Chill

Если спросить у любого мембера, какой промежуток самый тяжкий, каждый из них наверняка ответит вам, что это время камбэка. Каждый раз в это время их жизнь превращается в один длиннющий день, длящийся месяцами. Это время самого активного продвижения на всевозможных шоу, премиях и каналах, и на это уходит столько сил, что под конец они похожи на выжатые лимоны. И не столько тяжело в физическом плане, сколько в моральном –отдаётся столько эмоций, слов и объяснений, что потом чувствуешь себя как-то опустошённо. Особенно это сказывается на Намджуне — ведь именно тот представляет группу и в основном отвечает на все вопросы касательно их музыки и творчества в целом. Обычно другие парни всегда стараются поддержать лидера, взять часть вопросов на себя, подурачиться на камеру и разрядить атмосферу. За столько лет они уже стали в этом мастерами, выработав эффективную схему. И обычно Намджуна всегда на различных интервью поддерживает Чимин. У них отличная химия, да и последний очень естественен перед камерами, его природная харизма даже сквозь экран заставляет проникнуться. И вообще, химия между всеми парнями налажена на отлично, поэтому фанаты так любят их интервью, где они просто отвечают на вопросы и приоткрывают другим их мир внутри группы: как они общаются друг с другом, какие у них внутренние шутки и подколы. Что ещё является неотъемлемой частью практически каждого их интервью — это странный, неловкий, но такой уже привычный флирт Чонгука и Чимина, их переглядки через парней и кроткие улыбки куда-то в сторону, чтобы никто не заметил. Но замечают абсолютно все. Однако за всё время это уже стало настолько обыденным явлением, что ни один на этом даже внимания не заостряет. И сейчас, когда во время нового камбэка они дают уже сотое по счёту интервью, отсутствие даже обычного взаимодействиями между этими двумя сразу бросается в глаза и кажется странным и неправильным. Намджун уже привык тыкать младшего куда-то под бок, чтобы тот сосредоточился на камере, а не на лице Чимина, а сейчас и не знает, что делать, когда незаметно смотрит между ними и не видит никакого контакта. По-отдельности они всё ещё отвечают на разные вопросы, участвуют в обсуждении и, в общем и целом, всё кажется вполне обыденным. Но вместе с тем что-то неуловимо не так. Между ними нет напряжения, нет неловкости, просто — ничего нет. Будто это два чужих человека в одной группе, и это напрягает. По-видимому, не одного Намджуна. — Младшие чего-то мутят, надо бы разобраться с этим, — говорит Сокджин как-то, когда Чимин в рекордные сроки покидает гримёрную, после чего почти следом выходит и Чонгук, идя в противоположное от старшего направление. Намджун тяжело вздыхает и снимает рубашку, разминая затекшую шею. Никто не предупреждал, что помимо организационных моментов и дел, касающихся непосредственно группы, он ещё и психологом будет подрабатывать. А за прошедшие годы он стал разбираться в поведении своих мемберов не хуже квалифицированного специалиста. — Серьёзно, — подаёт голос Хосок, пока ему помогают выбраться из кожаных атрибутов. — Мне не по себе от того, что они не хихикают и не пялятся друг на друга каждую свободную секунду, — он облегчённо вздыхает и благодарит стилиста-нуну. — Они такие милашки вместе, но Чонгук-и, походу, вся та ситуация со снимками не на шутку перепугала. — Как будто их там сосущимися засняли, — закатывает глаза Джин, на что получает хмурый взгляд лидера. — Что? — Давай не будем каркать, — говорит Намджун и переодевается в повседневную одежду. — Сегодня вечером соберёмся в гостиной как всегда, постараемся эту тему поднять. Хён, — обращается он к старшему, — предупредишь, чтобы ВСЕ вечером пришли? Я не хочу снова отдуваться один. — Без проблем, — отзывается тот и отворачивается, продолжая разглядывать что-то в своём телефоне. Видимо, всех в группе немного напрягала возникшая ситуация между Чимином и Чонгуком, так как те послушно спустились к ужину в назначенное время, даже Юнги, который вечерами предпочитает запираться в студии и ни с кем не контактировать. Чимина с Чонгуком пока не видно, поэтому Юнги плюхается на стул и тяжело вздыхает. — Давайте не будем вокруг да около ходить, а сразу начнём разговор с этого — поставим их перед фактом, пусть объясняются, что за дичь они творят, — он не ждёт, пока все сядут за стол и тянется к палочкам, уже нацелившись на суши. — То есть, да, малого