого собирал товар и не заметил пропажи. Ходить с такими большими деньгами было не по себе, поэтому Йо держал руку в кармане, чтобы монеты не звенели, жевал яблоко и судорожно соображал, где в столь поздний час он сможет найти кольцо. Слезы на его щеках уже высохли, почти не трясло от ненависти к себе самому, общему плану и даже к Хао. Йо злился на него за дурость, за беспечность и наивность. Он сам, думалось, никогда бы в жизни не купился на такие фальшивые чувства и на такую красоту. Ему безумно сильно хотелось отговорить господина от этого поступка, спрятать его, рассказать всю правду, но он понимал, что если так сделает, то живым не останется – убьют либо в тюрьме за аферу, либо дома за предательство и подставу. В его кругах за подобное не жалеют ни сына, ни мать. Собрав в себе остатки выдержки, Йо бродил по городу, стараясь уговорить себя радоваться происходящему. Ему нельзя было переживать. План работает? Работает. Все идет, как по маслу, Хао совершенно ничего не пугает, он ведется, как змея на дудочку, а значит, все пройдет без сучка и задоринки. Разве не на это он рассчитывал, когда впервые услышал в своем доме о предложении Анны? В своих мыслях Йо дошел до комиссионного магазина, витрины которого сверкали чистотой так, будто их всего несколько минут назад натерли спиртом. Скинув с головы капюшон, он толкнул деревянную дверь и, со звоном колокольчика, попал внутрь. Обстановка напомнила ему родной дом – у Йомея был такой же. Огромное количество редких вещей, явно краденных, вазы и картины, свернутые в рулоны ковры, чаши с жемчужными бусами, заморские угощения, обернутые в папиросную бумагу, и многое другое – от подсвечника до статуй. Осматриваясь, он прошел к прилавку. За высоким столом у медного кассового аппарата стоял рослый мужик. Он протирал тряпочкой монокль и был этим так увлечен, что не заметил посетителя. Йо, правда, дураком не был, поэтому прекрасно понял, что его всего-навсего предпочли не заметить. Кашлянув, он, наконец, привлек к себе внимание, но голову к нему так и не повернули. - Ты ничего купить тут не сможешь, - констатировал мужик. Вздохнув, Йо достал горсть монет из кармана и лениво начал бросать по одной на стойку, не переживая, если вдруг какая-то из них скатывалась на пол. - Мне нужно кольцо. Самое дорогое и красивое, - спокойно выговорил он. Голову к нему тут же повернули и, заметив золотые монеты, видимо оживились, а Йо все продолжал и продолжал бросать по одной. Пытаясь себя сдержать, мужик сперва и не пошевелился, но все же не выдержал и, упав на колени, начал сгребать золото с пола. Когда он закончил, Йо сложил руки на груди и, несмотря на меньший рост, важно воззрел на продавца – как с такими общаться он прекрасно знал. Не говоря больше ни слова, мужик попрятал деньги по карманам и побежал в другое помещение. Некоторое время из глубины магазина раздавался легкий грохот, словно в попытке отыскать необходимое он разбрасывал все вокруг, судорожно стараясь выудить чертово кольцо как можно скорее. Йо дождался его спокойно и тихо фыркнул, когда мужик все же подбежал и, улыбаясь во все золотые зубы, полебезил: - Кофе хотите? - Товар покажите. Мужик с радостью высыпал из рук несколько десятков колец – разного металла и размера, с разными вставками и формами. Осмотрев их, Йо вздохнул и поднял взгляд. - Ни одно из них не стоит таких денег, - сделал вывод Йо. - Вы не правы, господин! Вот это чистое золото… - Это позолота, - Йо выхватил у него кольцо и посмотрел на него внимательнее. – И стекляшка. Оно почернеет через несколько дней, и если вы его только утром натерли содой, надеясь сегодня продать втридорога, идея так себе. Уверен, под золочением даже не металл. Оно гнутое и старое, а я сказал самое красивое и дорогое. - Вам стоит