***
Упрямый солнечный луч светил прямо в глаз шатену, отчего тот разочарованно выдохнул. Именно в день, когда Иккинг решил выспаться, на Олухе наступил один из пятидесяти солнечных дней в году. Вместе с тем, как он начал просыпаться пришло осознание. Нет, не так. Молнией ударило осознание того, что в первый раз за десять лет он спал без кошмаров. Хэддок немного поворочался и понял, что накрыт чем-то плотным, теплым и тяжелым. Ну, окончательно проснувшись, шатен почувствовал теплое дыхание на макушке и все понял. И, в принципе, он бы еще немного полежал, но понял, что не чувствует ног, так уж сильно они затекли, да и дурацкий луч светил в глаза без конца, отчего Иккинг начал сильно ворочаться. — Я тебе сейчас волосы оближу, фиг отмоешь. Хватит шевелиться. Хэддок искренне рассмеялся и, почувствовав, что Беззубик убрал крыло, открыл глаза и сел. Фурия встряхнул головой, отчего его ушные отростки звонко зашлепали, и посмотрел на брата, криво улыбнувшись. — Думал, не проснетесь. Беззубик резко встал в стойку и оскалился, зарычав; Иккинг вскочил на ноги. На руках на автомате полыхнул огонь. Что ни говори, драконьим огнем парень пользуется редко. По крайней мере, только когда по-настоящему зол. На их действия ответили глубоким смехом. Иккинг слегка опешил, но огонь не погасил. — Кто ты такой? Человек перестал смеяться, встал с булыжника, на котором вальяжно развалился, и скинул капюшон. Рычание за спиной прекратилось, и послышался вздох. — Твою ж Хель… Когда же ты оставишь меня в покое.? Черт, расслабься, братишка, он не опасен. — А я бы поспорил. Иккинг сжал ладони, и огонь растаял яркими всполохами искр. Хэддок с опаской оглядел человека, стоящего перед ним. Молодой человек был немногим старше него, может, лет на пять-семь. Одежда на нем была вполне викинговская: меховые унты из темно-коричневой кожи, штаны из плотной бурой ткани, длинная туника черного цвета, перепоясанная широким поясом, плащ довольно тонкий для здешнего климата свисал до самой земли, что было немного странным. Незнакомец держал руку на эфесе меча в кожаных ножнах на поясе. Он бы не выделялся из толпы абсолютно, если бы не невероятно светлые, близкие к белому, волосы, каких Иккинг никогда в жизни не видел, и невозможно голубые глаза. Они будто светились изнутри и были настолько прозрачными, что зрачок казался глубоким тоннелем в душу этого… существа. Хэддок вполне осознал, что перед ним не просто заезжий гость Олуха. — Кто ты? — повторил свой вопрос юноша. Беззубик фыркнул и вышел вперед, закрыв парня собой. — Зачем пришел, вестник Одина? — раздраженно прорычал дракон. — За ним. А точнее, за вами двумя, — тон парня ни на йоту не изменился и оставался все таким же спокойным и ровным, даже ленивым. Чего не скажешь о Фурии. — Я не пойду на верную смерть. И ему не позволю. — Беззуб, успокойся, — Хэддок положил ладонь на нос дракону, — Я так и не услышал: кто ты и зачем пришел? — Иккинга эта ситуация порядком раздражала, отчего с пальцев посыпались сирениватые искры. — Не горячись, дракоша. Мое имя — Кантоир, покороче — Кант, но меня больше знают, как вестника Одина или Советника, — из-за спины Канта показалась пара блестящих белоснежно-золотых крыльев. — Эффектно, — буркнул Беззубик. Ну, теперь Иккинг прекрасно знал, кто перед ним, но цель его прихода к нему оставалась загадкой для него. — Триста лет я ищу… -…Людей, которые смогут остановить Хель — я в курсе. Но я-то тут причем? — резко спросил шатен, раздраженно взмахнув рукой. Беззубик оглянулся на него и нахмурился, да и сам Иккинг почувствовал, как в его глазах загорелись ярко-зеленые прожилки. Шатен глубоко выдохнул и выразительно взглянул на Советника, молча требуя ответа. Тот вздохнул и вытащил свой меч из ножен, проверяя лезвие на остроту кончиком