***
Часов, эдак, десять назад
Ой, а вы помните Найона? Бедный парень… Он лишь моргнул, а после очутился на каком-то островке лицом к лицу с Ужасным Чудовищем. — Давай, дружок, твой звездный час! — Кант хлопнул в ладоши. Найон в панике выставил кулаки перед собой, готовый драться. Чудовище, до этого разглядывающее его с интересом, сощурило глаза и утробно зарычало. — Ой, ну нет! Нет-нет-нет! Ты же все портишь! — Кантоир всплеснул руками, — Никаких драк! Это и тебя касается, дорогуша, — Советник пригрозил, как оказалось, драконихе. — Т-так это… она? — Найон сглотнул. — Странный человечишка. Кого ты мне принес, Советник Асов? Закуску? За какие такие заслуги? — красивым низким с хрипотцой голосом спросила дракониха. — Рад, что ты знаешь, кто я. О, а это твой новый друг — Найон. Он, если я не ошибся (а я не ошибаюсь никогда!), твое отражение. — Ты… разговариваешь с… ней? — Найон сделал очередной маленький шажок назад, и вдруг понял, что больше не чувствует опоры. Это был обрыв. — Конечно! И ты заговоришь, если не грохнешься и не разобьешься о скалы. Кант вспорхнул и легким движением руки подтолкнул (мягко сказано, ага) Найона вперед. Тот, все еще пребывая в тихом, молчаливом ужасе, запутался о собственные ноги и упал. Тут же вскочив, он оказался лицом к лицу (лицом, э, к морде) с… — О, да, забыл представить тебе твою новую подружку, дружок. Познакомься с Теалой*. Найон чувствовал дыхание Теалы на своем лице. А еще вполне отчетливо видел ее острые, как бритва, клыки. Он с ужасом осознал, что у него трясутся руки и дрожат колени. Почувствовал, как по виску скатилась капля пота. Он снова бегло осмотрел ее. Темно-бордовые чешуйки словно мерцали в свете заходящего солнца. Бурый узор покрывал ее лапы и крылья. Огромные крылья. Он представил, как она их расправляет, делает взмах, и вокруг вздымается столб пыли, скрывая ее от глаз. — Теала… — пробормотал он, осмелившись посмотреть в желтые глаза драконихи. — Хм… Найон — Теала слегка наклонила голову, очень внимательно вглядываясь в глаза молодого человека. Найон почувствовал странный жар в груди. — Теала, Найон. Найон, Теала. Вот и познакомились! — Кант хлопнул в ладоши. — Ты мне уже не нравишься, Советник, — прищурилась Теала. Найон широко распахнул глаза, сделав полшага назад. — Т-ты… говоришь. — Конечно, я говорю, малыш. Я такая же разумная, как и ты, — дракониха насмешливо качнула головой, но вдруг замерла, — Ты меня понимаешь. Найон понял, что улыбается, неверяще качая головой. Он, не осознавая, что делает, протянул руку вперед. Теала с интересом наклонила голову, ожидая действий мага. Найон мялся несколько секунд, но осторожно, самыми кончиками пальцев, коснулся ее носа. Потом, не удержавшись, провел по нему ладонью. Теала прикрыла глаза, чувствуя странное умиротворение, словно она нашла что-то потерянное давным-давно, целую вечность назад. — Ну наконец-то, — едва прошептал Кант, сам не замечая, как из его ухмылки исчез весь сарказм, превращая ее в искреннюю улыбку. — А теперь вы летите на Олух! — он тут же опомнился, снова превратившись в саркастичного и невыносимого Советника.***
Сейчас
