***
— Иккинг… Иккинг… твою дивизию, Хэддок!.. Полудракон приоткрыл глаза. Вокруг все было белым и дымчатым, под ладонями было мокро. Иккинг резко сел. Нет, он точно засыпал не на поле, покрытом густым туманом. — Иккинг! Знакомый голос. Очень. Иккинг поднялся и заозирался. Чей-то смутный силуэт виднелся сквозь туман. Высокий, худощавый и с крыльями за спиной. — К-Кант?! — Да, умник. Как жизнь? — Что происходит, Кант? Что с тобой случилось? Где ты сейчас? Ты… ты вообще в порядке? Кант немного растерялся. Иккинг… волновался за него? Нет, да этот малец — просто золото… — Сли-ишком много вопросов. Я в норме. Но, как видишь, сил у меня поубавилось. Я не могу связаться с Рыбьеногом. Ты знаешь меня дольше всех, поэтому я смог. Времени мало, Иккинг. Опасности ожидают на каждом шагу. Иккинг вдруг вспомнил бездыханное тело Астрид у него на руках и вздрогнул. — Я пытаюсь найти выход, но добился я немногого. Загадка книги, Иккинг. Ты должен ее разгадать, без нее… не… — Кант? Кант! — Время… нет… иллюзия… Астрид… ее сила… границ нет, Иккинг…***
Иккинг почувствовал тяжесть на своей груди. Он открыл глаза. Внутрь пещеры заливался бледный свет с улицы, освещая лицо девушки, которая весьма вольготно расположилась на нем. Парень тут же позабыл о странной встрече с Советником и улыбнулся. Какое же чудо попало ему в руки. — О-ойй, какая улыбочка. Да ты похож на Жуткую Жуть, объевшуюся рыбой, — тихо протянул Беззубик, наслаждаясь картиной. Иккинг щелкнул его по носу. Драконы чрезвычайно умные, да-а, теперь он в полной мере это осознал. Он и Астрид решили пока никому не говорить об их отношениях. Оба сознались в том, что просто к этому не готовы. Но драконы… Ребята просто возвращались с берега и разговаривали. Ничего такого. Но стоило им дойти до поляны, на которой играли друг с другом в догонялки их чешуйчатые друзья… Беззубик и Громгильда сразу же остановились, и Фурия облегченно выдохнул: — Ну, наконец-то. Фриг услышала. Иккинг застыл в ступоре, но вот Астрид не растерялась. Она пустила в нос Беззубика снежок. — Детка, с тобой все в порядке? — взволнованно спросила Змеевик. Астрид уверенно кивнула. «Все просто… замечательно», — подумала она. И Громгильда услышала ее. Астрид так громко смеялась и так крепко обнимала дракониху, что даже сейчас, вспоминая, Иккинг тихо засмеялся. — Чего ты смеешься? — Вспомнил кое-что. — Так, слушай, если ты и дальше так будешь, боюсь тебе уже ни один лекарь не поможет. Хороших специалистов в области любовного кретинизма осталось категорически мало. Иккинг пихнул радостно гогочущего Беззубика и покачал головой. «Ох, Один, дай терпения с таким братцем…» — с улыбкой подумал он.***
Астрид летела в конце клина, подальше от Иккинга и весело болтала с Громгильдой. Дракониха была довольна: давно она не видела свою девочку такой живой и счастливой. Прошел всего день, как они с Иккингом стали парой, а блеск в глазах Астрид был таким ярким, словно весь мир лежал у ее ног. Когда, наконец, девушка выплеснула весь поток своих эмоций, то с удовольствием растянулась на седле, положив руки под голову и закрыв глаза. Она даже не заметила, как задремала, а потом и вовсе крепко уснула. — Астрид… Астрид, прием! Мидгард вызывает Астрид Хофферсон, алло! Девушка медленно открыла глаза и тут же их закрыла. — Ну, привет, Кант. — Так, дорогая моя, времени мало. Вставай! Астрид приняла помощь и поднялась. Перед ней стоял Кант, точнее его упрощенная «мидгардская» версия, но выглядел он по-опрятнее, чем до этого. Вокруг был туман, но Канта она видела достаточно четко. — Что случилось? Как тебе удалось связаться со мной, у тебя же… — Нет времени! Я же сказал. Книга Судеб. Астрид, у тебя больше шансов открыть ее, чем у Иккинга. Ты знаешь, что такое время. И ты знаешь, что границ нет… ты все поймешь… Астрид открыла глаза и нахмурилась. Громгильда почувствовала волнение наездницы. — Детка, с тобой все в порядке? — Пока да, но у меня возникло стойкое предчувствие, что это вот-вот изменится, — сказала Астрид, доставая