Трещины / Fractures

Подъём по всё той же извилистой лестнице кажется Гермионе гораздо мучительней, чем спуск вниз, по крайней мере теперь, когда она знает, какая судьба ей уготована. Профессор Блэк семенит сзади, пыхтя как какой-то гневный сержант, готовый наказать нерадивого солдата — и Гермиона думает, что ведьма вполне смогла бы сойти за какую-нибудь главнокомандующую, но её мысли прерывает громкий стук собственного сердца. Когда они наконец выходят из секретного туннеля, икры Гермионы невыносимо горят — в последнее время она совсем позабыла о ежедневной пробежке, и теперь её лень начинает давать плоды. Погрязнув в собственных мыслях, Грейнджер чуть не врезается в работника министерства и уже хочет извиниться, но тот проходит мимо неё, не одаривая ведьму и взглядом. В замешательстве Гермиона наблюдает за остальными работниками, которые будто и не замечают секретного туннеля, расположенного прямо перед их носами. — Некоторые вещи лучше держать в тайне, — шепчет Блэк на ухо Гермионе, когда дверь позади них исчезает. Блэк взмахивает рукой, и заклинание, скрывающее их от посторонних глаз, исчезает. Профессор тут же хватает Гермиону за руку, таща к лифту. Как только Беллатрикс заталкивает её в кабину, Грейнджер тут же хватается за золотой канат, свисающий с потолка лифта. Блэк, однако, даже и не думает найти себе опору, продолжая стоять с идеально ровной осанкой, сложив руки за спиной. Лифт с противным скрежетом подаётся вверх, и Гермиона зажмуривается, стараясь сохранить содержимое своего желудка. Через несколько мгновений они останавливаются, и Грейнджер на ватных ногах следует за Блэк. Единственным признаком того, что профессор ехала в лифте вместе с Гермионой является крошечный локон чёрных волос, выбившийся из её причёски. Гермиона борется с желанием заправить его за ухо Беллатрикс, и тут же краснеет от собственных мыслей, стараясь сконцентрироваться на своих туфлях. — Мисс Грейнджер! — вскрикивает гид. — Я уже было начал волноваться! Вас так долго не было… — Я потерялась, — улыбается Гермиона, не глядя мужчине в глаза. — Что ж, хорошо, что профессор Блэк нашла вас. Что вы здесь делаете, профессор? — спрашивает гид после минуты раздумий. — Хоть тебя это и не касается, Уолтер, но я здесь, чтобы решить некоторые вопросы, касающиеся чемпионата, — равнодушно отвечает Блэк, глядя на толстого мужчину. — Понимаю… Что ж, мисс Грейнджер, вы как раз во время… — На самом деле, — перебивает его Блэк, — я хотела бы забрать Грейнджер, чтобы обсудить с ней некоторые детали чемпионата. — В таком случае, не смею вам мешать. Нам осталось посмотреть лишь библиотеку, — говорит Уолтер. — Библиотеку? — заинтересованно переспрашивает Гермиона. — Вперёд, — ворчит Блэк, толкая Гермиону к выходу. — О, чуть не забыла, — говорит Блэк, поворачиваясь, чтобы рассмотреть группу учеников. — Не уверена, что Уолтер упоминал об этом, но по сегодняшней экскурсии вам предстоит написать эссе. Надеюсь, все делали заметки. Ученики в страхе таращатся друг на друга, а Уолтер уверенно улыбается. Блэк с ухмылкой разворачивается и направляется к каминной сети. Гермиона следует за ведьмой. Рабочие останавливаются посреди министерства, пялясь на Блэк, но та не обращает внимания на зевак и останавливается рядом с каминной сетью, чтобы взглянуть на Гермиону этими невозможно чёрными глазами, которые хранят в себе слишком много секретов, чтобы Грейнджер разгадала хоть один. — Ты хочешь узнать, каково это быть чемпионом, — выплёвывает Блэк и протягивает руку к Гермионе. — Это твой шанс. — Что вы… Вопрос повисает в воздухе, Блэк хватает плечо Гермионы стальной хваткой и тянет их обеих в сеть каминов. Грейнджер тяжело дышит и хватается за живот, ожидая прибытия на место назначения. Когда они добираются, Гермиона пытается прийти в себя, глубоко дыша носом, но вокруг стоит невыносимый запах дыма, и она вздрагивает, поправляет свой свитер и оборачивается, натыкаясь