ногтя. — Все просто. Ты — избранный. Твой магический потенциал заходит за сто процентов. И не забудь прибавить еще и драконью сущность. И ты не просто избранный, ты — Первый. — Но… как… я же… я же… — Ты же, еще как ты. Именно ты, Иккинг, соберешь Стражей вместе. — Притормози, Кант… — И ты пойдешь с ним… — прервал Советник. — Никуда мы не пойдем. Проваливай, — холодно прорычал Беззубик. — А его спросить не хочешь? — кивнул вестник в сторону шатена. Дракон обернулся и пристально вгляделся в глаза немного опешившего брата. Иккинг пока не переварил все полностью, а точнее вообще нет, но понимал, что вот он — его шанс! Шанс изменить свою жизнь, сбежать с Олуха и, как бы больно не звучало, возможно, не вернуться. Причем, по разным причинам — И-иккинг, что ты задумал? — с прищуром взглянул дракон на юношу, — Только не говори, что… — Да. Да, я согласен. — Да у тебя и выбора-то нет. Все равно мир бы прожил в таком случае от силы полгода. Может, чуть больше, — задумчиво пробормотал Кант и кивнул чему-то своему. Фурия сник окончательно. — Куда ты, туда и я… — тихо прошептал Беззубик, — но… Кант, я тут небо потерял, так что… — Фурия помахал своим хвостом перед лицом вестника и поковылял к озеру. — Я знаю, как это исправить, ну, наверное, но мне нужно время… -…Которого нет, — Советник вздохнул, — у тебя максимум двадцать четыре часа. Шатен взъерошил волосы и вздохнул: — Не густо. Но попытаться стоит. Брат? Беззубик сидел на берегу озера, опустив голову. Иккинг выдохнул и потер ладонями лицо. Было тошно, не просто тошно, а до боли печально. — Двадцать четыре часа, Иккинг, — и с этими словами советник исчез. Хэддок сел рядом с драконом, обхватив колени. — Скажи мне братец, как часто ты терял? — после долгого молчания на грани слышимости спросил Беззубик, глядя куда-то сквозь гладь озера. Иккинг очнулся от ступора и взглянул на друга. — Сначала мать… а потом все остальное. И знаешь… я не жалею о том, что потерял доверие острова… — но Беззубик услышал ноты сомнения. — А я терял постоянно… И знаешь, как это больно: когда находишь свое счастье, а его отнимают… Раз за разом, — голос дракона сорвался на хрип, — И знаешь, чем боги отвечают на бесконечно повторяющийся вопрос «почему»? «Ты испытал мало боли. Слишком мало, по сравнению с счастьем, которое тебя ждет» — большие и яркие глаза дракона потускнели, — Начинаешь думать… лучше бы не было этого «большого запредельного счастья в жизни». Мне хватало и того, что у меня… было. Но знаешь, надежда — безумно бестолковая и ненавистная мне вещь… я всегда надеюсь, просто не могу по-другому… И вот я нашел тебя… — дракон взглянул на парня, глаза которого были красными от выступивших слез, -…единственного человека, которому я, возможно, нужен, и который точно нужен мне… И мы с тобой под ручку идем прямиком в Хельхейм, юху, — саркастически весело пробурчал дракон, — Причем пешком. Хэддок порывисто обнял черного дракона за шею. — Мы полетим. Ну, я имею в виду не в Хельхейм, но полетим, — Иккинг шмыгнул носом, — Знаешь, брат, для меня полгода — маловато. Так давай спасем этот чертов мир. Вместе. Да? — Ха… да, — дракон прикрыл глаза и хитро улыбнулся. А уже через секунду Иккинг совершил свой первый полет. Целых пять секунд лету в центр озера. Веселый плюх, задорное гоготание и выкрикнутое на весь остров: — Беззубик! Ах ты ж, троллья задница!***