Книгу из седельной сумки. Астрид огляделась. Их строй не изменился: впереди так же летел Иккинг, активно жестикулирующий в разговоре с Беззубиком, слева летел Сморкала и жевал куриную ногу, оставшуюся с позапрошлой остановки, Рыбьеног как обычно читал. Хофферсон оглядела обложку внимательнее: в центре, в овальной рамочке из тонкого резного золота разноцветной эмалью было выложено древо Иггдрасиль и все Девять миров на его ветвях, и выглядело все это так реалистично, что захватывало дух; вокруг рамочки сверкала россыпь драгоценных и полудрагоценных камней в лунках из серебра, покрывающая всю обложку; гладкая и прочная кожа была приятной на ощупь. Но что-то в Астрид похолодело, ей не хотелось открывать эту книгу, однако ее пальцы сами тянулись к краю обложки. Она уже коснулась пальцами золотого уголка, как вдруг вздрогнула от внезапного оклика Иккинга: — Мы на месте! Добро пожаловать на Таллас! В его голосе сквозило сплошное облегчение. Конечно, столько дней лету! Их последние товарищи (Кант все-таки сказал, что их двое (как любезно с его стороны)) оказались на самом краю Открытых земель. Кстати, кто эти товарищи, они по-прежнему не знали. Книга, оставленная Кантом, да-да, эта самая Книга Судеб, никак не хотела открывать свои секреты. Астрид одернула свою руку от злосчастной книженции и запихала ее обратно в сумку. Только вот ее мысли теперь сбились в одну сплошную кучу. Пытаясь отвлечься, она опустила взгляд вниз. Таллас распустился под ними разноцветным цветком. Последние Стражи забрались на самый юг исследованного Океана. Мягкий бриз щекотал кожу девушки, и она улыбнулась. Солнце здесь не просто давало свет, но и согревало, отчего остров цвел буйно и пышно. Повсюду виднелись цветущие яблони и грушевые деревья, море цветов покрывало обширные луга, на которых мирно пасся домашний скот. А главное… — Здесь с драконами мир! — закончил свою тираду о флоре и фауне эффектным хлопком книги Рыбьеног. — Неужели, Рыбья Башка? Хочешь сказать, что здесь нас не будут пытаться убить? — Именно! — Рыбьеног был настолько воодушевлен, что даже не заметил грубого обращения. — Здесь на них летают? — спросил Иккинг, оглядывая деревню, над которой они пролетали. — Нет. — То есть? — с прищуром Астрид взглянула на Рыбьенога, заламывающего пальцы. — Ну-у, здесь, как бы сказать, уважают их свободу и… — И? — недовольно брякнул Йоргенсон. — ...и это значит, они могут подумать, что мы держим наших друзей насильно, — договорил за блондина Иккинг, положив руку на голову Фурии. — Что же нам делать? — Творить безумие, Хофферсон, как всегда, — ухмыльнулся Беззубик.***
Безумный план Фурии был прост. Они просто приземлились на главной площади. И сейчас Иккинг, глядя на копье нацеленное ему в грудь, очень жалел, что послушал своего брата. Того же мнения была и Астрид, едва удерживающая себя от того, чтобы схватиться за секиру. Толпа начала расступаться. Иккинг сделал глубокий вдох и приготовился встретить вождя этого племени. И какого было его удивление, когда перед ним предстала молодая, хрупкая на вид женщина с коротко подстриженными светлыми волосами и зелеными миндалевидными глазами. Астрид и Иккинг переглянулись. — Я — Мала, королева этого острова*. Мы — Защитники. Мы защищаем драконов. А вы… — она скривилась, осмотрев седла на драконах, — Кто вы и как смели поработить этих прекрасных животных? Мала, извините, королева Мала, указала рукой на драконов, которых холили и лелеяли ее подчиненные. Кривоклык буквально ковриком стелился перед рыжеволосым мужчиной крепкого телосложения. Сморкала просто бурлил от негодования. Беззубик тоже не отставал от друга, вывалив язык и принимая ласки молодой девушки. — Ну, спасибо, братец, — обреченно прошептал Иккинг. — Что? Ребята нахмурились. Королева была очень резка. Может, это только первое впечатление? Астрид очень на это надеялась, иначе она лично выбьет ее королевские зубы. — Королева Мала, я — Иккинг Хэддок с Олуха. Это мои спутники: Астрид Хофферсон с Клайта, Сморкала