на пристальный взгляд профессора Блэк. — Ты не набираешься опыта, — комментирует Блэк. У Гермионы нет сил придумать подходящий ответ, и, честно сказать, она даже не знает, почему никак не может привыкнуть к передвижению с помощью магии. Но Блэк и не нужен ответ — она сразу же разворачивается и устремляется вперёд. Грейнджер следует за ведьмой, задаваясь вопросом, куда они могут направляться. Почему она вообще доверяет ведьме? Может, она идёт за Блэк из-за страха? Гермиона решает оставить эти мысли. Быть может, всё куда проще. Блэк — авторитет, а Грейнджер, как и большинство других детей, с раннего детства учили подчиняться таким людям и не задавать лишних вопросов. Поэтому она поддаётся и идёт следом, безропотно словно агнец на заклание — с широко открытыми глазами и потерянным видом. Они бродят по косому переулку, Гермиона едва успевает за Блэк, которая проворно петляет по узким улочкам на своих чёрных каблуках. Люди вокруг начинают перешёптываться, разевать в страхе рты и тыкать в них пальцами. Маленькие дети с интересом рассматривают Блэк, а взрослые — с уважением отступают. Блэк привлекает на себя всё внимание улицы, но ведьма и бровью не ведёт, не удостаивает окружающих и взглядом. Какие-то подростки решают рискнуть и попросить у Блэк автограф, однако она отталкивает каждого. Вскоре вся улица оживляется, вокруг сверкают вспышки камер, появляются СМИ, дети вокруг взволнованно хихикают. Происходящее повергает Гермиону в шок. Ни один человек не обращает на неё внимание, и тогда Грейнджер понимает, что Блэк наложила на неё дезиллюминационное заклинание. Беллатрикс захотела показать ей, захотела, чтобы Гермиона наконец увидела, как мир относится к Блэкам. Совершенно новый вид поклонения герою. Неудивительно, что ведьма прячется за высокими стенами Хогвартса. Блэк разворачивается и направляется в сторону ещё более узкого переулка, стук её каблуков эхом отражается от каменных стен окружающих их зданий. Профессор взмахивает палочкой и создаёт вокруг них невидимый щит, защищающий их от обезумевшей толпы. Гермиона облегченно выдыхает. Она хочет спросить, куда они направляются. Гермиона ещё никогда не была в этой части города, не видела ни одного из этих магазинов и ресторанов. Вероятно, для этого есть очень веская причина, если судить по баснословным ценникам, которые виднеются из витрин. Блэк хочет напомнить о статусе её крови? Хочет показать, что её не примут, что бы она ни делала? Они останавливаются возле пышно украшенного ресторана, Блэк бросает взгляд на меню, а затем поднимается по трём серебряным ступенькам. Гермиона чуть не получает дверью по лицу, едва успевая перехватить ручку у профессора, и хмурится, когда Блэк довольно хихикает. Ресторан освещают лишь свечи, поэтому посетители могут наслаждаться своим обедом, не встречая голодные взгляды незнакомцев. Когда они подходят к стойке ожидания, Блэк снимает с Гермионы заклятие. Грейнджер чувствует запах еды и понимает, насколько проголодалась. К ужасу Энди, она пропустила даже завтрак. Теперь, стоя в этом шикарном ресторане, рядом с официантом, который одет в белый шёлковый костюм, Гермиона чувствует себя крайне неловко. — Добро пожаловать в ресторан «Привилегия», ваш номер брони, пожалуйста, — просит официант, не отрываясь от своих бумаг. — У меня его нет, — отвечает Блэк. Официант раздражённо вздыхает, и Гермиона понимает, что их обеих сейчас вышвырнут за дверь. — Мэм, столик в нашем ресторане бронируют за год… Профессор Блэк! — визжит официант, наконец поднимая голову. — Почему вы не предупредили? Проходите… Она с вами? Гермиона вздрагивает — под пристальным вниманием официанта она чувствует себя грязной и неподготовленной. Блэк кивает, и отношение официанта к Гермионе тут же меняется: он улыбается ей и проводит к пустому столику. Почему она здесь? Гермиона садится на стул, боясь повредить кожаное сидение, а официант кладёт перед ней меню. Столики в ресторане