Иккинг уже давно оставил овраг и немного-того-Фурию позади. На лице играла улыбка — искренняя и беззаботная, отчего любой бы, кто посмотрел на парня, улыбнулся бы в ответ. В этой гениальной каштаново-рыжей голове будто защелкали шестеренки, механизм хвостового элерона предстал перед его глазами предельно ясно и четко. Оставалось самое сложное. Иккингу придется пойти в деревню. Нет, конечно, за три года Иккинг привык к косым взглядам, полным ненависти, глазам детей, исполненным страха и сомнения, тихому шепоту и громким пьяным ругательствам в его сторону. Только вот взгляд безумно холодных зеленых глаз, когда-то таких родных и теплых, больно режет ножом по сердцу. Видеть презрение в глазах родного человека — самая худшая вещь, которую можно представить и испытать. А не встретить вождя на пути в кузню — великое везение, которым боги юношу явно обделили. — Куда направляешься? — на растрепанную шевелюру парня села птица. — И тебе доброе утро, Лид. В кузню. — Серьезно? — свиристель спустилась на плечо, — Не шутишь? Ах, да. Хвост Беззубика. Ты уже придумал, что делать? — Да. Да, я думаю, что все получится. Передай Раеву, что я доверяю лес ему. Прощай, Лид, — Иккинг прижался щекой к теплому оперению птицы. Так тяжело ему не было никогда. — Прощай, Иккинг. Да помогут тебе боги, и… возвращайся, — Лид улетела. Иккинг тяжело вздохнул и ускорился. Время — ресурс, которым он не располагал.***
«Неужели настала пора везения?» Улицы были на удивление тихими и пустыми. Иккинг встретил только пару рабочих на своем пути, которые вполне спокойно отреагировали на его появление. Хотя, возможно, они просто не обратили внимания. На горизонте показалась кузня: староватое, косое здание, дымящиеся трубы кузнечных печей, звонкий стук металла о металл и невероятно горячее пламя — единственное место на острове, где ему были рады. Шатен оглядел площадь. Тишина и пустота. Никакой тебе строительной суматохи — все разрушенные и сгоревшие дома остались в прежнем состоянии, на улице ни детей, ни взрослых — только лишь из кузни доносились мелодичные (по меркам парня) звуки ковки. Иккинг списал все умиротворение на прибытие Йохана. По его расчетам торговец должен был прибыть сегодня и задержаться на пару дней — в самый раз для того, чтобы шатен успел докупить нужные вещи и закончить дела с хвостом Беззубика. Стоило Иккингу войти, как его обдало жаром. — Ого! Какие ветры занесли тебя сюда? Неужто решил навестить старого друга? Иккинг усмехнулся. Старый добрый Плевака собственной персоной. Пристежные конечности, вместо правой руки и левой ноги, откушенных Чудовищами когда-то, длинные светлые усы, которые являлись единственной растительностью на его голове, пара вставных зубов (хотя, каким образом они держатся, ума не приложу) — вот и весь кузнец острова. Ах, да он — маг земли и лавы, одного из подвидов этой магии. Конечно, магия лавы не так сильно помогает ему в кузнечном деле, как, например, помогла бы магия металла, но викинг до безумия любит это дело. Плевака единственный человек на острове, хотя, какой там, возможно, во всем мире, который по-прежнему видит в парнишке того самого человека — всего лишь обычного мага огня, ребенка, просто немного особенного. — Коне-ечно! Как жизнь Плевака? Как работа в кузне? Плевака перестал ковать и скептично посмотрел на парнишку. — Ладно-ладно. Мне нужно выковать… кое-что. Завтра я… покидаю остров… Возможно, навсегда, — тяжело вздохнул юноша, запустив руку в волосы; да такие вещи трудно говорить вслух, особенно дорогим людям. Плевака растерянно перевел взгляд куда-то за спину шатена. Хэддок поднял бровь и обернулся, на автомате сделав пару шагов назад. — Вождь, — тихо, но твердо поприветствовал парень, стараясь не смотреть на мужчину. На несколько секунд наступает молчание, а потом Стоик просто разворачивается и уходит не проронив ни слова. Иккинг сжал кулаки, стараясь не закричать ему вслед, не высказать все, что крутиться у него в голове по миллиону раз. Больно. Это до безумия больно. Иккинг посмотрел на свои сжатые кулаки, изнутри исходило сиренево-белое свечение. Хэддок со всей силы встряхнул их в сторону второго незажженного горна. Пламя ярко вспыхнуло, утратив сине-сиреневые