Chill

— Фух, чего-то поджилки трясутся как в первый раз прямо, — нервно хихикает Джин, находясь в гримёрке. — Может, потому что это в какой-то мере правда? — отвечает Тэхен, подставляя лицо для нанесения пудры. — Действительно страшновато перед американской публикой выступать, я даже и не знаю, как себя вести. — Веди себя, как всегда, — вступает в разговор Намджун, подправляя пиджак в зеркале и критически оглядывая свой внешний вид. — Корея, Америка, Япония — разницы никакой. Все люди на нашем концерте пришли ради нас, нам нужно лишь полностью отдаться, как мы всегда и делаем. — И всё-таки, — не унимается Тэ. — После посещения премии и просмотра всех тех выступлений, мне теперь кажется, что от нас ждут чего-то эдакого, — он поворачивает голову вправо, чтобы дать нуне лучший доступ. — Это же США! Тут чем безбашеннее, тем лучше! — Попрошу без экстрима, — усмехается лидер. — Чонгук-и, ты как? — поворачивается он к парню, что на удивление тише воды, ниже травы. — Нормально, — коротко отвечает тот, сидя на диване и смотря в потолок. — Даже у лучших из лучших есть свои страхи, — поддевает старший Ким. — Мне не страшно, — отмахивается Чонгук, резко вставая и начиная прыгать на месте, пытаясь унять волнение. В этот момент в гримёрку заходит Чимин, который уже полностью одет и накрашен, и сейчас поправляет свой микрофон, выглядя спокойнее всех присутствующих. Он разминает шею и подходит к Тэхёну, что всё еще сидит на стуле и поправляет сережки в ушах. Потянувшись к белой атласной рубашке, что наглухо застёгнута, он, воровато оглядывая гримёрку и подмечая, что стилистов нигде не видно, быстренько расстёгивает первые три пуговицы, даря обзор на грудь парня. — Фанатам понравится, — подмигивает он отражению Тэхёна. — Мы же в США, в конце концов, тут такое любят. И вообще, — он плюхается на диван, на котором минутой назад сидел макнэ, — у меня хорошее предчувствие насчёт всего этого тура по стране, — и довольно улыбается, в противовес сомневающимся выражениям лиц одногруппников. — Мне кажется, будет круто.

***

Если «круто» в понятии Чимина это стать абсолютно другим человеком на сцене, то да, наверное. И под «другим» имеется в виду абсолютно озвереть, в хорошем или же плохом смысле этого слова. Одной из главных черт Чимина является то, что он очень уж любит угождать людям, он хочет им нравиться, и будет делать всё, чтобы добиться желаемого. Это касается его действий на камеру, его общения в социальных сетях, а особенно его поведения на сцене. Он абсолютно точно знает, что любят фанаты каждой определённой страны, и даёт им это. Вот и сейчас, будучи в Америке уже полмесяца, побывав на одной из главных премий страны и дав немалое количество интервью, блондин уже примерно представляет, что собой представляет американский зритель, чего он хочет и что надо ему дать, чтобы он остался в экстазе. Мемберы только и успевали переглядываться меж собой, пока Чимин скакал по сцене словно ужаленный, провокационно вилял бедрами, игрался с волосами и так и норовил снять с себя футболку. Он бесстыдно флиртовал с камерами, периодически облизывал губы, приводя фанатов в бешеный восторг, дарил воздушные поцелуи направо и налево и вообще, упивался тем, что любое его движение сопровождается криками, визгами и полуобморочными состояниями. Пак Чимин обожает чувствовать контроль, контроль над аудиторией, над настроением окружающих. Он легко может задать любое направление концерту, и всё будет так, как ему заблагорассудится. Захочет он включить режим милашки — все будут в восторге, захочет побыть альфа-самцом — народ только «за». Чимин — личность творческая, и выражать себя на сцене он считает высшей формой искусства. Ближе к середине концерта другие мемберы, кажется, заразившись