Под Опекой

***

                          Юленька и Васенька стали не разлей вода. Несмотря на разницу в возрасте, эти девицы с легкостью нашли общий язык между с собой, они бегали во дворе небольшого дома где проживал господин Гуро. Сегодня девочки, вставшие очень рано, перебудили спящих нянь и Николая Васильевича, что спал в отдельной комнате и на другом конце дома.                    — Приди, мой добрый, милый гений. Приди беседовать со мной! — старшая крутилась около зеркала, расчесывая локоны и поглядывала на девочку, что с куклой играла на кровати. — Мой верный друг в пути мучений. Единственный хранитель мой! — она улыбнулась отражению, солнечные лучи били в окно спальни. К счастью, девушки не успели ничего натворить. Лишь на завтраке Юленька случайно облила Николая Васильевича горячим чаем, а все потому, что нужно было есть, а не смеяться и не корчить различные постыдные лица с маленькой егозой.                    — Простите, Николай, — робко краснея Юляшка тут же схватывает белую салфетку со стола и немедленно протирает темные штаны молодого человека. Место протирки выдалось весьма интимным, но Яновский поделать ничего не мог, так как за проведенный месяц с этими созданиями адовскими понял, что спорить с ними бесполезно и себе дороже будет. Гоголь лишь отписывал Гуро, что, мол, у них все в порядке и его кабинет в целости и сохранности, но нет, на счет кабинета тот наврал, ведь, в последний раз когда он там был, по кабинету летала бумага и чернила. Летал там петух, гуси бегали, которых туда девочки и запустили, славно было лишь то, что комната была приведена в порядок, а документы что успели испортить, тут же были переписаны в ночи за несколько дней самим писарем.                    — Главу с тяжелыми мечтами, хочу на грудь твою склонить и на груди твоей слезами, — Юля продолжила читать стишок при этом продолжая высушивать темную ткань. Яновский все больше краснел, а после, когда нашел в себе силы все же откинул руки дамы от себя и молча ушел прочь. — Больную душу облегчить! — она лишь пожала плечами и засмеялась.                    «В штанах что ли тесно стало…?» — она засмеялась от своей же мысли, проводив взглядом писаря и подмигнув малышке продолжила пить чай.                    Яков вернулся этой ночью. Он не стал трогать и будить всех. Отведав лишь теплого морса, что был сварен сегодня, спокойно лег спать на кушетку, что в кухне стояла. Ночью Гуро разбудила Юля, которая рыскала как кошка. Мадам пила молоко из кувшина и ела белый хлеб.                    — На ночь не едят, — раздался бархатный голос, который Юле был знаком с детства. — живот болеть будет.             — И вам домовой доброй ночи. — простонала та и продолжила есть хлеб, запивая молоком. — Кушетка лучше, чем кровать? А почему не на пороге не поспать. — та вскинула бровь и уставилась на Гуро, который уже навис над ее головой.             — В моей комнате спит Господин Гоголь. — указательный палец следователя уперся в грудь дамы.             — Я могу уступить вам свою комнату. — бросает Юленька и встает на носочки — Хочешь?             — Я лучше на коврике посплю. — Ладонь Гуро осторожно обхватывает ее левую грудь. Юля не дрогнет, принимает это как должное, та спокойно продолжает пить молоко, что вызывает легкое подрагивание в диафрагме. Впрочем, Яков быстро одергивает руку от нее и предпочитает, как вампир, свалить на долгую прогулку.