Битва со Смертью

      Астрид была сегодня более задумчивой, чем обычно, и Иккинг это заметил. Поначалу он списал это на то, что сегодня их время истекает, а они так и не нашли ответ на загадку. Да и удручало то, что они все на том же голом островке почти без провизии — это тоже вполне могло сойти за причину. Также девушка могла и просто размышлять: о той же загадке, о судьбе, о разговоре с Фригг минувшим днем. Но потом по количеству косых взглядов, которые она на него кинула за последние пятнадцать минут, Иккинг понял: что-то не так.       Они все сидели в пещере. Рыбьеног копался в Книге Судеб, пытаясь добиться от нее того самого пророчества «О начале Конца», но упрямая книжка ни в какую не хотела поддаваться и выдавала биографию Стражей и сводки новостей с их родных островов. Они, конечно, тоже были полезны, но на данный момент не то, чтобы очень. Сморкала что-то доказывал близнецам о том, что его ответ на загадку самый верный (это было сердце, если вы помните). Но метаморфы мысленно придумывали анекдоты и обсуждали Йоргенсона с Барсом и Вепрем. Близнецы, казалось вообще не волновались насчет загадки. Задирака был уверен, что их босс-Иккинг все разгадает, и с ним согласились все, даже Забияка (что удивительно).       Только вот сам Иккинг не разделял энтузиазма Торстонов. Он думал только над загадкой, не позволяя себе ни одной лишней мысли, но каждый вариант казался сомнительным. Это пугало, потому что на кону стояла чья-то жизнь.       Астрид вновь, пока точила секиру, кинула косой взгляд на Хэддока, но только в этот раз он его ждал и указал глазами на выход. Хофферсон вздохнула, сглотнула, но все же поднялась и вышла следом. Беззубик и Громгильда переглянулись, но лишь закатили глаза. Все-таки они всего лишь подростки.       Астрид вдохнула. Глубоко. Так, словно это был ее последний вздох. Она не смотрела на Хэддока, но чувствовала его изучающий взгляд.  — Ас, что происходит? Такое чувство, что мы вернулись к самому началу.       И по его голосу Хофферсон поняла, что возвращаться в начало Иккингу не хочется. Как и ей. Поэтому она вздохнула и повернулась.  — Прости… прости, просто столько всего…  — Я знаю. Но тебя тревожит что-то еще, — Иккинг подошел ближе, но не сильно, чтобы обитатели пещеры ничего не заподозрили.  — Нет, — просто сказала девушка и перевела взгляд на горизонт.       Иккинг нахмурился, покачав головой. Он слышал ее сердцебиение.  — Я думал нам незачем лгать друг другу.       Он уже собирался вернуться обратно.  — Стой. Стой, Иккинг. Прости, да, я, сейчас я слукавила. Но просто поверь, что это просто глупо, это… — но Астрид так и не смогла подобрать слов.       Иккинг просто взял ее за руку и потянул за собой. Они пошли по серпантину. Астрид молчала, но парень знал, что она соберется с мыслями и скажет ему. И вот, спустя несколько минут, она заговорила:  — Это глупо! Настолько, что… слов нет. Да, и в нынешней ситуации, становится просто сумасшествием, хотя я бы назвала это любопытством, но знаешь, я просто…  — Ас, — Иккинг взял ее за руку, — Я слушаю.  — Ладно! Сегодня ночью мне не спалось, и я сидела на вахте вместо Сморкалы и Забияки. Не смотри так, это было мне необходимо, чтобы успокоиться. Так вот, ночью… ты разговаривал во сне. И… сказал имя…  — Лавиния, — Иккинг вздохнул, — Ты… хочешь знать, кто она? Хочешь знать о моем прошлом?  — Я не хочу заставлять тебя. Это неправильно, — Астрид обняла его, прикрыв глаза.  — А если я хочу? — пробурчал Иккинг ей в волосы.       Хофферсон лишь хмыкнула, но тут вдруг застыла. Прошлое.       «Это есть у всех. Это невозможно потерять. Это — самый большой секрет каждого человека. Это что-то, что меняет»       Астрид распахнула глаза, чтобы поделиться с Иккингом внезапной мыслью. Вдруг, это правильный ответ? Но, когда она открыла глаза, она была одна. На Поле Страданий.  — Ох, да неужели? Дошло все-таки, — донесся надменный голос с тонкой насмешкой из-за спины.       Астрид обернулась. Клития сидела на скромном троне из черного камня, закинув ноги на подлокотник, и затачивала копье.  — Эх, а я уж приготовилась, — она любовно осмотрела наконечник, поблескивавший металлическим блеском, — Что ж, ладно, я свое слово держу. Вы все останетесь живы. А вообще, как тебе, понравилась игра?  — О да, безумно, — безэмоционально пробормотала Астрид, — Что же дальше?  — Ух, какая смелая, дерзкая воительница. Надо будет намекнуть Одину, чтобы взял тебя в Валькирии, когда ты умрешь.  — О, ты что же, сделаешь это для меня?! — саркастически воскликнула Хофферсон, закатив глаза.  — Ха, — усмехнулась Клития, — Ты мне нравишься, Астрид, — она плавно поднялась с трона, расправив черные как ночь крылья, — Даже как-то жаль тебя. Один и его дружки Асы впутали тебя во всю эту трагикомедию, не спросив. А теперь ты на грани жизни и смерти каждый божий день.       Клития вышагивала вокруг Астрид, осматривая ту со всех сторон.  — К чему это ты клонишь?  — Я могу предложить тебе жизнь, победу. Свободу.  — Иди к Хель. Я никогда этого не сделаю.       Астрид чувствовала странное спокойствие. Она, наверное, перешла тот порог, когда людям уже настолько все надоедает, что остается только смириться. Да, железобетонно, ей пришлось смириться с тем, что у нее в голове поселился сам Змей-искуситель в женском обличье, и теперь ее это ни капельки не волнует.       Клития вышла из-за ее спины, и Астрид потеряла дар речи. Перед ней стояла девушка в белом платье с серебряным нагрудником. Ее почти белые волосы вились за ее спиной, задевая ослепительно белые крылья. Глаза были светлыми и прозрачными, словно голубоватое стекло.       Шок на лице Астрид был настолько сильным, что Клития нахмурилась. И что не так с этой девчонкой? Но потом вдруг она поняла, что Астрид увидела ее. Именно настоящую ее. Богиня попятилась.  — К-как ты…       Астрид протянула руку, пытаясь что-то сказать, но в следующую секунду снова оказалась в объятиях Иккинга. Она дернулась, из-за чего Хэддок взволнованно отпрянул.  — Ты снова.?  — Да. Прошлое. Ответ на загадку — прошлое.       Иккинг рассмеялся и крепко прижал Астрид к себе, бормоча что-то о том, что он не сомневался в ней и знал с самого начала, что она сможет, и даже не заметил острый приступ паники в глазах Хофферсон.