общей атмосферой концерта, энергетикой кричащих фанатов и откровенного поведения одногруппника, тоже начали входить в раж. С самого их дебюта слово «фансервис» вдалбливали им в головы каждый божий день, и, честно, ни один из парней уже не мог нормально слышать это слово. Одно дело, когда ты действительно хочешь обнять или поласкать своего мембера, потому что он сделал что-то милое, или вообще, у тебя вдруг прилив нежности случился. Другое дело, когда тебе талдычат, что мало интерактива в группе, сделай так, посмотри так, поцелуй туда, обними тогда. Всё это жутко нервирует и отбивает желание общаться друг с другом на публику совсем. Однако тут, на этом самом концерте, энергетика прёт такая, что не просто появляется желание угодить фанатам, тут самим хочется творить всякую разную херню, которую в Корее они бы уж точно никогда и не захотели проделать. В итоге фанатам предоставляется возможность увидеть полностью голый пресс Чонгука (спасибо Джину и Тэ), лицезреть технику соблазнения от Хосока на Юнги, даже Намджуна удалось уговорить на тверк, что, по мнению всех мемберов, можно считать колоссальным успехом. Предконцертное волнение Чонгука улетучилось уже через двадцать минут после начала, и сейчас он просто наслаждается всем происходящим, вместе с остальными дразня фанатов и упиваясь аплодисментами. Он чувствует себя так свободно, впервые за очень долгое время, и это ощущение нравится ему до дрожи, до широченной улыбки, что сводит скулы, до блестящих глаз и безумного взгляда. Он дышит тяжело, белая футболка прилипла к телу, однако то, как фанаты подпевают их песням, зная все тексты наизусть, делает этот момент волшебным. Мимо проходит Чимин, что машет руками и выставляет микрофон толпе, и Чонгуку в голову просто ударяет. Он подбегает к парню со спины и обхватывает его за шею, прижимая к своей груди и тут же зарываясь носом в светлую макушку. Конечно же, это действие не остаётся незамеченным, так как еще и транслируется на огромном экране, так что народ начинает кричать как не в себе, что на секунду оглушает младшего. Однако когда он чувствует, как руки Чимина ложатся на его собственные и начинают поглаживать, сердце начинает заходить даже хуже, чем после хореографии к Fire. Безумие. Сплошное безумие. Чувствуя непонятную вседозволенность, весь оставшийся концерт Чонгук, который совсем уж не фанат тактильных контактов, липнет к своим одногруппникам как банный лист. Однако больше всего он вертится вокруг Чимина, который только и рад подыгрывать, и лезет в ответ. Младший особо забавляется, когда посвящает свой целый куплет Чимину, и тот на самом деле смущается, неловко смеясь и закрывая лицо, однако даже сквозь маленькие ладошки видно, как он продолжает улыбаться. И ради таких вот моментов Куки продолжает вытворять несусветную херню. Чимину, кажется, срывает катушку по полной. Он уже открыто ластится к макнэ, без задних мыслей перекидывает одну ногу через его колени и садится прямо лицом к нему, смотря при этом с вызовом и бесятами в глазах, еще и закидывая руки на плечи и зарываясь тому в волосы. Чимину, кажется, плевать, что они, вообще-то, посередине выступления, на сцене, а он еще и сидит спиной к зрителям. Чего младший и опасался (и на что, на самом деле, надеялся), блондин дошёл до той отметки «похуй», когда начинал делать то, что придёт в голову. Правая рука хёна царапает кожу головы Чонгука, сам он смотрит сверху вниз, а во взгляде такой ядерный коктейль эмоций, что младший непроизвольно сглатывает. Оторвать собственного взгляда никак не получается, будто Чимин приворожил его к себе. Понимая и игнорируя мысль, что это ему еще аукнется, Чонгук обхватывает одной рукой старшего за талию и притягивает его ближе к себе