Летели от силы двадцать минут, а Беззубику уже было жуть, как скучно, поэтому он просто умолял Иккинга и Астрид сделать пару петель, но воительница была непреклонна. Хотя Иккинг тоже был бы не прочь проделать пару кульбитов. В итоге Беззубик начал петь, и Хофферсон очень хотелось спрыгнуть с него — она-то слышала нескладное, безумно нелепое рычание. Хотя, Иккинг был бы не прочь слышать только рычание, потому что пел Фурия просто ужасно, и песенка у него была довольно комичной и явно только-только сочиненной.
—
Где-то в море остров Дум затерялся,
Где-то в небе Кантоир зажрался. Ля-ля-ля-ля.
Иккинг сначала смеялся, а теперь выл от безысходности.
— Беззубик, еще один звук, и я проткну тебя, — угрожающе зарычала Астрид.
—
Одна петля, и я молчу, — усмехнулся Фурия.
— Что он сказал, Иккинг?
— Он вымаливает петлю, — вздохнул парень.
— Ну, нет, — наотрез отказалась Астрид, для убедительности тряхнув головой.
—
Ну нет, так нет. Где-то в море остров Дум затерялся.
Где-то в небе Кантоир зажрался. Ля-ля-ля-ля.
Астрид думала, как бы прекратить это, и вспомнила ту кучу вопросов, оставшихся без ответа.
— Иккинг?
— Да, Астрид, — облегченно выдохнул Иккинг, радуясь возможности отвлечься.
— Может, «позже» уже настало? Что случилось с хвостом Беззубика?
Дракон замолчал на полуслове и нахмурился.
— Беззубик, ты не против? — похлопал Иккинг дракона по загривку.
—
Да, что уж там… — пробурчал дракон и немного прибавил ходу.
— В тот день на Олухе был налет, — Иккинг обернулся, вынув правую ногу из стремени, изловчившись так, чтобы другая осталась в педали, и взглянул на девушку, которая, абсолютно забыв о страхе, сидела, обняв колено и положив на него подбородок, — Я, как обычно, ушел в лес… Сейчас я могу управлять своим драконом, но тогда, во время налетов, он начинал беситься. Я мог натворить много плохих дел, поэтому просто убегал от проблемы вместо того, чтобы решить ее. В тот день было особенно худо, драконы кричали от боли, истекали кровью. То же с людьми. И никто не понимал, что в этой войне нет ни победителей, ни проигравших. Особенно Трит Ларсон — следующий наследник на трон Олуха, точнее единственный на острове наследник трона Олуха. Он — типичный оболтус и болван. Тщеславия полные штаны, и отсутствие мозгов в придачу.
Я — изобретатель, если можно так сказать. И я начал разработку оружия, когда мне было лет десять, наверное. Тогда еще я не знал, что другой, и был таким же, как и все — мечтал о славе, завалить своего первого дракона и так далее, и так далее… Так вот, то оружие я забросил, как только понял, что могло произойти по моей вине, а чертежи сжег… не считая того — самого первого — что остался в моем бывшем доме. Не знаю, почему я не уничтожил катапульту сразу же, но в тот день Трит нашел ее и решил применить. Каким-то волшебным образом он выстрелил в единственную Ночную Фурию, которая решила выйти на охоту именно тогда, в тот день, в ту минуту. И попал. Как? Понятия не имею — это оружие было в ужасном состоянии и не могло работать. В общем, когда я был глубоко в чаще, над лесом раздался рев… крик боли. Я пошел на звук и нашел Беззубика. Ларсон хорошо постарался — хвостовой элерон буквально оторвало при падении.
Тогда… что-то произошло, когда я взглянул на него. Это были отголоски кровной связи.
— Так значит… вы действительно братья… — с тихим восхищением проговорила Астрид, глядя на бескрайние морские просторы.
— Да…
Иккинг смотрел на девушку и не мог найти слов. Астрид загипнотизировано смотрела на водную гладь, представляя всполохи пламени во время битвы на Олухе, тихую лесную чащу, и совсем не замечала Иккинга, который молчал с несколько минут, глядя на нее. Ее волосы растрепались и лезли ей в лицо под порывами ветра, щеки покраснели на морозном воздухе, но Иккинг заметил, как она играла пальцами руки и воздух вокруг них теплел, а кристаллики льда в воздухе испарялись.
— А что насчет карты? — Астрид оторвала взгляд от водной глади и посмотрела на парня.
