Отель
потрясающий, что во многом является заслугой Лиама. Гарри следует за Луи в главный вестибюль, полы которого выложены блестящим мрамором. Он рассматривает пальмы, растущие в центре, орхидеи, гибискусы и гардении, окрашивающие комнату в ярко-розовые и белые тона. Это первый раз после приземления, когда Гарри на самом деле дал себе секунду, чтобы погрузиться в мысли: он на
Гавайях.
Они проходят к стойке регистрации, бросая свои сумки у ног, и оказываются лицом к лицу с женщиной — бодрой брюнеткой тридцати лет.
— Добрый день, джентльмены, — говорит она с улыбкой на лице. — Меня зовут Терри, добро пожаловать на прекрасный остров Гонолулу.
Луи хмурится и кладет локти на стойку.
— Ну и дела, спасибо.
Она делает небольшую паузу, а затем поворачивается к Гарри.
— Вы уже зарегистрированы?
— Да.
— На какое имя снят номер?
— Стайлс. Подождите, о Боже.
— Все в порядке? — Терри вскидывает бровь.
Гарри закрывает руками лицо.
— Луи, мы забыли снять другую комнату.
— Что?!
— Мы забыли. Забронировать. Вторую. Комнату. — Глубокий вдох. — Мы все ещё делим одну.
— Как ты мог забыть это сделать?! — Спрашивает Луи, топая ногой. — Блять!
— Простите, — медленно говорит Терри. — Что-то не так с вашим бронированием?
Гарри хмурится, глядя на Луи.
— Подожди, почему я должен снимать другую комнату? Первая комната на
мое имя. Технически, она моя.
— Ты, блять, хочешь
все себе оставить? — усмехнулся Луи. — Гостиничный номер, iPad, коллекцию дисков «Клиники», место у окна в самолёте…
— Ты сидел у окна! И я не забирал iPad! Он в ящике прикроватной тумбочки, ради Бога.
— …так что меньшее, что ты можешь сделать, это найти другую комнату. Сейчас.
Гарри закрывает глаза, сосредотачиваясь на своем дыхании, а затем снова их открывает.
— Ты собираешься продолжать в том же духе всю следующую неделю?
Луи откидывает волосы с глаз, с вызовом глядя на него.
— Да.
— Потрясающе, — Гарри поворачивается к Терри, которая чувствует себя невыносимо
некомфортно. — Я возьму другую комнату.
— А я, — говорит Луи, протягивая руку к стеклянной вазочке с цветными леденцами на стойке, прежде чем он уходит, оставляя Гарри заниматься бронированием комнаты, — возьму конфетку.
Терри почти давится словами, когда объясняет, что все номера забронированы на выходные, нет ни одного свободного до воскресенья, и даже когда один освободится, тот номер находится на другой стороне отеля, в не выделенной для свадьбы части. Гарри рассуждает о том, чтобы попросить Найла — который знает об их ситуации — потесниться немного, но потом он вспоминает, что Найл привел свою подругу Стеф, и Гарри точно не собирается делить комнату с этими двумя.
— Дерьмо, — ворчит он себе под нос. — Думаю, я займу эту комнату. А пока мне придется найти кого-нибудь другого, с кем можно переночевать.
— Пожалуйста, дайте мне знать, если я могу чем-нибудь помочь, чтобы сделать ваше пребывание более комфортным, — говорит она, но выражение ее лица кричит,
Пожалуйста, не возвращайтесь сюда.
— Спасибо, вы очень помогли, — говорит Гарри, протягивая руку к вазочке, чтобы взять леденец.
Она пуста.
Луи все подчистил.
Это занимает меньше убеждений со стороны Гарри, чем он полагал, чтобы заставить Луи согласиться разделить свою комнату с ним. Он выглядит почти побежденным, когда держит дверь открытой и говорит:
— Мне все равно. Здесь нет места для дополнительной кровати, так что ты можешь спать на полу.
Гарри объясняет себе быстрый ответ Луи полным истощением. Семь часов полета, наконец, догнали его, среди всего прочего. Вместо того, чтобы зацикливаться на этом дальше, он просто, вздыхая, поджимает губы и тащит чемодан, бормоча:
— Спасибо.
Они молча распаковывают вещи, Гарри проверяет часы несколько раз, держа в уме, что Лиам может потенциально задушить их живыми, если они пропустят «семейный ужин», столик для которого заказан на шесть часов. Он смотрит на Луи, который бессистемно вешает свои рубашки на вешалки в истинном стиле Томлинсона. Гарри и не ожидал ничего другого.