расположены блестяще: так, чтобы никто не мог подслушать разговоры посетителей. — У нас новое меню, которое, я уверен, вы найдёте очень привлекательным. Могу я начать с напитков? — Огненный виски, — отвечает Блэк. — Конечно, мисс Блэк. А вы, пташка? — Эм… — Гермиона осекается, глядя на цены. Сорок галлеонов за сливочное пиво? — Принесите воды, пожалуйста. — Воды? — переспрашивает официант так, будто Гермиона его чем-то задела. — Она будет ягодный спайк, — говорит Блэк. — Прекрасный выбор! — кивает официант и в спешке удаляется. Осматривая меню, Гермиона чуть не теряет сознание, когда видит цену своего напитка. Сто двадцать галлеонов. Облизывая губы, Грейнджер вспоминает, сколько денег она сможет насобирать. — Профессор, у меня… Блэк поднимает руку, отмахиваясь от комментария Гермионы. — Всё за мой счёт, перестань паниковать. — Из чего сделана эта штука? Из золота? Блэк пожимает плечами. — Это единственное место, где подают приемлемую еду. — Неподалёку отсюда есть прекрасный итальянский ресторан… Блэк фыркает. — Солнышко, в этом ресторане тебе могут доставить еду из любого уголка мира и подать её так, как ты пожелаешь. Нет ничего, чего бы они не смогли приготовить. Это моя тайная слабость. — Как вы можете себе такое позволить? Вы продали дом? — спрашивает Гермиона, оглядывая помещение. — Я выиграла чемпионат, поэтому они не в праве мне отказать. Это одно из преимуществ семьи Блэк. — Оу, — бормочет Гермиона. — Это то место, куда так хочет попасть Энди. Она говорила, что находится в списке ожидания на следующий год… Энди копила месяцами. Блэк поднимает бровь, а Гермиона замолкает, утыкаясь в меню. Каждый раз, когда она отводит взгляд, написанное на листах меняется. — Меню подстраивается под твои желания и настроение. Я бы посоветовала лобстера. Гермиона кивает, прекрасно понимая, что Блэк намеренно проигнорировала её комментарий, решив не начинать разговор о своей сестре. Грейнджер улыбается, когда официант приносит их заказ и ждёт, пока мужчина уйдёт, чтобы сделать первый глоток. Напиток и вправду потрясающий, её вкусовые рецепторы ликуют, по языку разливается ягодный аромат. — Ого… — шепчет Гермиона. — Я же тебе говорила, — бормочет Блэк, потягивая свой огненный виски. — Зачем мы сюда пришли? — спрашивает Гермиона, отодвигая напиток в сторону. — Я проголодалась. — Профессор, пожалуйста. Вздыхая, Блэк складывает руки на меню и отзывает официанта прежде, чем он успевает принять их заказ. Зачем профессор привела её сюда, если бы она хотела поговорить, то они могли бы сделать это в министерстве, разве нет? — Чтобы поговорить, — отвечает Блэк. — О чём? — Ты знаешь, о чём. — Об отстранение от занятий? О нашей ссоре? Или о чемпионате? — Обо всём. Думаю, пришло время всё обсудить. Без глупостей. — Не обещаю, — Гермиона ухмыляется. — Так значит, вы привели меня сюда в качестве извинения… Блэк цокает языком и смотрит на Гермиону сквозь дымку горящей свечи; Грейнджер сглатывает, а Блэк усмехается и, качая головой, возвращается к разглядыванию своего меню. Гермиона чувствует себя странно неудовлетворённой, пока не слышит какое-то бормотание, слетающее с красных губ ведьмы. — Прошу прощения? — давит Гермиона, не желая, чтобы Блэк уходила от ответа в самом начале их разговора. — Я сказала, что полагаю, это действительно так, — рявкает Блэк и смотрит на Гермиону так, что та едва не задыхается. Блэк извиняется? Может, по дороге в ресторан профессор ударилась головой. Или Гермиона попала в альтернативную реальность? — Вы готовы сделать заказ? — спрашивает официант, прерывая их молчаливую борьбу. — Мне как обычно, — говорит Беллатрикс и откидывается на спинку стула, делая глоток из своего стакана. — А вы, мадам? — Лобстер Агадж, — улыбается Гермиона. — Прекрасный выбор, — восхищается официант, забирая у них меню. — Если вам понадобится помощь, позовите меня. Моё имя Фредерик. А пока наслаждайтесь закусками. Гермиона опускает