Иккинг моментально отвернулся и вперил взгляд в бескрайний горизонт. Он почувствовал, как шея начала гореть, и мысленно отвесил себе подзатыльник.
— Это, это Карта Тора, да. Из сокровищницы Одина. Помогает найти то, что больше всего нужно, — запинаясь проговорил парень.
— А что насчет… как же… Нитей Судеб?
—
Мне кажется мы это скоро узнаем, — впервые с начала разговора подал свой голос Беззубик.
Астрид и Иккинг взглянули на горизонт и увидели темную полоску, окутанную туманом.
—
Держитесь, — рыкнул Беззубик и резко взмахнул крыльями, усмехаясь.
Астрид только привыкшая к отсутствию опоры и спокойному шуму ветра крепко обхватила парня.
— Иккинг, я убью твоего дракона!
— Боюсь, что это будет невыгодно, — с усмешкой прокричал Иккинг, стараясь пересилить громкость ветра.
Остров показался уже через полчаса. Окутанный туманом, он возвышался над горизонтом.
Иккинг раскрыл карту.
— Остров Дум… Люди на нем не живут… Да это же местный остров драконов! Только здесь у них есть все условия для выживания без вмешательства в жизнь людей.
— А у тебя на Олухе?
Иккинг помрачнел.
— Остров Драконов скрыт туманом в Проклятом проливе. Голые скалы, вулканическое происхождение — выжженная пустошь. Там, кроме них, никто не живет. Весь парадокс в том, что они таскают еду которую не едят — не должны есть.
—
Красная Смерть, — тихим голосом полным презрения сказал Беззубик.
— Что? — хором спросили ребята внезапно подавшего голос дракона.
— Красная Смерть, — перевел Иккинг для Астрид, — слышала о таком?
— Нет.
—
Красная Смерть — одна из Гончих. Она триста лет назад вселилась в дракона из Кочегаров, уже никто не помнит, в какой из видов. С тех пор Красная Смерть стала вожаком всех драконов Северного архипелага. Гипноз и великолепный аппетит — это лишь малые из достоинств. Мало, кто противиться, а те, кто пытаются… — Беззубик замолчал, так и не договорив, и не проронил ни слова до самого острова.
— Остров Дум* был назван так неспроста. Любой, кто пытался ступить на эти земли не возвращался домой. Непроходимые топи и болота, зачарованные леса и прелестные и гостеприимные обитатели сделали свое дело, — сказал Иккинг, когда они приземлились на одном из утесов.
— Так. Вы — драконы, вас трогать не будут. А что насчет меня? Умереть до восемнадцатилетия не входит в мои планы, — Астрид сжала ручку секиры в ответ на монолог парня и осмотрелась вокруг.
Туман молочной дымкой плавал над водой, иногда робко касаясь синей глади. Кривые сосны нависали над оврагом, и это напомнило Иккингу Вороний мыс. Он нахмурился и отогнал воспоминания, ответив:
— Я буду рядом.
Беззубик, принюхиваясь, пошел дальше в чащу, и Иккинг, не взглянув на девушку, слегка удивленную таким ответом на простую колкую шпильку, пошел за ним. Хофферсон поспешила следом.
—
Какой там дракон? — поинтересовался Фурия.
— Злобный Змеевик. Нужно найти их гнездо.
—
А может и нет? Вздохни поглубже, брат, — зрачки Фурии сузились, Беззубик не мог поверить, что после стольких лет…
Иккинг глубоко вдохнул и почувствовал запах магниевого пламени и тонкий аромат сосновой коры.
— Змеевик совсем рядом.
Астрид молча следовала за ними, чувствуя, как сердце с каждым шагом колотится все громче и быстрее. Она знала, что не боится ничего, но страх перед неизвестным — это тот страх, который влияет даже на бесстрашных людей. Девушка последний раз сталкивалась с драконами около трех лет назад, и тогда она не смогла убить. Дракон отпрянул и улетел от нее. Что это было, Астрид так и не поняла, хотя часто думала об этом. Иккинг дотронулся до ее плеча, и она дернулась.
— Все в порядке? — шепотом спросил он.
Она кивнула.
— Она уже слышит нас, поэтому готова обороняться. Главное — зрительный контакт. Связь должна установиться уже в этот момент. Только не зли ее… и не бойся.
— Я не боюсь, — механически ответила девушка, вперив взгляд в землю.
Иккинг взял ее за плечи и повернул к себе.
