Мальчик в белых перчатках

      Для Йо наступил, как ему казалось, самый ужасный день в его жизни.       Мало того, что именно на сегодняшний день был запланирован побег и, пожалуй, худший поступок за всю его жизнь, так еще и болело все тело, недосып, нервы на пределе, боль в груди, ком в горле, а Хао все утро был нервным и злым. Из-за почти бессонной ночи Йо проспал, он даже не услышал биения часов, и проснулся оттого, что господин ударил его локтем в бок и приказал немедленно подать завтрак. В общем, все не задалось с самого начала.       Даже думать о произошедшем времени не было. Йо лишь по пути на кухню за хозяйским завтраком смог привести мысли в порядок, а затем всеми силами старался скрыть пылающие щеки и слишком быстрое дыхание за уверенными действиями. По факту же он почти всю Библиотеку оповестил о своем шествии по коридорам и лестнице звоном посуды, которая ходила по подносу ходуном из-за дрожащих рук.       Во время утренних занятий, куда Хао прошел совершено молча и спокойно, проигнорировав вопрос о том, чего бы он хотел на обед, Йо решил, что стоит, наверное, еще раз попробовать с ним поговорить. В голове умирающей птицей билась мысль о том, что у него есть буквально последний шанс как-то все исправить, повлиять на его решение, при этом не выдав себя и свою семью — он вовсе не готов был рисковать безопасностью приемных родителей. Все валилось из рук, рушилось наяву так же, как во сне.       В тоскливом ожидании его с уроков, Йо мерил шагами комнату, нервно похрустывая костяшками пальцев. У него в голове не укладывалось, как с ним все это произошло, как теперь нужно было поступать. Больше всего на свете ему хотелось все рассказать Хао, попытаться ему объяснить собственные чувства, но он прекрасно знал, что за чистосердечное его посадят, если не хуже, за любовь — высмеют. У него с сыном аристократической семьи не было никакого будущего, не было ничего общего, но все же у Йо не получалось контролировать пульсирующее, горячее чувство, разливающееся по груди, которое возникало только при одной мысли о сумасшедшем, которого он должен предать.       Йо даже думал сбежать. Убежать, скрыться навсегда, метнуться в тени какого-нибудь большого города — заработанных денег ему хватит примерно на год спокойной жизни, а потом можно устроиться подмастерьем к кому-нибудь, как только появится уверенность, что за ним не ведут охоту. Но, увы, ее будут вести, пока не найдут, Йо прекрасно знал законы своего мира. Найдут, убьют, даже глазом не моргнут, и Кино не сможет его спасти, как бы сильно не хотела. Да и в глаза, после всего этого, он ей смотреть не сможет.       Любой выход, кроме того, чтобы все закончить, был провальным.       Йо остановился посреди комнаты и шумно выдохнул. Еще раз.       Сбежит — найдут и убьют.       Расскажет правду Хао — посадят и его, и всю его семью, возможно, убьют.       Попытается признаться Хао в том, что был с ним вчера не по его приказу — засмеют, уволят, узнав о причине, дома убьют.       Завершит все — вернется домой богатым и живым.       От собственного бессилия хотелось выть. Он уже много раз пожалел о том, что вообще согласился в этом всем участвовать.       Был еще один выход. Рисковый, воплощать его придется долго, но он был. Йо решил, что он лучший, потому что во всех остальных случаях он никогда не сможет попытаться исправить хоть что-то. Через год-два, может, раньше, если он сможет накопить нужную сумму, можно будет откупиться от приемных родителей, он в любом случае должен отдать им все, что они вложили в его воспитание. Из заработанных с этой авантюрой денег уйдут все, до копейки, этого должно хватить для того, чтобы полностью отдать долг, скорее всего, останется еще немного — этого хватит на первое время. Просто так пациента никто не отдаст, придется заплатить в разы больше, чем это сделала Анна, чтобы санитары выпустили Хао из психушки с ним. Йо придется разорвать со всей своей прошлой жизнью связи, отказаться от семьи, знакомых, родных мест, но он прекрасно понимал, что если не сделает этого, то больше никогда в жизни не увидит возлюбленного и не замолит этот грех.       