***
Иккинг лежал на спине Беззубика и размышлял. Думал о том, что Кант по-своему прав. И что они в какой-то мере и правда облажались. Кантоир — бог. Единственный бог, которому на них не плевать, а они с ним так плохо обходятся. У каждого находится хоть и мизерная, но причина его недолюбливать или даже ненавидеть. Но сколько же причин скопил он, Кант, чтобы начать их презирать? И покинуть в конечном счете? И что будет, если Иккинг останется один на один с Судьбой? — Хэй. Иккинг открыл глаза. Над ним вниз головой летела Астрид на Громгильде. Иккинг сел. Девушка, перекувыркнувшись, приземлилась на спину Фурии. Хэддок усмехнулся. — Уже освоила акробатику в небе? Сумасшедшая. Ей богу. Скакать с дракона на дракона в воздухе на высоте десяти тысяч футов. Бесстрашная. — Выкладывай, что ты там надумал, — проигнорировала его Хофферсон, по-удобнее усевшись в седле. — С чего ты взяла, что я о чем-то думал. Просто дремал. — Ага, а перед этим смотрел в небо час. Не моргая. Нашел, кому лгать, я тут дольше всех с тобой. — А вот это вот не правда, Хофферсон. Астрид, улыбнувшись, дотянулась до уха Беззубика и хорошенько по нему вдарила. — Никогда не называй меня по фамилии. — Ладно, Хофферсон. Астрид закатила глаза. Беззубик пошел на вираж, и Астрид обхватила Иккинга. — Ну так что? — Я думал о Канте. Астрид не отвечала, ожидая продолжения. — Я думал о том, что будет, если он нас оставит. Сколько мы будем искать оставшихся троих Стражей. Как долго мы будем искать информацию о том, как победить, или хотя бы продлить ненадолго жизнь этого мира. Мы ничего не сможем без него. Он единственный из богов, которому до нас есть дело. Наши обиды на него… могут сыграть с нами плохую шутку. Астрид по-прежнему молчала. Иккинг чувствовал, как ее голова лежала на его плече, слышал ее дыхание. — Астрид не молчи. Мне очень нужно слышать, что ты думаешь по этому поводу. Хофферсон выпрямилась, и Хэддок обернулся. — Я — всего лишь Сила, Иккинг. Мое дело — защищать. Я — воин. А ты — Лидер. Ты нас ведешь. И наше дело тебе доверять и идти за тобой. Несмотря ни на что. Я с тобой, даже если мне это не нравится. — То есть, ты не согласна со мной, — хмыкнул Иккинг. — Я этого не говорила, — улыбнулась Астрид, — но я тебе верю, — она поднялась, балансируя на краю. — Спасибо, миледи, — тихо сказал шатен. Астрид опустила голову, спрятав улыбку, кивнула и спрыгнула. Громгильда взлетела вверх и вернулась на свое место в клине. — Миледи? — шепнула она. — Заткнись, — шикнула девушка.***
Сморкала лег на спину Кривоклыка. Да, это было опасно, но его, Йоргенсона, спина уже просто не выдерживала. Сон медленно утягивал его в свои сети, но он боялся засыпать, боялся увидеть снова тот кошмар, что показал ему Советник. Но усталость взяла свое, и кошмар начался. Он вновь был заперт в кладовке в своем доме. Старом доме на окраине деревни. Снаружи что-то грохотало, где-то далеко и близко одновременно слышались крики. Много криков. Треск дерева. Чувствовался запах дыма. Горелого мяса. Вдруг что-то бухнуло где-то наверху, прямо над головой крошки Сморкалы. Он вцепился в свою любимую дубинку и прижался к стене. Зажмурил глаза, хотя здесь и так было темно, хоть глаз выколи. Он чувствовал себя беспомощным, земля осталась под толстым слоем дерева, далеко внизу, а он еще был слишком мал, чтобы уметь управлять ею без контакта. Наверху что-то затрещало, почувствовался запах гари. Кто-то пронзительно закричал и тут же замолк, словно струну на скрипке оборвали. Сморкала заплакал. Он знал этот голос. Послышался обреченный крик, будто рев. Потом тишина, лишь треск пламени и жар, который подбирался к нему все ближе. Что-то раскололось над головой, волна жара опалила лицо Сморкалы прежде, чем он упал в темноту. Йоргенсон открыл глаза. Он падал. — О боги! О, нет! — Спокойно, — вжух, и под его мягким местом вновь седло Кривоклыка. Они поравнялись с остальными. Иккинг и Астрид едва сдерживали смех. — На вас посмотрю, когда будете п-падать, — Сморкала еще не осознавал, что только что пережил. Йоргенсон потерянно смотрел по сторонам, медленно осознавая, что буквально несколько секунд назад был на примерно сто пятьдесят футов ниже, чем сейчас. — Почему бы и нет? — ухмыльнулась Астрид. — Чего? — Иккинг обернулся. Хофферсон сняла со спины секиру, прикрепила ее к седлу и встала. Она несколько секунд балансировала. Иккинг внимательно следил за ней. Кого бы она не пыталась обмануть, он видел, что она боится до смерти. Астрид заметила этот взгляд, послала в ответ на нее наглую улыбку и, словно бы нырнула в воду, спрыгнула. — Сумасшедшая, — хмыкнул Иккинг, наблюдая, как Хофферсон превращается в точку. — Такая же, как и ты. Ведь ты оседлал дракона. Хочешь полетать? — Твой механизм еще не готов, — с горькой усмешкой сказал Иккинг. Дыхание Астрид перехватило, она падала вниз головой, море стремительно приближалось, но ей казалось, что она летит. Парит в небе свободной птицей. Нет, свободным драконом. Громгильда пикировала рядом. — Ну, как ты, детка? — Громгильда, это… потрясающе. — Пора обратно наверх, — Змеевик развернулась к девушке спиной. Астрид ухватилась за ручку, изо всех своих сил потянула себя к седлу. Ветер бил так сильно, казалось, что воздух плотнее воды, но она справилась. Громгильда сделала сложный разворот с петлей и расправила крылья. Их резко подбросило наверх. Астрид смеялась. Смеялась от счастья. Иккинг не заметил, как начал улыбаться, глядя на это белокурое чудо. И это не прошло незамеченным…***
