Клыки по осени считают, или Основы вампироведения

      Когда рядом останавливается Юта и смотрит своими нереально большими аниме-моргалками в самую душу, придерживая одной рукой велосипед, Доён привычно язвит вместо приветствия:       – Ты совсем умом тронулся, зимой на этой развалине кататься?       Юта цокает языком, мол, господи, ну сколько можно, а затем терпеливо, монотонно возражает:       – Это не развалина, а раритет с фонариком! И давай начнём разговор по-другому. Что ты делаешь на остановке в восемь часов вечера один?       – Во-первых, собрание студенческого совета немного затянулось, но это совершенно не твоё дело. Как и причина, по которой я здесь стою один. Во-вторых...       – Во-вторых, Доён, за углом полчаса назад случилась страшная авария, и половина автобусных маршрутов отменена. И любой, кто подписан на городской портал новостей, уже получил уведомление. – Тяжкий вздох. Унижающая речь, продолжение: – Судя по твоей красной роже, ты торчишь на улице в минус десять явно не пять минуточек, а в метро, как ты можешь догадаться, сейчас происходит смертоубийство. Поэтому, будь добр, натяни на рот шарф, потому что так теплее, а моё желание тебя задушить – слабее, и запрыгивай назад, пока я не усадил тебя силком. Еду домой как раз.       – А если мне не нужно домой?       – Доён...       Сидеть тощей задницей на металлическом багажнике велосипеда зимой – то ещё удовольствие, конечно, но Доён соглашается, поскольку альтернатив не видит. Денег на такси он по всем карманам-сусекам не наскребёт, в подземку и правда страшно спускаться в такое время, а Юта уж точно на порядок милее тех шкафов в форме, которые помогают заталкивать пассажиров в вагоны в вечерний час-пик. Ладно, безбожное враньё: Юта в разы красивее, но ему совсем не обязательно об этом знать, иначе загордится в крайность.       – У меня сидушка на амортизаторах, так что пальцы под неё лучше не совать. Держись за меня. – И даёт по педалям.       Час от часу не легче. Доён честно пытается держаться за краешек багажника позади себя, после этого хватается за сидение и едва не лишается нескольких крайних фаланг. Прочувствовав в полной мере последствия своего непослушания и смахнув с лица быстро замерзающие слёзы, он всё-таки обнимает Юту за талию, попутно удивляясь тому, насколько она тонкая. Если честно, он было подумал, что под паркой и вовсе ничего не нащупает, разве что скелет.       Ничего романтичного в сегодняшнем вечере нет. Большинство фонарей разбиты агрессивными фанатами футбола в процессе вчерашнего шествия после полуфинала регионального чемпионата, и мало какие из них успели заменить. Из приятного – только то, что тротуарные дорожки расчищены и посыпаны песком, и именно по ним они с Ютой сейчас едут, ловко обгоняя редких прохожих. Снега нет, грязные его кипы на обочинах напоминают не о сказочной зиме, а в лучшем случае о горах жидкого стула без запаха. А ещё от Юты хорошо пахнет, но, опять же, это мысль про себя, не более.       На красном для пешеходов Юта послушно тормозит и спрыгивает с велосипеда, чтобы удержать его равновесие. Доён же кукожится в осеннем, зато красивом пальто сычом, и уши от холода у него уже бордовые.       – Слушай, я понимаю, что ты президент колледжа, все дела, но ума в некоторых вопросах тебе всё-таки не хватает. – С этими словами снимает со своей головы бини и нахлобучивает её на макушку доёновскую. Прежде чем тот что-то скажет, Юта предупредительно взмахивает пальцем у кончика носа, похожего на кроличий: – Ещё одно оскорбление в адрес мой или, что хуже, моей любимой шапки, и я расскажу всему потоку, с кем ты неделю назад сосался в клубе.       Доён молчит всю дорогу.       Лучше бы с Тэном, господи, лучше бы с Тэном.       Из последнего буйного выходного (и отсыпного после), который он себе по глупости позволил, Доён вынес три вещи: шестой боди-шот, когда голый бармен не просто профессионал, но ещё и подтянутый красавчик с лысой грудью – это не так уж и мерзко; если Тэн хочет танцевать у шеста, то лучше его не останавливать, потому что у стоматолога запись на полтора месяца вперёд; обнимать Юту в танце за шею не стоит.       Доён помнит, что ему было хмельно и хорошо. Пьяный не вдребезги, но в меру, он смотрел на чужие губы и думал о том, что у них очень необычный, слишком изящный изгиб, и было бы здорово очертить его языком. И он сказал об этом вслух. По закону подлости, именно в тот момент закончился трек, а ди-джей стал зазывать к себе смельчаков для участия в конкурсе, поэтому Юта всё прекрасно расслышал. Доён не помнит даже, где именно они целовались... Только ощущение кирпичной кладки под лопатками – будто не в одной рубашке был, а вовсе без ничего, – горячей ладони на шее и громкого мяуканья бродячего кота, испортившего всё удовольствие.       Вот уже неделю не хочется об этом вспоминать.       Да, Доён Юту избегает, потому что совершенно не знает, как себя вести, а ещё...       – Мне нужно за продуктами. – Юта останавливается у небольшого универсама. – Сычен попросил кое-каких специй купить, так что это ненадолго. Подождёшь? Ну или можешь сам дойти, если я тебе надоел, тут буквально двести метров осталось, дорогу ты знаешь.       – Мне тоже нужно туда. – Кивает на яркую вывеску. – Джехён просил купить игристое, бананы и солёные огурцы.       – Джехён что, в положении? – Очередная шутка.       – Нет, это Тэён.       – Тэён в положении? – Вполне искреннее удивление.       Доён коротко смеётся и уклончиво отвечает:       – Нет. Он... болеет.       – Очень интересно.       Но, в конце концов, они всё равно оказываются у разных дверей в пяти метрах друг от друга. Каждый звенит своими ключами от комнаты, шуршит своим пакетом, и начинают одновременно:       – Слушай...       – Я...       – Ты первый, – быстро проговаривает Доён. В этот момент он очень жалеет, что ультрас не добрались и сюда, потому что яркий свет над головой сносит остатки уверенности прямо-таки бульдозером, и парень начинает нервно обкусывать губы.       Юта смотрит сначала себе под ноги, потом на чужие двери, а затем и в глаза:       – Ты мне нравишься, Доён, но я не такой уж самовлюблённый идиот, каким ты меня считаешь. Если хочешь забыть то, что было в клубе, то так и скажи. Обещаю не дёргать и ничего не ждать. А если...       – Если?       Тут очередь теряться Юты, и Доён, наверное, за всё время их знакомства видит его немного растерянным. Тем не менее, взгляда Юта не отводит, молча смотрит. Весь его сгорбленный вид говорит о том, что, на самом-то деле, от своих амбиций отказываться непросто. Но он готов и ждёт честного ответа, так как алкоголь в тот раз оголил его намерения, а не мимолётные желания. Именно поэтому Доён сокращает расстояние между ними сам.       Максимально.       И после короткого поцелуя в губы опасно предупреждает:       – Только попробуй растрепать.