***

      Мала снова поднесла ладонь ко рту, но поняла, что уже обкусала все ногти до мяса. Со злости она ударила кулаком в стену. На костяшках выступили капельки крови от мелких царапин. В своей хижине она могла быть собой — молодой женщиной, пережившей слишком много потерь. Нервной, загнанной в тупик Королевой племени Талласа, которая долбит кулаки о стену, лишь бы заткнуть внутренний голос, который только и делал, что кричал. Просто кричал и разрывал ее сердце на части.       Мала подошла к окну и задумчиво посмотрела вдаль, тяжело дыша. Именно в этом положении, спустя два часа, ее застали Гера и Фрок, ворвавшиеся внутрь без стука, распахнув дверь так, что с потолка посыпалась пыль.  — Что случилось?       К женщине снова вернулось самообладание, поэтому она спокойно обернулась, но в ее глазах мелькнул огонек волнения, когда она увидела лица друзей.       Гера и Фрок переглянулись.  — Мала, — Гера шагнула вперед, — Дарион и весь его отряд исчезли.       Женщина лишь молча сжала кулаки, отвернувшись к окну. Тяжелым взглядом она прожигала едва видневшийся из-за домов деревни горизонт и думала о том, к чему же все идет.  — К войне, — беззвучно сказала она, закрывая глаза.