Весь Таллас был тих. Казалось, что даже птицы ощущают тревогу. Жители чувствовали себя так, словно сидели на пороховой бочке. Фитиль которой уже подожгли. Взрыв был всего лишь вопросом времени. Гера стояла на возвышении и смотрела на пристань. На Малу, застывшую словно каменное изваяние. Она неотрывно смотрела в небо, иногда переводя взгляд на горизонт. Гера вздохнула. Она прикрыла глаза, подставив лицо под теплые лучи заходящего солнца. Она даже не подала виду, что слышит шаги Фрока, громкость которых тот старательно уменьшал. Он остановился рядом с ней и вздохнул. — Сколько? — Три часа, — не открывая глаз, пробормотала Гера. — Чего она ждет? — Нападения. Или чуда. Ты сам знаешь: никто не может пробраться к ней в голову. — Никто, кроме Дариона, — Фрок буквально выплюнул имя мага. Гера выдохнула и приоткрыла глаза. Солнце стало гораздо мягче и уже почти скрылось за горизонтом. Женщина перевела взгляд на кромку моря и прищурилась. Она молча сжала плечо Фрока и указала на маленькую точку. Сначала мужчина внутренне содрогнулся, но после понял, что это была не армада, и даже не судно. Это был дракон. Точку метало вверх-вниз и по сторонам. Гера перевела взгляд на Малу. Королева закрыла ладонью рот, ее плечи содрогались. Советница помчала вниз по холму и оказалась рядом с королевой в тот момент, когда дракон упал, врезавшись в землю и пропахав длинную борозду. Мала метнулась к дракону, упав на колени перед его мордой. Гера прикрыла рот рукой. Когда-то это был великолепный Шипорез. Грациозное и величественное животное. Но теперь… Целительница с ужасом задавалась вопросом, каких усилий ему стоило добраться сюда. Гера видела, как Мала плакала всего лишь раз. Когда погребальная ладья ее отца отплывала от берега. Сейчас Мала вся дрожала, не зная что сделать. Слезы капали с ее подбородка на землю, которая уже стала наполняться кровью дракона. В его лапе и хвосте застряли стрелы, все тело было в царапинах, одно крыло было усеяно кровоточащими ранами, другое - мелкими дырами. Гера стояла словно истукан. Фрок встал перед ней. Его губы двигались, но Гера не разбирала слов. Он пытался растормошить ее, чтобы она сделала что-нибудь, но женщина не реагировала, продолжая дрожать. Тогда мужчина понял, что… ничего уже не сделать. — Эрай, прости меня… прости… — Мала закрыла лицо руками. Шипорез держался из последних сил. Он с трудом подвинул голову ближе к колену женщины. Мала отняла руки от лица и положила ладонь Эраю на нос. Дракон утробно и тихо проурчал что-то, но Мала замерла, услышав вместо урчания слова: — Я в порядке, моя королева… Правда… Ты главное… не оставляй меня. Мала зажмурила глаза. — Не оставлю. Шумное дыхание вдруг смолкло. Мала кричала в небо, прижимая к себе голову дракона. Гера поняла, что плачет, когда Фрок дрожащими руками утер слезы с ее лица и крепко прижал к себе, гладя по голове. Она зажмурилась и вцепилась в него словно утопающая.***
Великанша Модгуд гордо вошла в зал. Казалось, даже нежно провела по голове Гарма ладонью, призывая его остаться у дверей. Пес был недоволен, но слушался свою хозяйку беспрекословно. Дойдя до подножия трона, она преклонила колено, но сохранила зрительный контакт с Повелительницей. На Клитию, стоявшую по правую руку от Хель, она даже не обратила внимания. — Моя королева, вы звали меня? — громкий и басистый голос разнесся по огромному залу, но не было никакого эха. Здесь, в Царстве мертвых, всегда тихо. — Да, — все тем же плоским и безэмоциональным голосом ответила Хель. Клития краем глаза пыталась разглядеть в повелительнице гнев или ярость, но не могла найти чего-то такого. Хель была как всегда холодной. Неживой. Но Модгуд, уважительно наклонив голову, позволила себе улыбнуться уголком губ. Она всегда знала, что чувствует Хель. Видела это. Ощущала всем своим существом. И сейчас повелительнице было интересно. Она была, не побоюсь этого слова, заинтригована. — Что мне сделать для вас, моя королева? — Кантоир Вестник, — сквозь плотно сжатые зубы проговорила Клития, — Как он попал сюда? Как ты могла пропустить его? И главное — выпустить? Модгуд