переливы. Грудь парня бешено вздымалась, взгляд метался от одного предмета к другому, хотелось кричать до хрипоты, выть, орать лишь бы боль ушла. Его взгляд скользнул по полированному лезвию новехонького меча. Иккинг увидел свое отражение, как тогда в воде родника, но… сейчас он видел лишь яростного дракона, бившегося наружу, с безумной болью и печалью в ярких ядовито-зеленых глазах, горящих так ярко, как, возможно, никогда прежде. Плевака тяжело вздохнул и положил руку на плечо шатена. — Вам нужно поговорить. — Какой смысл говорить с человеком, которому на тебя наплевать? — шатен поднял с земли сумку и накинул ее на плечо. — Ему не наплевать. Он любит тебя. — Старая байка: Стоик Обширный и теплые чувства к мерзким тварям, — Иккинг стиснул зубы и щелкнул пальцами со слепой надеждой, что адреналин весь ушел, но огонь блеснул сиреневым, — Черт. — Ты самый что ни на есть человек, Иккинг. Хотя бы попрощайся с ним, — Плевака вернулся к работе, о чем свидетельствовал звонкий стук. Иккинг вздохнул, взял нужные вещи и материалы и ушел в соседнюю комнату. Облегчение наступило, стоило лишь зайти за порог. Большой стол, заваленный кучей чертежей, недоделанных механизмов и каких-то заготовок; стены, увешанные рисунками и проектами, и абсолютный хаос — вот и, так сказать, рабочее место парня. Еще одно место на Олухе, которое принадлежит лишь ему одному. — Только вот до Трита, видимо, не все доходит с первого раза, — пробормотал шатен. То устройство стояло именно здесь, и, похоже, Плевака отвлекся на битву, потому что обещал не пускать в его «обитель» никого. У Трита не должно было ничего получиться: прицел сбит, устройство было недоделанным и, скорее всего, сейчас валяется где-то в яме. Что же, зато Иккинг знает, что у Трита сбит глазомер, ибо он НЕ должен был попасть! Иккинг выглянул на улицу и посмотрел на солнце, занавешенное дымчатой сеткой туч. От отмеренных двадцати четырех часов осталось восемнадцать. — Нужно успеть, — прошептал шатен и сел за чертеж. На желтоватой бумаге плавно вырисовывался будущий элерон. Иккинг старался делать в ускоренном темпе, но предельно точно и внимательно. Так что чертеж со всеми расчетами и мерками был готов через четыре часа. Можно считать рекордом, учитывая то, что с таким… механизмом Иккинг сталкивается впервые. На улице уже давно за полночь, но кузня не прекращает дышать жаром. Хэддок на секунду прервался, утерев капли пота, выступившие на лбу словно капельки росы, и снова продолжил стучать по тонкому, накаленному до предела дышлу. Осмотрев его еще раз, парень кивнул и опустил его в ледяную воду. Горячий пар заполнил помещение, и в который раз Иккинг пожалел, что у него нет друга-мага-воды. Приходится разгонять все вручную. За прошедшие семь часов парень выковал все металлические детали: дышло — своеобразный стержень, к которому крепится закрылок; спицы, на которые крепится кожа, имитирующая хвост, пару шестерней и приводящих механизмов, клепки, пряжки и тому подобные мелкие крепления и мелочевку. Осталось лишь разобраться с остальными деталями и скрепить все это дело. Примерно через пару часов было готово седло. Во время его изготовления Иккинг вспоминал, как Беззубик носился от него по всему оврагу, когда парень снимал мерку. В тот момент дракон был похож на сумасшедшего кота, такого… маленького беззаботного ребенка. Улыбка незамедлительно расцвела на лице парня, и дракон оставался в мыслях юноши до самого утра, до последней клепки. Хэддок безумно устал, но это невероятное чувство того, что у него, возможно, получилось никак не хотело выходить из головы и замещало все мысли. Иккинг выглянул в окно, чего не делал с середины прошлого дня. Только начинало светать, и до отплытия Йохана у парня была пара часов. Шатен спрятал закрылок и