присмотреться к ним получше, боюсь, это весь ассортимент… Устало закатив глаза, Йо подбросил перед его глазами еще несколько монет, и мужика вновь как ветром сдуло. Через полчаса торгов у жадного продавца все же получилось добиться желаемого. Йо прекрасно понимал, что переплатил несколько золотых, но по его скромному мнению выбрал прекрасное украшение – тонкое золотое кольцо с аккуратным алмазом в изящной ножке. Оно смотрелось очень ярко, сверкало, как на солнце, да и размер должен был подойти. Провожали его низко кланяясь, и сразу за ним плотно закрыли дверь и занавесили окна. Йо спрятал кольцо во внутренний карман нижней сорочки, чтобы наверняка. У него осталось несколько монет большим номиналом, поэтому он купил себе молока и хлеба, словил карету и добрался до пастбищ с комфортом и достаточно быстро. До Библиотеки идти пришлось пешком почти в полной темноте – если бы не луна, Йо бы точно ушел в другую сторону, так и не отличив дорогу от поля. Когда он зашел в черный ход, часы на башне пробили девять часов вечера. Хао, кажется, как стоял посреди комнаты, так и остался стоять, потому что Йо, войдя в хозяйские покои, обнаружил его на том же самом месте, в той же самой одежде и даже в тех же перчатках, потому что крошечное пятно от геля так и красовалось на костяшках. Подойдя, Йо остановился напротив хозяина, но тот словно засмотрелся в одну точку и не спешил отводить взгляд. Он никак не отреагировал на возвращение своего слуги. - Господин, - позвал Йо, но не добился никакой реакции. – Господин?.. Хао стоял, как статуя, казалось даже, что он совершенно не дышит – не вздымалась грудь, не шевелились ресницы, словно он застыл подобно восковой фигуре. Начиная пугаться, Йо осторожно протянул руку к его лицу, но и на это никак не отреагировали. Вдохнув в грудь побольше воздуха, Йо коснулся ладонью очень холодной, гладкой щеки, а Хао резко перевел на него взгляд. - Вернулся, - почти шепотом выговорил он. - Да, господин, - слабо улыбнулся Йо, у которого сразу от сердца отлегло. Он слабо погладил бледную кожу большим пальцем. – Пожалуйста, позвольте вас переодеть. Хао заторможено кивнул и, кажется, еще немного очнулся, когда Йо свободной рукой вытащил у него из волос длинную шпильку. Тяжелая копна упала на спину и лицо, юный господин тихо, но с облегчением выдохнул и чуть поморщился, но Йо быстро согнал морщинки движением пальца. Медленно и осторожно он помог Хао переодеться в ночную сорочку, проследил, чтобы он забрался в постель и лишь затем снял с себя дорожный плащ. Благо, он был не настолько уж и теплым, чтобы умереть в нем от жары. Хао смотрел на него с надеждой и ожиданием, но ничего не говорил – Йо в голову пришла мысль, что он догадался о необдуманности своего поступка, но это было, конечно же, не так. Некоторое время он оттягивал неизбежное, специально выполняя все слишком медленно. Он неспешно переоделся, закрыл все ставни, прибрался, расчесал волосы господина прямо пока он лежал и смотрел в стену. Когда все, что только можно, было сделано, скрепя сердце Йо сел рядом с господином на колени и достал кольцо. Хао посмотрел на него сперва равнодушно, словно забыл о том, что просил об услуге. Наконец, он взял его в белые пальцы, поднес почти к самым глазам и еще очень долго рассматривал, прежде чем выдал: - Красивое. - Господин, - Йо почти прошептал, но на него никак не обратили внимания. Вздохнув, он лег напротив и осторожно накрыл кольцо рукой, чтобы Хао отвел от него взгляд. – Позвольте сказать. - Говори, - тихо ответил Хао, почти пугливо. Йо закусил губу, стараясь подобрать слова, но в голову все время лезло не то. - Я ни сколько не сомневаюсь в… Боже, - он закрыл глаза и потер их пальцами. – Я хочу сказать, что… Ваше решение. Уверены ли вы?.. - Да, - очень