Песня для Персефоны

– Я хочу еще, – сказал Меровинген. – Еще? А ты не устал? – Нисколько, – Меровинген сидел на неудобном кресле с таким выражением на лице, будто испытывает самое приятное чувство в своей жизни. Так и было. То, что он испытывал сейчас, не могло сравниться ни с чем. Всего один миг, одно движение руки – и невероятные знания, на которые он наверняка потратил бы долгие годы, укладываются в разуме и памяти, как книги на полке – будто всегда там были. Невероятное чувство, хочется еще и еще, даже Фейн, молоденький оператор, кажется, устал... Ну хорошо, еще совсем чуть-чуть, самую малость... Рядом послышались шаги. – Как у него дела? – спросил оператора подошедший Сигурд. – Неугомонный! Загрузил ему все боевые программы, что есть, а ему все мало! Сигурд понимающе усмехнулся. С недавних пор Меровинген начал тренироваться в симуляторе, и сама суть этой программы далась ему очень легко – это как сон, где все возможно… И боевые навыки, загруженные в мозг, он с радостью бросался применять. Но все-таки Сигурд был искуснее его, за счет многолетнего опыта и того, что познал все тонкости этой программы. Поэтому новый Избранный иногда проигрывал, пусть и в воображаемых битвах, но его это все равно бесило. Вот он и старался это исправить... – Прервись ненадолго. Поверь, умение сражаться – не главное в нашем деле. Важнее другое... Познать суть Матрицы, освободить свой разум от ее оков. – И как это сделать? – Сейчас увидишь, – Сигурд кивнул оператору. – Фейн, давай программу прыжков... Оператор снова защелкал по клавишам. Меровинген снова закрыл глаза, уже привычно переносясь в мир иллюзий – и оказался на такой знакомой ему городской улице, вот только сейчас он стоял не на земле, а на... крыше высокого дома! – Невероятно, да? – послышался голос. Сигурд стоял рядом – и выглядел совершенно так же, как в тот день, когда Меровинген впервые увидел его в толпе. – А сейчас отрекись от всего. Страх, сомнения, неверие – отбрось все это, очисти разум... И иди за мной. Сигурд подошел к самому краю крыши, легко оттолкнулся – и на глазах изумленного Арно птицей перелетел на крышу дома, стоявшего на другой стороне улицы. У Меровингена перехватило дыхание. Значит...ему надо сделать то же самое?! Это казалось невозможным, но... ведь сейчас это произошло у него на глазах. Сигурд сделал это – значит, и он сможет! – Очистить разум, – произнес он, задумчиво приглаживая встрепанные волосы. – Очистить… Хорошо. Я сделаю это. Я смогу! Разбежавшись, он прыгнул с крыши… и, описав в воздухе красивую дугу и подрезав путь неведомо как оказавшимся здесь воронам, приземлился на шпиль церкви, стоявшей гораздо дальше той крыши, куда прыгнул капитан. – Невероятно! – хрипло выдохнул Сигурд, глядя на подопечного, легко балансирующего на шпиле. – В жизни такого не видел... Меровинген! А тот, продолжая удерживаться на шпиле, всматривался куда-то вдаль и, похоже, даже не расслышал капитана. – Меровинген! – повысил голос Сигурд. – Иди сюда! – Да... да! – Меровинген опомнился и все так же свободно, как будто делал это тысячи раз, одним прыжком перелетел к капитану. – Что такое? – спросил он, глядя на изумленное лицо Сигурда. – Я сделал что-то не так? – Нет, но... Как ты сумел? – А что, все должно было быть иначе? Капитан смутился. Взгляд Меровингена еще раз окинул узкую улочку, хмурое небо и многочисленные крыши. Он знал теперь, что эта улица нереальна, и все же она так походила на оставленный недавно город… А где-то вдалеке виднелась башня, при виде которой отчаянно застучало сердце. «Персефона… Персефона!» Дыхание перехватило от сладких грез, и он сам не заметил, как очутился в реальном мире. Едва открыв глаза, он увидел столпившуюся вокруг него команду. Над ним склонились подчиненные Сигурда, глаза у них были огромные, они взволнованно перешептывались… – Ммм… А что я такого сотворил? – слабым голосом поинтересовался Меровинген. – С первого раза это ни у кого не