взгляд и едва не визжит, когда на их столе начинают появляться различные блюда. — Мы платим за это? — спрашивает Гермиона. — Ты не сможешь за это заплатить, — ухмыляется Блэк, хватая какой-то странный фрукт. — Тем не менее, да, я плачу за всё это… Серьёзно? Из всех лакомств, которые только можно пожелать, ты захотела пиццу? Гермиона застенчиво улыбается и смотрит на маленькие кусочки пиццы, которые лежат слева от неё. Надо сказать, выглядят они потрясающе, и Грейнджер противится желанию схватить и тут же проглотить кусок. Однако она ведёт себя цивилизованно, берёт нож и вилку и разрезает кусочки пиццы пополам. — Я приношу свои извинения, — произносит Блэк, и Гермиона чуть не давится своей пиццей. Растерянная Гермиона смотрит на неподвижную фигуру Блэк перед собой. Теперь ей тоже нужно извиниться? Что только что произошло, неужели профессор просит прощения? — Того спора следовало избежать, однако сделанного не воротишь. Сейчас у меня есть несколько вопросов, на которые, я надеюсь, ты ответишь, и мы сможем двигаться дальше. — Почему? — спрашивает Гермиона. — Что, почему? — переспрашивает Блэк, слизывая соус со своего пальца. — Почему именно сейчас? Что изменилось? — Я изменила свою точку зрения. Гермиона вздыхает, вытирает руки салфеткой и откидывается на спинку стула. — Вы хотите, чтобы я ответила на ваши вопросы, однако никогда не отвечаете на мои… У меня такое чувство, что этот разговор может оказаться пустой тратой времени. — Тебе всегда нужно искать ответы там, где их, быть может, и нет вовсе? Не думаешь, что, возможно, я пытаюсь делать свою работу и построить чёртов мост понимания. — Вы сожгли последний, и теперь я не хочу строить ещё один. — Боже, ты как собака с костью. Перестань зацикливаться на этом. — Вы оскорбили меня и мою семью. Обвинили меня в отравлении, предали моё доверие и чуть не назвали грязнокровкой. Эта собака проглотила кость целиком. — Ты идиотка, которая решила поучаствовать в чёртовом чемпионате, — рычит Блэк. — Не по своей воле, — возражает Гермиона. — Возможно, но я говорила тебе, я предупреждала и просила тебя передумать. Всего этого можно было избежать. — Почему? Потому что магглорождённые не могут выиграть чемпионат? Что ж, во-первых… — Они не дадут тебе победить! — шипит Блэк, сжимая кулаки. — Грейнджер, они не позволят тебе уйти с арены живой. Не позволят и близко подобраться к кубку. — Тогда им понадобится целая армия, — зло отвечает Гермиона. — Мне всё равно, если вы думаете, что сможете запугать меня и заставить покинуть чемпионат. Я не отступлю, не сейчас… Если я умру на арене, это будет мой выбор. — Ты глупа. — Вы не отступили и стали первой и единственной ведьмой, победившей в чемпионате… — И я дорого заплатила за это. Я не герой, в которого можно верить и не кто-то, на кого можно равняться. — Я не верю в героев, они, как правило, исчезают, как только появляется кто-то другой. И мне не нужна ваша защита, я и сама неплохо справляюсь. Они погружаются в тишину, глядя на друг друга поверх забытых закусок. Гермиона надеется, что Блэк не удастся заглянуть слишком глубоко, туда, где прячутся её демоны. Блэк тяжело вздыхает и поворачивает голову в сторону, завеса из чёрных волос не даёт Гермионе рассмотреть эмоции, появляющиеся на её лице. Грейнджер пытается успокоиться и изучает ресторан. Всё это было ошибкой, ей не стоило следовать за Блэк. — Знаешь, Энди ведь тоже не святая, — тихо говорит Блэк. Комментарий застаёт Гермиону врасплох, она наблюдает, как Беллатрикс закрывает глаза и даёт волю старым воспоминаниям. Гермиона с любопытством наклоняется вперёд, кладя руки на стол, пока Блэк задумчиво стучит ногтями по деревянному покрытию. — Полагаю, ты слышала историю о том, как она встретила Тэда Тонкса, влюбилась в него, и они сбежали вместе подальше от ожиданий нашей семьи. Гермиона решает не отвечать и переводит взгляд на свой напиток. Блэк права, эту историю ей рассказывала