Часть вторая.
Седрик никогда не думал, что его ногти могут оставлять следы на коже. Проведя пальцами по плечу, он почувствовал, насколько глубокими оказались оставшиеся царапины. Касаться их было больно, но он не поморщился. В конце концов, он сидел на мягкой, необычно мягкой кровати и отдыхал. Когда ему еще предоставиться случай так хорошо отдохнуть где-то вне полагающейся ему каморки на одном из нижних этажей замка? В голове было пусто. Не было обиды за несправедливость или чего-то еще. Все так, как и должно было быть, разве нет? Он помнил панику, охватившую его тогда. Боли он не помнил — но помнил, что она была. Настолько сильная, что он беззвучно кричал и хватался ладонями за плечи, сжимая пальцы настолько сильно, что оставались борозды. Он догадывался, что повредит себя, но чтобы настолько? Царапины оказались какими-то противными и неправильными на ощупь. К тому же, они вышли кривыми. То еще зрелище. Вейру, кстати, нашли. С помощью артефакта под названием «Звезда Трибы». Ради этого Меридианский замок даже посетила Оракул. Говорят, Вейра и часа пробыть на Земле не успела. А на Меридиане прошло… сложно сказать, когда все воспоминания состоят из бреда и белесой пелены незапомнившейся боли. Седрик напрягся, вспоминая, какое число было в тот день. Ах да, конечно же. День рождения Вейры. Как он мог забыть? Значит, прошла почти полная неделя. Ясно. Седрик протянул руку к чашке, стоящей рядом с его кроватью и сделал глоток какой-то розоватой и вонючей жидкости. Лекарственное зелье, которое должно было как-то привести его в порядок после «допроса». Он слабо помнил, что именно делало зелье. На нем использовали артефакт, который должен был открыть его разум. Расплывчатая формулировка, но, как оказалось, это довольно болезненно и, к тому же, тело на подобное вторжение реагирует кучей психосоматических болезней, которые можно лечить как обычные, а можно — «в корне». Вот для второго и требовалось это мерзкое зелье. И оно справлялось, судя по тому, что бредовое состояние Седрика прошло и теперь на него лишь время от времени накатывала прежняя паника. «Кончилось,» — подумал он, заметив, что на дне чаши лекарства на один глоток. Это спасет его разве что на полчаса. Надо было идти искать лекаря, который постоянно жаловался на то, что приходится тратить драгоценные ингредиенты на излечение какого-то непонятного безродного паренька. Но таков был приказ королевы, которая, узнав, что Седрик и правда невиновен, поручила помочь ему встать на ноги в кратчайшие сроки. Лекарь совершенно не разделял ее мнения, утверждая, что больной и сам оклемается, а если нет, то никто все равно не заметит разницы. Седрик даже понимал его аргументы… Но в то же время он был рад, что Элизабет решила одарить его такой очевидно незаслуженной и щедрой милостью. Терпеть болезнь ради сомнительного блага королевской казны он не хотел. Собравшись, он пошел искать лекаря. Несколько раз чуть ли не потерял сознание, но в конце концов дошел до его комнаты… только чтобы узнать, что тот отправился в покои принцессы Вейры. Чтоб его лурден побрал. Седрик оперся о стенку и выдохнул. Время дойти до выделенной ему комнаты у него есть, но там снова начнется болезнь, а лекарь вряд ли зайдет к нему раньше, чем в самый крайний срок. А этот срок еще непонятно когда настанет. Если настанет. Но какие варианты были еще? Идти в покои принцессы? Седрик поморщился. После того, как он ее предал… Или не предал, а наоборот. Право решать, что считать предательством, а что — нет, оставалось за Вейрой, как за представительницей рода Эсканор. И если ей покажется, что Седрик из каких-то соображений должен был