получалось. Да тем более на такое расстояние! Это было так… как будто ты всегда это умел! А ему теперь казалось, что он и впрямь умел это всегда, только почему-то забыл, а теперь вспомнил... Но что же заставило его вспомнить?.. Знакомая, хоть и ненастоящая улица, и далеко впереди – очертания замковых башен... Там, в этом замке, жила ОНА, его Персефона. Та, которой поистине достоин только Избранный. И если для того, чтобы стать им, пришлось оставить привычный мир, что ж, пусть так… Все имеет свою цену. И нет такой цены, которую он не согласился бы отдать за улыбку Персефоны… Она там, она ждет его. И он придет к ней, и никакие преграды не остановят его. Он – Избранный. С каждым днем команда «Беовульфа» убеждалась: Сигурд не ошибся, Меровинген и вправду Избранный. Но ведь если сидеть и ничего не предпринимать – даже сто Избранных бесполезны… И сам герой уже интересовался, чего же конкретно от него ждут. Так что Сигурд сообщил ему: – Я иду посоветоваться с Пифией. Именно она предсказала твое появление… – Я тоже должен идти? – спросил Меровинген. – Выходит, что так. Пифия наверняка захочет поговорить с тобой. Но, пожалуйста, до того, как мы что-нибудь узнаем – не рискуй. И вообще держись возле меня, хорошо? Чует мое сердце, для тебя скоро найдутся дела, так что сейчас лезть на рожон ни к чему. – Ты имеешь в виду... инквизиторов? – посерьезнев, спросил Меровинген. – Агентов. Впрочем, можешь их и так называть... Да, их. Теперь ты знаешь, кто они такие. Сторожа своего мира, чья цель – убивать таких, как мы. Они намного опаснее, чем ты можешь себе представить, поэтому... надо быть очень осторожными. И еще... – тут Сигурд вдруг улыбнулся. – Сделай себе в симуляторе одежду попроще... чтоб не жалко было, понимаешь? – Это зачем? – удивленно спросил Меровинген. – Увидишь, – пообещал Сигурд. На другой день они вошли в Матрицу, оба едва ли не в лохмотьях – только на пальце у Меровингена было то самое кольцо с фамильным гербом. Сигурд объяснил – это для связи с оператором… Они петляли по узким улочкам, а когда дошли до цели… Меровинген обомлел. Перед ним была та самая цыганка! – Вот видишь, – ласково улыбнулась она, – я тебе правду сказала. Послушался меня, не побоялся – и нашел больше, чем искал… – Так ты... с самого начала знала, кто я?! – Догадывалась, – в глазах старой цыганки светились лукавые огоньки. – Было в тебе что-то, что не всякий заметит, но сведущему сразу в глаза бросится... – она посмотрела на золотой перстень на руке Меровингена. – Смотрю, ты уже обрел многое... Но кое-чего тебе не хватает, верно? Меровинген смутился. Он сразу понял, о чем, точнее, о ком, говорит Пифия, но ему совсем не хотелось, чтобы Сигурд это услышал... – Я хочу узнать, что мне делать дальше. Меня называют Избранным, говорят, что я должен спасти людей, но как это сделать? – Самое главное ты уже сделал, – цыганка снова улыбнулась. – Главное теперь – ты себя не обманывай... Ты к тому иди, чего действительно хочешь добиться... Похоже, эта цыганка и впрямь знала о нем все... Или это в глаза бросается? Ведь он и в самом деле думал сейчас не столько о непонятном «спасении всех людей», сколько о Персефоне... Хорошо еще, что хотя бы Сигурд не догадывается об этом. – И я... добьюсь этого? – Добиться не так сложно, как выбрать дорогу. А ты свою дорогу выбрал, вот и иди по ней прямо к цели. Только смотри, поспешишь – споткнешься, а помочь подняться, может, и некому будет. Запомнил? Меровинген только кивнул. Он и сам понимал, что выбранная им дорога опасна, и если на ней оступишься – можно и шею свернуть. Но предсказание Пифии однажды уже сбылось, значит, и теперь ее слова не обманут. Он предупрежден, а остальное надо делать самому. Только вот как... Взгляд Меровингена невольно обратился в сторону королевского замка. Ему так отчаянно, безумно хотелось увидеть Персефону… Но для этого… да, стоило бы выйти в Матрицу одному, без сопровождения. Нечего кому-то знать о