Клыки по осени считают, или Основы вампироведения

      – Вы омерзительно милые. Аж тошнит. – Вздыхает Доён, поправляя на голове рога. С костюмом он особо не заморачивался и ограничился фиолетовой накидкой на простом шнурке, которую стащил у бывших коллег по театральному искусству, и внушительными отростками из пенопласта на обруче. Обменял на шоколадку у какой-то третьекурсницы, занимающейся косплеем, и чувствует теперь себя как никогда восхитительно. Собой – той ещё демоницей. – Точно не пойдёте? Может, закинешься лекарствами и совершишь подвиг?       Джехён отрицательно мотает головой и продолжает есть карамельный попкорн, единственное, на что сегодня тянет. Ещё нет шести часов вечера, но он уже в пижамных штанах, затёртых высоких носках с мелкой дыркой на пятке (любимые) и чёрной футболке. Выглядит он весьма помято, что не удивительно, поскольку весь день проспал из-за температуры, пахнет мазью с эвкалиптом и изредка чихает, чтобы никто не сомневался в его простуде. Тэён сидит у него на плече, в своей мышиной форме, и сосредоточенно жуёт сладкие комочки, которые Джехён ему периодически подсовывает.       – Ты с Ютой идёшь? – шамкая, спрашивает Джехён и с удовольствием отмечает то, что Доён в крайней растерянности замирает с лаком для волос у лба. – Без Сычена?       – У Сычена там своя компания китайских миньонов, и они едут в центр.       – Значит, с Ютой.       – Значит, не твоё дело.       Даже когда он вылетает за дверь и демонстративно ею хлопает, Джехён продолжает посмеиваться. Чуть погодя он оставляет пустое картонное ведёрко из-под «перекуса» на полу, залпом выпивает пол-литровую бутылку воды и зарывается обратно в одеяло с намерением продолжить болезненно страдать.       – Выключишь свет? Пожалуйста. – Люстра под потолком моментально гаснет. Магия. С каждым днём Тэён все способнее и способнее, и кое-кто не стесняется этим иногда пользоваться.       На столе колыхаются пластмассовые огоньки искусственных свечек, которые работают на крошечных таблетках-батарейках. На стены заботливо натянута паутина из белых шерстяных ниток, вырезанные из цветной бумаги тыквы натыканы повсюду, начиная открытыми полками шкафа и заканчивая подоконником единственного окна. За окном мелко порошит неожиданный для октября снег, и есть в этом всём что-то волшебное, даже если совсем чуть-чуть.       Когда Джехён с утра не смог встать с кровати из-за лихорадки, Доён, как настоящий друг, не пошёл на первые две пары и создал видимость праздника. Ведь стало запредельно понятно, что на общеуниверситетскую вечеринку Джехён явно не пойдёт, несмотря на то, что свободную белую рубашку с жабо и накладные зубы он купил ещё месяц назад, зная, что в хэллоуинскую ночь в арендованном студенческим советом клубе всегда весело и интересно. В этом году там будет весело и интересно без Джехёна.       Ну что ж, бывает.       Парень тяжело вздыхает, но расстроиться не успевает, потому что Тэён переползает с плеча на грудь и вытягивает под одеялом крылышки. Он буквально напрашивается на то, чтобы его, крошечного, тёплого и мохнатого, погладили, и Джехён не отказывает себе в удовольствии накрыть Тэёна ладонью полностью. Потом он специально дует на мордочку, чтобы улыбнуться тому, как зверёк негодующе кривит нос, жмурится и отворачивается.       Джехён дует ещё раз, потому что это действительно забавно выглядит. Потом ещё и ещё, явно испытывая терпение Тэёна. Да что он может сделать-то? Пугливый, кроткий, то несмело льнёт под бок в поисках поддержки, то сразу берёт за руку. Милый, как и говорил Доён, с мягкими волосами, а ещё…       Совершенно голый, лежит теперь поверх Джехёна и зло сверкает в темноте глазами.       