Нимф. Энди никогда не вдавалась в детали, говорила только то, что она и Тэд были по-детски влюблены. Однако Гермиона не пыталась вытянуть из неё подробности. — Я так и думала… Что ж, всё было совсем не так. Андромеда всегда была папиной любимицей, она оправдывала все его ожидания, а вот я его только расстраивала… Знаешь, я разочаровала их выбором своих любовников гораздо раньше, но Энди… Она была идеальной дочерью. Ум, красота, грация — всё было при ней. Разве мог кто-то попросить о лучшей дочери? — черты Беллатрикс пересекает призрак улыбки, но через мгновение она хмурится. — Это длилось недолго. Она делала всё, о чём только просил наш отец, никогда не противилась… Пока её не поймали, целующуюся с Тэдом Тонксом. Отец… Ну, он разозлился… Гермиона закатывает глаза и делает глоток своего напитка, воздерживаясь от комментария в сторону традиций семьи Блэк. — Хотя Энди… Что ж, она всё-таки была его любимицей, и отец закрыл на это глаза, сказал, чтобы она была осторожна и не теряла голову. А вот мама свирепствовала, злилась на отца за то, что он потворствовал этому. Гермиона давится напитком и тут же хватает салфетку, чтобы вытереть рот. Она поверить не может, что отец Блэк был не против Тэда. Тогда что всё-таки произошло? Что заставило его передумать? И что разделило сестёр Блэк? — Однако Энди была эгоистична, всегда думала только о себе. А я знала своё место, и отец осознавал, чем я собираюсь заниматься, и я доказала ему и остальному миру, что я не та ведьма, с которой можно шутить. Я выиграла чемпионат и я же его и проиграла. Чемпионат — это скорее проклятие, и моя жизнь необъяснимым образом изменилась, но самой большой неожиданностью стало предательство Энди. Она забеременела до окончания школы, разъярённый отец пообещал оставить ребёнка в том случае, если она избавится от Тонкса. На следующий день она сбежала в Шотландию и вышла замуж за магглорождённого. Отец был убит горем, у него случился сердечный приступ и его последним желанием была просьба увидеть Энди. Я послала за ней свою птицу с мольбой о возвращении. Он держался целых два дня, врачи говорили, что это чудо… Но на третий день мы получили известие от Энди, в котором говорилось, что она не вернётся. Задыхаясь, Гермиона оседает на стуле, чувствуя онемение. Энди проигнорировала просьбу умирающего человека — своего собственного отца. — Он умер в ту же ночь. Мать обозлилась. Мы отправили Энди письмо, в котором оповестили о дате похорон, и сказали, что она может приехать без своего новоиспечённого мужа. Однако она ответила, что посетит похороны только с Тэдом, в противном случае не приедет вообще. Мы опечатали склеп в ту же ночь… Моя кузина, смею сказать, была права, когда сказала, что все Блэки — эгоисты. Энди не исключение. Блэк возвращается в реальность и снова смотрит на Гермиону. Грейнджер дрожит под взглядом ведьмы, чувствуя какой-то странный холод внутри. Её отношение к Энди не изменится; все совершают ошибки, и Андромеда, вероятно, сожалеет о своём поступке. — Я извиняюсь за то, что оскорбила тебя, но ничего из сказанного тобой не сможет изменить моё мнение о Тонкс. У меня есть все основания ненавидеть твою так называемую семью. — Вы были молоды. Она оступилась, — мягко произносит Гермиона. — И мы поняли это слишком поздно. Ответ, который хочет сорваться с губ Гермионы, прерывает официант, появившийся рядом со столиком с их заказами. Он очаровательно улыбается, подавая прекрасно пахнущие блюда, и, к великой радости Блэк, снова наполняет их бокалы. Затем мужчина кланяется и оставляет их наедине. Они молча обедают, и Гермиона задаётся вопросом, если бы она спросила, рассказала бы ей Энди всю правду о своём побеге. — Так, кто же научил тебя Адскому Пламени? — спрашивает Блэк. — Никто, — вздыхая, говорит Гермиона, пытаясь разобраться с лобстером, лежащим на её тарелке. — Я прочитала о нём в книге из запрещённого раздела, в который вы разрешили заглядывать. — Видишь