его личных делах! Только вот как осуществить свое намерение, когда он пока даже не знает, как попасть отсюда на «Беовульф»… Впрочем, ответ на этот вопрос он получил быстро. Встреча с Пифией была короткой, нужно было торопиться обратно, пока стражи Матрицы не напали на их след... В тот самый момент, когда Сигурд объяснял это, из перстня на руке Меровингена вдруг послышался голос, в котором Меровинген узнал оператора Фейна. – Как ваши дела? – Нам нужен выход! Скажи это, – Сигурд кивнул на перстень. Меровинген удивленно моргнул, но, поднеся руку к губам, повторил, что было сказано. – Выход готов. Вы уже почти на месте. Эта улица, крайний дом слева, – донеслось из перстня. – Ясно, – сказал Меровинген, хотя на самом деле ему ничего было не ясно. Зато Сигурд явно обрадовался. – Идем скорее! Чуть не бегом они достигли крайнего дома на улице. Сейчас хозяева явно отсутствовали, но Сигурда это не остановило – одним ударом он распахнул запертую дверь и, войдя в дом, к удивлению Меровингена устремился... на кухню. Избранный удивленно захлопал глазами… но изумление его достигло предела, когда Сигурд спокойно и властно велел: – Лезь. Прямо в очаг. – Зачем? – Лезь без вопросов, если хочешь выйти! Я буду следом за тобой. Ну, давай. Чувствуя себя на редкость глупо, Меровинген забрался в очаг, хотя для этого ему пришлось изрядно согнуться. В нос ударил запах гари, на голову посыпалась сажа, и тогда Меровинген понял, почему Сигурд просил его надеть одежду похуже... Впрочем, все это длилось очень недолго. Почти мгновенно Меровинген вдруг ощутил, что его тело становится легким, словно рассыпается на множество зеленых искр, и устремляется вверх, вверх... Еще успела мелькнуть мысль о ведьмах и колдунах, вылетавших через дымоходы и отправлявшихся на шабаш, а потом темнота перед глазами рассеялась – и Меровинген увидел себя на корабле, сидящим в кресле. Он повернул голову. Рядом с ним в таком же кресле сидел Сигурд. Но вот он вздрогнул и открыл глаза. – С возвращением, – улыбнулся он, глядя на удивленное лицо Меровингена. – А… Вот теперь я понимаю, почему Детей Зиона мажут тем же миром, что колдунов и ведьм, – выдохнул Избранный, переводя дух. – Кто ж еще вылетает в трубу… – Выйти из Матрицы по-другому невозможно, – раздался откуда-то сбоку голос оператора. – И организовывать такие входы и выходы – это моя работа… Конечно, на первых порах не слишком удобно, но ты привыкнешь, – он вздохнул. – Если бы машины выбрали другую эпоху, все было бы намного проще... Меровинген не понял, что имеет в виду оператор, зато теперь ему было совершенно ясно другое. Умение входить в Матрицу и выходить из нее – вот то, что ему нужно! И он должен освоить это так, чтобы справляться самому без всякой посторонней помощи. И вот тогда... Сигурд тронул его за руку. – Послушай, я не буду тебя спрашивать о словах Пифии... Сказанное было лишь для тебя, и, думаю, ты все понял лучше моего... Но, прошу тебя, не забывай ее совета и... будь осторожен, слышишь? Твоя жизнь слишком ценна, чтобы рисковать ей напрасно. – Да, конечно, – кивнул Меровинген. «Однако... Есть кое-что, ради чего стоит рискнуть»... «Получилось!» Меровинген, прихорошившийся в симуляторе, не думая сейчас о том, как будет вылезать через трубу, стоял посреди знакомой улицы… ну, или не совсем посреди, а все же стараясь держаться в тени… и радовался. Хотя и предстояло еще пробраться в замок или пораскинуть мозгами насчет более точного определения точки входа в следующий раз… но все равно, получилось же! Только бы никто на корабле не заметил... но это вряд ли. Сейчас ночь, все спят, даже Фейн, только обрадовавшийся тому, что Меровинген вызвался подежурить вместо него... Так что сейчас у Меровингена было три часа в Матрице, и не стоило терять даром время. Сегодня он наконец сдержит слово, данное Персефоне – они снова увидят один сон на двоих... Вспомнив ту ночь, Меровинген вспомнил и свою маленькую проводницу с ключом. Как