Ему хотелось бы написать письмо, подложить его Хао в платье, в котором он все объяснит и попытается вселить в него надежду, но он не умел писать ничего, кроме своего имени. Помимо того, Йо предполагал, что, даже освободив Хао через пару лет, ему придется всю жизнь положить на то, чтобы вымолить прощения. К этому он был готов, не раздумывая.       От терзаний и мыслей его отвлек бой часов. Сорвавшись с места, он пулей слетел по ступеням башни в главный холл и уже скоро стоял у входа в библиотеку. К дядюшке Хао в очередной раз приехали какие-то высокопочтенные гости, они часто присутствовали на занятиях Хао, а так же на обеде, после этого юный господин немного задерживался. Йо успевал пригладить растрепавшиеся волосы и поправить потертый временем и тяжелой работой костюм. Как только он поправился, двери распахнулись, и, вышедший в холл Хао тут же стянул со своих рук перчатки и кинул их слуге. Йо, уже наученный опытом, подал ему новые, хоть и не обнаружил на старых ни единого пятна.       — Вы желаете обедать?       — Нет, меня освободили от этой чести.       Йо склонил голову и, дико нервничая, пошел за своим господином опять в спальню. Белые перчатки он спрятал в карман, решив, что их не выкинет и не отдаст в прачечную, они останутся с ним навсегда.       В своей спальне Хао первым делом подошел к окну и взглянул на внутренний двор. Он выглядел как обычно — так же тих и опрятен, так же зависал в собственных мыслях, а может, в их отсутствии, так же спокойно и рассеянно на все смотрел. Йо тихо остановился позади в ожидании распоряжений, но пока их не было, он просто разглядывал его. Шелковые, мягкие волосы, связанные в пучок, ровную спину, худой силуэт, четкий профиль красивого лица. Невольно, не отдавая себе отчет в том, что делает, Йо подошел поближе. Он очень сильно пожелал обнять его, замереть ненадолго, а затем развернуть к себе и целовать, целовать, целовать, пытаясь быстрыми и молчаливыми движениями губ все объяснить, но как только он протянул к хозяину руку, Хао подал голос:       — Она очень красива.       У Йо сердце дало трещину. Он сдержал свой порыв и выглянул в окно — по саду в компании какого-то мужчины, одного из гостей хозяина Библиотеки, гуляла Анна. Она держалась на должном расстоянии, гордо и аристократично, и сегодня действительно выглядела прекрасно.       — Да, господин.       Хао перевел на него слегка рассеянный взгляд.       — Знаешь, меня бесит, что ты все время в одном и том же. Как замарашка. Сейчас же переоденься.       — Но, как я и говорил вам, у меня больше ничего нет, — постарался оправдаться Йо и быстро отступил, потому что Хао отчего-то очень резво метнулся к своему шкафу и начал буквально выкидывать из него все, что попадается под руку.       Йо молча за этим наблюдал. Он по опыту знал, что останавливать юного господина или пытаться его убедить в том, что не нужно этого делать, не стоит, только хуже и себе, и ему сделает. Опустошив большую часть шкафа, Хао развернулся и выкинул руку, указывая на гору одежды.       — Это все теперь твое. Я желаю видеть тебя в новом платье каждый день, ты понял?       — Да.       — Раздевайся. Сейчас же.       — Может, мне стоит…       Хао зло, как ребенок, у которого отняли игрушку, топнул ногой, и Йо перечить больше не стал. Сняв с себя пиджак, он бросил его на пол и принялся расстегивать сорочку, пока ему искали платье в наваленной куче одежды. В итоге ему всучили темный, синий наряд, который можно было натянуть на ростовую куклу, но ничего по этому поводу он говорить не стал.       — Господин?.. — прошептал Йо, опешив, когда Хао подошел и принялся помогать расстегивать пуговицы на брюках.       — Ты помогаешь мне, я тоже хочу.       — Я справлюсь, не утруждайте себя.       Хао поднял на него взгляд темных, больших глаз. Йо в очередной раз замер, глядя в них. Горло сдавил невидимый ком, глаза невольно защипало, поэтому он быстро опустил ресницы, стараясь никак не выдать, что ежесекундно готов разрыдаться. К сожалению, Хао это успел заметить.       — В чем дело, Йо? — спросил он удивленно, без беспокойства, словно вообще не был готов к тому, что люди умеют лить слезы.       