Клыки по осени считают, или Основы вампироведения

      – Знаешь, я иногда очень удивляюсь, за счёт чего ты функционируешь, раз в голове пустота. Иногда – почти всегда.       – Я позвонил спросить, где аптечка, а не слушать оскорбления.       – Ну извини! Стоило мне уехать к родителям на выходные, как ты покалечил моего ребёнка! Мне радоваться, что ли?       – Твоего ребёнка… Ещё в начале недели ты ненавидел его.       – Клевета паскудная!       – Донс, давай быстрее, где аптечка?       – Юта брал на прошлой неделе, обрабатывать свою тысячу и одну дыру. Пирсинг.       – Спасибо, я понял.       Джехён отключается прежде, чем Доён успеет уточнить по поводу каких-то из дыр их соседа по блоку или сказать что-то ещё, похлеще. Он перестаёт нарезать нервные круги по комнате как раз тогда, когда Тэён выходит из ванного закутка, придерживая изувеченную кисть, с которой капает вода. Наверное, в сотый раз за последние десять минут Джехён просит прощения:       – Извини, я правда не подумал, что ветер может так быстро разогнать облака. Думал, что в пасмурную погоду тебе ничего не угрожает, так что, честно слово, я не специально! Просто…       – Всё хорошо. – У Тэёна влажные глаза, но он не плачет, держится, хотя заметно, что ему больно. Помимо огромного волдыря на левой руке, у него ещё и россыпь мелких на подбородке и щеке, всё с той же левой стороны. Когда солнце выглянуло из-за тучи – Тэён стоял к парапету крыши боком, держался за ржавое железо, а потому относительно легко отделался. – Я сам виноват. Днём мы обычно спим, так что рефлексы притупляются, и… Зато ты показал мне свой любимый вид с крыши. – Слабая попытка улыбнуться через боль.       И снова Джехён чувствует себя так, будто пнул котёнка. Он усаживает Тэёна на кресло и садится на пол у его ног, отчего Тэён округляет глаза и очаровательно краснеет скулами. Джехён, особо не думая, укладывает ладони на холодные острые коленки, и только тогда замечает страшные ожоги ещё и на худых икрах. Точно. Шорты. Он же в, мать их дери, шортах, а Джехён отправил его одну руку мочить под проточной водой, идиота кусок.       – Ох чёрт…       – Не ругайся, всё хорошо.       – Нет, не хорошо! – Своего крика Джехён пугается сам. – Я сейчас вернусь.       Из комнаты парень вылетает пулей, он со всей силы тарабанит в следующую по коридору дверь, запоздало думая о том, что Юта с Сыченом тоже могли уехать. Плевать. Если понадобится – Джехён готов выломать дверь, а потом уже объясняться с комендантом и соседями. О том, чтобы бежать сразу в аптеку, он почему-то не думает. Кому нужны лёгкие пути, верно? Спустя десять агрессивных ударов по древесине дверь наконец-то мягко проваливается внутрь, почти что вместе с Джехёном, и Юта – японец помятой наружности, явно недовольный тем, что его разбудили, – сонно гундосит:       – У тебя пожар, что ли? В чём дело?       – Мне нужно средство от ожогов. Срочно! Где аптечка Доёна?!       – Да не ори ты, господи, сейчас.       Обратно Джехён несётся ещё быстрее, не озадачиваясь такими элементарными вещами, как открытые настежь двери или грязные кроссовки на светлом ковре. Он на ходу трясёт баллончик и плюхается на колени перед напуганным Тэёном, тут же начиная без предупреждения наносить лекарство.       – Да, будет немного неприятно. – Тэён забавно шипит, чуть скалясь короткими клыками. В целом же, на удивление, он ведёт себя крайне спокойно, наблюдает, как осторожно Джехён обрабатывает пострадавшие ноги, а затем и тыльную сторону кисти. В конце концов, остаётся самое сложное – лицо. Джехён от усердия закусывает нижнюю губу и наносит немного пены на указательный палец, чтобы удобнее было покрывать самые мелкие из волдырей. Тэён расслабляется полностью и шелестит, будто бы стараясь увернуться от прикосновений:       – Щекотно! А ты смешной. – Джехён, конечно, догадывается, что злой, со сведёнными бровями, он мало похож на Аполлона, но что смешного… В ответ на странный «комплимент» его уши тут же наливаются алым, и он поспешно отползает от Тэёна, чтобы оценить проделанную работу издалека.       – Вау, – комментирует голос почему-то Юты.       Сосед стоит в дверях, в одних пижамных штанах и ни разу не стесняющийся наготы своих шести кубиков, и бессовестно разглядывает Тэёна с ног до головы. То есть, он, откровенно говоря, приценивается к потенциальной жертве своего известного на весь колледж очарования и уже даже расплывается в фирменной улыбке.       – Чон, где ты откопал это сокровище? Познакомишь нас?       – Нет! – Джехён сам не понимает, как умудряется вытолкать вон за несколько секунд человека, который ходит чаще него самого в тренажёрный зал и уже десять лет как профессионально занимается футболом. Только дёрнув защёлку и сбросив с ног кроссовки, Джехён позволяет себе выдохнуть и снова подойти к Тэёну.       – Ты как? Лучше?       Тэён кивает.       – Я не знаю, что в таких случаях делают вампиры. – Неловко чешет затылок. – Может, стоит сходить в больницу?       Тэён отрицательно мотает головой и подаёт тихий голос:       – Мы восстанавливаемся. Просто…       – Просто?       – Просто если не пьём свежую кровь, то регенерация проходит медленнее.       – О… О. – Очень хочется зарядить себе по лбу.       Немного позже, когда Джехён отчитывается Доёну, что с «его ребёнком» всё хорошо, и «да, ты уже говорил, что я тупица, хватит», он видит, что Тэён всё так же сидит в кресле, но уже с портативной приставкой, которую ему перед отъездом разрешили брать в любое время. Доён вообще удивительным образом переменился: мало того, что вещи свои стал раздавать направо и налево, так ещё и умудрялся выписывать Джехёну пинки под задницу за каждую мелкую провинность, вроде тех, когда он забывал купить молоко или свежее мясо. Так что минутные вопли в телефон – это минимум, которым он отделался за то, что потащил Тэёна на рассвете на крышу.       Джехён обессилено падает на кровать Доёна. В ухе всё ещё звенит от его гневных воплей, на душе скребут кошки. Он не может перестать думать о связи регенерации и свежей крови. Внезапно решение даётся ему с поразительной лёгкостью, ведь Джехён по-прежнему чувствует себя виноватым:       – Знаешь, ты можешь выпить немного моей крови. Ну, чтобы скорее поправиться. Два глотка из шеи – и проблемы нет, да? – Неловкий смешок.       Тэён отвлекается от игры и жуёт губы, пока наконец не отвечает:       – Вампиры кусают в шею, только если им нравится человек, которого они кусают. Нравится интимно.       Третий раз за недавно начавшийся день Джехён определяет себя недалёким.       – Тогда, э, кисть? Я не силён в этих вопросах. – Донельзя смущённый и раскрасневшийся, садится на кровати, упирается спиной в стену и ждёт реакции Тэёна.       Некоторое время он так же тихо сидит в кресле, а потом встаёт и медленно подходит. Джехён с готовностью вытягивает правую руку и трусливо зажмуривается. Да, ему страшно. Не каждый день тебя вампиры кусают, вдруг он вообще не выживет после того, как…       Как Тэён примостится на его коленях. Джехён открывает глаза и, по традиции, продолжает тупить, пока не замечает, что Тэён стеснительно улыбается, прежде чем прильнуть к изгибу чужой шеи.       Это не больнее укола тонкой медицинской иглы – короткая вспышка едва ощутимой боли, а потом всё тело становится ватным. В голове приятно гудит, как после хорошего вина, накатывает ощущение всепоглощающего счастья, необъяснимая эйфория. Затем всё в одну секунду схлопывается, исчезает, и Джехён снова осознаёт себя в четырёх стенах и максимальной близости от Тэёна, который держится за его плечи. Тэёна со здоровым уже лицом, рукой и ногами.       Он подхватывает его за талию под свитером, прижимает к себе и молча обнимает, боясь испортить момент.       Выходит, ему только что признались в симпатии.       Выходит, он не так уж и плох.