бы она сейчас пригодилась! Но раз уж он Избранный – надо самому добиваться своей цели. А значит... Меровинген задумчиво осмотрелся кругом, а затем поднял голову. Что, если и правда попробовать? На улице даже сейчас можно наткнуться на кого-нибудь, но многим ли поздним прохожим будет сейчас до того, чтобы смотреть вверх? Это оказалось легко. Почти так же легко, как во время тренировки с капитаном, Словно тень, он легко перепрыгивал с крыши на крышу, стараясь только не производить лишнего шума. И, может быть, ему это только показалось, но этим путем он достиг замка быстрее, чем если бы шел по земле... Последний, рекордный прыжок – прямо на крышу башни… А теперь – тихо влезть в окно… и, замирая, склониться над постелью спящей богини…Сердце колотилось, как безумное, при мысли о собственной дерзости и, кажется, его стук был слишком громким, потому что ресницы Персефоны вдруг затрепетали и она открыла глаза. – Ты... Это ты... – выдохнула она. – Конечно, я… Я пришел снова присниться тебе… – и он наклонился совсем близко к ней. Жар, дыхание, полуоткрытые теплые губы… и хороводы цифр, зеленых символов, от мелькания которых только сильнее кружится голова. Правда, это видение сразу пропало. Осталось только тепло ее губ, алых и нежных, как лепестки райской розы, сладких, как мед... Оно манило, и он не устоял... И почувствовал, как она вздрогнула, точно его губы обожгли ее, так дерзко коснувшись. Они и впрямь показались ей обжигающими, и это было странно, ведь даже во сне она не представляла, что его губы будут такими жаркими и чуточку горьковатыми на вкус и то эта едва уловимая горечь будет так кружить голову... И вот сейчас принцесса Персефона поняла: это не сон, все взаправду… И стало не по себе, но она позволила дерзкому менестрелю еще чуть дольше целовать ее… а потом легко его отстранила и прошептала: –Ты сумасшедший… Как ты сюда пробрался? Он ожидал, что она догадается, и все же смутился на миг. Не мог же он сказать о том, как проник сюда... Но она бросила взгляд на окно – и тихонько вскрикнула. – Ты... быть не может! Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, если тебя увидят? – Понимаю, – кивнул Меровинген. – Но я не мог не прийти. Это безумие, я знаю... Но я должен был увидеть тебя снова! – Я не думала, что это случится... – Персефона знала, что не должна говорить это, но так же, как тогда, в ее мнимом сне, сердце словно говорило само, опережая разум. – Тогда, после пира, ты исчез... Я не знала, что с тобой! Мне говорили, что тебя увели за собой эти еретики, Дети Зиона... Я думала, что... «Никогда не увижу тебя снова», – отразилось в ее взгляде. И под этим взглядом Меровинген опустился на колени, невесомо касаясь губами ее руки. – Прости меня, моя госпожа... Я причинил тебе боль... – Но сейчас ты здесь... А значит, мне не стоило верить слухам. – Да, не думай об этом… Главное, мы вместе. И еще увидимся снова и снова… – пока он не собирался распространяться о том, что и вправду связался с «еретиками», еще неизвестно, как она это воспримет. – Правда? Я не знаю, где ты был, но ты изменился… И не только сменил наряд – у тебя теперь и осанка другая, прямо-таки величественная…– она вдруг улыбнулась. – Я вспомнила... Тогда, на пиру... Слушая твою песню, придворные шептались о том, что ты – принц, украденный в детстве! И вот сейчас... я думаю, может, они были правы? Твое лицо... – она подняла руку и легко, не касаясь, обвела его лицо, лишь на мгновение задев прядь, упавшую на лоб.– И твои волосы... Знаешь, я смотрю на тебя и вспоминаю этих длинноволосых королей старины... – Меровингов? – прошептал он. – Да. Ты выглядишь так же, как они. Словно в твоих жилах течет их кровь. И я... Я знаю, что это так. Я чувствую... Ты Меровинген. – Меровинген...