Йо смог только закусить губу и быстро покачать головой. Чтобы набрать воздух, должна подняться грудная клетка, но ее свело, кислорода не хватало.       — Тебе больно? Я что-то сделал не так? — продолжали спрашивать у него, но он лишь отрицательно мотал головой из стороны в сторону.       Как же ему хотелось закричать… Просто выпустить пар, накопившиеся эмоции, все переливало через край.       — Я сделал тебе больно вчера?.. — вдруг спросил юный господин.       Йо не смог сдержать вырвавшийся горький стон из сомкнутых губ и поднял голову, но не успел никак оправдаться или объяснить свое поведение, потому что Хао сделал шаг навстречу и мягко, очень ласково накрыл его губы своими.       Йо прорвало. Он несколько секунд стоял, как одеревеневший, а затем умоляюще ответил, но коснуться своего хозяина так и не смог, руки поднял, почти схватился за глупый кружевной ворот, но вовремя себя остановил. Когда Хао медленно отстранился, Йо быстрым движением руки стер одну единственную слезу со щеки и накрыл свой рот мокрой, соленой ладонью.       — Мне было хорошо, — произнес вдруг Хао тем же бархатным, немного хриплым голосом, которым разговаривал с Йо в постели вчера. От этого становилось только хуже, потому что боль в груди мешалась с жаром, в который кинуло от воспоминаний того, как все те же вопросы он слышал вчера, когда в дрожащее тело вбивалась горячая плоть. — Тебе не нравится?.. Почему не сопротивляешься тогда?       — Мне… — Йо пришлось сделать глубокий вдох, чтобы продолжить не столь дорожащим голосом, — очень нравилось. Я не сопротивляюсь, потому что… Дело не в этом, господин.       — А в чем?..       — Вы сказали, что мы сбежим сегодня, и…       — Ты останешься со мной. Ты сказал, что останешься! — Хао повысил испуганный голос.       Не выдержав, Йо отбросил новый костюм, который он зажал между локтем и телом, и беспардонно, невежливо, зато впервые так, как действительно хотел, схватил господина за плечи.       — Да, да, останусь, не кричите. Я буду рядом.       — Обещаешь?       Йо снова пришлось ненадолго зажмуриться, чтобы не дать слезам скатиться по красным от гнева и собственной лжи щекам.       — Обещаю, — с трудом выговорил он и быстро отдернул руки от худых плеч, делая шаг назад. — Но сегодня ночью вы женитесь. Вы любите Анну.       — Да. Но ты останешься со мной.       Оставалось только кивнуть. В глубине души он наделся, что Хао будет отрицать это. Глупости. Он просто избалованный эгоист, спятивший и не понимающий, что такое хорошо, а что такое плохо. Йо это прекрасно знал. Он готов был биться о заклад, что Хао даже не понимает, что такого в том, что он, фактически, изменил своей невесте и делает больно тому, кто его действительно любит. Но вина перед ним была столь высока, что Йо даже не мог сердиться за такую бесчеловечность.       Он даже подумал, что отбывает свой Ад на земле.       — Тебе следует заняться сбором наших вещей, пока я буду на занятиях, — выговорил Хао, вновь поворачиваясь к окну. — Вечером ты должен будешь уйти раньше, чтобы перетащить чемоданы. Я хочу попрощаться с этим домом в одиночестве.       — Как скажете, — покорно кивнул Йо.       Словно вспомнив, чем он был занят некоторое время назад, юный господин перевел взгляд на своего слугу, который и сам будто отключился от времени и пространства, и вновь взялся тонкими пальцами за пояс его брюк. Кажется, он удивленно дернулся, а может, вздрогнул, Йо так и не понял, когда, не отдавая себе отчета в том, что творит, накрыл его лицо руками, сжал пальцы на скулах и жадно, сладко впился в пухлые губы. Хао ответил не сразу, спустя доли секунды, но для Йо они показались вечностью.       Еще немного…       С губ сорвался невольный, короткий, но настолько сладкий стон, когда господин сильнее схватился за ткань и рывком притянул к себе вплотную, что Йо испугался самого себя. На дворе — день, его грех, их грех не видят в окне лишь потому, что не поднимают голову к башне, это все не сон, не морок, это происходит здесь и сейчас. Поэтому он сам резко оборвал поцелуй и, не желая даже думать, как это выглядит со стороны, почти бегом кинулся в свою комнату.              