Теория

— Урарака-кун, тебе стоит сосредоточиться — экзамены совсем близко и если ты хочешь сохранить своё место в первой десятке, то нельзя расслабляться! — Тенья лучший в мире староста и чудесный друг, но даже это не мешает Очако желать прибить его. Потому что она устала. Потому что её голова уже ничего не воспринимает. Потому что на неё уже минут пять пялится Бакуго Кацуки, и она не может сосредоточиться. — Я знаю, Иида, знаю, но мне нужен перерыв, — примирительно говорит Очако, с трудом поднимаясь на ноги — всё же три часа под строгим надзором фактически в одной позе утомят кого угодно. Она потягивается, вправляя позвоночник и плетётся прочь из гостиной, где сейчас сидит половина их класса. В самой гостиной, конечно, есть свой автомат с напитками, но Очако так опротивело быть в одном помещении, что идея пройтись до холла и выбрать себе что-то из арсенала газировок выглядит совсем неплохо. В холле прохладно, если не сказать холодно, но смена температур бодрит, и Очако ощущает, что снова способна анализировать и даже запоминать. Она останавливается возле автомата, чуть наклоняется вперёд, упираясь руками в колени, и внимательно присматривается к ассортименту, прикидывая, что она может позволить купить прямо сейчас — нет никакого желания бегать к себе в комнату или просить в долг у друзей. — О, за сто тридцать йен тут даже с апельсином есть! — бурчит она себе под нос, наклоняясь ещё ниже. Она зависает на несколько секунд, пока её уха не касается горячее дыхание. Она замирает, боясь пошевелиться, потому что человек, стоящий так близко, гораздо крупнее, чем она (вся правая сторона успела согреться от тепла чужого тела). — Ты, блять, дышать не забывай, — раздаётся знакомый хрипловатый голос в самое ухо. — Я тоже пришёл сюда спастись от ёбанной жажды. Очако резко выпрямляется, в очередной раз жалея, что не сумела выбить своей макушкой пару зубов Бакуго — уж больно хороша у него реакция. — Ты что, решил сталкерить меня до конца моих дней? — вопросительно вскидывает бровь Очако, параллельно складывая руки на груди. — Свободного времени много? Могу в космос отправить — развлечёшься! — Чё ты несёшь, гроза кондитерских! Тебя атаковать можно на раз-два, а ты тут ещё угрожать, блять? Совсем охуела? — Бакуго рычит, чудом не переходя на привычный вопль. Похоже, ему тоже не нравится эхо в холле. Как вовремя подмечено, чтоб его. — Я дома, я хочу расслабиться! Почему я должна ждать нападения от людей, которым я доверяю?! — шипит Очако, тыкая Кацуки пальцем в грудь. — Ты мне не враг! — А я не говорил, что мне можно доверять, — он оттесняет её к автомату, но упрямство не позволяет уйти с позиций. — И да, злодеи не будут ждать, пока ты соизволишь напрячь свою круглую жопу, чтобы дать отпор, — на этих словах лопатки Очако негромко стукаются о стеклянную поверхность автомата. — Так можно заработать паранойю, знаешь? — Очако чувствует, как её щёки краснеют всё больше — над ней ещё никогда прежде не нависал парень, да чтоб ещё и носы почти соприкасались. Очако тепло, несмотря на холодный холл и ноги в коротких шортах. Только она не очень понимает, это от стыда или из-за того, что Кацуки сам по себе здоровенная батарея. Впрочем, мурашки бегут по коже и так, а в животе зарождается смесь страха неизвестности и предвкушения. Вот только предвкушение чего? — Ёбанная профессиональная деформация — ты знала, на что шла, — он смотрит ей в глаза, не мигая, гипнотизируя. Он такой угрожающе спокойный, что от этого не по себе. — Конечно, знала, — фыркает Очако, краем глаза подмечая, что Кацуки опёрся на локоть прямо у её головы. — Вот только я умею разделять личную жизнь и работу в отличие от тебя. Нельзя жить одной работой, Бакуго-кун. Кацуки молчит и зачем-то посматривает на опорную руку, сжимая и разжимая её в кулак. — Мы так долго будем стоять? — стараясь не заикаться, спрашивает Очако. Герой она или где? Испытывать судьбу она не любит и уж лучше они разойдутся до того, как этот странный диалог превратится в достояние всего общежития. Сейчас, конечно, холодно, но Тоору всегда отличалась целеустремленностью, когда закаляется — возможно, уже сейчас она способна зайти голышом в морозильную камеру и хоть бы что. Лучше перестраховаться, пока невидимка не наткнулась на них. Ответом ей служит удар рядом с плечом, отчего она зажмуривается, а из автомата выпадает та самая газировка, на которую Очако засматривалась. — За мой счёт, — бросает он, после чего, ссутулившись и запихнув руки поглубже в карманы потасканных спортивных штанов, направляется в сторону гостиной. — Как щедро, — закатывает глаза Очако, выуживая бутылку наружу. Затем закидывает ещё монет и покупает такую же газировку. В конце концов, быть перед кем-то в долгу Очако ненавидит. Она спокойным шагом заходит в гостиную, проходит мимо Теньи, который уже открыл рот, чтобы вещать очередную суперважную поучительную речь об экзаменах, минует Ханту и Мину, сидящих на диване с английскими учебниками и подходит сразу к Кацуки, который как раз заканчивает собирать свои вещи с явным намереньем свалить отсюда. — Это тебе, — Очако ставит бутылку на верхний конспект (кажется, он по физике). — Ты же хотел утолить жажду? И как настоящий герой, я хочу помочь с этой проблемой. — Тебе надо искать другие способы для утоления моей жажды, Урарака, — неожиданно тихо говорит Кацуки. — А пока — провал, — и уходит, оставив бутылку на столе. Вся гостиная, наблюдавшая эту сцену, выдыхает и явно готова поздравлять Очако, что её не взорвали. Она поджимает губы и уходит уже к Тенье. — Урарака-кун, в самом деле, Бакуго — спортсмен во всех проявлениях, тем более, если речь идёт о питании — он не пьёт газированную воду, потому что это вредно для его здоровья, — привычно размахивая руками, как робот старого образца, поясняет Тенья. — Да не только для его, если уж на то пошло, — задумчиво тянет Очако, делая большой глоток цитрусовой газировки. Тенья продолжает рассказывать о плюсах правильного питания и как восторгается выдержкой Кацуки, но все его слова проходят мимо ушей Очако, которая искренне пытается сообразить, что она должна дать этой взрывной башке, чтобы он наверняка взял, а не сомневался или отказывался.