– повторил он, удивляясь тому, как легко она почувствовала то, что он скрывал всю свою жизнь. – Что ж – если тебе угодно, я буду им... для тебя. – Тогда встань, – тихо и твердо сказала она. – Не подобает тебе стоять передо мной на коленях. Мы оба королевской крови, ты и я. Да и вообще тебе – не подобает. И он поднялся, но все же заметил: – Пусть так, но даже сам Аид склонялся перед Персефоной... – В самом деле? Не верится, ведь Аид был мрачным, жестоким... безжалостным... И он увлек Персефону в подземное царство против ее воли! – Но значит ли это, что он не умел любить? – улыбнулся Меровинген. – Ведь ты помнишь: Взялся Амур за колчан и стрелу, как мать повелела, Выбрал из тысячи стрел одну, но острее которой Не было и ни одной, что лучше бы слушалась лука. Вот свой податливый рог изогнул, подставив колено, Мальчик и Диту пронзил искривленной тростинкою сердце... Его сердце пронзила самая острая из стрел Амура. Подумай, какова была его любовь! – Но отвечала ли на нее Персефона? Ведь об этом.нигде не сказано. От ее шепота трепет прошел по телу Меровингена. Сейчас он, кажется, понимал, что это – когда острейшая из стрел Амура попадает точно в цель, лишая разума, одаривая болью и несказанным блаженством. – Тогда ты скажи мне об этом, Персефона. – Я уверена, что... да, – прошептала она, и опять ее губ коснулся дерзкий и жаркий поцелуй, и теперь она уже тянулась за ним сама, и ладони Меровингена скользнули по ее рассыпавшимся черным волосам, плащом накрывших обнаженные плечи. Это был поцелуй короля... или бога. Влюбленного бога. И Персефона трепетала при мысли о том, что ее Аид может схватить ее, увлечь в подземное царство – и даже гранатового зерна не понадобится, потому что она сама не захочет уходить, возвращаться в мир, где нет его... И потому она оторвалась от его губ, отстранилась… и он, конечно, огорчился, но тут же вспомнил о том, что его время истекает, так что пора просыпаться от своего сладкого сна... – Мне пора идти, – шепнул он. – Но ведь ты вернешься, правда? – – Клянусь, Персефона... Он непременно вернется сюда, он знал это. Даже рискуя жизнью... – Тогда я буду ждать, мой король. – Меровинген, как ты себя чувствуешь? – Сигурд с беспокойством посмотрел на Избранного. – Все в порядке, – Меровинген с трудом подавил зевок и снова принялся неохотно ковырять ложкой свою порцию каши. – Просто... немного устал. – Тяжело с непривычки дежурить всю ночь, – понимающе кивнул Фейн. – Но, хотя бы в Матрице было спокойно? – На редкость, – искренне отозвался Меровинген. Если честно, он и сам этому удивлялся. Ночью он чуть ли не в последнюю минуту успел добраться до выхода, но ничто и никто ему не помешало. Никаких препятствий! То ли инквизиторы крепко спали, что маловероятно, то ли у них нашлись дела поважнее... И вообще, кажется, его авантюра прошла совершенно незамеченной, и даже команда корабля, похоже, не заподозрила, как именно Меровинген «дежурил» в эту ночь... – Ладно, сегодня тренировок не будет. Отдохни, – сказал Сигурд, и Меровинген, благодарно кивнув, направился к себе в каюту. Там-то ему никто не мешал вспомнить то, что произошло... и думать о ней, о своей Персефоне, заново переживая каждый миг с ней... Следующее утро началось с переполоха. По замку тенями шныряли инквизиторы, стражи стало вдвое больше… и Персефона была неприятно удивлена тем, что и к ней приставили личную охрану. В раздражающем сопровождении она заявилась к отцу и потребовала объяснений. Ответил ей один из инквизиторов: – Ваше высочество, отныне вам нигде нельзя появляться без сопровождения. Ибо проклятые еретики не дремлют, и от них можно ожидать любой богопротивной подлости. – Но это же смешно! – возмутилась Персефона. – Не думаете ли вы, что еретики способны явиться в замок, как к себе домой? Немногого же вы стоите, раз дела обстоят так! – Их нельзя недооценивать, – голос инквизитора был все так же невозмутим, хотя, судя по лицу, услышанное его явно задело. – Во всяком случае, вчера мы потеряли след одного из них близко, очень близко от замка. И до тех пор, пока мы не сумеем пресечь это, разумнее всего будет позаботиться о