Пока Хао был на ужине после занятий, Йо собрал некоторые вещи. Из-за присутствия гостей в обеденный зал его не пустили, для таких мероприятий выделялась специальная прислуга, как на подбор.       Хао приказал ему забрать все платья, некоторые украшения, предметы быта. Учитывая, что он надарил одежды, которую так же приказал взять, получилось два здоровых чемодана. Опасаясь, что не сможет дотащить их бесшумно даже к выходу из башни, Йо завернул каждый в простыню, чтобы загрузить их на спину и, в случае чего, сказать, что это вещи для чистки.       Зная, что вся прислуга занята вечерними делами, Йо спустил первый чемодан и поспешил отнести его к забору, через который этой ночью предстояло перебраться. Когда он вернулся в комнату, Хао уже был там — он набивал еще один чемодан буквально всем, что попадалось под руку, даже канделябр схватил.       — Что вы делаете? — мягко спросил Йо, едва зайдя в комнату.       — Собираюсь, — коротко ответили ему, не прекращая занятия.       — Господин, зачем вам бюст?..       — Какой?       — Вот этот, — Йо указал в чемодан, из которого торчала фарфоровая голова. Обычно на эту скульптуру Хао вешал украшения.       Видимо, чтобы обдумать этот вопрос, Хао надо было время, поэтому он замолчал и замер.       — Я уже собрал все необходимое, господин, — слабо улыбнулся Йо, вставая напротив. — Вам не о чем беспокоиться.       — Всю одежду?       — Кроме той, что на вас.       — Украшения?       — Да.       — Записи?       — Весь ваш стол пуст, господин. Прошу вас, не переживайте. Давайте я помогу вам принять ванну. Вам надо расслабиться.       Часы пробили восемь. Пока над замком разносился «бом», они смотрели друг другу в глаза. Йо понимал, что у них осталось около трех часов, чтобы побыть наедине. Уже на рассвете Анна по документам станет ему супругой, все кончится в один миг.       — Ты примешь ванную со мной?       — Как пожелаете, мой господин…              Йо считал про себя удары собственного сердца и едва мог устоять на месте. Вытаптывая под забором уже двухметровую в диаметре окружность, он пытался взять себя в руки. На улице стоял мороз, снег под ногами ломался с сочным хрустом, но все это оказалось неощутимым — Йо было жарко от волнения так, что в горле пересохло. Недолго думая, он рукой без варежки схватил снег и сунул его в рот; язык оцарапала острая льдинка.       — Твою мать… — от души выдохнул Йо, подняв глаза к затянутому облаками небу. Вверх вырвался сгусток пара.       За его спиной, меж кустов, заваленных снегом, послышались четкие, быстрые шаги. Йо не на шутку струхнул, потому что его Хао в таких условиях при боязни темноты передвигался куда более неуверенно. Уверенный, что их как-то раскрыли, он почти приготовился карабкаться на забор, но вовремя увидел, что это все же господин — тот вдруг сбился и свалился из-за кустарника прямо в сугроб.       — Вы в порядке? — тут же кинулся к нему Йо, чтобы помочь встать.       — Да, да, да, — резким шепотом выговорил Хао, чуть ли не отталкивая от себя своего слугу. — Просто споткнулся. Давай быстрее!       Йо сосредоточенно кивнул и за руку, обтянутую в тонкую, белую перчатку, подвел его к стене. Перебраться через такой забор было проблематично, а ворота и калитка (даже для прислуги), охранялись тщательно и круглосуточно. Один чемодан с горем пополам Йо уже перекинул за пределы библиотеки, а второй пока оставил, чтобы шансов было больше.       — Забирайтесь мне на спину, — тихо сказал Йо и, не дожидаясь комментариев, помог Хао выполнить просьбу.       Без каких-либо более слов Хао сам, как только Йо встал на чемодан, забрался на его плечи ногами, путаясь в длинных полах теплого плаща. Схватившись за край каменного забора руками, он подтянулся при помощи слуги и бесшумно перевалился на другую сторону.       — Все в порядке, лезь быстрее.       Привязав веревку, которую раньше использовал для разметки клумб в оранжерее, к ручке чемодана, Йо опоясал себя длинной бечевкой и ужом забрался наверх, оттолкнувшись от багажа и стены. Его ждали на другой стороне, отряхиваясь от снега и дрожа в испуганном волнении. Помогать тянуть груз, правда, не спешили, но и хотя бы не комментировали звуки, которые издавала толстая кожа, трущаяся о каменную кладку. Пришлось очень быстро отступить в сторону, чтобы сверху не прилетело по голове тяжеленьким.       — Идемте, — скомандовал Йо, подхватывая чемодан.       Хао тут же взял тот, что валялся в снегу. Двое, проваливаясь по колено в сугробы и волоча за собой тяжелые сумки, двинулись прочь, совсем не уверенные, что остались незамеченными. Стараясь услышать за хрустом снега и собственных дыханием какие-нибудь лишние звуки, типа лая собак или взволнованных голосов, Йо шел первым, прокладывая дорогу. Колючая корка льда, разбитая шагами, набилась в сапоги, но волновало это мало.       Уже у речки, темной и вонючей, по которой с пастбищ текли сточные воды, он почувствовал запах гари, будто прямо под носом спичкой чиркнули, но при следующем глубоком вдохе едва не закашлял от холода, что обжег легкие. Не тратя времени, Йо закинул в лодку пожитки, помог Хао забраться в нее и с трудом оттолкал ее с берега в воду, едва не свалившись в укрытый снегом камыш.       — Пожалуйста, пересядьте, — попросил Йо, хватая припасенное Анной весло со дна.       Хао послушался, сел на лавку на другом конце, пройдясь прямо по чемоданам, и сложил белые руки на коленях. В темноте, не явной благодаря белому покрову полей, отчетливо было видно его лицо — гладкое и спокойное, но темные глаза неотрывно следили за Библиотекой, которая с каждым гребком весла скрывалась за снегами и мраком.              Сколько нужно плыть, Йо не знал, но был уверен, что Анна оставила какой-нибудь знак, чтобы все прошло по плану. К его удивлению, Хао уснул — ему не мешали ни мороз, ни неудобное положение тела, ни плеск вонючей воды. Возможно, его укачало в долгой дороге, потому что, несмотря на спешку, его слуга не делал резких движений. Из-за тяжести груза лодка просела и угрожала набрать в себя воду или вообще перевернуться.       Вниз по течению от особняка река становилась шире, но течение медленнее. Выбиваясь из сил, Йо продолжая грести, пока ему в голову не пришла мысль. Безумная, дерзкая, просто невероятная. Ему подумалось, что если он сейчас прибьется к берегу, тихо вытащит Хао и скроется с ним где-нибудь, то ему удастся убедить его, что произошел какой-то несчастный случай. Чуть не нагнали, или Анны не оказалось на месте, или ее вообще схватили, что угодно, почему свадьба не состоится. Заработанных денег, которые Йо вшил себе в рубаху, как кольчугу, хватит на обоих, плюс можно будет что-то продать из чемоданов. Хао не вернется, даже если свадьбы не будет — Йо был в этом уверен.       Кусая губы, он уперся веслом в дно и с силой толкнул лодку к берегу. Он прекрасно понимал, что у него будут проблемы — его будут искать, но скрываться он был готов. Ради Хао. Другие проблемы он думал решать по мере их поступления.       Суденышко предательски стукнулось о запорошенный берег, но, к облегчению Йо, юный господин не проснулся. Решив вытащить сперва чемоданы и запрятать их в снегу, прежде чем забрать Хао и спустить лодку по течению дальше, он ступил на берег и взял в руки веревку, чтобы пока привязать ее к тонкой иве на берегу.       — Ну, наконец-то!       Йо, испугавшись до бледности, закричал, но тут же закрыл себе рот рукой. Анна, стоящая в тени дерева, удивленно приподняла бровь и пошевелила руками в меховой муфте.       — Ты идиот?       — Я вас не заметил.       — Действительно? Почему тогда высадился?       Йо не знал, что ответить. Ему бы совершенно не было на руку, если бы Анна все поняла, но ситуацию внезапно спас Хао, который появился у него за спиной.       — Что происходит? — спросил он. Сна уже не было ни в одном глазу. — Мне показалось, или ты назвала моего слугу идиотом?       — Именно так, — пожала плечами Анна. — Напоминаю, что это мой…       — Йо — мой! — категорично отрезал Хао. — И уже давно. Так что, дорогая, будь повежливей, пожалуйста.       Взяв секундную паузу для раздумья, Анна перевела взгляд на своего жениха, и мило, но сдержанно улыбнулась.       — Прости, это все волнение перед нашей свадьбой. И я продрогла тут стоять.       Йо понял, что на сей раз ему помогать с чемоданами не будут, поэтому поспешил забрать груз, чтобы в темноте не потерять силуэты, удаляющиеся в сторону едва различимой ночью деревушки.