так, что их промежности соприкасаются. Чимин выдыхает как-то слишком громко, так, что даже сквозь весь шум Чонгук его отчетливо слышит, и хватка в его волосах усиливается, отчего Чонгук шипит и обнимает парня в ответ еще сильнее. Их взгляды сталкиваются, и между ними будто ведётся какая-то непонятная борьба, за что — непонятно. По виску Чимина течёт капля пота, и макнэ так сильно хочется её слизать, что это желание на долю секунды затмевает всё остальное так, что ему приходится зажмуриться до звездочек в глазах, чтобы не проебаться. Фейерверк рядом с ними как ебанёт, отчего оба парня валятся со стула прямо на сцену, держась за грудные клетки. Народ заходится в приступе хохота, и два парня, переглянувшись, распластываются на полу и присоединяются ко всеобщему веселью, признавая себя теми ещё придурками. После прощальной речи и поклона, даже находясь уже за кулисами и направляясь в гримёрку, адреналин всё никак не хочет покидать тело Чонгука, хотя обычно на этом этапе он уже сдувается, и усталость даёт о себе знать в полной мере, еле заставляя передвигать ноги. Он смотрит на рядом идущего Тэхёна, и даже на Хосока — те явно сильно устали и лишь шаркают ногами, тяжело дыша и попутно снимая с себя всю одежду, наверняка мечтая лишь о душе и любой более-менее горизонтальной поверхности. Намджуна, Джина, Юнги и Чимина он теряет из виду на полпути. Его буквально одолевает невероятная жажда, а зайдя в гримёрку, он не обнаруживает даже одной бутылки воды. Наверное, стафф забегался и забыл положить им на стол. Тяжело вздохнув, Чонгук идёт на поиски живительной влаги, и ноги приводят его в малюсенькую комнату для стаффа, в которой на данный момент никого нет, однако есть пара бутылок воды. Издав непонятный клич, младший заходит в комнату, прикрывая двери, и тут же тянется к бутылке, однако только потом понимает, что не заметил еще одного человека, который стоит за дверями и жадно пьёт минералку. — О, — откликается Чимин, проглатывая большой глоток и вытирая рот тыльной стороной ладони, — тоже не нашёл в гримерке ничего? — Чонгук кивает и открывает бутылку, начиная жадно выпивать содержимое. — Полагаю, мы пока единственные, кто нашёл эту сокровищницу, — он указывает на маленькую тёмную комнату, в которой они находятся. — Или им сейчас не до этого, — делает предположение младший, удовлетворенно выдыхая и разминая шею. Вот теперь все мышцы начинают напоминать о себе. — Где тут выключатель? — он начинает озираться по сторонам, однако рука Чимина останавливает его. — Не надо, не включай, — просит он. — У меня глаза после всех этих вспышек болят ужасно, — жалуется он. — Линзы тоже надо снять, — он делает еще один глоток. Разговор сходит на нет, и парни лишь стоят в тёмной комнате, с пустыми бутылками в руках. Вроде бы, можно выходить, ведь жажда утолена, нужно переодеться, и помыться, и отдохнуть, наконец. А то скакать почти три часа на сцене — это не шутки. Однако они стоят на месте, и в воздухе витает некая недосказанность и предвкушение чего-то, только вот чего — непонятно. Адреналин всё ещё в крови Чонгука, только вот сделать что-то из всех тех странных желаний, что возникают у него уже какое-то время, он всё еще не может. Он вообще не знает, что в этом мире способно заставить его предпринять хоть что-то по отношению к Чимину. Потому что тот, хоть и старше его всего-то на два года, внушает какой-то благоговейный трепет. Чонгук банально трусит сделать хоть что-то, что старший сможет не так понять или интерпретировать. Он печётся о реакции Чимина больше, чем о ком-либо другом. Даже Намджун не вызывает у него такого трепета. В темноте он чувствует взгляд Чимина на себе. Острый, от него жжётся где-то под лопатками, хочется либо спрятаться, либо