безопасности всех, кто находится в замке, а значит, и вас, ваше высочество. Персефона в поисках поддержки повернулась к отцу, но тот лишь развел руками. – Они правы. Не нужно спорить, дочь моя... – Но... но... – от возмущения Персефона едва находила слова. – Как я смогу идти куда-то с целой толпой стражи? Если мне так необходима охрана, отец... – Твоя безопасность для меня важнее собственной, и ты прекрасно это знаешь! – Раз так... Тебе прекрасно известно, что в замке есть тот, кто один способен заменить всю эту толпу! – Ты говоришь о Серафиме? Ну что ж... Хорошо, я прикажу ему сопровождать тебя. Наверное, это и в самом деле лучшее решение... Персефона перевела дыхание. Конечно, в постоянной охране приятного мало, но Серафим как никто другой умел быть тихим и незаметным. По крайней мере, не будет постоянно маячить перед глазами, как прочие стражники... Однако… Ей тут же стало тревожно. А как же он, ее Меровинген? Сможет ли он прийти к ней снова? Замок так строго охраняется, его легко могут схватить, и тогда... – Ваше высочество... – Серафим, выросший как из под земли, отвесил Персефоне почтительный поклон. Та едва кивнула и направилась в свои покои. Серафим замер у дверей – Персефона была уверена, что теперь ничто не заставит его сойти с места. Зайдя к себе, Персефона увидела Сати. Та явно была расстроена. – Что случилось? – спросила Персефона. – Все хорошо, госпожа, – Сати быстро вытерла глаза. – Просто... я немного расстроена... Из-за мастера. – Мастера ключей? – недоуменно спросила Персефона. – Что с ним? – Люди в черном… госпожа, они посадили его под замок. Видимо, заподозрили, что такие, как я, изгнанники… помогали еретикам. Они и за мной следят, так страшно… – Не бойся, – принцесса ласково улыбнулась девочке. – Ты под моей защитой, и они и пальцем не посмеют тебя тронуть… Но самой Персефоне было более чем тревожно. Вся эта кутерьма так некстати... И вдобавок внезапно вспомнился злополучный ключ. Сейчас инквизиторы так и шныряют по замку, а вдруг узнают? Решат еще, чего доброго, что это она помогала еретикам... Конечно, вряд ли мастер ключей проговорится, но... Персефона решительно шагнула к столику, на котором стоял ларчик с драгоценностями, вынула ключ из замка и уже приготовилась было сломать его, но вдруг новая мысль остановила ее... Для нее ключ стал опасен, а вот Меровингену мог и пригодиться. Если бы только можно было как-то его передать! А до тех пор, пока не представится случай, лучше, наверное, носить его всегда при себе... Меровинген в это время был тоже не в духе. Капитан предупредил его: код Матрицы изменился, агенты усилили охрану, так что с новыми вылазками придется подождать. А возможно – даже перебраться на время в Зион и там затаиться… Кому бы такое понравилось? Разумеется, накануне возвращения Меровинген не мог не заглянуть в Матрицу. То, что код изменился, было ясно, как день. Казалось, в самом воздухе витала опасность, как будто идешь по сухой соломе, которая вот-вот вспыхнет. А уж что должно быть в замке... Наверняка стража на каждом углу...Ну да, черт возьми, Избранный он в конце концов или нет? Оружием на выходе запасся, удача, смекалка и боевые навыки при нем… И Меровинген решительно направился в сторону замка. Ему посчастливилось отделаться всего одной короткой схваткой со стражником где-то по дороге… Но он не без тревоги думал о том, как же должны охраняться сейчас покои Персефоны. Ведь агенты наверняка поняли, что след «еретика» ведет именно к ней... Каково же было удивление Меровингена, когда он увидел у дверей покоев принцессы лишь одного человека! Причем тот был даже не вооружен! Вряд ли это было случайностью... Стражник, между тем, спокойно взглянул на непрошеного гостя и тихо произнес: – Ты пришел к ней... Он не спрашивал, а утверждал. Все эти странности не нравились Меровингену, и он, чувствуя все нарастающую тревогу, спросил: – Кто ты? – Здесь меня зовут Серафимом, – стражник чуть