— Это меня пугает больше всего. Отдай мне ее. Оружие не поможет настроить беседу на позитивный лад.
Астрид посмотрела Иккингу в глаза и, кивнув, положила секиру и два кинжала ему в руки.
Беззащитной.
Так она себя чувствовала в данный момент. Иккинг взял ее за руку и подвел к Беззубику, стоявшему в ожидании в отдалении. Чувства Астрид обострились до предела. Она чувствовала, как дует ветер, мягко колыхая ее волосы, слышала, как хрустят сухие сосновые иголки под ее ногами, чувствовала, какие мозолистые и теплые у Иккинга ладони. Ей показалось, что она слышала еще чье-то дыхание, помимо ее, Иккинга и Беззубика.
Хофферсон сравнялась с Иккингом, и он отпустил ее ладонь. Беззубик посмотрел девушке в глаза и кивнул в сторону кустов, за которыми едва слышно журчал ручей, ободряюще улыбнувшись.
Астрид подошла к кустам и вздохнула. Она не знала, что ее ждет, но ей не хотелось отступать сейчас. На секунду она прикрыла глаза и подумала, чего ей будет не хватать, если она умрет. В голову не приходило ничего, кроме яркого звездного неба, обители нимф и тех, кто ее там ждет, и Ночной Фурии и его наездника. Астрид открыла глаза. В них яркой вспышкой блеснула решимость, и она продралась через кусты, едва не оцарапав лицо, и грациозно выпрыгнула на поляну. Ручей тихо журчал, спотыкаясь о камни. Над водой склонился Змеевик. Ярко-голубая чешуя блестела на солнце, оранжевые, желтые и коричневые пятнышки покрывали крылья, словно брызги краски. Костяная корона украшала ее округлую мордочку с ярко-желтыми глазами, которые настороженно осматривали хрупкую фигуру, возникшую из-за кустов. Астрид оглядела медленно выпрямившуюся дракониху и столкнулась с ее взглядом. Что-то словно кольнуло в области груди иголкой; Астрид и Змеевик дернулись. Хофферсон почувствовала приятное тепло, разлившееся где-то в области сердца, и, не отрывая взгляд, сделала несколько шагов вперед.
—
Кто ты? — зазвучал в голове приятный с легкой хрипотцой девичий голос.
— Астрид Хофферсон с острова Клайт.
—
Мое имя — Громгильда, — дракониха перешагнула ручеек и подошла к девушке, втягивая носом воздух.
У нее были раскосые глаза, поэтому ей приходилось смотреть на нее одним глазом. Астрид не знала, что ее подтолкнуло, но она подняла ладонь, протянув ее к носу Змеевика. Девушка сощурилась от колкого страха покалывающего пальцы и вконец закрыла глаза, опустив голову. Так прошло несколько секунд, и страх, если бы мог звучать, то вознесся бы до крещендо. Что-то теплое коснулось ладони. Горячее дыхание согрело холодные от страха пальцы. Астрид шумно выдохнула, почувствовав, как покалывание прошлось по всему телу. Хофферсон открыла глаза и улыбнулась. Облегчение накатило приливной волной, и она засмеялась, обняв дракониху за шею.
—
Мы с тобой — одно, — пророкотала Змеевик.
— Да… мы связаны, — выдохнула Астрид, проведя ладонью по шершавой и, в то же время, гладкой чешуе.
Дракониха втянула воздух, и шипы на ее хвосте расправились, громко щелкнув. Черные щелочки глаз забегали туда-сюда.
—
Здесь… две Фурии! Нужно уходить, — Громгильда ткнула воительницу в плечо, направляя в сторону ручья.
— Нет-нет! Это мои друзья, — затараторила девушка, останавливая дракониху.
—
Детка… твои друзья — Ночные Фурии? — пораженно пробормотала Громгильда, —
Да уж, не знала, что мое отражение будет таким же безбашенным.
— Иккинг! Беззубик!
Продравшись через кусты, Иккинг довольно неуклюже вышел на поляну. Беззубик перепрыгнул через кусты и ухмыльнулся.
—
Ну что, красотка, понимаешь меня? — пророкотал Беззубик.
— Да, — улыбнулась девушка.
Голос у Беззубика по мнению Астрид был довольно звонким, но с красивыми переливами. Астрид обернулась. Громгильда пораженно смотрела на Беззубика и иногда переводила взгляд на Иккинга, с недоумением глядящего на своего брата, который с лукавой улыбкой и плохо скрываемым за пофигизмом неверием в глазах смотрел на Змеевика.