тихо, но уверенно ответил Хао и сжал в ладони кольцо. – Уверен. - Я переживаю за вас. - Не волнуйся. Когда мы повенчаемся, ты останешься моим, я хочу, чтобы ты помог мне бежать. Ты же будешь со мной? - Бежать? – Йо с трудом сделал вид, что удивлен. – Я думал, вы спросите дядю… - Нет никакого смысла, - медленно выговорил Хао. – Он не позволит мне жениться, сколько бы лет мне не исполнилось. - Хорошо, но все же… Любовь ли это? - Конечно, - Хао ответил сразу, не давая толком договорить. – Но мой дядя не допустит этого брака, несмотря на красоту, титул и деньги. Ко мне впервые вообще подпустили женщину так близко, и сомневаюсь, что это когда-нибудь еще произойдет. Но дело даже не в этом. - Вы так мало знакомы… - Такие вещи, Йо, понятны с первого взгляда. Так ты будешь со мной? - Да, - хрипло ответил Йо так тихо, что и сам не услышал собственного голоса, поэтому повторил громче. – Конечно, господин. Кивнув, Хао закрыл глаза. Поняв, что разговор окончен и больше его слушать не станут, Йо слез с постели и начал гасить свечи, прежде чем вернулся на место и сам забылся тревожным, долгим сном. На следующий день Йо отчего-то надеялся, что это все было частью его кошмара. Во сне он крепко держал Хао за руку и постоянно тянул на себя, чтобы он не отошел даже на метр. На утро ему стало даже стыдно, потому что подумалось – он как Библиотека. Старается сдержать его в четырех стенах. Йо примерно понимал, почему хочет сделать это. Чувствовал. Боролся с этим. А вот мотивы его дядюшки были совершенно непонятны. Как так можно относиться к человеку, которого вырастил? Краем уха между прочих сплетней другой прислуги он слышал, что мама Хао так же сошла с ума и почила уже будучи в сумасшедшем доме. Хао боялись, а заодно боялись и Йо, словно только себе подобный может совладать с диким зверем. Для него это было не понятно – хозяин всегда был тих и холоден, отчего у всех так тряслось все внутри, особенно у Агнес, не было для него понятным. Насколько Йо понял, Хао, хоть и псих на полголовы, но не буйный. Во второй половине дня после основных занятий и урока по рисованию, Хао в сопровождении Анны снова вышел на прогулку в парк. С ноющей болью в груди и тупым чувством вины Йо заметил на ее руке то самое кольцо – даже в пасмурную погоду оно сверкало, как на солнце. Конечно же, предложение она приняла, и, Йо готов был биться об заклад, клялась Хао в истинности своих чувств, прикидывалась понимающей и уверяла, что ей вовсе не нужна пышная свадьба, сойдет и в скромной часовне в утреннем платье, лишь бы за любимого. Йо было очень тошно. Настолько, что он не смог и шагу за ними сделать. Напротив, он развернулся, чтобы убежать подальше, скрыться в глубине неухоженного сада, хотя головой понимал, что этим только усугубит ситуацию. Вряд ли они, оставшись совсем наедине, упустят момент. Анна своего точно не потеряет, во всяком случае. Плутая между поросшими плющом деревьями, Йо гонял в голове одну и ту же мысль, которая вот уже несколько недель не выходила у него из головы, а только крепла день ото дня, въедаясь в сознание, как ржавчина в металл. Он плохо видел из-за невольно выступивших, сдержанных слез - он не плакал, нет. Как только ему хотелось это сделать, он поднимал глаза к серому небу, испещренному ветками крон, и глаза переставало покалывать. Ему было жалко и себя, и Хао, и была четкая уверенность, что этот грех ему никогда не отмолить. Он и в бога-то не верил никогда, может поэтому, как ни странно, впервые обратился к чему-то невидимому за благодатной поддержкой. Но, естественно, лес оставался глух, даже ветер не шевелил голые кустарники и высокую, серую траву. После ужина в этот же день Йо проводил господина в спальню, убедился, что он занят делом, и побежал на кухню, чтобы