наоборот, потянуться. Но он не делает ничего. Снова. — Чонгук-и, — наконец, прерывает молчание Чимин, и голос у него хриплый после выступления, низкий, и блять, Чонгука просто клинит. Тем временем он чувствует, как Чимин подходит ближе, чувствует прикосновение его руки к своему запястью, выше, еще выше. Чимин так близко, что Чонгук чувствует его неровное дыхание на своей шее, и тело вмиг покрывается мурашками, и ему так жарко, так чертовски жарко. В этой малюсенькой комнате отчетливо слышно, как гулко он сглотнул, и как громко дышит хён. Блондин наклоняется к шее младшего, и глубоко вдыхает его запах, ведя носом вверх, как он уже делал пару раз, и прикасаясь влажными губами к щеке. Он чувствует, как сильно в груди бьётся сердце младшего, и кладёт ему руку прямо туда, чувствуя кульбиты. Чимин очень легко целует Чонгука в солёную щеку, а у того чуть не случается припадок, и он всерьёз опасается, как бы не упасть прямо здесь, поэтому впивается в край стола, чтобы хоть как-то удержать себя. — Чего ты хочешь? — шепотом спрашивает блондин, выдыхая ему в щёку. — Потому что иногда ты просто вводишь меня в заблуждение. Чего он хочет? Чонгук пару раз моргает, пока до него доходит суть вопроса. Чимин продолжает вести своими мягкими и приятными губами по его лицу, перебираясь на кончик носа, и младший хватает его за запястье. Однако тот не останавливается, переходя на вторую щеку парня и поглаживая его через футболку. — Я-я… я не знаю, — дрожаще выходит у Чонгука, потому что он и правда, понятия не имеет. Чего он хочет от чего? Вернее, от кого? От Чимина? Или чего он хочет вообще? Или чего он хочет от их отношений? Вернее, хотел бы он вообще отношений или нет? После его ответа Чимин останавливается, и почти мгновенно его губы и руки пропадают, а Чонгуку хочется ёбнуть себе по лицу, желательно несколько раз. Старший хочет отстраниться, однако Чонгук не даёт ему этого сделать, притягивая его к себе и утягивая в объятья, в которых Чимин практически утопает. Чонгук обнимает крепко, но в то же время очень нежно и аккуратно, перебирая влажные волосы на затылке и утыкаясь в макушку. Он не знает, чего он хочет, еще толком не разобрался, что чувствует, однако это не отменяет того факта, что он очень заботится о Чимине. Он поглаживает его по спине и чувствует, как его ответно обнимают, утыкаясь в шею. — Чимин, — говорит он ему в макушку. — Я не знаю, чего я хочу, но… Пожалуйста, не прекращай этого. Пожалуйста, дай мне время и не устань от меня. У меня такое впервые, и я не знаю, что мне надо делать. — Ты… я… — всё не может подобрать слов младший, лишь продолжая обнимать Чимина и чувствовать, как сердцебиение приходит в норму. И как ему сейчас хорошо и уютно. Чимин всё же отстраняется от него спустя пару секунд и заглядывает в глаза, будто там написаны ответы на все вопросы. Чонгук не знает, что именно он там видит, однако старший вздыхает и легко хлопает его по щеке. — Не торопись, Куки. Я не знаю, что у тебя сейчас творится в голове, но, думаю, ты знаешь, что всегда можешь просто поговорить со мной, без утайки, я всегда выслушаю. Общение — это самое важное. Будучи в группе, это самый большой урок, что я уяснил, — Чимин иногда мог так резко менять своё амплуа, что младшему остаётся только диву даваться. — Просто… пока ты не разберешься в себе, не смотри на меня так, хорошо? Потому что твои взгляды наводят на определенные мысли, но я вижу, что ты и сам еще не знаешь, что ты вообще чувствуешь, поэтому… — остаток фразы он не заканчивает, даря младшему финальную полуулыбку и, нащупав ручку, он выходит из комнаты. Чонгук стоит на месте еще несколько минут, пытаясь понять, как, чёрт возьми, он смотрит на Чимина, и чего он, в действительности, хочет от него?