поклонился. – Мне поручено охранять ее, и если ты хочешь ее увидеть, то... прежде прими мои извинения. – За что? – Вот за это, – и Серафим молниеносно атаковал Меровингена. Кажется, спасли только загруженные еще в самом начале реальной жизни программы – Меровинген ответил, словно не до конца осознавая происходящее, тело решило все раньше разума. И уже через секунду Меровинген понял, почему Серафим был безоружен – самым мощным оружием этого стража были его быстрые и точные удары, кажется, с такими умениями он мог сражаться с десятком вооруженных людей. Но одновременно Меровинген замечал, что, хоть удары Серафима и не минуют цели, ни один из них не то что не поверг его наземь, а даже не причинил сильной боли. Некоторые из них всего лишь задевали ткань одежды, и сам Меровинген невольно «подстраивался» под противника, отвечая тем же, и самый сильный удар часто оборачивался лишь касанием края мелькавших в воздухе широких рукавов... Но внезапно Серафим отскочил от него, протянул руку и произнес: – Довольно! Меровинген остановился, все еще не веря, что эта схватка вот так просто и окончится. Но Серафим явно не собирался атаковать снова. – Что это значит? – спросил Меровинген. – Я должен был убедиться. – В чем? – Что ты Избранный. А узнать человека по-настоящему можно только в бою... – Что?! – перебил его изумленный Меровинген. – Откуда тебе известно... – Мне должно быть это известно. Это часть моего предназначения. Но теперь ты можешь войти. – Ты... Ты что, меня впустишь?! – Да. Она тебя ждет. Входи. Он чуть приоткрыл дверь и замер, отступив на шаг. Меровинген недоверчиво покосился на него, но времени было мало, и желание увидеть Персефону пересилило – Меровинген открыл дверь и вошел. И почти мгновенно оказался в объятиях Персефоны. – Ты... Ты все-таки пришел! Я так боялась... – Ты плакала? – он ощутил слезы на ее щеках. – Что случилось?.. – Столько всего происходит... Эти дети Зиона... Сейчас всюду стало так опасно, даже я не могу шагу ступить без охраны... Я думала, что... – Госпожа моя, ты думала, что меня хоть что-то остановит? Я дал слово прийти, и я пришел... Прошу тебя, не плачь, – он нежно стер слезы с ее щек. Даже сейчас, в печали, с глазами, полными слез, она была так прекрасна, что у Меровингена замирало сердце. Хотелось раствориться в этой невероятной красоте, в тепле ее божественных рук, и ни о чем не думать... И прижавшись к ее губам, Меровинген вдруг снова увидел, как мелькают зеленые строчки кода, образуя ее прекрасную фигуру, всю ее сказочную красоту… И теперь это видение не торопилось исчезать, он видел каждую цифру, каждый знак матричного кода – совершенный и прекрасный, но все-таки код... Меровинген не верил своим глазам. Конечно, он знал от Сигурда, что в Матрице обитают программы, неотличимые от людей, но чтобы Персефона... его Персефона – программа? Ее совершенная красота, ее взволнованный и нежный взгляд, тепло ее губ... Все это лишь сновидение? Потрясенный, он разжал руки. Персефона слегка отстранилась, глядя ему в глаза: – Что с тобой? Он не мог ответить, не находил слов. Надо же было случиться такому! Он влюбился в Персефону, в богиню, в мечту… а она и впрямь оказалась лишь грезой… Неужели же его чувства – нет, их взаимные чувства! – тоже обман, как и все в этом мире снов? От таких мыслей просто разрывалось сердце. Но как он сможет оттолкнуть, отпустить ее? Кем бы она ни была – но она Персефона, ЕГО Персефона, единственная в целом мире, этом ли, реальном ли... Если не она – то не будет никого больше... – Персефона... – выдохнул он, вновь протянул к ней руки, как слепой, касаясь ее лица, волос, рук...Ощущения были привычными… то есть знакомо опьяняющими, сводящими с ума. И все это было так по-настоящему, что просто не могло быть ложью! Глаза еще могут солгать, но сердце – никогда. И даже если Персефона всего лишь мечта, греза… он не такой глупец, чтобы отпустить ее, когда она у него в руках! – Я не отпущу тебя... Никогда...