ли, мне сложно тебе поверить, ведь никто не может так хорошо уметь контролировать Адское Пламя без какой-либо практики. — Я не сразу же научилась его контролировать, это заняло много времени. Я использовала заклинание в безлюдных местах, чтобы выпустить пар. Ответ Гермионы явно не устраивает Блэк, но она лишь еле слышно что-то бормочет себе под нос и возвращается к еде. Пережевывая помидор, Гермиона отмечает, что это, возможно, первый раз, когда они сидят вместе, ни о чём не споря. — Расскажи мне о своих родителях, — говорит Блэк. Несмотря на отчётливый вкус сочного лобстера, во рту у Гермионы пересыхает. Она поднимает взгляд, замечая, что Блэк смотрит куда-то в сторону, опустив подбородок на свои руки и терпеливо ожидая объяснений. — Я... — Гермиона вздыхает, опуская вилку с ножом на стол. — Я даже не знаю, с чего начать. — С самого начала? — Когда мне было одиннадцать, у моей мамы был диагностирован рак мозга. Это такая маггловская болезнь... — Я знаю, что это такое, — мягко говорит Блэк, откидываясь на спинку стула. — Болезнь прогрессировала очень быстро. Мама страдала от сильных болей и вскоре стала привязана к постели. Нужных лекарств не было, поэтому она лишь прошла химиотерапию, чтобы замедлить процесс развития болезни. Врачи сразу предупредили, что эффекта может и не быть. Мама сильно похудела, лишилась волос... Я была на втором курсе и наивно полагала, что смогу всё исправить, верила, что в Волшебном мире должно найтись лекарство. Я начала проводить кое-какие исследования, сварила зелье и дала его матери. Блэк шумно вдыхает воздух, зная, к чему всё идёт. Гермиона пытается сдержать слёзы. — Мам, я кое-что тебе принесла. — Что это? — Что-то вроде обезболивающего, оно должно помочь. Гермиона взбирается на кровать, слегка придерживая голову матери, чтобы той было удобно глотать. Ладонями Гермиона чувствует каждую кость, выступающую на теле матери. Сняв крышку, Грейнджер прижимает баночку с зельем к губам мамы. Это последний шанс, химиотерапия не принесла никаких результатов, поэтому помочь может лишь магия. Протестующе качая головой, миссис Грейнджер пытается отказаться от зловонно пахнущего зелья, но Гермиона удерживает её на месте, пока бутылочку не покидает последняя капля. Сжимая руки, Гермиона выжидающе смотрит на маму, молясь, чтобы зелье сработало. Она тянется за стаканом воды, отдаёт матери и начинает ждать, затаив дыхание. Внезапно миссис Грейнджер вздрагивает, выпуская стакан с водой из рук, и тот с дребезгом разбивается о пол. Пронзительный крик срывается с губ её матери и она начинает дергаться. Дверь с грохотом открывается, её отец врывается в комнату и сбрасывает Гермиону с кровати. Морщась от боли, Грейнджер поднимается на ноги, обхватывая себя руками. — Что ты натворила? — Я дала ей зелье, чтобы уменьшить боль, — дрожащим голосом отвечает Гермиона. — Грязная ведьма, я же говорил тебе держаться от неё подальше! Это всё твоя вина. — Зелье сработало, излечило рак... Врачи поражались такому чуду. Но оно повредило мозг, и позже маме диагностировали сложнейшую форму болезни Альцгеймера. Мой отец потерял свой бизнес и позже скончался — депрессия и алкоголь сыграли свою роль. Маму отправили в специальную больницу, и, когда я навещаю её, она принимает меня за уборщицу. Так я и осталась без крыши над головой. Лили Поттер обо всём знала, поэтому я осталась у них на некоторое время, а Гарри думал, что я просто очень долго задерживаюсь у них в гостях. Потом я жила у Невилла до тех пор, пока Энди не предложила мне комнату в их доме. — Кто-нибудь ещё знает об этом? — спрашивает Блэк. — Дамблдор в курсе всего, что произошло. — Мне должны были сказать, — бормочет Блэк, отодвигая от себя тарелку. — Это ничего не изменило бы. — Это объяснило бы твою потребность в куче работы. У тебя вообще было время горевать? — Я горевала, когда они всё ещё были живы. Я потеряла мать в тот день, когда дала ей зелье, а