—
Ты… не думала, что еще когда-нибудь увижу тебя, — тихо пророкотала Змеевик.
—
Да, сколько лет прошло. Как ты здесь очутилась, так далеко от дома? — Беззубик сделал пару шагов вперед.
—
Ушла из стаи, твои примеры заразительны… И не надо читать мне нотации! — в ответ на начавшего распаляться в возмущениях Фурию прорычала Громгильда.
—
Я не ушел из стаи, и ты это знаешь! — гневно выкрикнул Фурия.
Беззубик испугался. Фурия действительно испугался, что Иккинг узнает о его прошлом. Нет, не сейчас и не так, он не может допустить этого. Глаза дракона опасно сверкнули. Он тихо зашипел на древнем драконьем:
—
Не смей говорить о моем прошлом при нем!
Громгильда пораженно уставилась на Фурию и таким же взглядом на Иккинга, а потом снова на Беззубика.
—
Так он не знает… — прошептала она ему в ответ на том же наречии.
— Так вы, знакомы, — пробормотала Астрид, с прищуром глядя на шипящих что-то друг другу драконов.
—
Верно, детка. Мы с ним знакомы уже много лет. И так тебе скажу, он как был бестолковым, упрямым ребенком, так и остался таким же, — язвительно прорычала Змеевик.
Иккинг и Астрид прыснули, глядя, как Беззубик и Громгильда снова начинают что-то доказывать друг другу. Иккинг протянул девушке кинжалы и секиру. Астрид нечаянно задела его ладонь, когда перехватывала секиру, и вздрогнула, но Иккинг — слава Одину! — не заметил этого, а сама Астрид списала это на по-прежнему будоражащее ее кровь волнение.
Иккинг положил руку девушке на плечо и улыбнулся.
— Ты — молодец.
Хофферсон улыбнулась ему и перевела взгляд на спорящих драконов.
— Надо бы их разнять, как ты думаешь? — насмешливо спросил Иккинг.
— Ага, через минутку, — Астрид ухмыльнулась и сложила руки на груди.
—
…безответственный, беспринципный болван! О чем ты думал?! — все больше распалялась Змеевик, расхаживая туда-сюда по поляне.
—
О чем я думал? О чем я думал?! Ты ушла из стаи в такое время! Да о чем ты думала?!
—
О боги, куда вы смотрели, соединяя нас Нитями Судеб?! — прорычала дракониха, подняв глаза вверх.
— Стой-стой, — вмешалась в их перепалку Астрид, — ты знаешь про Нити Судеб?
—
Такой же вопрос. Ты знаешь, что это и как работает, и никогда — повторюсь, никогда! — мне ничего не говорила? — Беззубик был задет за живое самолюбие.
—
Ты — бесчувственный и безмозглый пень, чтобы я еще тебе говорила о чем-то важном — обсмеешь и не обратишь ровно никакого внимания! — Змеевик демонстративно отвернулась и посмотрела на свою наездницу.
—
Ах, вот как! — Беззубик скопировал ее действия и отвернулся к Иккингу.
Сам же Хэддок не знал, что делать — смеяться или кричать на этих дурачков от безысходности.
— Громгильда, расскажи, прошу, — Иккинг решил взять дело в свои руки.
Уязвленная гордость Змеевика рьяно протестовала, да и, к тому же, Иккинг был братом Фурии, мало ли характеры одинаковые. Громгильда окинула парня взглядом и задержалась на глазах. Нет, Иккинг определенно вполне себе адекватный, не то что…
—
Ладно… ладно, расскажу… — вздохнула Громгильда, —
Когда-то давно, задолго до Большой Жатвы, в самом начале нашего мира, когда Мидгард не был оторван от Асгарда и со всех сторон окружен Йотунхеймом, появились первые люди. Эта легенда стара, как мир, потому что появилась с его началом. И вот среди первых людей были юноша и девушка — Аксель и Далия. Они были самыми прекрасными и верными, и боги любили их больше всех. Так случилось, что они всегда были вместе и полюбили друг друга. Их любовь была прекрасней мироздания, загадочней звезд, глубже Океана и выше гор. Но Аксель ревновал свою возлюбленную. Далия была настолько прекрасной, что каждый юноша был готов умереть за ее любовь, но сердце девушки во век принадлежало Акселю, во что тот, к сожалению, не верил. И вот, однажды Аксель воззвал к Одину и просил у него совета, что ему делать. Ему боги всегда отвечали, поэтому юноша сразу же получил ответ. Один рассказал ему, как сделать их с Далией связь нерушимой, но на это нужно было ее согласие. У девушки на душе было тяжело от того, что Аксель не верил ее беспрекословной любви, но она была готова умереть ради него и потому согласилась. Они обменялись кровью. Тогда между ними протянулась Нить — самая первая Нить Судеб в мире. Только вполне материальная. На их запястьях были повязаны красные Нити, и стоило им отойти друг на друга на большое расстояние или не видеться долгое время, как они начинали слабеть и их жизни угасали.