последовать за ней, он не сможет и слова поперек сказать и будет наказан каким-нибудь образом, который взбредет Вейре в голову. Не сейчас, так через годы. Ей же суждено занять место матери. Седрик заметил, что его начинает трясти. Лихорадка возвращается? Дальнейшие раздумья заняли секунды. Лихорадка была настоящей и неизбежной, а гнев Вейры — лишь его опасениями, так еще и отсроченными на неопределенный срок. Собравшись с силами, Седрик направился в покои принцессы. Подойдя к комнате он хотел уже войти, но вздрогнул, услышав голос Элизабет. Королева! Конечно, она оказала Седрику милость, но кто знал, как она отреагирует, увидев его? Было бы лучше держаться от нее подальше, не давать лишнего повода… лучше уйти отсюда. Голова закружилась. Уйти сейчас — и он не вернется, будет слишком слаб. Надо спрятаться. Выждать, пока она уйдет. Седрик зашел за полог и прислонился к стене, стараясь унять дрожь. Перед глазами расплывались черные пятна. Голоса стали как будто бы четче, и теперь звучали в голове громче, чем седриковы мысли. — Она излечится, — размеренный голос Оракула. Значит, и она здесь? Послышался чей-то облегченный вздох, затем — шорох платья. Оракул заговорила вновь. — …Но Свет Меридиана угасает. — Почему? — беспокойно переспросила Элизабет. — Вейра ведь… с ней все будет хорошо? — на этот раз голос принадлежал консорту Реймонду, мужу Элизабет. — За столькие годы кровь Аристодем почти выветрилась. В ней лишь малая часть той сути, к которой была привязана магия, поэтому она будет слабой правительницей, — фраза была несколько двусмысленной, но это либо ускользнуло от внимания правящей четы, либо было ими благополучно проигнорировано. — Это значит? — Всего лишь некоторые сложности. Возможно, количество сильных колдунов в королевстве сократится, или ее первенцем будет мальчик, — Оракул замолчала на секунду, а потом успокаивающим тоном заверила родителей: — Не более. — Какое счастье, — Элизабет облегченно вздохнула. — Мы так благодарны вам за помощь. — Не стоит, это мой долг и право, следить за сохранностью вассальных территорий. Еще какое-то время правящая чета на разные лады благодарила Оракула, а затем вышла, оставляя ее наедине с Вейрой. — Спи спокойно, юная Вейра, последняя королева Меридиана, — тихо прошептала Оракул. — Тебе надо набраться сил, чтобы исполнить свою роль в судьбе этого мира. Жаль, что тебе придется ее отыграть… Последняя фраза исчезала среди других тихих звуков, наполняющих комнату, и Седрик, задержав дыхание, слегка выглянул из-за полога, чтобы увидеть, что делает Оракул. Та сидела рядом с кроватью спящей Вейры и, наклонившись к ее лицу и продолжая дальше нашептывать свой монолог, перебирала рыжие пряди. Затем нагнулась и нежно поцеловала девочку в лоб, хотя, учитывая вид Оракула и ее слова, ее сложно было счесть способной на нежность. — …но так всегда происходит, если иссякает Свет. Такова жизнь. Не увидев Света, люди решают, что видят Тьму. Теперь голос Оракула звучат как-будто издали, но со всех сторон и очень, очень четко. Перед глазами снова появилась дымка. Рукой, которая совсем не ощущалась, как собственная, Седрик оперся о стенку, понимая, что если сейчас он упадет в обморок, то окажется на глазах Оракула. А что-то подсказывало ему, что он услышал то, чего никто другой не должен был слышать. Вслушиваться с каждой секундой становилось все тяжелее. Седрик уже не мог сказать точно, что происходит в спальне принцессы, а нагнуться и снова посмотреть он не решался, боясь, что снова начнется головокружение. Единственное, что он знал наверняка — голосов оттуда не доносилось. Наконец в его сознании прозвучал понятный