поесть. Времени у него было немного, дел еще гора и выше, поэтому он рассчитывал справиться с едой минут за десять, но, к его удивлению, в крыле для прислуги у погреба с вином его поймала Анна. Йо в какой-то момент захотел пройти мимо, лишь бы не говорить с ней, но, естественно остановился и отодвинулся в темный альков следом. Поймали, как неразумную мышь - подумалось ему. Он ощущал себя жертвой, но все же выговорил спокойно, пытаясь вытащить свою руку из крепкой хватки наманикюренных ногтей. - Что вы тут делаете? Это опасно! - Я знаю, не говори так громко, идиот, - прошипела Анна в ответ, еще крепче сжимая его запястье. Йо вдруг в полумраке понял, что словно вырос за эти несколько месяцев, потому что был почти с нее ростом. Кажется, даже немного выше. – Все получилось, дело осталось за малым. И сделать это нужно как можно скорее. - Зачем торопиться? – спросил Йо, делая еще одну попытку вырвать конечность. Анна вновь не отпустила и, посмотрев на него несколько секунд, криво усмехнулась. - Ты что, привязался к нему? Йо прекрасно знал, что если начнет это отрицать, то выдаст себя еще больше. Да и смысла не видел, поэтому просто промолчал. А что он мог сказать? Даже без промелькнувших эмоций в его темных глазах, поймавших свет камина в конце коридора, легко было догадаться, что да, черт возьми, привязался. Полюбил по-своему. Не желает ему зла. Йо даже подумал на секунду попытаться объяснить все Анне, попросить ее отказаться от затеи, не причинять ему вреда, но она перебила приказом: - Возьми себя в руки. Я брала тебя сюда в надежде, что могу тебе доверять. Что все мы можем тебе доверять. Кино с Йомеем соскучились, они ждут тебя дома, все должно пройти гладко до самого конца. Если ты сейчас струсишь, мы все попадем в тюрьму! Йо не отвел взгляд и быстро облизал пересохшие губы. Он понимал, о чем она говорит. - Я не струшу, но мне совершенно не нравится идея отдать его в сумасшедший дом. Он мечтает вырваться отсюда. Почему бы его просто не забрать с собой? - Ты собираешься быть ему нянькой всю жизнь? – не поняла она и дала ему легкую пощечину левой рукой. – Приди в себя! Он, может, и повернутый, но точно не совсем тупой. Да и я после всего этого стану богатой, мой титул сделает свое дело, мне вовсе не нужен такой муж, который, к слову, такая же мелочь, как и ты. Так что слушайся старших. Йо слегка повернул голову от удара и сдержанно выдохнул. Сердце заныло еще больше, и он, наконец, рывком вырвал свою руку из ее хватки, вновь переводя на нее взгляд. Анна слегка подняла бровь, не ожидая увидеть в нем такую решительность, потому что он впервые готов был дать отпор. Будучи неглупой, она знала, что он все сделает как надо, но совершенно не желала слушать от него морали. Йо молчал. Он и сам не понимал до конца собственных чувств. - Слушай, - произнесла Анна уже более тепло, меняя кнут на пряник. – Дома по тебе очень соскучились. Они надеются на тебя, понимаешь? - Да, - кивнул он. - Тогда давай отбросим лишние эмоции. Я тебя понимаю. Ты, должно быть, много времени проводил с ним, я знаю, что ты добрый парень, но мы должны думать о том, кого любим. Подумай сам – сколько времени после ты будешь его помнить? День? Неделю? - Давай не будем это обсуждать? – не выдержал Йо, несдержанно переходя на «ты». – Просто скажи, что я должен сделать. - В день, который тебе озвучит Хао, ты должен помочь ему бежать. Я привяжу лодку внизу по течению, на ней вы доберетесь до деревушки, стоящей через несколько миль. Там в церкви нас обвенчают, я уже обо всем договорилась. Он кивнул и, поняв, что разговор окончен, вышел из темноты и пошел на негнущихся ногах туда, куда шел. Он не сомневался, что день побега Хао вот-вот обозначит, потому что уже завтра у Анны с ним урок, на котором они и