почувствовала, как в Хель поднимается волна гнева на свою маленькою протеже. Не стоило ей влезать. — Как моя госпожа знает, я — страж Хельхейма. Только я могу судить, пропускать мне душу… или живого или нет. Единственным живым, вошедшим и вышедшим отсюда, был Хермод. До тех пор, пока не появился Кантоир Вестник. — Зачем ты его пустила?! — Клития. По спине Клитии побежали мурашки. Она опустила голову и отступила назад. — Продолжай, Модгуд. — Он сказал правду. О цели своего визита и о том, что он сразу же уйдет. Я чувствую правду. Он сказал, что хочет увидеть Клитию Предательницу и поговорить с ней о пророчестве, госпожа. Пророчество? Клития задумалась, но ничего не знала ни о каких пророчествах. Не считая пророчества о Рагнареке. Ее мысли тут же зацепились за ее «прозвище». Она не заметила, как сжала кулаки. Предательница. Раньше ее звали по-другому. Но если бы Кантоир назвал ее сестрой или по прошлому имени, то Модгуд бы сочла это за ложь. — Что за пророчество? — спросила Хель. — Не знаю, госпожа. Я не любопытна. Но это было что-то важное. Видели бы вы Вестника. Он был похож на мертвую душу. Хель кивнула, медленно повернув голову и впившись взглядом в Клитию. Богиня сжалась под тяжелым и пронизывающим холодом взглядом. — Можешь идти, Модгуд. Ты — безупречная слуга, тебя не в чем обвинить. Великанша поднялась с колена и, поклонившись, вышла из зала, даже не обернувшись. Гарм напоследок посмотрел на Клитию, пытающуюся что-то объяснить или как-то себя оправдать, облизнул острые клыки и вышел вслед за хозяйкой.***
Дарион уже потерял счет часам, дням. Ему казалось, что он провел в этом месте годы. Он уже давно перестал биться, кричать. Ведь он не мог выкрикнуть и звука. Вокруг была абсолютная тишина. Он был ее частью. Физически он не чувствовал ничего. Боли не было. Он понял это, когда ударил рукой в стену и ничего не почувствовал. И сейчас, сидя у стены и глядя в потолок, он думал о том, что сделал не так. Где он и что он такое? И, как ни странно, он думал о Мале. О том, как она расценила его поступок на самом деле и поняла ли, чего он на самом деле хочет от Талласа. От нее. Дарион вздохнул и снова посмотрел на свои руки. Полупрозрачные, даже при слабом свете он видел сквозь них противоположную стену. Когда он успел умереть?***
Вождь Племени Огня не спешно прохаживался вдоль выстроившихся войск. Осматривал катапульты, проверял оружие. Его губы были растянуты в пугающей улыбке. Каждый, кому он смотрел в глаза, в страхе опускал голову. Вождь дошел до помоста, степенно поднялся и снова оглядел войска. — Сегодня вы закончили подготовку. И я горд тем, какие в нашем Племени гордые и умелые воины. Вы проделали большую работу. Теперь самое время отдохнуть. У вас есть три дня. После мы идем на Таллас. С губ вождя не сходила пугающая улыбка все время, пока толпа скандировала: — Дарион Неопалимый! Дарион Неопалимый! Вождь отвернулся, глядя на заходящее солнце. Глаза неожиданно блеснули черным.***
Иккинг и Стоик вели битву взглядов. Но оба понимали, что это заведомо гиблое дело. Один — великий вождь, стойкий и сильный. Он не позволит себе проиграть мальчишке. Другой — полудракон, переживший слишком много для своих лет. Он уже не ребенок, и не позволит себе упасть в грязь лицом. — Я буду говорить только с Лидером, — выпалил Стоик и развернулся, покинув Арену. Плевака раздраженно выдохнул, потерев виски. Он обреченно взглянул на Иккинга и пошел следом. Хэддок вздохнул и взъерошил волосы. Был ли у него выбор? Нет. Ничего другого не оставалось, как принять предложение. Хотя скорее приказ. Парень сжал кулаки и уже сделал первый шаг, как вдруг почувствовал крепкую хватку на своем плече. На удивление, это был Сморкала. — Ты уверен, что стоит? Может послать его к Хель? Давай, мы пойдем с тобой. Иккинг, не зная, что сказать, положил свою ладонь поверх его. — Сморкала, все будет хорошо. Хэддок перевел взгляд за него на Астрид. Она прочитала в его глазах предостережение и кивнула. Иккинг ушел.***