После этого у их детей появились половинки душ — те люди, которые были уготованы им Судьбой, а у их детей — их половинки: друзья, возлюбленные — люди. Но еще долго никто не проводил ритуал Судеб на крови.
Второй ритуал был проведен, спустя несколько тысячелетий. Тогда на свет появились драконы — сыновья Небес, свободные от земных оков души. Они были невероятно умны, сильны и быстры — истинные защитники. Но если есть разум и душа, значит есть и алчность и раздор. Стаи воевали между собой на протяжении многих веков, пока не появились два великих вожака — Скрим и Фуэго — Ужасное Чудовище и Ночная Фурия. Они поклялись пред всеми богами о том, что объединятся и будут править вместе в мире и гармонии, и закрепили эту клятву кровью, смешав ее в Чаше. Так Нити Судеб появились между драконами. И у потомков Фуэго, и у потомков Скрима появились зеркальные отражения душ друг друга — те, кто предназначен им судьбой, кто станет их будущей семьей, будущими друзьями до скончания времен.
Беззубик… Между нами такие Нити, иначе мы бы не встретились друг с другом спустя столько лет… И, я уверенна, скоро мы встретимся и с Кривоклыком, и с Сарделькой, и с Барсом и Вепрем… Я просто знаю…
—
Я уверен, — серьезно проговорил Беззубик.
— И совершенно прав, — Кант неожиданно материализовался за спиной Астрид и хлопнул руками ей по плечам.
Астрид от неожиданности вздрогнула и, вскочив, швырнула его на землю через плечо. Кант успел лишь ойкнуть, радуясь, что крылья смягчили падение.
— Да… Не зря ты — Сила… Ух ты ж… — Кант растерянно моргал, пытаясь восстановить дыхание.
Астрид подошла и нависла над ним, загородив собой солнце.
— Помни об этом, болван, — фыркнула девушка и подала непутевому руку.
Кантоир принял помощь, поднялся и отряхнулся, оглядев застывших с недоумением драконов и людей.
—
Кантоир, — довольно прохладно произнесла Громгильда.
— Громгильда, — кивнул Кант.
— И вы, конечно же, знакомы, — выдохнула воительница.
Астрид стало казаться, что все всех и всё знают, а она одна не у дел.
—
Есть немного, — рыкнула Змеевик, —
Чего тебе, Советничек?
— Послушать пришел, — усмехнулся юноша, сложив руки на груди и облокотившись о ствол чахлой сосенки.
—
Что ж, ладно… — без особого энтузиазма ответила дракониха.
— Связи среди людей… связи среди драконов… Но как и когда возникли связи между людьми и драконами? — спросила Астрид, присев на булыжник у реки, Иккинг пристроился рядом на земле, облокотившись о него.
—
Чуть больше семисот лет назад. Война разрушила тот хрупкий баланс, который воцарился на Земле на время. Только в этот раз сыграла свою роль алчность людского рода. Они хотели земли, богатства диких лесов — хотели быть царями. Драконы, как самые близкие к богам живые существа, встали на защиту своих земель… Это была кровопролитная война, много наших полегло. Да и людей немало погибло. Но нашлись те, кто был против «дележки». Вождь Северного племени — Агвид — просил богов о помощи. И Один откликнулся. Он устроил ему встречу с самым великим драконом того времени — Магнием, названным в честь бога Силы. Они провели тот самый ритуал. Агвид стал первым полудраконом.
— Северное племя… Это предки Хулиганов, — задумчиво произнес Иккинг.
—
А Магний был Ночной Фурией, — кивнул Беззубик, улегшийся у ног парня.
— Вот вам и подтверждение того, что вы еще и отражения и вам суждено было встретиться, — подал свой голос Кантоир.