***

      Лавиния старательно водила точилом по лезвию кинжала. Рядом лежала очередная дюжина новых стрел, блиставших своими остро заточенными наконечниками. Это Иккинг научил ее делать стрелы.       Опять Иккинг. Черт, что бы она ни делала, где бы ни находилась, с кем бы ни говорила — все сводилось к Хэддоку. И почему? Неужели, спустя столько лет, после всего, что произошло, она…       Со злости, девушка вскочила и метнула кинжал в опорный столб кузницы. Все это действо наблюдал Плевака, тихо вошедший в кузню.  — Здравствуй, девочка. Как твои дела?       Дернувшись, Лавиния обернулась, постаравшись натянуть на лицо улыбку.  — Привет, Плевака. А я… я тут стрелы себе сделала. А то… на последней тренировке сломала половину о стены.       Плевака недоверчиво хмыкнул. Видимо, юная Йоханссон позабыла, что именно он, Плевака, ведет тренировки и прекрасно знает, что она никогда не промахивается.  — Ну-ну. Дай-ка посмотрю.       Лавиния, ничего не подозревая, протянула кузнецу одну из стрел. Плевака поднес ее к глазам. Идеально ровная, прямая, с ярко-алым оперением и мелко зазубренным наконечником — прекрасная вестница смерти в умелых руках. И такие наконечники делал только Иккинг. Лавиния задумчиво играла с кинжалом, пока Плевака исподтишка смотрел на нее.       «Какой же у малышки потерянный взгляд», — мысленно вздохнул он, возвращая ей стрелу.  — Отличная работа. Не хочешь ко мне в подмастерье?  — Нет, — девушка улыбнулась, — мне не поднять молота. Да, и лучше Иккинга вам не найти.       Девушка накинула колчан на плечо, выдернула кинжал и, махнув рукой на прощанье, грустно улыбаясь, вышла, оставив Плеваку размышлять над тем, какие все-таки девушки и женщины порой бывают проницательные.

***

      Сморкала летел в конце клина, прикрыв глаза от удовольствия. Наконец-то они снова в пути! Ветер приятно дует в лицо, под ногами пустота. Заря занимается над горизонтом, раскрашивая океан во все оттенки синего, зеленого и даже оранжевого и красного. Эх, красота. Йоргенсон даже и не думал, что в полет можно влюбиться так быстро.       «Это так прекрасно», — мысленно вздохнул он, облокачиваясь о рога Кривоклыка.       «И не говори», — услышал он голос Кривоклыка у себя в голове.       Команда обернулась на внезапные визги, и каждый понимающе улыбнулся. Сморкала был последним из них, кто услышал свое отражение. Беззубик, глядя на счастливого как ребенка Сморкалу, трясущего Кривоклыка за рога и орущего что-то о том, что он (ай, да они!) потрясающие, думал, что, может… может все-таки все образуется?  — Ребята… ребята, на карте показался остров! Остров! У нас есть пункт назначения! — закричал Рыбьеног затряс Картой Тора в воздухе.       Все победно вскинули кулаки и закричали. Драконы выпустили несколько залпов, окрасивших небо разными оттенками пламени.       Их цель близко.

***

 — Чертов лес.       Дарион, эм, вождь Дарион с жалкими остатками своего разведывательного отряда продвигался по лесам Талласа на место встречи. Читатель, возможно, задается вопросом, как же магам удалось сбежать. Хороший вопрос, ничего не скажешь. Если бы только Дарион знал. Он просто проснулся рано утром и увидел, что двери открыты. Грех не воспользоваться шансом. Пока он продвигался по тюрьме Талласа, понял, что все остальные камеры заперты. Все, кроме тех, в которых держали его людей. Когда они вышли, по-тихому устранив всю охрану, то их встретил холодный мрак. Вся деревня наслаждалась тем глубоким и беспробудным сном, который одолевает уставших от долгой работы викингов как раз под раннее утро. Поэтому тихо и без проблем они скрылись в лесу.       Дарион был горд собой, думая, что сами боги на его стороне, поэтому он так и лучился самодовольством, пусть и тщательно его скрывал.       Кант же, стоявший на крыше тюрьмы и смотревший им вслед, лишь ухмыльнулся. Люди такие низкие и бестолковые, думал он. Потом нахмурился.       «А Один этим с удовольствием пользуется… Что же, да здравствует Конец»       И через мгновение только ветер гулял по Талласу, завывая в трубах.