отца в момент... Когда у мамы диагностировали рак... В конце концов, его смерть стала благословением. — Грейнджер, — вздыхает Блэк, потирая глаза. — Как твоего профессора по Защите от Тёмных искусств меня должны были оповестить о произошедшем. — Уверена, Дамблдор бы всё рассказал, если бы в этом была необходимость. — Дамблдор уже давно потерял хватку, поэтому иногда он забывает, что включает в себя мой предмет. Магия реагирует на эмоции, я могла составить для тебя отдельный план обучения. — Я не хотела, чтобы кто-то знал, потому что тогда на тебя начинают смотреть с жалостью и обещать вещи, которые не смогут выполнить. — Ты должна была сказать хотя бы что-нибудь. — Разговор был бы не из простых... К тому же, профессор, не поймите меня неправильно, но, насколько я помню, раньше вам не было до меня никакого дела. Блэк отшатывается словно от пощёчины, сжимая челюсть и впиваясь ногтями в деревянную поверхность стола. Гермиона может поклясться, что в глазах ведьмы проскальзывает боль, но её место тут же занимает гнев. — Ладно, — просто отвечает Блэк, взмахом руки привлекая внимание официанта. — Хочешь десерт? Она ещё не доела лобстера, и аппетит покинул Гермиону, когда речь зашла о её родителях. К тому же, ей стыдно впустую тратить хорошую и дорогую еду, а их разговор зашёл в тупик. Она неодобрительно качает головой, когда Блэк заказывает ещё один напиток. — Значит ли это, что мне вновь разрешено посещать ваши занятия? — с надеждой спрашивает Гермиона. — Нет, — отвечает Блэк, делая глоток. — Тогда какой во всём этом смысл? — требовательно спрашивает Грейнджер. — Я думала... — Это лишь перемирие, ты не вернёшься в мой класс. Я не могу обучать тебя, ты сама же не позволяешь мне это делать. — Что?.. Я просто... — Твой отец мёртв, мать живёт под присмотром в больнице, а ты сама осталась без крыши над головой. И, учитывая всё перечисленное, я даже не заметила изменений в твоём поведении... Как думаешь, о чём это говорит? — О том, что я очень хорошо скрываю свои проблемы? — с лёгкой улыбкой предполагает Гермиона. — Это значит, что я не могу прочесть тебя. А следовательно и учить тоже. Я должна заранее знать каждую мысль, которая возникнет в твоей голове, предугадывать твою реакцию... Как видишь, я облажалась. Поздравляю, Грейнджер, для меня ты нечитаемая. — Я могу открыться вам, — обещает Гермиона. Поднявшись со своего места, Блэк смотрит на нее с грустной улыбкой, неодобрительно качая головой. Она прокручивает кубик льда из своего напитка в руке и бросает его обратно в стакан. — Нет, не можешь. По крайней мере, не мне. Тебя будет обучать другой профессор. Уверена, он сможет дать тебе хорошие знания. — И ещё кое-что, профессор, — лепечет Гермиона, вскакивая на ноги. — Все в Хогвартсе дают мне советы насчёт того, чем мне нужно заняться по окончанию обучения. Почему вы никогда мне ничего не советовали? — Ты имеешь ввиду, какую карьеру выбрать в Министерстве? — Да. На лице Блэк появляется лёгкая улыбка, которую скрывает тень от света свечи. — Разве можно запереть птицу в клетке? Гермиона в замешательстве смотрит на Блэк. Что это вообще значит? — Кстати, если тебе понадобится совет насчёт чемпионата, можешь обращаться ко мне. — А что насчёт моей дополнительной домашней работы? У меня еще осталось пару ваших заданий, можно мне их доделать? Пожалуйста. Вздохнув, Блэк проводит рукой по волосам, обдумывая эту идею. Гермиона с надеждой ожидает ответа. — Ладно, но никаких задержек, иначе я ничего не приму. — Хорошо. — Я пришлю тебе сову с заданиями на зиму. — Вы могли бы придти на рождественский чай. Энди была бы счастлива, — предлагает Гермиона. — Она пригрозила убить меня за то, как я с тобой разговариваю. — Прошлое это лишь история, а в будущем у нас бесконечные возможности. — Мудрые слова от человека, у которого столько скелетов в шкафу. Кстати, я полагаю, что ты рассказала мне не всю историю. Однажды я всё узнаю. — Через мой