договорятся. - Мне надо с тобой поговорить, - глухо сказал Хао тем же вечером, когда его слуга вернулся с ужина и прошел в хозяйскую спальню, чтобы помочь ему подготовиться ко сну. - Я слушаю, господин. - Сядь. Йо послушно сел на пуф, на который указал Хао. Тот в свою очередь мерил нервными шагами комнату и еще долго собирался с мыслями, периодически отключаясь - то он вставал и смотрел в стену несколько минут, то начинал играть в деревянные шкатулки, то словно что-то искал. Йо спокойно ждал, никак не прерывая его занятий, к ним он уже давно привык. Он следил за господином, как за тигром, запертым в клетке - за каждым движением, поворотом головы, взглядом. Почему-то Йо был уверен, что запомнит его на всю жизнь: странным, немного ненормальным, худым и бледным. Сколько же вопросов у него было к Хао, но ни один он не мог задать. Это выедало изнутри. - Что ты тут делаешь? – вдруг спустя почти час спросил Хао, переведя взгляд на слугу. - Я пришел, чтобы помочь вам лечь спать, - спокойно разъяснил Йо, потирая глаза. – И вы хотели поговорить со мной. Я что-то не так сделал? - Нет… Точно. Прости, я отвлекся. Хао ногой придвинул к Йо подвиже стул и сел на него. Йо следил за тем, как он откинул волосы назад, как поправил кипельно-белые перчатки, как сцепил пальцы в замок, стараясь сделать так, чтобы мысли не разбегались. - Завтра ночью мы должны сбежать, - проговорил он, глядя в стену. Йо сжал руку в кулак и очень медленно выдохнул, стараясь никак не показать своего удивления и нарастающей злости. Он надеялся, что у него еще будет время. – Мы с Анной обо всем поговорили, она приняла мое предложение. - Это странно. Йо сказал это и прикусил язык, отводя взгляд, потому что Хао тут же обратил на него все свое внимание. - Что странно? - Ничего… Простите. - Что странно, Йо? Говори, что хотел сказать. - Я… - он хорошо обдумал свои слова, прежде чем открыл рот. – Я никогда в жизни не видел, чтобы госпожа так сильно влюблялась, чтобы… - Такое бывает, Йо, - произнес Хао, когда его слуга замолчал, не зная, как сказать об этом мягко и не начать орать на своего господина о том, какой же он наивный идиот. Хао вдруг резко встал с места и начал тушить свечи в комнате. – Скажи мне кое-что. - Что? - Что будет, когда мы поженимся? Йо почувствовал, как у него вверх ползет температура, он серьезно просто не мог врать ему прямо в лицо, но, благо, Хао сам продолжил, гася свечи одну за другой: - Я имею в виду, что я должен делать? - Я не понимаю... - едва слышно выговорил Йо, в горле резко пересохло. - Как должен вести себя влюбленный человек, Йо? - Ну… - начал было тот, но Хао, не подумав, наклонил к себе последний канделябр и весь воск со свечей полился ему на лицо и грудь. Вскочив, Йо успел подхватить металлическую подставку и не уронить ни одного горящего огарка. Вернув ее на место, он повернулся к испуганному господину и с облегчением выдохнул, поняв, что весь горячий воск оказался на плотной ткани пиджака, а вот на лицо почти не попало. Несколько свечей при падении потухло, поэтому Йо взял одну из них, зажег с ее помощью еще две и осторожно прикоснулся к бледному лицу, чтобы снять с кожи восковые капли. - Думаю, вы должны ее обнимать, - слабо выговорил он, стараясь улыбнуться. Хао смотрел на него своими большими глазами, беспрепятственно позволяя к себе прикасаться. - Обнимать? - Да. И, думаю, целовать. - Целовать?.. Отбросив последний воск на пол, Йо провел по покрасневшим следам кончиками пальцев, но убедился, что уже завтра от них не останется и следа. - Боюсь, я не смогу вам объяснить, - негромко ответил он и вдруг отступил на шаг, смотря вниз, куда-то на уровень ключиц Хао, скрытых за нелепым, совершенно не подходящим его возрасту кружевным воротом. - В чем дело? - не понял