и громкий звук. Хлопок двери. Настолько яркий среди всего этого белого шума, что он даже подумал, не мог ли это быть сон или бред. Но анализировать он уже не мог. Он не решил рискнуть и выйти — в его состоянии ничто не могло считаться решением. Скорее, он просто сделал это и все. Так просто и естественно. Он думал лишь о том, чтобы добраться до кровати и лечь. На какое-то время он устремил взгляд прямиком на Вейру. На ее раскиданные по подушке волосы, болезненно приоткрытые губы. Что же с ней было? Всего около часа… Она там была лишь около часа. Дело не могло быть только в Земле. Но и не могло быть только в магическом истощении. Это было что-то сильнее и больше. Вейра была сильным магом, но сейчас… сейчас что-то изменилось. Или это ощущение — тоже часть бреда? Седрик очнулся в тот момент, когда шел по коридору. Уже почти на ощупь, помня, как располагаются в замке комнаты. Пока неожиданно не врезался во что-то. Сначала он подумал, что это, должно быть, стена. Но стены не бывают такими мягкими. Стены не хватают тебя пальцами за предплечья, заставляя поморщиться от прикосновения к шрамам. И стены не матерят тебя на чем стоит свет женским голосом. Значит, он врезался не в стену? Эта мысль почему-то вызывала у Седрика большие сомнения, несмотря на то, что, казалось бы, была очевидна. Он попробовал еще раз прокрутить в голове все аргументы «за», но не успел, потеряв сознание окончательно.***
За последние пару дней он уже который раз просыпался в теплой и мягкой кровати. И это Седрик-то! Прямо чудеса. На этот раз кровать, правда, была другой. Приподнявшись и оглядевшись, он увидел, что находится в чьих-то покоях, с развешанным на стенах оружием, а рядом с ним на кровати сидит молодая девушка, в руках у которой чаша со злополучным зельем и внимательно изучает его. — Оклемался? — насмешливо спросила она, поймав момент, когда Седрик посмотрел ей в глаза. — Ты зачем пошел гулять в таком состоянии? — За зельем… — честно ответил Седрик, вопросительно приподнимая бровь. Девушка махнула темным каре и небрежно бросила, отвечая на незаданный вопрос: — Леди Миранда. Командир армии. — Оу, — тихо прошептал Седрик, восторженно глядя на Миранду. — Вы так молоды. — Териантроп, — Миранда криво усмехнулась. Седрик понимающе закивал. Значит, териантроп. Как необычно. Седрик почти не встречал териантропов, хотя о них много ходило слухов при дворе. И слухи были такого рода, что можно было предположить, что он их вполне себе встречал, возможно, по нескольку раз на дню, но сам не знал об этом. Поговаривали, что и Вейра одна из них, но это уж точно было глупым слухом. Никто не стал бы проводить такой опасный ритуал над представителем рода Эсканор и единственной наследницей престола. Вообще-то, он знал о териантропах довольно много. Читал. Эсканоры почти с момента обретения ими магии пытались скрестить человека с кем-то, но у них ничего не получалось. Пока не вышло у одной особенно сильной представительницы рода. Териантропы в том виде, в котором они существовали сейчас, являлись людьми, которые могли превращаться в кого-то. Они поддерживались магией мира, но оставались заключены в той внешности, в которой произошло обращение, а еще они были очень сильными, поэтому в основном они были военными. Седрик не считал, что быть териантропом так уж хорошо, если честно. Его первой мыслью было: «Это ж сколько книжек можно успеть прочитать за такую долгую жизнь». — Ты наверняка наслушался глупых сплетен о нас, — продолжала Миранда. — Не бойся, половина из них абсурд. Ну, про то, что мы питаемся живыми младенцами, например. Или что по полнолуниям у нас обострение. А байки про