– шепнули его губы. – Так не отпускай... Забери меня с собой, похить меня, спрячь от всех... С тобой мне не страшно даже в подземном царстве! И снова что-то больно толкнулось в груди. О, как бы он хотел украсть Персефону, унести ее с собой... Но куда? Что сну делать в мире яви? В том мире он Избранный, а здесь – преступник, еретик... Если бы она знала, что обнимает своего врага! – А если я враг тебе? Если я проклят, если я страшнее самого Аида?.. – Не шути так… Мой избранник не может быть таким… И от этого слова «избранник» он вздрогнул. Оно прозвучало так, будто Персефона знала: он – Избранный! – Избранник? – Да. Единственный, предназначенный мне судьбой... И теперь я знаю – я нашла его... Тебя. Она поцеловала его снова, пресекая все сомнения и возражения, таким поцелуем, который, кажется, не мог повториться никогда больше. – Меровинген... – прошептала она, оторвавшись от его губ. – Я хочу сказать тебе... Возьми вот это. Она протянула на раскрытой ладони уже знакомый ему крошечный ключ. – Возьми. Он отворит любую дверь, и мы сможем увидеться, никого не опасаясь. И еще... – Что угодно, Персефона, – он спрятал ключ. Она прижалась к нему и прошептала. – Послушай, ты должен... Но она не успела договорить. На полуслове ее оборвал шум за дверью. В комнату ворвались инквизиторы. Вернее, один инквизитор. Персефона едва успела отскочить от возлюбленного и сделать испуганное лицо, а Меровинген – отойти в тень. – Дети Зиона! – кричал агент, а ему вторила сбегающаяся стража… Меровинген медленно отступал к окну… но тут оно исчезло у него на глазах. Меровинген в отчаянии посмотрел на Персефону – та словно оцепенела, глядя на него. Выхода не было... Меровинген выхватил оружие и бросился на нападавших. Он и сам не ожидал, что будет так легко. Стражники падали от его ударов, как куклы, их клинки, казалось застывали в воздухе, и ничего не стоило уклониться от ударов... Как во время тренировок в симуляторе, он чувствовал себя во сне, который можно перекраивать по своему желанию. Но все изменилось, когда он вступил в бой с инквизитором. Тот сам был будто железный, в стенах от его ударов появлялись проломы, и при этом от атак он уворачивался так быстро, что аж в глазах рябило. Конечно, Сигурд говорил об этом, но... все же это было невероятно! Неужели и этой силе есть предел, неужели и это возможно превзойти? Меровинген в очередной раз уклонился от клинка противника, перед глазами все вновь рассыпалось зелеными символами, и он бросился в этот зеленый вихрь, лишь смутно догадываясь, что обходит инквизитора с той же скоростью, с какой тот уклонялся от его ударов. Вот он уже совсем близко... Взмах меча – от него нельзя уклониться, Меровинген знает это – и символы вновь собираются в единое целое, а тело инквизитора безжизненно упало на пол. – Беги! – послышался рядом голос Серафима. И Меровинген лишь мельком успел увидеть бледное лицо Персефоны, испуг в ее глазах... – Я вернусь, Персефона! Он выбежал из комнаты, сиганул в ближайшее окно… но внизу его уже поджидала толпа стражников, и разминуться с ней было никак нельзя. Пришлось драться. Но противников было слишком много. И больше того – вдруг у него на глазах трое стражников превратились в инквизиторов. И среди них был тот, кого Меровинген только что убил! Пользуясь его замешательством, новоиспеченные инквизиторы живо схватили еретика... На мгновение Меровингену показалось, что он прикован цепями между каменных колонн, и освободиться невозможно – столь крепкой была инквизиторская хватка. И боль в заламываемых ими руках мешала проснуться, вспомнить о нереальности всего этого... Потому что на этот раз он попался по-настоящему. – Это он, – тихо сказал один из инквизиторов. – Аномалия... – Обезвредить? – поинтересовался второй. Первый кивнул. Третий медленно подошел к схваченному Меровингену. Холодный взгляд скользнул по лицу, губы презрительно изогнулись: – Он всего лишь человек...