Хао. Лицо его посуровело, брови сдвинулись, и в голосе сквозил испуг. Йо отвел глаза и снова вернул в ту же точку. К вороту крепилась брошь с синим камнем, в которым он видел свое смутное очертание. Силуэт, тень, но Йо прекрасно знал, как выглядит со стороны - покрасневший, тяжело дышащий, так же испуганный внезапной догадкой. Он, наверное, знал, как объяснить Хао, какого это, но понимал, что никогда этого сделать не сможет. Словами тут не поможешь, это глупо, неуместно, не вмещает в себя всю палитру чувств и магии простых, но будоражащих действий. Как ни странно, успокоиться помогло именно это осознание - он ничего не может сделать, не может сказать ни слова, не может признаться в том, что чувствует на самом деле. Эта обреченность и заставила сердце биться медленно и глухо, потому что оно засело в прочную и вечную клетку - у него не было другого выхода. Йо даже усмехнулся - влюбиться в сумасшедшего то еще достижение. Он не мог сказать, что чувствует совершенно точно именно это, но прекрасно понимал, что бы он сделал, не будь Хао аристократией с бесконтрольным, необдуманным поведением, которую он, как библейский змий, предаст уже очень скоро. Ему хотелось рассмеяться, уткнуться в плечо Хао и закричать, прижать к себе и дать по лицу, спрятать, выговориться, но пришлось сглотнуть и поднять взгляд, который, он был уверен, выдавал его с головой. Хорошо, что господин не слишком умен, чтобы увидеть эту эмоцию расколотой, засыпанной льдом безумной влюбленности. Чертово чувство, не поддающееся никакой логике, возрасту, полу, сословию. Йо оно даже не удивляло, у него были тысячи причин его испытывать, и каждая была известна ему слишком точно. Он начал осторожно расстегивать залитый воском пиджак, чтобы помочь хозяину переодеться. Даже пальцы почти не дрожали. Расстегнутая брошь кольнула палец, но Йо не почувствовал боли. – Если вы влюблены, вы поймете, что нужно делать. Справившись с последней пуговицей, он подступил ближе, чтобы стянуть пиджак с узких плеч. Хао смотрел на его лицо, не отводя взгляд, он даже рук не поднял, чтобы помочь. Йо отложил испачканную одежду на спинку кресла и взялся за первую пуговицу накрахмаленной рубашки, прежде чем почувствовал твердое, неожиданно крепкое прикосновение к своему затылку. Он успел увидеть Хао - слишком близко, смазано, пьяно, - и не узнал его. Он и себя не узнавал, отвечая на поцелуй рывками, умоляюще, словно вот-вот упадет к чужим ногам. Только крепче сжал чужой ворот в пальцах, притягивая к себе ближе. Он не удивлялся, он допускал, что все это сон, бред, его собственное сумасшествие, которым он заразился, как простудой, потому что это не мог быть его Хао - вечно напуганный, спятивший, наивный и глупый, как воробей. - Так? – негромко произнес Хао, чуть склоняя голову набок. - Да, - беззвучно выдохнул Йо, стараясь не дрожать всем телом. - Что еще я должен буду делать?.. - Вам придется делать это долго, господин… Йо показалось, что его хозяин, не отстраняясь, усмехнулся, но увидеть этого он не мог. Вместо очередного вопроса, Хао вновь прижался к его губам и, получив мгновенный ответ, скользнул руками по чужим бедрам на пояс, чтобы обнять. Кажется, Йо попытался что-то сказать сквозь поцелуй, но попытка с треском провалилась. Он не совсем понимал, что происходит, потому что в жизни не мог бы предположить, что в этих тонких руках и в стройном теле столько силы. Хао понадобилось сделать всего один шаг, чтобы без труда толкнуть его спиной в дверцы скрипнувшего шкафа, и одним движением языка углубить поцелуй. Йо быстро закинул руки его за плечи и с жадностью ответил, легко поддаваясь. У него из головы все вылетело, он даже не успевал обдумать происходящее. Единственное, что он понимал, что ему хорошо, что он не хочет это терять. Хао