— Не возражаешь, если я приму душ? Я чувствую себя отвратительно после полета, — тихо говорит Гарри.
Луи не отвечает, просто продолжает вешать рубашки, хлопая металлическими вешалками по стержню в шкафу немного сильнее, чем нужно.
— Лу? Ладно?
Тишина.
— Окей, хорошо поговорили. — Он садится на пол рядом с чемоданом и роется в своей сумочке с ванными принадлежностями, чтобы найти шампунь, и прямо перед тем, как он встает, Луи почти бежит в ванную, замок на двери щелкает спустя несколько мгновений. Сразу же после этого Гарри слышит звук льющейся воды.
Гарри даже не встает, просто прислоняется к кровати, вытягивая ноги и постукивая пальцами по ковру. Смерть от Лиама Пейна сейчас выглядит не так уж плохо.
Каким-то образом Луи удается оставаться в душе до 17:57, так что у него остаётся достаточно времени, чтобы запрыгнуть в джинсах и чистую футболку, что
определенно недостаточно для Гарри, чтобы попытаться самому принять душ, и его даже не раздражает мелочность Луи. Он впечатлен.
Ужин оказывается очень вкусным, и к четвертому коктейлю Гарри, наконец, чувствует себя свободным, чувствует, что может расслабиться, поговорить, пошутить. Даже с сидящим рядом Луи, напряжение которого буквально можно ощущать кожей, Гарри искренне улыбается, чокаясь бокалами со всеми.
Найл, однако, не может перестать кидать на них обеспокоенные взгляды со слишком частой скоростью, чтобы они были незаметными. Он поднимает глаза на Гарри во время закуски, пиная его в голень под столом, и Гарри стонет, потирая ногу.
— Какого черта это было, — шепчет он.
Найл прочищает горло, жестами показывая, чтобы Гарри последовал за ним.
— Эй, Гарри, — громко говорит он, несколько человек за их столом прекращают разговаривать и смотрят на него. — Сходишь со мной в туалет?
— Вау. Это, — он закрывает глаза, слегка качая головой, — заманчивое предложение, Найл, но я не совсем уверен, что тебе нужна моральная поддержка. Тебя приучали к туалету, сколько, уже три года?
— Гарри, — говорит он снова, на этот раз через стиснутые зубы. — Туалет.
— Господи, хорошо, — Гарри делает все возможное, чтобы отодвинуть свой стул и пролезть за Луи, но тот, неудивительно, не двигается, что делает почти невозможном выход Гарри из-за стола.
— Спасибо, Лу, — язвительно бормочет он, и Луи в ответ резко отодвигает стул назад, прижимая Гарри к стене позади них, освобождая его только тогда, когда Найл стреляет в него убийственным взглядом.
Он следует за Найлом в находящуюся за углом ванную, распахнув дверь. Найл бросает на него сочувствующий взгляд, наклоняя голову.
— Ладно, я знаю, что это тяжело, но ты должен стараться лучше, чем сейчас, если не хочешь, чтобы Лиам или Энни вас раскусили, — он неодобрительно хмурится. — Вообще-то, Лиам, вероятно, даже не заметил бы, если бы тебе сделали серьезную реконструктивную операцию на этой неделе. Вот насколько он одержим этой свадьбой. Энни, с другой стороны, гораздо проницательнее. Сделай это для нее.
— Эй, у меня все
хорошо, — спорит Гарри. — Насколько известно, шаферы Лиама счастливы и прекрасны, сейчас Лиам и Энни абсолютно спокойны, и это
ты ведёшь себя мегаподозрительно, заманивая меня в туалет как сейчас. — Он оглядывается вокруг. — Хорошая ванная, кстати. Посмотри на этот диван. Хотя, кто на самом деле сидит на диване в общественном туалете? Почему в хороших ванных комнатах
всегда есть диваны?
— О Боже,
сосредоточься, — ворчит Найл. — Нет, у тебя не все хорошо. И ты хочешь знать почему?
Он вздыхает:
— Почему, Найл?
— Ну, для начала, это довольно очевидно, и не только для меня. Вы с Луи не делились едой, не смеялись друг над другом, даже не
смотрели друг на друга. Ты знаешь, как это странно?
— Нет, не знаю, — Гарри пожимает плечами.
— К этому моменту ты обычно тянешь Луи к себе на колени или заказываешь ему все, что он хочет. Это грубо, и мы ненавидим это, и это то, чего мы от вас ожидаем. Ты не в своей игре, Стайлс.