явно напугали те фотографии, но ведь мы же рядом, всегда прикроем, что проблему раздул? Иногда Юнги говорит очень милые вещи, и сам этого даже не осознаёт, продолжая жевать и что-то печатать в телефоне. Вскоре подходит Чимин, как всегда с улыбкой на лице и дружелюбным настроем. Он садится между Юнги и Сокджином, ведя носом и облизываясь от вкусной еды перед ним. — Ва! — выдыхает он, когда рот наполняется слюной. — Давненько мы суши не заказывали, — он обводит комнату взглядом и замечает, что не хватает лишь одного человека. — А где Чонгук-и? — Тут я, — брюнет появляется из дверного прохода с мокрыми после душа волосами, в свободной чёрной футболке и домашних спортивных штанах, выглядя устало и сонно — как и все присутствующие. — Спасибо, — благодарит он, когда Тэхён двигается и даёт ему место рядом, придвигая столовые приборы. Первые минут десять все заняты только поглощением еды, лишь изредка перебрасываясь общими фразами вроде «передай салфетку» или «сам потом убирать будешь». Чуть позже Хосок начинает подавать знаки Намджуну, мол, давай, начинай, самое время. Ким мужественно подавляет в себе тяжёлый вздох и дожёвывает еду, глухо сглатывая и одновременно раздумывая, как бы подступиться к такой щепетильной теме. Не хочется парней смутить, ведь те явно ещё сами не до конца понимают, что между ними творится. Но и дальше так продолжаться тоже не может — их игра в молчанку косвенно отражается на всей группе. — Ну, так, — не самое лучшее начало разговора, о чём говорит поднятая иронично вверх бровь Юнги напротив. — Завтра у нас снова парочка интервью назначена, — решает зайти он издалека, но чтобы в то же время и по теме было. Тэхён не удерживается и прыскает всё-таки, пытаясь замаскировать всё под кашлем. Юнги всё-таки закатывает глаза и решает не тянуть кота за яйца — нечасто можно наблюдать за ним такое решительное настроение. Но блондина и правда, достало такое ребяческое поведение его одногруппников. Пускай уж лучше они опять флиртуют везде, чем такая странная отстранённость. Без привычных заигрываний этих двоих Юнги чувствует себя не по себе, и это начинает бесить. — Что между вами двумя творится? — без обиняков, прямо в лоб спрашивает он, палочками тыкая сначала в Чимина, а затем и в их младшего. Чимин с ним рядом замирает, даже переставая жевать, а макнэ так вообще дёргается и роняет стаканчик, благо, тот пластмассовый и пустой. — Только не говорите, что всё из-за того случая с фотографиями, бред сивой кобылы же. — Юнги, — предупреждающим тоном говорит Сокджин и напряжённо смотрит в сторону Чонгука, который ёрзает на месте и еле заметно покрывается краской. Тому явно неловко, и видно, что он не хочет эту тему обсуждать вообще. Он снова становится похож на себя в дни дебюта — отстранённый, холодный, ещё не прижившийся в коллективе и не знающий, что сказать и сделать. И для Чонгука это были не лучшие времена. Старшему Киму даже жалко его становится — младший смотрит затравленно и вжимает голову в шею, будто пытаясь уменьшиться в размерах, лишь бы ничего не отвечать. Того всегда было легко читать, в отличие от Чимина, который сейчас медленно жуёт и явно обдумывает, что сказать. Хоть среди них всех лишь Тэхён снимался в дораме, настоящим актёром на деле является Чимин — так искусно он справляется с собственными эмоциями и меняет маски, как одежду. Даже несмотря на годы, проведённые вместе, Сокджин всё ещё не может понять, когда тот говорит то, что думает, а когда — то, что от него хотят услышать. Чимин кидает быстрый взгляд на притихшего макнэ и понимает, что тот в жизни сейчас не ответит, поэтому берёт всё в свои руки: — У нас всё нормально, — спокойно говорит он, обводя взглядом всех парней и даря безмятежную улыбку. — Были небольшие недомолвки, но мы всё обсудили и решили их, как взрослые люди, — Чонгук, хоть и тише мыши, хочет иронично фыркнуть в этот момент. Как взрослые люди? Скорее, они просто порешили игнорировать огромного слона в комнате и оставить ситуацию в первоначальном виде — по просьбе Чонгука, кстати. Потому что тот струсил и не хотел, чтобы эта трусость задела ещё и хёна. — А я говорю — хуйня всё это, — парирует Юнги, чей бурный отклик вызывает недоумение у большей части присутствующих. — Да ладно вам, — говорит он, откидываясь на стуле. — Мы же не слепые, и не тупые, слава богу. Ну, сходили вы погулять вместе, ну засняли вас случайно, и что теперь, из-за