же уперся руками в шкаф около его головы и поднял черный, опасный взгляд, который заставил Йо вжаться в деревянную поверхность еще сильнее – он совершенно не узнавал своего господина. И в то же время прекрасно узнавал. Иногда он замечал этот стержень, который есть внутри и, скорее всего, не осознается. Он видел, редко, но видел в глазах Хао раскаленную сталь, и это возбуждало. Заметив ее снова, Йо дрогнул и быстро облизал прикушенную в конце поцелуя губу. Он дышал так быстро, что голова закружилась. Хао смотрел ему в глаза прямо, с той же эмоцией, с которой отчитывал когда-то Агнес, и Йо понял, как зверь в клетке, что слабее. - Чем еще занимаются влюбленные люди, Йо?.. – глухим, очень бархатным голосом спросил Хао, глядя ему прямо в глаза. Йо тряхнуло, он бы с радостью сполз на пол и просидел бы так до тех пор, пока голова не перестала бы кружиться, но Хао стоял так близко, что этого нельзя было сделать. - Они… - начал было он хрипло, но от собственных мыслей голова пошла кругом еще сильнее. - Господин... - Отвечай сейчас же, - Хао повысил голос, от которого у Йо мурашки побежали по рукам и спине. - Сексом, - ответил он, но не услышал своего голоса. - Ты покажешь мне, что это такое? - спокойно спросил Хао, словно попросил сделать рогатку или что-то вроде того. - Что?.. - Йо показалось, что он ослышался, пока его не толкнули в дверь сильнее и медленно, тягуче и четко выговорили снова: - Ты покажешь мне, что это такое. Йо запомнил, какая на ощупь была дверца шкафа, - отшлифованная, гладкая, - за которую он попытался зацепиться немеющими пальцами, чтобы не свалиться с дрожащих ног. - Господин... - начал было он хрипло, но его перебили: - Ты знаешь мое имя. Он знал, но произнести его не смог. Попытался и онемел, проглотил вместе со стоном, ощущая на своей шее влажное, дразнящее и сладко-болезненное ощущение чужих губ. Он еще пытался соображать, пытался не закрывать глаз, не поддаваться рукам, но очень недолго. Хао медленно, неуверенно провел кончиком носа по линии подбородка и глубоко вдохнул запах его тела, отключая сопротивление начисто. Йо и не думал никогда, что может так быстро вспыхнуть. Ему в голову пришла мысль, что это даже нормально - все, что сейчас происходило. И его возбуждение, накатившее лавиной, и действия Хао, потому что, в принципе, ни для кого не было секретом, что часто в богатых домах служат молодые мальчики не только потому что они более расторопны, и даже мысль о том, что он бы этого хотел, показалась более чем обыденной. Хао действовал наугад, явно без головы, на инстинктах, позволяя телу самому себя вести, а Йо не хотел отчего-то сопротивляться. Позже он был уверен, что ему это все приснилось. Хватка зубов на чувствительной шее. Собственный первый, удивленный, еще не окрепший стон, слетевший с пересохших губ. Руки, срывающие одежду, бьющиеся друг об друга, в попытке оттолкнуть, чтобы добраться до чужого тела первым. Дорогие пуговицы, прыгающие по полу под высокую кровать, комод, шкаф, о который Йо бился спиной каждый раз, когда жилистое, худое, внезапно сильное тело толкало его в попытке прижаться крепче. Горящая возбуждением кожа, его руки, дергающие ремень брюк, собственные, путающие безумно длинные волосы, хаотично скользящие по плечам, выпирающим ключицам, четкому треугольнику пресса. Йо оттягивал тот момент, когда его толкнут к кровати, но не потому что не хотел чего-то большего, а потому что боялся разорвать поцелуй, взять неловкую паузу, когда придется взобраться на слишком высокую, чтобы сделать это не отрываясь друг от друга, постель. В какой-то момент он даже готов был себя ударить по лицу - беспокоиться надо было совершенно о другом. О том, что его засмеют дома, если узнают, а могут и вообще изгоем сделать. Но как?.. Ставни