то, что мы можем съесть партнера во время секса это вообще чья-то странная фантазия. — Ну, про обострение не совсем, — тихо поправил Седрик. — Правда, оно проявляется лишь у некоторых, если обращение происходило с осложнениями… И с годами это сглаживается. Миранда усмехнулась и оценивающее посмотрела на Седрика. — Откуда знаешь? — Читал записи Минервы Эсканор, — ответил он. — Это она первая сумела создать… — Териантропа, который не был поглощен в конце концов своей второй сущностью, — продолжила за него Миранда. — Слышали, как же, — в голосе мелькнула желчь. — Благодаря ей териантропия стала своеобразной формой бессмертия. Тоже мне, благодетельница. Не будь она Эсканор, ее бы казнили за создание опасных монстров. — Полагаю, что вы правы, — ответил Седрик, испуганно опуская взгляд, как будто бы сейчас в покои Миранды должна была вторгнуться королева Элизабет и отправить их обоих на плаху за разговоры, выставляющие род Эсканоров в невыгодном свете. Ну, как оказалось, она способна заметить сильные магические всплески дочери и тут же переместиться к их источнику с любого конца замка. Именно так она нашла тогда Вейру… Почему у нее не могло быть какого-нибудь подслушающего заклятия? О том, что Миранда наверняка уже не в первый раз говорит подобные вещи каким-то первым встреченным в коридоре болезненным библиотекарям, Седрик как-то не подумал. — А почему ты в таком состоянии сам пошел за лекарством? — Мне бы не принесли, — Седрик дернул плечом. — Я же просто слуга. — Ну, я могу приносить его тебе. — Не стоит, леди Мир… — Это не предложение, — отмахнулась Миранда. — Я не позволю тебе гулять тут полумертвым, а то станешь не «полу». Но за тобой должок, — и, не дав Седрику что-то сказать в ответ, продолжила: — Ты лежи, отдыхай. А я пока схожу по делам. Седрик просто кивнул, немного смущенный неожиданно свалившейся помощью и последующими обязательствами. — Эй, подождите! — окликнул он Миранду. Та обернулась. — Сколько вам лет? — Хороший вопрос, — Миранда усмехнулась. — Я уже и сама не помню. Но обострений в зависимости от фаз Луны у меня уже давно не было. Если это что-то тебе скажет.***
Он прожил у Миранды почти неделю. Потом он выздоровел настолько, что уже мог спокойно ходить, не боясь врезаться в стенку или упасть в обморок, и сразу же предпочел вернуться к работе в библиотеку. Конечно же, у Миранды было неплохо. Хорошая постель, вкусная еда, и, что главное — интересный собеседник. Было необычно разговаривать с кем-то настолько открыто выражающим свой негатив и недовольство властью. Не то, чтобы у Миранды было желание что-то менять, но критиковала она Эсканоров открыто и постоянно сбиваясь на грубоватые шуточки. Сначала Седрик бледнел каждый раз при таком ужасном злословии в сторону правящей семьи, а затем начал посмеиваться. В конце концов, Миранда была во многом права. И с ней было интереснее, чем с зашуганными и туповатыми слугами. Он все чаще замечал, что согласен с ней в самых радикальных суждениях и это было… наверное, это было государственной изменой. Возможно, поэтому он и сбежал. Ну и принимать помощь было неловко. Вернувшись к работе библиотекарем, он мало помалу вернулся к прежней спокойной жизни. Такой, какой она была еще до знакомства с Вейрой. Теперь он снова большую часть времени проводил в одиночестве, лишь изредка бегая по поручениям, и читал книжки, часть из которых была с Земли. Пока однажды его покой не был нарушен распахнувшимися уже за полночь дверьми и криком: — Седрик! Ты здесь? Он встрепенулся, отрываясь от книжки, которую читал при свете свечи. Прядь волос, взметнувшись, оказалась слегка опалена. В воздухе появился