— Это непростительный поступок! — Стоик стукнул кулаком по столу. Иккинг даже не дернулся, молча наблюдая за метавшимся в гневе вождем. Они были в кузне, и Плевака состроил болезненную гримасу, надеясь, что его дорогой и любимый стол выдержит. Что же до Лидера, то он решил действовать по ситуации. Астрид была права, он боялся этого разговора. Но она была права и в том, что хуже не будет. Сейчас он словно чувствовал ее. Ему казалось, что она здесь, стоит за его спиной и мрачным и недоверчивым взглядом следит за вождем. Потом кладет ладонь Иккингу на плечо и шепчет, что все будет хорошо. Что он сильный и справится. Это максимум, который она может сделать на людях. — Ворваться на остров без разрешения во время празднования! На драконах! Они наши злейшие враги, они убивают нас сотнями! Немыслимо. Плевака закатил глаза. Легонько пихнул Иккинга в бок, пока Стоик не смотрел. — Давай, малец. Бери все в свои руки. Иккинг прикрыл глаза и набрал в грудь побольше воздуха. Потом попытался вслушаться в безостановочные возмущения вождя, но в итоге решил прервать его в любом месте. — Вождь. Вождь. Стоик его даже не слышал. Как всегда, с гневом подумал Иккинг. Внутри него все клокотало. После нескольких тщетных попыток, его дракон взвыл и вырвался наружу. — Отец, хоть раз в жизни послушай меня! — глаза Иккинга блеснули зеленым пламенем, в голосе послышались рычащие нотки. Плевака одобрительно хмыкнул. Иккинг понял, что у него вырвалось, и опустил голову. Весь гнев сразу схлынул, и единственный раз он позволил себе показать печаль и скорбь перед отцом. — Пожалуйста… Стоик застыл, глядя куда-то в стену. Кажется, он был готов слушать. — Я… я не стал тем, кем ты хотел меня видеть. Разрушил твою жизнь. Но я всегда был готов биться за твоих людей, за Олух. Это мой дом, и неважно, любят меня здесь или нет. Я никому не позволю разрушить это место и погубить жизни этих людей. Я — Страж. Я не должен был возвращаться… не должен был пугать народ. Но я все же здесь. Я здесь, чтобы примирить два мира. Это моя обязанность. И я ее выполню. Я спасу родной остров и принесу мир в свой дом. А потом улечу. Ты меня больше не увидишь, обещаю. Только позволь нам остаться на три дня. После мы исчезнем. Я даю тебе время подумать до заката. Разберись наконец, что же тебе дороже: гордость и сохранение кровавых традиций или жизни твоих людей. Иккинг тихо выдохнул и поднял взгляд. Стоик оставался недвижим и все также смотрел в стену. Парень кивнул Плеваке и ушел. Ребята уже расположились на Арене, но когда вошел Иккинг тут же вскочили. По мрачному виду юноши все поняли, что прошло все не сказать, что очень радужно. Астрид подошла к нему, остановив на полпути к ребятам. — Ты в порядке? Иккинг увидел в глазах Астрид голубые океаны беспокойства. Он не удержался и просто обнял ее, крепко прижав к себе и уткнувшись носом ей в шею. Рыбьеног, казалось, не придал объятию никакого значения, спрятав за книгой умиленную улыбку. Сморкала и близнецы мрачно переглянулись. Никаких подозрений у них не возникло, ведь Астрид была с Иккингом дольше всех. Ей он доверял, как себе. Иккинг вдохнул ее запах. Приведя дыхание в норму, он тихо прохрипел: — Я в порядке. Правда. Но правда ли?..