— В общем-то, все понятно. Три сотни лет Один выжидал момента, когда появятся люди и драконы, поголовно связанные между собой. Здорово, конечно, но столько людей полегло за время Большой Жатвы и голода. И все ради этого?
— Пойми, Астрид, без Нитей вы никогда бы не одолели Хель. То, что вы связаны обеспечивает обмен силами между вами…
— Так или иначе, — прервал его тираду Иккинг, — того, что случилось, уже не исправить. Но мы можем попытаться исправить будущее. Кант, зачем ты пришел? Правду, пожалуйста.
Советник поразился проницательности мальца, но виду не подал.
— Время, — только и сказал он и исчез.
***
Громгильда мерно размахивала крыльями, держа среднюю скорость. Иккинг поражался поведению своего брата. Он был на редкость тихим и не старался сбросить его с седла на скорости, которая ему и не снилась. Беззубик летел с той же скоростью, что и Змеевик, и то и дело глядел на ее наездницу. Иккинг был удивлен. Он тихо прошептал ему на ухо:
— Ты что, волнуешься за Астрид?
—
Что?.. Ну… скорее интересно…
Громгильда видимо услышала их, потому что Беззубик тут же заткнулся и ускорился. Они поравнялись. Иккинг посмотрел на девушку. Астрид улыбалась. Хофферсон чувствовала себя там, где она должна быть. Она даже не ощущала того былого волнения. Только свободу.
Астрид повернулась и посмотрела на Фурию. Тот лукаво ухмыляясь медленно-медленно обгонял их.
—
Вот же позёр… — прошипела Громгильда, но Астрид видела, как в ее желтых глазах мелькает искорка азарта.
Она похлопала ее по шее.
— Покажем им?
—
О детка, ты читаешь мои мысли.
Астрид крепко вцепилась в веревку, которая заменяла ей ручки седла и пригнулась. Громгильда резко взмахнула крыльями и со свистом полетела вперед.
— Ничего себе, — восхитился Иккинг, сжав ручки покрепче.
—
О да, именно это меня и бесит. Только она может тягаться со мной в скорости, — и только Беззубик закончил, тут же рванул вперед.
Но Иккинг успел понять, что его это ни капельки не бесит.
Ветер свистел в ушах, Астрид промерзла до мозга костей, забыв про свою магию, губы потрескались и болели, глаза нещадно щипало. Хофферсон не чувствовала пальцев, крепко сомкнувшихся на веревке, но ее переполняло такое чувство восторга, что ей было все равно. Астрид раскинула руки в сторону и закричала, смеясь одновременно. Она никогда не была так счастлива, разве что в детстве.
Иккинг смотрел на нее и улыбался. Нет, она просто невероятная. Астрид повернулась к нему и улыбнулась, в ее глазах плясали яркие искорки. Сейчас она твердо верила, что все будет хорошо.
***
Ветер хлестал ее словно плеть из каленого железа, заставляя содрогаться при каждом порыве.
— Громгильда! Иккинг! Кто-нибудь! — Астрид раздирала голосовые связки, мелкими шажками продвигаясь по бесконечному промерзлому полю.
Снова.
Она падала и вновь вставала, задаваясь лишь одним вопросом: когда же она, наконец, умрет?
— Очень скоро, — послышался в ответ полный злобы и злорадства женский голос.
***
Астрид резко села на кровати, тяжело вдыхая кислород. По спине и лицу струйками стекал холодный пот. Астрид закрыла лицо ладонями, пытаясь успокоить дыхание и прийти в себя. Она обняла себя руками и сжалась. Теперь она знает, что отговорки про просто плохой сон не помогут. Все ее сны будут сбываться.
Она сделала еще один вдох и провела ладонью по лицу. Астрид подумала, как завтра они улетят с острова туда, куда укажет им Карта, и все будет хорошо. Хотя, кого она обманывает? Девушка прекрасно осознавала, что ничего уже не будет хорошо.
Вчера Иккинг начал делать седло для Громгильды и меч по совету девушки. Сама же Астрид в это время ходила к вождю и просила его разрешения покинуть Клайт. Тот сразу «смекнул, что к чему», предположив, что она уплывает с «тем очаровательным молодым человеком». Астрид отрицать не стала, дабы избежать хлопот, но покраснела, словно провела в кузне неделю без продыху.