Йоргенсон с Терры и Рыбьеног Ингерман с Банна. Мы не держим этих драконов насильно. Более того, это была их воля и… — Не лги мне! Ни одно существо не захочет носить на себе это, — она указала на седла, — и возить на своей спине того, кто его ранил. Мала простерла руку, чтобы весь ее народ увидел искусственный закрылок Беззубика. — Но это был не я! Я вернул ему… — Молчать! Вы проведете ближайшие дни в темнице, пока я не решу, что с вами делать. Увести! Воины с копьями стали надвигаться на них. — Ну, все ребятки. Уж кого-кого, а их в обиду не дам! — с рыком Беззубик прыгнул перед стражей и оскалил зубы. Громгильда встала перед Астрид, широко расправив крылья и угрожающе щелкнув шипами на хвосте. Кривоклык вспыхнул, отчего воины отскочили на добрые пять шагов, Сарделька закрыла собой Рыбьенога. Мала нахмурилась, глядя на все это. Что не так с этими существами? Почему они не хотят быть свободными? Неужели они настолько привыкли подчиняться, что не хотят освободиться от рабского труда? Женщина понимала, что перед ней элементалии: все, кроме этого Икикнга, были покрыты узорами меток. Так может они их околдовали? — Этого не может быть! Насколько сильно нужно околдовать дракона, чтобы он оставался в подчинении, несмотря на то, что ему дарят свободу? — она освободила от ножен длинный и немного изогнутый меч. — Да эта дамочка поехавшая… — пробурчала Громгильда и выпустила шипы, оградив полукругом своих друзей. — И почему люди нас не понимают? — пожаловалась Сарделька. — Потому что они не отражения и не… — Иккинг осекся. Астрид узнала этот взгляд. — Иккинг, что ты задумал? — настороженно протянула она. — Кое-что безумное, — и он вышел вперед и остановился прямо перед переливающимся в свете солнца клинком Малы. Астрид не успела его остановить и теперь почувствовала, как холодок бежит по спине. Один выпад — и все. Внешне она оставалась спокойной и непробиваемой, но… Страх. Страх, который она так давно не чувствовала, вновь подкрался к сердцу и сковал его льдом. Ну, какой черт его туда потянул? Иккинг же в это время преспокойно, уверенно глядя в глаза королевы сдергивал со своих предплечий наручи. Закончив с этим он закатал рукава туники и поднял руки вверх, демонстрируя всем свои метки огня: сиренево-синие молнии с иссиня-черными и красноватыми крапинками вокруг — метки, которых ни у кого в этом мире больше нет. — Смотрите! Мы — не просто люди! Они — не просто драконы! Мы никого не порабощали, — твердо обратился он к женщине, которая в немом шоке стояла перед ним, — они сами пошли за нами. Он, — Иккинг указал на Беззубика, — пошел за мной, потому что мы — братья. Глаза Иккинга загорелись зеленым огнем. Он все еще стоял с поднятыми вверх руками и оглядывал толпу. — Мы не причиним вам никакого вреда. Клянусь богами. Рука Малы дрогнула, и она опустила меч вновь оглядывая такую странную компанию. Ее народ боялся их, этого парня, женщина чувствовала это всем свои существом, но она понимала, что законы гостеприимства, да еще и эта клятва, сковывают ее по рукам и ногам: эти люди — путники, их дело не противоречит закону Талласа, и они не угрожают им. Пока. И она не станет доверять им в полной мере… пока. — Добро пожаловать на Таллас, — ровным и безэмоциональным голосом сказала королева. Спустя полчаса, Иккинг устало сел на стул. Им выделили два дома: один — для него и Сморкалы, другой — для Рыбьенога и Астрид. Хэддок хотел поделиться совсем по-другому, но Астрид настояла на том, чтобы они с ним разделились. А так как Сморкала был не лучшей кандидатурой для сожительства с девушкой, то Рыбьеног ее вполне устроил. Только вот теперь Иккингу терпеть бахвальства Йоргенсона до тех пор, пока они не найдут последних Стражей. Вот и сейчас тот что-то балаболил, но Хэддок так сильно устал, что уснул за столом, положив голову на руки, под помпезные тирады на тему того, как Сморкала собирается завоевать сердце Астрид Хофферсон. Сам же «предмет обожания» мага земли вполне приятно проводила время с Рыбьеногом. Парень оказался