этого перестать общаться совсем? Будучи в одной группе и видя друг друга каждый день? Нет, даже не так — живя вместе? — он усмехается и качает головой. — При всём уважении, хён, — говорит Чимин, и тон у него дружелюбный, однако в голосе так и сквозит холодок, — но это уже наши дела. — Намджун, — вздыхает Юнги и вопросительно смотрит на лидера, ожидая хоть какой-то поддержки. Тот решает выбрать другую тактику, и обращается вместо уравновешенного Чимина к Чонгуку, который неловко сцепил руки под столом и упёрся взглядом в одну точку где-то внизу, не желая встречаться ни с кем глазами и наверняка мечтая просто быть как можно дальше отсюда. — Чонгук, — обращается к нему рэпер. Тот сглатывает, но взгляд поднимает, и лидер видит в нём такую немую мольбу не развивать тему, что почти поддаётся. Но только почти. — Чонгук, ты же знаешь, что можешь нам довериться, — как маленькому ребёнку говорит он, сохраняя зрительный контакт. — В чём именно дело, расскажи нам. Почему тебя так задели те фотографии? — Намджун и сам не понимает, почему сейчас пытается выбить младшего на откровенное признание. Никому из них не нужно подтверждение — как Юнги сказал чуть раньше, они и правда не слепые и не тупые. Уже давно видят, что между этими двумя творится, но не лезут, потому что это дела и отношения Чимина и Чонгука. Но сейчас из-за этих самых отношений хромает внутренний тандем всей их группы, и это срочно стоит решать. — Меня не… — начинает Чонгук, но его тут же перебивает Чимин, обвинительно говоря: — Ты не обязан сейчас отчитываться, Чонгук, — голос его твёрдый и решительный, а затем он смотрит на Намджуна. — Зачем вы это делаете? Видите же, что он не хочет это обсуждать, зачем давите? И я уже сказал, что между нами всё хорошо, — он прямо пыхтит от недовольства. — Мы же смотрим с вами видео с выступлений и интервью каждый день — всё отлично, всё синхронно, никто не выбивается. Интервью живые и естественные, никакого напряжения или неловкости. Поэтому я не понимаю, чего вы от нас хотите сейчас. Оставьте Чонгука в покое, — он бросает взгляд на макнэ, который весь горит от стыда и прячет лицо в ладонях. — Мы не… — начинает Сокджин, но тут брюнет уже не выдерживает и резко встаёт с места, бедром врезаясь в стол и, не глядя ни на кого, почти выбегает из комнаты, заставляя парней замолчать на полуслове и неловко переглядываться.

***

Стыдно. Вот одно слово, которое описывает всё состояние макнэ в данный момент. Стыдно и за своё поведение перед хёнами, и за то, что дал им повод для такого поведения, и за то, что Чимин за него вступился — тоже стыдно. Будто он действительно маленький несмышлёныш, который не может сам дать отпор. Хотя, после сегодняшнего фиаско разве не так и есть? А ведь всё из-за чего, если задуматься? А всё из-за того, что Чонгук не в состоянии справиться с собственными эмоциями и чувствами. В них вся беда. И именно из-за этого столько проблем, которых можно было бы с лёгкостью избежать, если бы не его глупая, дурацкая и заранее обречённая влюблённость в Чимина. Почему обречённая? Потому что у неё нет продолжения, нет будущего. Чонгук, может, и не такой опытный и умный, каким хочет казаться, но эту простую истину понимает. Пока они в группе — может, они ещё и смогут притворяться, что всё хорошо, и даже помечтать о каком-то совместном будущем. Но ведь их карьера в группе — это временно. А дальше что? Глупо, глупо, глупо. Чонгук битый час пялится в тёмный потолок своей комнаты и не может заснуть. Какой сон, когда в голове целый рой мыслей? Он слышит скрип половиц прямо за дверью и тут же прикрывает глаза, делая вид, что спит. Секундой позже в комнату проникает тонкая полоска света, а затем вновь исчезает — дверь закрыли с этой стороны. Чонгук слышит, как кто-то осторожно ступает по линолеуму, чтобы не наделать шума, а затем так же тихо садится на кровать справа. Хотя, почему «кто-то»? Это может быть только Хоби — ведь они делят вместе комнату. Макнэ осторожно приоткрывает один глаз и косится — старший снимает с себя футболку, оставаясь лишь в шортах, и потягивается, после чего ложится в постель и поворачивается к нему спиной. Чонгук думает минут пять. За всё время он уже сблизился со всеми хёнами, но если надо было бы выбрать одного, с кем он чувствует себя комфортнее и непринуждённее всего, не считая Чимина — это был бы Хосок. Тот души не чает в их младшем, никогда не докучая