***

      На Арене Олуха собрались вся команда нового поколения Олуха. Вся, кроме ее капитана. Лавиния была этим фактом жутко недовольна, и Бриенна Хардкасл — маг воды, семнадцатилетняя блондинка с серо-голубыми глазами и острыми чертами лица, закадычная подруга воительницы, — и ее старший брат Мор это видели. Да, даже Гард Хаген — маг, земли, семнадцатилетний, довольно отрешенный, парень, это понимал. А еще вся эта троица закадычных приятелей знали, что сегодня не просто день. Сегодня…  — Триту двадцать один! Ну, я не слышу ликования, — вальяжно на арену вошел высокий черноволосый юноша с напыщенным взглядом голубых глаз.       Как бы ребята не ненавидели Ларсона, они все-таки промолчали, боязливо кидая взгляды на Йоханссон, которая медленно подняла взгляд на вошедшего «капитана».  — Ты опоздал, — с расстановкой произнесла она таким голосом, что Бриенна — девушка не из робкого десятка — почувствовала легкий холодок, прошедший по спине.       Лавиния поднялась, тут же почувствовав руки на своих плечах. Одна ладонь принадлежала Мору — девятнадцатилетнему высокому юноше с пепельным цветом волос и грозными глазами цвета шторма, магу воздуха, — другая, Бриенне.  — Лин, не надо, — шепнул Мор.       И Лавиния, вздохнув, послушалась. Мор Хардкасл был чем-то вроде ее совести.       Тот день, когда Иккинг во всеуслышанье объявил, что он полудракон, стал последним днем их дружбы. Один избегал, потому что боялся осуждения, а другая не понимала, как вдруг крепкая дружба, сильная привязанность, которую в двенадцать лет можно назвать и влюбленностью, рассыпалась в пыль. Мор тогда случайно нашел ее в лесу, на ее тренировочной поляне. Она плакала. Он сначала растерялся, но потом лишь улыбнулся и подал ей руку. Ему было тринадцать. Почти четырнадцать. Она его почти не знала. Такое бывает со старшими братьями лучших подруг. Это какие-то недосягаемые объекты, просто существующие на словах, но никак не на деле. Но Мор стал ей словно брат. Он был голосом разума в их отряде. Уравновешенный, совершенно не соответствующий своей непостоянной стихие. Даже Трит порой прислушивался к нему, пусть и артачился для виду.       Но если для Лавинии Мор был как брат, то милая Лин для Мора была чем-то недосягаемым. Уж точно не сестрой (одна уже имеется, спасибо Фригг и за это).  — Лавиния, дорогая, ты готова ко Дню Весения? — Трит прикоснулся к лицу Йоханссон.       Зарычав, девушка занесла руку на удар и приготовила хорошую комбинацию для того, чтобы поставить нахала на место. Но первый выпад Трит обошел, а на втором и вовсе сжал, словно в тисках, обе руки Йоханссон.  — Не стоит.       Эти два слова, произнесенные таким замогильным и грозным голосом, заставили всех застыть на месте. В глазах Лавинии, утратившей самоконтроль из-за шока, отобразился такой страх, что Трит усмехнулся. Все еще никто не двигался, но Трит не видел, как за его спиной Гард и Бриенна пытались удержать Мора на месте.  — Трит! Отпусти девочку. Шалопай, я тебе найду, чем заняться! Все равно ни черта на тренировках не делаешь, — Плевака появился на трибунах.       Хмыкнув, Ларсон отпустил девушку, аккуратно, даже нежно, заправив выбившийся из хвоста кудрявый локон ей за ухо.  — Веди себя хорошо, Лавиния. Покажи Плеваке, какая ты умница.       Юноша обошел ее, и Бриенна с Гардом выпустили Мора. Он медленно подошел к ней, едва прикоснувшись к ее щеке.  — Лин?       Лавиния, испуганно смотревшая в одну точку, очнулась и отступила на шаг.  — Я в порядке, — она отвернулась, проследовав к дальней стене, откуда обычно вела обстрел.       Бриенна вздохнула, похлопав брата по плечу. Мор, состроив притворно-веселую гримасу, толкнул ее локтем.       За всю тренировку Лавиния не произнесла ни слова, послушно выполняя приказы Трита, подставляя себя под удар. Ни слова, ни звука не донеслось с ее стороны. Плевака совсем отвлекся от тренировки, наблюдая за девушкой. Он чувствовал ее отчаяние, словно оно было его собственным. Такое бывало раньше только с Иккингом. Но, видимо, девочка стала для него новым другом, разделяющим его уныние, и было жаль видеть ее настолько убитой. Сломанной и безвольной.  — Довольно! — гаркнул Плевака, когда Лавиния в очередной раз попала под удар, свалившись на пол, — Тренировка окончена!       Мор помог Лавинии подняться, но она тут же отшатнулась от него и направилась к выходу. Выйти ей помешал Густав Ларсон, младший брат Трита. К нему Лавиния испытывала довольно теплые чувства, но сейчас ей было не до него.  — Чего тебе, Густав?       Лавиния сама себе удивилась: настолько ее голос был пустым.       Парнишка отдышался и заорал так, что услышали все, кто был на Арене:  — Прибыл гонец! Племя Огня объявляет войну!