мечтателем похлеще Иккинга. Девушка с улыбкой слушала о том, сколько на Талласе можно собрать образцов растений (на целый сборник!), как много Сарделька знает о драконах и устройстве их стай (ну еще бы), как ему нравится поступок Иккинга сегодня (настоящий лидер!) и как он хотел бы иметь хоть капельку его храбрости. Рыбьеног говорил так увлеченно, что волей-неволей начинаешь действительно слушать, и улыбка сама собой расцветает на лице. Парень говорит, говорит, говорит, и все так складно и связно, темы перетекают из одной в другую, речь чистая, словно Рыбьеног знает все книги Океана дословно. И Астрид действительно слушала и правда улыбалась. Только вот мысль об Иккинге ее немного сбила. Дурак! Как можно было так рисковать?! Подумать и принять правильное и безопасное решение, обсудив все риски? НЕТ! Что вы, конечно же надо просто встать безоружным перед грозной и неприветливой женщиной с катаной и пытаться толкать речи! Астрид очень сердилась и, возможно, только возможно, именно поэтому отказалась делить с ним один дом. Теперь, поостыв, ее голову посещала мысль о том, что она ошиблась и просто не сможет выдержать разлуки с ним, ведь все это время они всегда были рядом. Но, что сделано, то сделано. Тем более, Рыбьеног не такой уж и плохой компаньон…***
Иккинг проснулся от настойчивого стука в дверь. Причем, возникало ощущение, что долбили в четыре руки. Беззубик у его ноги забормотал проклятья. Вот же блин! Не дают бедному уставшему дракону отоспаться. Хэддок поднялся и размял спину. Ночь за столом далась ему нелегко, спина нещадно болела. Иккинг подумал, может все-таки стоило поспорить с Йоргенсоном насчет кровати, но парень настолько устал вчера, что махнул рукой лишь бы больше не слышать голос Сморкалы. Парень распахнул дверь и так и застыл. — Да, ты не похож на того, кто держит драконов в рабстве. Ты скорее похож на-а… ходячую кость, — задумчиво и, видимо, на полном серьезе произнес высокий парень с длинными волосами, заплетенными в дреды. Стоящая рядом… девушка? стукнула его по затылку. — Ты себя-то видел, идиот? Не слушай его, ты не кость, ты скорее похож на зубочистку, — обратилась она уже к Иккингу, который по-прежнему находился в легком шоке. Он еще раз осмотрел двух молодых людей, настолько идентичных, что казалось, что в глазах двоится. Девушка и парень, очевидно, близнецы, одного роста, оба худые, оба с одинаково длинными волосами, только у девушки они были заплетены в косы, а у парня в дреды. Оба стояли ссутулившись, на головах были практические одинаковые шлемы. И оба, видимо, были просто отменными юмористами. О мозгах лучше промолчать… Иккинг никогда бы не сказал вслух, но это просто ситуация из ряда: два тела — половина мозга. Хэддок тряхнул головой и ущипнул переносицу. — Так, эм, давайте проясним ситуацию, хорошо? Вы кто такие? — Ой, да. Я — Задирака Ла-Верн Торстон, — выпрямившись, торжественно произнес он, а потом, словно разочарованно, закончил: — А она — моя неудачная копия. — Идиот! Я — Забияка, и кто из нас тупее еще вопрос. Да, подумал Иккинг, еще какой. Но он тут же выкинул эти мысли из головы. Нужно быть снисходительней. — Я… очень рад с вами познакомиться и… Его вдруг нагло пихнули и в проходе показалась морда Ночной Фурии. Беззубик втянул воздух и хмыкнул: — Типичные болваны. — Ва-ау! Улет! Ночная Фурия! — в один голос протянули близнецы. — Ого! Они первые, кто не убегают с криками «спасайся, кто может! это же Ночная Фурия!». Они или бесстрашные, или безумные. Иккинг потер шею. Ох, уж это «или»… Денек прошел… хм, как бы выразиться… странно? Таллас оказался просто драконьим раем. Их здесь холили и лелеяли, не причиняли им никакого вреда, у некоторых даже были приятели среди людей. Иккингу было в новинку слышать столько драконьих голосов разом, что уж говорить об остальных его друзьях. Но все впечатление портил Фрок — тот самый рыжий мужчина и — как совпало! — советник королевы Малы. Он ходил за ними по пятам и наблюдал за каждым действием. Рыбьеног из-за этого