закрыты, двери заперты, одна единственная свечка, фитиль которой еще не утонул в воске, вот-вот погаснет. Никто ни о чем не узнает. И все же, почувствовав, что Хао начинает тянуть его в сторону, Йо слабо засопротивлялся. Один раз он целовался с мальчиком, на спор, за крупненькую для подростка сумму денег, но ничего на этот счет не испытывал - ни симпатии, ни отвращения. Ничего, кроме бизнеса. Сейчас же все было совершенно иначе, и те чувства, что Хао высвобождал, заставляли молча глотать протесты. - Это и есть секс?.. - вдруг спросил Хао, почти шепотом, надвигаясь вперед с упорством лавины. Йо и не заметил, как, уперевшись поясницей в постель, сам на нее забрался, словно стараясь спастись. - Я не уверен... - У тебя был секс? - вновь задал вопрос Хао, явно не придавая этому слову что-то интимное, сокровенное, что-то, о чем редко говорят вслух. - Да, - честно признался Йо, чуть не свалившись с другой стороны широкой постели. Хао стоял на коленях напротив, но его лица Йо не видел - свет одинокой свечи на него не падал. - Только, боюсь, это с девчонкой и парнем разные вещи... - Разве? - Хао словно не поверил. - Да, господин. - Я приказал называть мое имя. - Прошу прощения, - прошептал Йо, понимая, что все же не может вот так запросто его произнести. - Скажи мне. Почему люди занимаются сексом? - Хао подобрался поближе и уперся руками в кровать на уровне его бедер. Все. Двигаться дальше - это свалиться с постели. - Потому что любят друг друга. Потому что это приятно. Хао сосредоточенно кивнул, - его слуга видел, как дернулась его голова, - и поддался еще вперед. Йо убедился в том, что совершенно точно свихнулся от его запаха, глухого голоса, тела. От его убитой этой ночью наивности, сильной хватки, уверенных, знающих свои желания движений. От холода постели, от скользящего по груди и животу языка, от тихих вскриков, заглушаемых прижатыми к губам ладонями, от его таких же негромких, рокочущих стонов, звучащих прямо над ухом. От того, как по его дрожащему от страха и страсти тела, скользили руки, обтянутые в белые перчатки. - Снимите их... - шепотом попросил он, но просьбу проигнорировали. От прикосновения холодного шелка по коже бежали мурашки, а затем кидало в жар. В какой-то момент, кажется, когда Хао, покачивая бедрами, покрывал его лицо бездумными поцелуями, Йо решил, что хочет дойти до самого конца, поэтому сам обвил его пояс ногами. Трение чужого члена о его приносило удовольствие, и Хао явно не знал, что можно сделать еще. Да, можно было сделать вид, что все так и есть, что все так и должно быть, но Йо знал, что и сам хочет это испытать. Йо понял, что боль - это обратная сторона удовольствия. От укусов, цепких пальцев, не умеющих, не знающих, как принести наслаждение, но прекрасно с этим справляющихся. От хватки у корней волос, от тяжести чужого, слишком худого тела, от первого проникновения, оттого, что прищемило пальцы между стеной и спинкой кровати, когда она впервые качнулась. Ему думалось, что он будет гореть за свои мысли и действия в самом пылающем костре. За жадные поцелуи, за пренебрежение привычным "Господин", за стонущие его имя губы, и, наконец, за слишком громкий и жаждущий стон, когда Хао зубами стянул с одной руки перчатку и прикоснулся к пылающей коже. На смятой, влажной постели они лежали почти без сил на самом рассвете. Йо слышал, как далеко во внутреннем дворе разгружают повозки с провизией, как за крепкими ставнями завывает осенний ветер. Последняя свеча давно погасла - в комнате стояла кромешная тьма. - Никто не должен об этом узнать, - негромко проговорил Хао, почти не открывая рта и обнимая еще крепче уставшее, слабо дрожащее тело. Йо слабо кивнул и прижался к его груди лбом. Ему очень сильно не хотелось просыпаться тем утром.