Они вылетают сегодня утром. Астрид выглянула в окно. Темнота была густой и темной, словно на небо кто-то опрокинул банку чернил. Звезды вспыхивали то тут, то там, но не горели ярким пламенем.
«Сегодня будет тепло» — подумала девушка и встала с кровати.
После такого она уже не сможет уснуть, а до их встречи с Иккингом была пара-тройка часов. Решили вылетать ранним утром, еще в сумерках.
Астрид собрала свои вещи еще вчера. Оказалось, что все ее пожитки умещались в одну небольшую дорожную сумку. Хофферсон спустилась вниз и остановилась у порога, обернувшись. Что-то внутри защемило. Да, это был не тот дом, в котором прошло ее счастливое детство с родителями, но это был ее дом. То место, куда она возвращалась после изнурительных тренировок, засыпая прямо за столом внизу. То место, где она любила сидеть на крыше и наблюдать, как небо медленно темнеет, и Нотт разбрасывает звезды по небу, а Мани гордо вышагивает следом за ней. Место, где она оставила часть своей души, а теперь забирает ее с собой. И сейчас Астрид понимает, что это невероятно сложно сделать. Но Хофферсон крепче сжала ремень сумки и, развернувшись, перешагнула порог, прикрыв за собой дверь.
Ночной воздух прогнал тревожные мысли и отрезвил девушку. Астрид пошла по тихим улицам деревни, слушая, как хрустит под ногами редкая трава, покрытая инеем. Мысленно она прощалась со всеми знакомыми, прося богов защитить их. Пусть и не верила, что теперь богам вообще есть дело до них. Она не задала Канту главный вопрос: почему боги не могут сами справиться с Хель? Видимо, он так и будет ее мучить, пока она не наберется смелости сказать его вслух.
Астрид свернула с тропы и пошла в лес, прорываясь сквозь высокую траву. Она знала, куда пойдет и где проведет свои последние часы на Клайте.
Все помнят ее мать — прекрасную девушку с «другого острова» — но мало кто знал, что она была нимфой. А точнее, только вождь и кузнец, который ковал обручальные кольца из серебра — чистокровные нимфы не выносят золото, будь они хоть древесными, хоть водными, хоть воздушными. Но кузнец вскоре умер. Легенды о том, что в лесах живет Дивный народец, так и оставались легендами. Но не для Астрид и вождя. Каталея — правительница нимф — и вождь заключили договор, что никто и никогда больше о них не узнает, кроме потомков Астрид и потомков Морена Добросердечного — вождя Клайта.
Так-то вот. Только Астрид это не шибко нравится, но она понимает, что если о них прознают… лучше не думать о последствиях.
За своими мыслями Астрид дошла до вулкана в центре острова. Только Хофферсон знала, что это всего лишь полая скала, которая если и была вулканом когда-то, то очень давно. Астрид приложила руку к прохладному камню и прикрыла глаза. По скале пошли трещинки, лучащиеся голубым светом, и образовали немного неровный проход. Астрид оглянулась на всякий случай и вошла внутрь. Камень вновь стал таким же, как прежде.
Хофферсон встретили две конвоирки. Астрид улыбнулась им и обняла обоих разом.
— Клио! Каллисто! О Тор, как же я по вам скучала.
— Астрид! — хором воскликнули близняшки и сжали девушку в объятиях.
Клио и Каллисто были дочерьми Каталеи — высокие девушки с ярко-голубыми волосами, темно-синими глазами и молочной кожей, через которую просвечивались тонкие паутинки вен. А еще они были двоюродными сестрами Астрид — чуть младше нее, и в принципе Хофферсон была с ними схожа. Хотя, для людей все нимфы на одно лицо.
Закончив с объятиями, девушки, обмениваясь новостями, пошли по светлому коридору. Он весь был сделан из теплого льда, похожего на кристалл. Волшебно, не так ли? Астрид постоянно восхищалась, пусть и сама умела такое делать. С каждым их шагом коридор расширялся и в итоге вывел их в огромную пещеру, наполненную ярким светом и бликами от великолепного озера, заполнявшего почти все пространство. Юноши и девушки, женщины и мужчины ходили по воде, собирая жемчужины и кристаллы со дна, некоторые «ремонтировали» светильники, которые маленькие дети случайно разбили во время игр. Каждый был занят чем-то, будь то уход за пышными кустами белой сирени у берега или же помощь правительнице, которая уже заметила своих дочерей и племянницу и отпустила подданных отдыхать, двинувшись им навстречу прямо по водной глади.