На последних издыханиях они достигли пункта привала. Если Беззубик и Громгильда, попытались ровно приземлиться, то Кривоклык не церемонился, и Сморкала грациозной ласточкой влетел в песок на пляже очередной кучки скал. — Ух, драконья морда. — Нужно найти укрытие, — сказал Иккинг, когда на его лицо начали капать капли дождя. Чем дальше они залетали, тем больше портилась погода. Иккинг молился всем богам, каких знал, чтобы их в пути не застала гроза или, того хуже, ураган. Ни у кого не осталось сил, они опередили график и выиграли себе всего лишь несколько часов сна, но тащиться в поисках укрытия было необходимо. Спустя час они нашли пещеру. Все были насквозь промокшие. Влажные дрова разгорелись только потому, что плазма Беззубика была сильнее простого огня. Сморкала тут же уснул у костра. Кривоклык долго смотрел на него, но в итоге сгреб его к себе под крыло, заснув вместе с ним. — Черт, похоже Один на меня обиделся, — пробормотала Астрид, дрожащая от холода, — Хорошо, когда твой дракон — ходячая печка, — злобно прошипела она, зыркнув на сладко-сопящего и полностью высохшего Сморкалу. Потом вдруг встала, смело, но так будто бы если замедлиться, тут же передумает и развернется, быстро подошла к Иккингу и села, прижавшись к нему. — Ничего не говори, — тихо прошипела она и засопела. Иккинг ухмыльнулся, обнял ее и уснул, не заметив, как Громгильда и Беззубик обвили их кольцом.***
Семь часов пролетели за секунду, и когда Астрид с трудом разлепила глаза, она подумала, что смутный силуэт на фоне светлеющего неба, видневшегося в проходе, ей мерещится. Хофферсон чуть не забыла, что находится в крепкой хватке Иккинга, но потом аккуратно выпуталась из его рук. Хэддок зашевелился, но спал так же крепко. Астрид задержала взгляд на его лице, коротко улыбнулась и пошла к выходу. — Кант, — она села рядом с ним. По телу прошла дрожь, земля была холодной и мокрой. — Астрид. Хофферсон тайком оглядела Советника. На нем была простая викинговская одежда, за спиной не было крыльев, волосы намокли и обвисли, прилипнув ко лбу и щекам, глаза словно потухли превратившись в прозрачные голубоватые стекляшки. — Выглядишь побитым, — тихо сказала девушка. — На себя посмотри, — Кантоир ухмыльнулся. Оба коротко рассмеялись, но тут же замолкли. Сидели в молчании несколько минут. Вдруг Кант заговорил. — Один прогнал меня, — тихо прошептал он, — Сказал, что я нарушил обещание, и пока я его не выполню, в Асгард мне путь заказан. Теперь вы сами по себе. Не успела Хофферсон хоть как-то на это среагировать, как юноша исчез, оставив лишь дорого инкрустированную кожаную книгу. Астрид открыла ее, прочла несколько строк, крепко прижала книжонку к себе и зажмурилась. Боги оставили их.***
Иккинг был в темноте. Она окутывала его всего с ног до головы. Он даже не видел собственных рук, своего тела. Иккинг словно растворился в этой темноте. Был ею. А потом вдруг все вокруг заиграло красками, его ослепил мягкий желто-оранжевый свет. Иккинг проморгался и прищурился. Он был дома. На Олухе. В комнате его отца ничего не изменилось с той поры, как он перестал жить в доме вождя. Добротная кровать, стул, умывальник и стол. Стоик лежал на кровати, его лоб покрыла испарина, шлем висел на изголовье, тихо поблескивая в свете свечей. Готти утерла лоб вождя, потрогала его ладонью и покачала головой, печально глядя на Плеваку. Он чуть ли не плача что-то спросил у нее. Иккинг не слышал, не видел что ответила Готти, но услышал как его отец, шевельнувшись, пробормотал: — Иккинг… вернись, сынок…***
Хэддок резко сел. Потрогал свой лоб, утер пот с лица. Попытался успокоить дыхание. Перед ним сидел Астрид с протянутой рукой, застывшей в своем положении от испуга. — Ты в порядке? — тихо спросила она. — Отец… — Иккинг потерянно посмотрел в глаза Астрид, но покачал головой, останавливая ее вопрос, — Что случилось? Девушка молча протянула книгу. Иккинг открыл ее, судорожно залистал. Потом резко захлопнул и, вскочив, со всей яростью кинул ее в стену, не то рыкнув, не то вскрикнув от злости. Он закрыл лицо ладонями. Сморкала, еле-еле разлепивший глаза, удивленно смотрел, как Астрид крепко обнимает дрожащего шатена.