Теория

На тренировке они почти не разговаривают, кроме привычных полуматов-полусоветов да коротких уточнений от Очако. Кацуки не прикасается к ней лишний раз, явно не желая снова попасть впросак. Он угрюмо молчит, когда Очако отправляется с ним в воздух для тренировки вестибулярного аппарата, складывает руки на груди и делает вид, будто он всю жизнь так летает, а перерывы, которые они устраивают каждые четверть часа — это Очако надо и только ей. Так же молча он хватает её за щиколотку, потому что девушка легче и взлетает вверх быстрее. Очако думает, что такие «полёты» — хороший вариант поговорить без лишних ушей, но пока она лишь вздыхает и старается не думать о горячих пальцах на своей коже, хотя Кацуки и старался хватать там, где штанина. Очако стыдно от того, что она ловит себя на том, что начинает банально на партнёра засматриваться, что весьма мешает концентрации. Ещё никогда тошнота от использования причуды не была так желанна — мозги вправляет на раз. Их тренировка заканчивается на час раньше, чем первая, и от этого немного странно: уверенность, что они будут сдыхать каждую тренировку, никуда не делась, но, возможно, Кацуки просто понял её лимит и теперь старается, чтобы… — Завтра в семь утра на полигоне, — хрипит после долгого молчания Кацуки, когда они вместе заходят в холл общежития (удивительно, что он пошел рядом, а не ушел первым). Пока Очако непонимающе моргает, её напарник заруливает на кухню. … она наверняка сдохла. — Завтра суббота, — обреченно выдыхает Очако, осознавая, что в лучшем случае ей дадут выползти с полигона около полудня, в худшем — Кацуки сожрёт её саму на обед прямо там. Вечером у каждого из них собственная тренировка по причуде, так что стоило бы ещё успеть немного поспать для восстановления сил. Может, стоит сразу всю домашку сегодня сделать? Как-то слабо верится, что после этих выходных она вообще будет способна соображать. — Очако-чан, моя прелесть! — на неё налетает Мина, игнорируя кислый вид подружки. Её лицо сияет восторгом, отчего Очако остаётся только криво улыбнуться в ответ, чтобы не портить чужое настроение. — У нас сегодня вечеринка в пижамах! Яомомо обещает новый сорт чая! После девяти можешь смело заходить! — Мина напоследок крепко обнимает Очако и уходит куда-то по своим делам. Ночёвка с подругами — это то, чего Очако ждёт даже будучи смертельно усталой: с каждым курсом всё больше обязанностей и всё меньше связей за пределами академии, отчего люди, которые прошли с тобой так много, ценятся на вес золота просто потому, что у вас общий опыт. И Очако обычный человек, которому тоже нужно иногда отвлечься, особенно, когда на носу такое важное событие. Правда, от мысли, что ей надо сесть за уроки едва ли не сразу после душа, становится дурно. Очако хлопает себя по щекам, взбадривая, и напоминает себе, что следующая ночёвка будет ой как нескоро и лучше не пропускать. — Главное, доделать историю, — бурчит Очако себе под нос и плетётся к лифтам — надо подняться к себе за полотенцем, прежде чем идти в душ. *** У Момо огроменная кровать — об этом в курсе весь их класс, так что неудивительно, что их замстароста обречена быть гостеприимной: на её ложе все девочки класса умещаются с завидным удобством и нисколечко не мешают друг другу. На сравнительно скромном письменном столе привычно дымится чайник в окружении шести чашечек безукоризненно белого цвета, рядом корзинка с печеньем и конфетами, чуть левее — блюдо с дораяки, тайяки и дайфуку*. Очако, которая видит всю эту прелесть, только сглатывает и уже жалеет, что пришла одной из первых: Момо просит не есть ничего, пока не придут все. И как тут поспоришь с чудесной Момо? — Ты не против, если я немного посплю? — почёсывая затылок, улыбается Очако. — У меня завтра утренняя тренировка, и мне бы хотелось… — Устраивайся, я тебя разбужу, если сама не проснёшься от шума, — понимающе улыбается Момо, зная, что этой ночью сна будет очень мало, особенно, когда Мина попробует повыуживать из каждой из них подробности личной жизни независимо от того, есть она или нет. Очако залезает в самый угол кровати, поправляет свою супер-футболку и найденные в недрах шкафа спальные шорты и