— Ладно, я не собираюсь
так сильно разыгрывать наши отношения. Мы не встречаемся, Найл. Я не собираюсь приставать к нему за ужином, потому что это то, что я делал раньше. Знаешь, как это было бы неудобно?
— Проблема не только в тебе, — продолжает Найл. — В Луи тоже. Когда ты рассказал эту ужасную шутку, он не ударил тебя и не закричал, как обычно. Он вел себя слишком тихо.
— Да ладно,
ужасная шутка?! Насколько это было ужасно?!
— Не в этом смысл этого разговора…
— Какое дерево поместится в твоей руке?
Пальма*. Это гениально!
— Мне не нужно объяснять это, Гарри, я услышал все и в первый раз, и я ненавижу это так же, если не больше, во второй раз. А еще, только потому, что мы находимся в тропическом месте не дает тебе права рассказывать нам ужасные шутки про пальмы.
— Но…
—
Или кокосы. Или вулканы. Или любой другой каламбур с участием лиан.
Гарри дуется:
— Я запомнил так много, вообще-то…
— Я в этом не сомневаюсь. Слушай. — Найл кладет руки Гарри на плечи. — Продолжай пытаться, чувак. Это всего лишь на неделю.
Он кивает.
— Трудно пытаться, когда другому человеку все равно. Вообще.
— Ты знаешь, что это не так. Ему очень больно, Гарри. Очень.
— А мне нет? Каждое утро ощущается как гигантский удар в живот, когда я вспоминаю, что мы не… — Он замолкает, делая глубокий вдох, и медленно выдыхает. — Мы не виделись полгода. Почему ты думаешь, что он сделает это сейчас?
— Он сделает.
— Нет, это была глупая идея, мы должны были просто рассказать все Лиаму с самого начала.
— Это определенно была глупая идея, — соглашается Найла. — Но это просто показывает, как сильно ты любишь Лиама. Хочешь выставить себя на посмешище, чтобы он и Энни были счастливы? Ты и Луи так хороши. Лучшие. — Он ухмыляется. — Самые лучшие мужчины**.
— Даже я бы не стал шутить так глупо.
Найл тупо на него смотрит.
— Ты напеваешь «положи лайм в кокос» уже около двух часов. Поверь мне, ты — правящий король глупости.
— Благодарю, — он поворачивается к зеркалу и смотрит на свое отражение. — Вау, я дерьмово выгляжу, да?
Он смеётся.
— Да, вроде того. Завтра будет новый день. Я думаю, план состоит в том, чтобы пойти в поход вокруг острова. Все будет хорошо.
Гарри пытается пригладить кудри, но с треском проваливается.
— Все будет хорошо, — вторит он. — До тех пор, пока Луи не столкнет меня с обрыва или еще что-нибудь.
— Я с ним тоже поговорю, — говорит Найл, когда открывает дверь, — но ничего не гарантирую.
***
В утро, когда Гарри и Луи расстались, Гарри не знал, куда пойти, потерянный и одинокий. Его семья не жила поблизости, он не хотел тревожить Лиама, если мог этого избежать. У большинства его друзей, живущих в этом районе, не было пространства для Гарри и его разбитого сердца. Ну, у всех, кроме Найла.
Он показался на пороге Найла без предупреждения, с небольшой сумкой одежды и телефонной зарядкой в руке. В тот момент, когда Найл увидел выражение его лица, он сразу же шире открыл дверь, пропуская Гарри внутрь.
— Оставайся столько, сколько нужно, — сказал он. — Пока не найдешь новое место.
Гарри кивнул, крепко зажмурилась глаза, отчаянно пытаясь не дать слезам потечь из глаз. Опять.
— Спасибо.
Неделями Найл разрывался между Гарри и Луи. В одну ночь он пошутил, что чувствует себя так, как будто посещает своих отцов после ужасного развода, проводя с ними время, чтобы удостовериться, что они все ещё моются и одеваются по утрам. Это не заставило Гарри смеяться вообще-то. Вместо этого он почувствовал себя ещё более болезненно и нездорово.
— Но с ним все в порядке, — говорит Найл. — Если это то, что ты хочешь услышать.
— Это
то, что я хочу услышать, — Гарри слабо улыбнулся. — Это дерьмовый ответ.
Он поджал губы и вздохнул:
— Он абсолютно разрушен, Гарри. Я не знаю, что еще сказать.