и не напирая, зная, что макнэ не из разговорчивых, и предпочитает не раскрывать душу на распашку. В итоге младший Чон тихо встаёт и перебирается на кровать хёна, тут же залезая под одеяло и утыкаясь своими ледяными ступнями между икрами рэпера. Тот дёргается от холода, после чего переворачивается и вопросительно смотрит на парня, который отвечает ему милой кроличьей улыбкой и прикрытыми глазами. Хосок вздыхает и ничего не говорит, позволяя младшему забирать всё тепло и лежать рядом — в конце концов, это далеко не в первый раз. Чонгук вообще любит спать с ним, если уж на то пошло. — Не спится? — тихо спрашивает Хосок, ложась на спину и складывая руки в замок на груди. — Угу, — отзывается на это младший, открывая глаза, не видя смысла притворяться и дальше. Так они и лежат в тишине и темноте пару минут, слушая лишь мерное дыхание обоих. Хоби многое хочет спросить, утешить как-то младшенького, подсказать, помочь, в конце концов, тот ведь так загоняется по поводу всего. А когда дело касается Чимина, он загоняется в три раза больше. Однако рэпер молчит, понимая, что Чонгук сам заговорит, когда решится. Не зря же он залез к нему в кровать. — Хён, — в итоге слышится приглушённо из-под одеяла. — М? — старший расслаблено прикрывает веки. — Что мне делать, а? — выходит так потерянно и грустно, что рэпер поворачивается в его сторону и смотрит внимательно. — Я понимаю, что отношения с Чимином-хёном надо наладить, но… я как бы… ну, сам попросил его о дистанции? — вышло как-то вопросительно, и Чонгук вздыхает обречённо. — Просто… когда он рядом, и ведёт себя так со мной, я… ну, залипаю немного, — Хосок на это усмехается по-доброму, а Чонгук легонько пихает его плечом. — Всего лишь немного? — поддевает Хоби. — Насчёт нас ты можешь не переживать, ты же знаешь, да? — он вытаскивает руку из-под тела младшего и проводит ею по волнистым тёмным волосам мальчишки. — Мы в курсе вашей… ситуации, — он неопределённо машет рукой. — Айщ, как же стыдно, — закрывает руками лицо макнэ, чему старший лишь умиляется. — А насчёт Чимин-и, — рэпер призадумывается. — Тут уж тебе решать, потому что он послушает только тебя. Как ты решишь, так он и сделает. Захочешь и дальше продолжить это бессмысленное игнорирование — Чимин подыграет. Захочешь прекратить — он прекратит. Только вот, — тут он замолкает на полуслове и продолжает поглаживать волосы младшего. — Что? — нетерпеливо торопит его Чонгук, слушая внимательно и впитывая слова как губка. — Только не играй с ним, Чонгук-а, — говорит в итоге Хоби. — У меня и в мыслях не… — начинает было макнэ, собираясь возмущаться, но его перебивают. — Может неосознанно так показаться. Пойми, сейчас ты даёшь Чимину смешанные знаки — то отталкиваешь, то вдруг опять скажешь, что не против более тесного общения — как бы ты себя почувствовал на его месте? Захотел бы и дальше пытаться построить какие-то отношения с человеком, который и сам не знает, чего хочет? А если ты сам не знаешь, то откуда знать Чимину? Чонгук закусывает губу. В таком ключе он ещё не думал. Может, Хоби и прав — вдруг Чимину скоро просто наскучит таскаться за Чонгуком и потакать его странным прихотям и порывам? А что потом? Он просто от него отстанет, решит, что лучше не связываться — а что делать Чонгуку с его чёртовым сердцем, которое предательски продолжает сбиваться с ритма каждый раз, когда думает, слышит, чувствует и видит блондина? — Просто реши, чего ты хочешь, Чонгук-а, — в итоге говорит Хоби и похлопывает его по щекам. И эти слова так напоминают слова самого Чимина, сказанные в Америке. — Хорошенько подумай. А о фотографиях или папарацци не волнуйся — пока мы рядом, всё будет нормально, мы прикроем и защитим, — Хосок широко зевает, поворачиваясь к Чонгуку боком и утыкаясь носом в ткань его футболки. — А теперь давай спать, завтра много дел. Пока Хоби видит уже наверняка десятый сон, Чонгук продолжает раздумывать и кусать губы. Чего же он хочет? Он не знает. Однако что он знает наверняка, так это то, что он в Чимине по уши, и быть далеко от него и не иметь возможности привычно обнять, похлопать по плечу или просто подурачиться — самая жестокая пытка. Не прикасаться, не смотреть — всё это слишком для влюблённого парня, который просто хочет быть с Чимином и не загоняться по поводу фотографий или реакции общественности. Хочется просто быть собой рядом с Чимином — вот и всё. Он так многого просит?