Джехён перестаёт дышать, потому что к такому повороту событий жизнь его не готовила. Ему вроде и неудобно, вроде и прогонять Тэёна, чтобы оделся немедленно, не хочется. В конце концов, они друг другу не чужие, но и не официально в отношениях, так что дальнейшие действия блокируются ошибкой в мыслительном процессе. И Джехён тихонечко себе лежит, продолжая держать руку на голове Тэёна. Он решается его погладить – медленно провести рукой вниз, к затылку, ерошит там короткие пряди и снова поднимается к макушке.       Тэён и не против – ведёт чуть головой, реагируя на прикосновения, а затем складывает руки на груди у Джехёна и ложится на них как ни в чём не бывало.       – Нет, продолжай. – Когда Джехён убирает руку.       Тишина. Настенные часы остановились ещё позавчера, и ни Доён, ни Джехён так и не удосужились поменять батарейку, в коридоре непривычно тихо. Только слышно, как бьются в стекло мелкие льдинки, далёкий-далёкий свист сигнализации и то, как размеренно дышит Тэён. Дышит Тэён. Тэён дышит. Джехён аж в себя приходит:       – Ты умеешь дышать?       – Что? – Тэён поднимает голову и наклоняет её набок, явно не понимая сути вопроса.       – Разве у тебя не должно не биться сердце? Не работать лёгкие? Ты должен быть холодным, потому что…       – Потому что? – тихим, вкрадчивым голосом.       «Потому что нечему циркулировать по сосудам», но бедром Джехён чувствует, что последнее обвинение – точно миф. Видимо, темнота придаёт Тэёну смелости, иначе то, как он елозит, чтобы взобраться выше и оказаться лицом к лицу с Джехёном, не объяснить. Ответы шепчет на ухо:       – Мы просто устроены по-другому, Джехёни. Существа другого склада. Мы не умершие люди – мы практически бессмертны. Моё сердце бьётся в разы медленнее твоего, но оно бьётся, а ещё…       – А ещё на тебе ничего нет, – выпаливает Джехён. – Не то чтобы мне это не нравилось, но…       – Тебе не нравлюсь я? – серьёзно спрашивает Тэён, приподнимаясь на руках и нависая сверху. Джехён уже привык к мраку, поэтому различает и линию сжатых губ, и хмуро сведённые брови. Он зачем-то думает о том, что ситуацию не спасти, даже если замотать своего персонального испытателя выдержки в шерстяную паутину. Или прикрыть грешные губы бумажной тыквой.       – Нравишься! – панический то ли вскрик, то ли хрип.       – Тогда… поцелуй меня?       Сводит с ума именно резкий переход от невинного к почти требовательному. Если задуматься, вспомнить некоторые мелочи, то можно понять элементарное: поначалу Тэён боялся доверять и не понимал, с какой стати его так сильно тянет к человеку, которого он едва знает, но чем больше наблюдаешь за Джехёном, тем яснее понимаешь, что никакой угрозы он в себе не несёт. Кроме того, нигде не написано, что вампиры обязаны быть одноликими. Да и люди – тоже.       Джехён опрокидывает Тэёна и подминает под себя так неожиданно и быстро, что тот ойкает. На белой подушке рассыпается ореол заломленных волос, – может, угроза и есть, но она приятная, она интригует и отзывается приятной ноющей тяжестью внизу живота – Тэён широко улыбается. Он сцепляет руки в замок на чужой шее и целомудренный первый поцелуй превращает в нечто более глубокое, открывая рот и сразу же подаваясь языком навстречу. И ногу поверх бедра Джехёна закидывает, и негромко скулит, когда мочку его уха несильно кусают и тянут.       – Я обычно так себя не веду, знаешь? – Джехён ноет ему в шею, но не перестаёт её целовать, оставляя цепочку мелких пятнышек от несильных засосов.       – Знаю, – хихикает.       – Это всё ты виноват.       – И это я знаю.       – И не каешься.       – Не-а.       Ну и Джехёну тоже больше не стыдно.       Наверное.