— Спасибо за попытку, — сказал он, его сердце сжимается. — И спасибо за то, что фактически отказался от своего офиса ради меня. У тебя лучший надувной матрас в округе, точно говорю.
— Это все мой дух, — рассмеялся он, похлопав его по спине.
Гарри оставался с Найлом ещё около трех недель, пока не смог переехать в свою новую квартиру. И за эти три недели он нагнал месячную стоимость написания для колонки, запланировал и посетил семь частных фотосессий, проехал 43 мили в каждую сторону, чтобы увидеть свою маму дважды. Сдал около 83 экзаменов, купил шестимесячный запас батончиков мюсли без причины, просто «я могу, так что, заткнись, Найл». Сходил в бар вниз по улице ровно 16 раз, пока Стеф не вытащила его в среду вечером, сказав ему, чтобы он прекратил пить и пошел
спать.
И хотя он каждую свободную секунду думал о том, чтобы позвонить Луи, он так этого и не сделал. Он сопротивлялся желанию, не позволял себе сломаться, не возвращался домой, чтобы помириться, съехаться и рассказать Луи, как сильно он влюблен в него, что их сердца были созданы друг для друга. Вместо этого он лежал на этом ужасном надувном матрасе, глядя на свой безжизненный телефон,
умоляя его загореться от уведомления или чего-нибудь, чего угодно, от Луи.
Но Луи тоже не сломался.
По крайней мере, не перед Гарри.
***
Гарри следует за Луи в номер, отставая на несколько шагов. Он наблюдает, как Луи скользит карточкой ключа от номера в слот, включая кондиционер, как только они входят внутрь.
— Вау, 16 градусов? — Спрашивает Гарри, заглядывая через плечо. — Это довольно холодно.
— Найл читал мне лекции в течение последних 20 минут, только тебя мне не хватало, — огрызается он, но Гарри слышит усталость в его голосе.
— Ладно, прости. Я просто, — он указывает на ванную. — Пойду приму душ.
— Отлично, — Луи снимает штаны и рубашку, оставаясь в одних боксерах, по-видимому, не планируя чистить зубы сегодня вечером, прежде чем он проскальзывает под кучу одеял на кровати. Он выглядит невозможно крошечным, мягким и, очевидно, голым, и Гарри прикусывает язык, чтобы не сказать ничего, что могло бы пересечь невидимую линию между ними.
— Ну. По крайней мере, тебе будет тепло, — легко говорит он, указывая на все одеяла.
Луи не отвечает, просто выключает ночник, зарываясь глубже в одеяло.
Гарри не торопясь принимает горячий душ, который делает его кожу красной и морщинистой. Он знает, что когда он выйдет, ему придется спать на полу, и эта идея настолько непривлекательна, что он думает, что не спать всю ночь, чтобы избежать этого, звучит как лучшая альтернатива.
Он выходит из ванной около полуночи, благодарный, что алкоголь все еще заставляет его уставать, даже с такой огромной разницей во времени. В комнате невероятно холодно — грёбаные 16 градусов, ради Бога — и, когда Гарри начинает искать свою сумку, чтобы достать толстовку (хотя, он лишь наполовину уверен, что вообще брал ее с собой) и не умереть от переохлаждения, он замечает что-то на полу и застывает.
Там, рядом с матрасом, лежат все одеяла, ранее обернутые вокруг Луи, придавленные подушкой сверху, выступая в качестве импровизированной кровати. Гарри переводит взгляд на кровать и видит Луи, лежащего под одной простыней. Ему определенно холодно и определённо неудобно. По тому, как он дышит, Гарри может сказать, что он ещё не спит.
— Спасибо, Лу, — шепчет он, моргая в темноте.
Луи вздыхает.
— Спокойной ночи.
— Ночи, — Гарри закрывает глаза.
Он не знает, что Найл сказал Луи, и хотя Гарри уверен, что это помогло, Луи не тот, кто стал бы что-то делать только потому, что кто-то сказал ему. Он упрямый и волевой, никогда не сдается просто потому, что так легче. Он делает, что хочет и когда хочет.
Он хотел, чтобы Гарри было комфортно. Он хотел, чтобы одеяла были у Гарри.
Луи пытается.
Это то, о чем думает Гарри, когда окончательно проваливается в сон.
_______________________________________________________________
*Дело в том, что пальма на английском будет palm, так же как и ладонь. Не очень смешная шутка, но что поделать, это наш Гарольд.
**В оригинале написано the best men, что означает шаферы, кем, собственно, и являются наши мальчики. Еще одна неудачная шутка.