седло под пол в углу комнаты — этот тайник пока никто не нашел — и пошел на пристань. Деревня дышала спокойствием и умиротворением. Утренние солнечные лучи играли на крышах домов, с которых сошел весь снег после последнего налета. Именно в такие моменты Иккинг чувствует спокойствие, чувствует себя в безопасности именно здесь на его родном острове. Дома. …Дом. Хэддок больше не слышит в этом слове ничего, кроме простого созвучия букв, не видит ничего, кроме строений из дерева. Это единственный смысл, который остался от всех значений этого слова. Иккинг прекратил раздумья, когда подошел к длинному спуску к пристани. Взглянув на солнце, Хэддок понял, что время жестоко поджимает, а им с Беззубиком еще нужно опробовать элерон. Шатен легким бегом спустился вниз и подбежал к судну, прислушавшись. Тихое шуршание и веселое бормотание доносилось с носа драккара. — Йохан? — Иккинг оглядел палубу, но никого не увидел. Послышался громкий грохот, Иккинг даже подумал, что сейчас весь остров, как по команде, проснется, и начнется настоящий коллапс. — Ох, кто же это… Иккинг! Как же я давно тебя не видел! Как поживаешь? — торговец вылез из-под какой-то кучи металла или тряпок, в прочем-то неважно, но выглядел он, будто побывал в куче столетнего белья. — Эм, здравствуйте, Йохан. Нормально… если это можно так назвать. Но, я думаю, дальше будет лучше. Я уезжаю. — Э, да? — торговец как-то сник и задумался. — Что-то не так, Йохан? — А как же твой отец? Он же совсем пропадет, если ты уедешь. — С чего вы взяли, что я ему нужен? Что вы, что Плевака — твердите одно и то же! Он меня бросил! Хотя мог защитить, понять, что это не моя вина! Да и нет тут виноватых, потому что я не считаю это трагедией или чем-то неправильным, — Хэддок оторвал свой взгляд от горизонта и повернулся к торговцу, — Да это и не важно теперь. У меня нет выбора — я должен уехать. И мне нужны кое-какие вещи. — Все, что угодно, Иккинг, — вздохнул мужчина и приготовился слушать парня. Спустя минут пятнадцать все было готово, и торговец уже было собрался готовиться к отплытию после прощания с парнем. Но тот остановил его. — И… и еще не нужно два листа пергамента и уголек. Нужно написать кое-что…***
— Стой! Беззубик, а ну прекрати! — сквозь смех прокричал парень. Уже минут двадцать парень бегал за драконом с седлом в руках, но Фурия, весело гогоча, сдаваться не собирался ни в какую. — Братец, что это за фигня?! Я не буду на себя это напяливать, сам надень! Иккинг остановился и попытался сквозь смех вздохнуть побольше. — И… как ты себе это представляешь? Ха, нет серьезно только представь! — шатен рассмеялся пуще прежнего. Беззубик взглянул на брата, упавшего на спину и продолжавшего укатываться со смеху. Нет, он не перестает удивляться этому дракоше. — Пфф, вставай давай, сам говорил время поджимает. Тоже мне, «злобное порождение молнии и самой смерти» в человеческом обличье. Давай там эту штуку, как ее… — Фурия задумался и даже не заметил, как седло оказалось на нем. — Ну как? По-моему неплохо. — Ну, да. Не тебе же таскать на себе кожу яка, металл и тонну вещей, да еще и полудракона. — Этот полудракон весит от силы сто тридцать пять фунтов*, так что это можно убрать из этого предлинного списка, — хмыкнул парень застегивая элерон на хвосте дракона. — О Тор, какой же ты тощий! Нам надо заняться твоим весом. Иккинг искренне рассмеялся и осмотрел свою работу. После, взглянул на солнце. — Кант придет через два часа. Ну что, попробуем? С Вороньего Мыса открывался великолепный вид на океан. Земля резко обрывалась, сосны росли прямо на краю, опасно наклонившись вниз, прямо к острым зубьям скал, омываемых холодными водами океана. Подходишь к краю и будто падаешь в абсолютно синее бесконечное пространство. — Ну да, если уж помирать, так