характерный запах. На какой-то момент он подумал, что это Миранда. И это было странно — подобное поведение было совсем не в характере Миранды. Вообще-то так вести себя могла себе позволить лишь одна знакомая ему девушка. — Принцесса Вейра, — выдавил из себя Седрик какое-то подобие приветствия. Ее свадьбу перенесли на завтра. Уже завтра она будет не принцесса, а королева. Он боялся этого дня, боялся, что, когда власть перейдет от Элизабет к Вейре, он сразу же попадет в немилось за свое предательство. — Слава Оракулу, ты жив, — она радостно выдохнула, подбегая к нему и садясь на стол. Как раньше. Только вот на этот раз она не стала размахивать ногами в воздухе. — Знал бы ты, как это ужасно: готовиться к свадьбе. Я занята дни напролет, а по ночам не успеваю высыпаться. Но сегодня я не смогла заснуть и поэтому наконец-то нашлось время навестить тебя. Я давно хотела. Но свадьба и вся эта политика… Хотя, наверное, мать просто старается занять меня делами, чтобы я не сбежала снова. Ненавижу. У нее ведь есть эта паршивая Звезда, так что меня все равно найдут. Знаешь что, Седрик? Как только приду к власти, я уничтожу эту дрянь. Так, чтобы наверняка. О, точно! Брошу в вулкан! — губы Вейры вытянулись в узкую полоску и она замолчала на время, сдерживая гнев. Седрик лишь молча смотрел на нее, не решаясь перебить. Неужели между ними все так, как и было? И за его промедление ему ничего не полагается? Кажется, это было так, потому что Вейра, успокоившись обернулась к нему и спокойно продолжила. — Но сейчас о тебе. Что с тобой было? — она обеспокоенно посмотрела на Седрика. — После того, как ты не успел последовать за мной… Я даже представить не могу, что они с тобой сделали, лишь бы узнать, где я. А учитывая, что в итоге пришлось привлекать Оракула, ты так и не сказал. Спасибо, Седрик. Ты так много сделал для меня, а я… даже не сразу смогла к тебе прийти. Седрик не мог видеть себя, но он почти физически ощутил, как бледнеет. «Не успел»? «Не сказал»? «Спасибо»? Какое ужасное недопонимание… Он же не может сам на себя доносить! Но и молча принять незаслуженную благодарность тоже… не может. — Принцесса Вейра, я… — Просто «Вейра», Седрик, — поморщилась девушка. — Я не против быть принцессой, но с завтрашнего дня ты должен будешь добавлять к моему имени другое слово, а слышать его, особенно сказанным тобой, я не хочу. Просто «Вейра». Так что ты там хотел сказать? — Я, — Седрик сглотнул. После того, как ему оказали подобную честь, не будет ли последующее наказание еще страшнее? «Не признавайся, идиот. Она все равно не узнает, ей не до таких мелочей,» — отозвалось в его мыслях почему-то голосом Миранды. Хотя, скорее всего, будь она здесь, так бы она и сказала. — Хотел спросить о свадьбе. Она вас больше так не угнетает? — произнес Седрик, не веря в то, что действительно не признался. Теперь, когда он упустил шанс признаться сразу же, своей первой репликой, он почти обрек себя на страшный гнев Вейры, когда она все-таки узнает правду. Если узнает. — Ну… я не обещала Зейдену близость после свадьбы, — Вейра пожала плечами, в упор не замечая мертвенную бледность Седрика. — Ты был прав, брак политически выгоден. И я собираюсь извлечь эту выгоду, раз уж другого выбора у меня нет. Ты понимаешь, о чем я? Извлекать выгоду, а не изображать любовь. Седрик хотел было сказать, что не понимает, или понимает, но не до конца, как вдруг Ведра села полуоборотом, разворачиваясь лицом к нему, и посмотрела ему в глаза. А затем быстро нагнулась, и поцеловала его. Снова. Как будто ни о чем не волнуясь. Возможно, Седрик просто был все еще слишком ослаблен болезнью — но он ответил ей.