ныряет под одеяло. Вырубает её мгновенно. Она не знает, как долго спит, может, минут двадцать от силы, а может и целый час — вместо будильника у неё Тоору, которая скачет по кровати и швыряется в Мину подушками, не жалея громких воплей и смеющихся комментариев. Очако кутается сильнее в одеяло и мысленно благодарит Цую, которая ловит Тоору языком (понятно по характерному звуку) и устраивает её где-то у подножья кровати. — Я сегодня узнала, кто мой партнёр, — Мина проходит внутрь комнаты и садится недалеко от Очако. — И я не знаю, радоваться мне или нет. Мы с Каминари, конечно, хорошие друзья, но мы почти не тренировались вместе, а у нас остались всего одни выходные, чтобы придумать хотя бы пару совместных фишек! — ноет она и пару раз капризно подпрыгивает на месте. — Я, может, с Киришимой хотела быть! — Прости, Мина-чан, но он со мной в команде — Айзава-сенсей сказал, что так будет лучше — меньше будете друг друга отвлекать, — с чётко выверенной порцией вины в голосе говорит Цую. — Помнишь, что говорили на собрании? Влюбленность может мешать работе, особенно, если ты будешь думать не об основной миссии, а о партнёре. У Очако на этих словах распахиваются глаза, но она всё ещё не шевелится, не желая выдавать себя. Она чувствует вину за свою рассеянность на собрании, потому что её мысли были заняты совсем не советами от других про-героев — она горела от смущения и присутствия Кацуки, который тогда сидел так близко. Конечно, на тренировках у неё нет таких мощных реакций, потому что нужен результат, но ведь никто не знает, что такого не случится в будущем. — Это логично, но Айзава-сенсей сказал, что мы с Киришимой сами виноваты, что так затянули, — фыркает Мина, устраиваясь головой на пояснице Очако. — Сказал ещё, что если мы будем реагировать так бурно на любые промахи — подумаешь целовались за школой! — то нас могут даже в одно агентство не взять, чтобы не провоцировать аварийных ситуаций. — Я думаю, что если бы вы показали хорошую командную работу на занятиях, то вас бы без проблем поставили в пару, — Кёка делает глоток чая, после чего говорит что-то ещё, но Очако плохо слышно, потому что Мина в этот момент издаёт звук, который похож на нечто среднее между вздохом и стоном. — Мина, угомонись! У тебя хотя бы партнёр может атаковать на дальние расстояния — прикроет тебя, если что! Главное, не переусердствуйте, — Кёка вынуждена повысить голос, но уже со вторым предложением он затихает. — Меня вон вообще лишили возможности усилить свою причуду — Оджиро, конечно, хорош, но его причуда не связана со звуком. — Потому что пришло время раскрыться уже тебе, — мягко улыбается Момо, разливая всем ещё чаю. — Легко тебе говорить — ты находишься среди фаворитов, небось, уже всё с Иидой продумали на все случаи жизни, — фыркает Мина, поднимаясь с Очако. — Мне вот интересно, что у Очако с Бакуго получится — у них реально непредсказуемая ситуация. Как преимущество — работа в воздухе, как недостаток — характер, причём двоих касается. Слышишь, Очако, а ты что скажешь? — Мина шлёпает подругу по попе, но вместо возмущенного писка, до неё доносится глухой голос Очако. — Я думаю, мне нужно сменить партнёра, — блеет она, принимая сидячее положение. Девушки смотрят на неё с удивлением, не зная, как на это реагировать, но это совсем не касается Мины. — Да брось! Бакуго не так плох! Ты его на «слабо» возьми, и он тут горы свернёт, если потребуется! — весело кричит Мина, игнорируя всеобщий шок. Цую прикладывает указательный палец к уголку рта и внимательно смотрит на бледную подругу, которая неуверенно ползёт к тарелкам с угощениями. «Проблема совсем не в Бакуго, а во мне» — вертится у неё на кончике языка, но Очако молчит, не желая рассказывать о том, как ей хочется касаться своего напарника, и как хочется, чтобы он касался её. Это неправильно или, если точнее, не вовремя. В голове мелькает несколько картинок не очень приличного содержания, но Очако спешит влить в себя горячий чай, чтобы отвлечься на обожженное горло, а не слишком яркие фантазии. Цую замечает едва заметный след от хватки Бакуго на щиколотке подруги, но ничего не говорит. Ждёт, пока Очако сама созреет, чтобы рассказать.