Насколько Астрид хорошо помнила Адель — свою мать — они с Каталеей были очень разными. Особенно характерами. Адель всегда стремилась к людям, ей была интересна их жизнь и они сами, Каталея же в свою очередь была к ним холодна. Адель была жутко неугомонной и веселой, в то время, как ее старшая сестра погрязла в своих будущих обязанностях повелительницы Дивного народца и была сдержанна и мила. Но главным отличием матери Астрид были длинные волосы цвета пшеницы с всего лишь несколькими прядями синего цвета — это было большой редкостью среди чистокровных нимф.
Каталея была высокой и статной женщиной, с глазами цвета моря во время шторма и бледно-голубыми волосами до колен, уложенными в причудливую свободную косу. Девочки все же явно пошли в своего отца.
— Астрид, дорогая, — переливным голосом проговорила нимфа, обняв девушку.
— Каталея, — выдохнула девушка, крепко обняв тетю.
— Как прошел праздник? — правительница обняла девушку за плечи.
Астрид скинула унты и пошла вместе с ней по прохладной глади озера.
— Волшебно. В прямом смысле этого слова, — Астрид приветливо кивала в ответ на приветствия нимф вокруг, — Одно слово: полудракон.
Каталея удивленно посмотрела на племянницу.
— И что же произошло?
Астрид вздохнула и рассказала ей все без утайки: что с ней случилось… и что случится. Каталея крепко обняла Хофферсон, и девушка почувствовала, как женщина дрожит.
— Все будет хорошо, — прошептала Хофферсон, — Я постараюсь вернуться…
Каталея отпрянула и собрала несколько слезинок в свой кулон на шее.
— Возьми. Не все раны можно исцелить водной магией, но это может помочь, — тихо проговорила нимфа, вложив его ей в ладонь.
Астрид кивнула и убрала его в кармашек на поясе.
— А теперь тебе пора. Клио и Каллисто проводят тебя. Дай знать, когда все закончится.
— Я постараюсь вернуться… — вновь прошептала Астрид, стараясь действительно поверить в это.
***
Иккинг вернулся к драконам уже в поздних сумерках, примерно в то время, когда Хофферсон была уже в глубокой чаще. За где-то тринадцать часов он сделал седло Громгильде, сконструировал себе неплохой меч и облегчил детали хвоста Беззубика, чтобы создать выигрыш в скорости. Хэддок безумно устал, но был удовлетворен своей работой. Когда он вернулся, драконы тихо сопели в унисон, прижавшись друг к другу. Иккинг улыбнулся. Видимо они говорили, как минимум, до полуночи — было о чем. Смысла ложиться спать не было, поэтому Иккинг разглядывал свое новое оружие, блестевшее в свете заходящей луны, и думал. О чем-то, но о чем сам не понимал. Довольно странное состояние. Вам знакомо, я думаю, ровно как и мне.
— Ты чего не спишь?
Иккинг вздрогнул, чуть не отрезав себе палец, и нахмурился, кинув взгляд на полуночного гостя.
— Не спится.
— Ну что ж, дело твое, — сказал Кант и присел перед шатеном.
Беззубик дернул ухом во сне и тихо фыркнул.
— Я пришел поговорить.
— Ты всегда приходишь поговорить, Кант. Причем не всегда от разговоров остается приятный осадок, — Иккинг смотрел на свое отражение в лезвии меча.
— Да, ты прав. Но это не мой выбор, знаешь ли, — тихо продолжил Советник, — Вести людей в битву со Смертью — не моя специальность, и особого удовольствия мне это не приносит.
Иккинг вздохнул, проведя рукой по волосам, и немного смягчился, взглянув на нахмуренного бога с печальными и усталыми глазами.
— Почему она? — Хэддок даже не ожидал, что осмелиться сказать это вслух, но сказанного не воротишь.
— Как я говорил, вы все связаны.
Иккинг знал, что это лишь урезанная версия, всего лишь крупинка правды, но подумал, что у Кантоира есть свои причины врать ему.
— Я пришел сказать, что ваш путь лежит дальше, на юго-восток. Следующий — Преданность. Его имя — Сморкала Йоргенсон, — Кант помолчал и, словно против воли, закончил, — Запомни. Заруби себе на носу — первое впечатление, внешность, даже поведение человека на людях — ничто из этого не имеет значения.
И Кант растворился в прохладном воздухе, оставив Иккинга наедине со своими мыслями.