какая разница когда? Пфф, давай прямо сейчас! — прорычал Беззубик. — О Один, брат, какой же ты саркастичный! Надо будет заняться твоей речью, — хмыкнул парень. — Ладно, один-один, — усмехнулся дракон. Иккинг сел в седло и поставил ступню в педаль. Парень почувствовал бурление крови в его венах, бешеное сердцебиение при виде обрыва. Хэддок щелкнул педалью, и закрылок тут же раскрылся. Шатен взглянул на шпаргалки, которые они с Беззубиком составили с пол часа назад. Он поставил хвост в первую позицию, и дракон подошел к краю. — Готов? — Готов. И Беззубик прыгнул, расправив крылья. Внутри Иккинга что-то перевернулось, дыхание на секунду перехватило, а сердце словно замерло, забившись вновь в бешеном ритме. Взмах, и с невероятной скоростью дракон понесся вперед с характерным свистом. От ускорения Иккинг чуть не выпал из седла, поэтому пригнулся и крепче сжал ручки седла. У него получилось. Это осознание накрыло парня с головой. Шатен осмотрелся: холодный ветер нещадно хлестал по лицу, волосы, то лезли в глаза, то трепались в разные стороны. Они летели над облаками, небо было невозможно голубым, таким ярким, что слепило глаза, океан остался настолько далеко внизу, что драккар Йохана казался маленькой точкой на синей глади. Иккинг переключил педаль, и они ушли в пике. Шатен закричал. Чувство свободы опьяняло, что-то невероятное переполняло его. Счастье. Он все еще помнил, какого это. Это единственное слово, которое приходило на ум. Вдруг листок со шпаргалками отцепился от крючка и улетел. — Хель! — Что не так, братец? — Шпаргалки улетели! — Твою… — дракон посмотрел вниз, океанская вода приближалась с бешеной скоростью. — Иккинг! — Думай головой, дракоша! Шатен повернул голову и увидел летящего рядом с ним Кантоира. Иккинг вздохнул и посмотрел вперед — еще несколько секунд и они разобьются. Шатен потянул на себя ручки седла, закричав от натуги, и переключил педаль через две позиции у самой воды. — Да! Они полетели вдоль воды на огромной скорости, парень даже не представлял, что такая существует. Соленые брызги намочили его волосы и одежду. Иккинг поднял руки и закричал. Поворот направо, резкое снижение, снова подъем под углом. — У нас получилось, Беззубик! Получилось!***
— Да ты приоделся. Выглядит получше, чем дурацкая зеленая рубаха и древняя жилетка, — усмехнулся Кант. Иккинг лишь покачал головой. Да гардеробчик он обновил: сменил зеленую рубаху на новую красную, сверху надел кожаную жилетку, обновил наручи, сделал новые наплечники, широкий пояс для приспособлений — стал похож на взрослого и нормального человека, в общем. — Ха, смешно. — Без шуток, — Кант помрачнел, — Говорю один раз: ты должен собрать Команду Стражей за ближайшие два месяца, иначе вы не успеете; каждого тебе придется убеждать самому, не все согласятся на это сразу; Карта Тора поможет тебе найти их, придется пролететь чуть ли не через весь океан; и самое главное — я буду рядом, если нужна будет помощь, только позови, — Кант протянул руку с картой. Иккинг взял ее и развернул. От Олуха потянулся пунктир, уходя все дальше и дальше, за архипелаг. Острова быстро менялись и на карте показался остров, где-то в трех днях пути от Олуха, и на нем загорелся голубой огонек. — Это — Вторая. — Постой, девушка? — Иккинг удивленно взглянул на Советника — Нда, девушка, да еще какая, — улыбнулся вестник, — Ты — Лидер, — Кант указал на шатена, — Она — Сила, — Кантоир коснулся огонька на Карте. — Думаю, что меня она не взлюбит, я же такой мускулистый, — Иккинг прикрепил сумку к седлу и усмехнулся, — Увидимся, Кант. На взлет, приятель, — Хэддок похлопал дракона по шее. С веселым рыком Фурия расправил крылья и оторвался от земли. Кантоир усмехнулся, глядя ему вслед. — Посмотрим, малец… посмотрим, — и Советник растаял в воздухе.