постоянно нервничал, а Сморкала рисовался, как индюк, и Астрид даже не знала перед ней или перед Фроком. После обзорной экскурсии по острову у девушки голова шла кругом от постоянных словесных перепалок и драк близнецов. Под конец Забияка и Задирака завели их в лес и показали своего любимца — фаворррита! — как сказал Задирака — Престиголова, обе головы которого лениво дрались друг с другом. До тех пор пока все четыре дракона Стражей не появились перед ним. — Мама мия! — воскликнула левая голова. — Вот это сюрприз! — вторила правая. — Эх-хэй, Барс и Вепрь! Ну, братишка, теперь ясно, кто наши последние Стражи, — Беззубик кивнул на сцепившихся друг с другом на земле близнецов. Иккинг и Астрид переглянулись. Приехали, блин… Солнце клонилось к горизонту. К вечеру на острове становилось холоднее, ветер с моря дул неустанно. Иккинг и Астрид бродили на окраине деревни. Еле удалось сбежать от близнецов с Фроком и Рыбьенога со Сморкалой. Они молчали. Иккинг чувствовал, что где-то прокололся, но никак не мог понять, где. Это была не та тишина, которая была такой… такой теплой и успокаивающей. Эта тишина была неловкой и странной. Астрид все еще дулась. Да глупо, да по-детски, но… черт, да какого Хельхейма он так поступает?! Она что, мало потеряла в этой жизни?! Перед глазами вспыхнуло видение, которое ей показала Клития: Иккинг у нее на руках, его кашель и пузыри крови на его губах. — Ас… — Иккинг осторожно взял ее за руку, — Ты в порядке? Девушка не выдержала. Она выдернула ладонь. — Нет! Нет, я не в порядке! Иккинг, о чем ты думал?! Как… как ты мог так рисковать своей жизнью?! Ты хоть понимаешь, что она могла тебя убить? Что бы я тогда делала? Ты хоть представляешь, что бы со мной стало, если бы ты… ты хоть подумал об этом? Ты, Хель тебя дери, подумал, что будет с теми, кто тебя любит? С твоим отцом, с Беззубиком, со… со мной? Астрид отвернулась, сожалея о том, что только что сказала. Она и не думала, что в ней накопилось столько всего. Но она должна была втолковать этому барану, что… Иккинг обнял ее со спины, крепко прижав ее к себе, уткнувшись носом ей в волосы. — Прости… я просто болван. Я… поверь, я постоянно думаю о тебе, и тогда я тоже лишь пытался защитить тебя. Всех вас. Астрид извернулась в его руках. — Я — Сила. Это мое дело — защищать. Иккинг тихо рассмеялся. Улыбка, так тщательно сдерживаемая, мелькнула на губах Астрид, и она, притянув Иккинга к себе за ворот, поцеловала его.***
Олух
Жестокие штормы атаковали остров один за другим, половина драккаров потонула, пристань постоянно хлестали волны, и уже навряд ли она продержиться до конца сезона бурь. В деревне царила тишина, нарушаемая лишь воем ветра и шумом дождя. Все дороги размыло, было холодно и промозгло. Жители собрались в Большом Зале и куковали там уже полторы недели. Запасов могло не хватить, народ начинал роптать. Драки и ссоры стали каждодневным явлением. Плевака не знал, что делать. Вся надежда была на вождя, но Стоик не приходил в себя уже неделю. Ему, кажется, становится лучше, но… это только кажется. Готти лишь разводила руками. Она «говорила», что это его воля, он не просыпается и мучается в агонии, потому что сам этого хочет. Плевака лишь вздыхал. А еще Стоик постоянно бормотал имя сына, и кузнец чувствовал себя еще хуже. Он скучал по мальчонке и думал, что если бы он был здесь, то придумал бы выход. А сейчас Плевака не знает, что делать. — Эх Стоик, Стоик. Зачем же ты себя мучаешь, а? Вставай давай, дурень, мне без тебя не справиться. Народ требует вождя. А вождь хочет свести себя в могилу. На кой-тебе это сдалось, а? Просыпайся. Но Стоик молчал. Он не двигался, едва дышал, истекая потом от жара. Простая лихорадка свалила сильнейшего викинга Архипелага. Нет. Плевака не позволит. Готти сможет достать вождя с того света, хочет тот того, или нет. Стоик сделал судорожный вздох. — Не смог… не сберег… потерял… — прошептал он, едва приоткрыв глаза, но тут же вновь потерял сознание. Плевака опустил голову, его плечи дрожали.