труп, — говорит Гермиона. — Напишу обо всём в своём завещании. Блэк разворачивается на каблуках и вылетает из ресторана, захлопывая за собой дверь. Ворча себе под нос, Гермиона садится на край своего стула, уставившись на дверь, за которой скрылась Блэк. Никто из присутствующих не удостоил её и взглядом. Гермионе начинает нравиться этот ресторан хотя бы за возможность уединиться. Рядом появляется официант, который, напевая что-то себе под нос, ставит тарелки друг на друга. С помощью магии он заставляет тарелки исчезнуть, а затем протирает стол. Гермиона приподнимается, но официант жестом указывает ей сесть на место. Парень аккуратно складывает тряпку и застывает рядом с Гермионой, с удивлением осматривая её. — Должно быть, вы нравитесь профессору Блэк, — с улыбкой заявляет он. — Видимо, вы пропустили половину нашего спора, — отвечает Гермиона, грустно улыбаясь. — Возможно, я лезу не в своё дело, но, мне кажется, вы ошибаетесь. — Ничего страшного, — отвечает она. — Что бы вы ни говорили, но причина, по которой я считаю, что вы нравитесь профессору Блэк, довольно проста. Вы — первый человек, не являющийся членом её семьи, которого она привела сюда. — Вы, вероятно, не работали в те дни, когда она посещала это место с кем-то другим. — Ах, вы не правы, пташка... Профессор Блэк приходит сюда в определенное время, это её привычка. Иногда она ест одна или с леди Малфой. Приятно видеть её с ещё одной подругой. — Мы не друзья, — заявляет Гермиона, поднимаясь со своего места. — У вас есть каминная сеть? — Сюда, пожалуйста. Он ведёт её через ресторан, мимо кухни, рядом с которой занавес скрывает камин и летучий порох, готовый к применению. Гермиона с облегчением улыбается. Она уже решила, куда отправится сегодня. — Вы можете не быть друзьями, пташка, — говорит ей официант, протягивая розу, — Но вы станете чемпионом, которого она будет уважать. Гермиона нерешительно бросает порох, чётко произнося место, в которое она хочет попасть. Зелёное пламя разгорается вокруг неё, засасывая в бездну. Официант терпеливо наблюдает за ней. — Мы верим в тебя, пташка, — заявляет он, гордо кивая. Она исчезает в камине, слова официанта не покидают её голову на протяжении всего пути по извилистому туннелю. Глубоко дыша, Гермиона осматривается. Старый книжный магазин на окраине маггловского города уже давно используется для телепортации. Стряхивая пепел с одежды, Гермиона всматривается в небо через грязное окно магазина. Она бросает один галлеон в маленькую металлическую чашу и направляется к двери. Колокольчик на двери объявляет о её уходе, и продавец бурчит под нос прощание. Она выходит на холодный воздух, тёмная энергетика, окутывающая магазинчик, заставляет любого маггла проходить мимо. Идя по дороге, Гермиона затягивает на шее шарф. У неё плохое предчувствие. С неба начинает капать дождь. Холод в воздухе никак не способствует улучшению её настроения. Мимо проезжает такси, и из окна на неё глядят двое детей, но машина быстро скрывается за поворотом. Она делает первые шаги в сторону сверкающих железных ворот. Когда Гермиона останавливается у лестницы, ведущей ко входу, она замечает, что из окон выглядывают встревоженные лица, смотрящие с лёгким удивлением. — Я вернулась, мама, — шепчет Гермиона, заходя внутрь. — Я вернулась. *** Она медленно вышагивает по комнате, в которой, по её мнению, слишком темно и душно. В памяти всплывают звуки искреннего смеха, который когда-то эхом отражался от стен помещения. Такие воспоминания лучше всего оставлять забытыми где-то в уголках собственного сознания. Её взгляд цепляется за пустую птичью клетку, которая раскачивается взад-вперёд. Раздражающее тиканье ненавистных ею часов режет слух. Они напоминают о том, сколько ей ещё осталось. По правде говоря, она ненавидит эту забытую комнату и по возможности старается избегать этой части школы. В конце концов, тому, что эта комната больше не используется, есть причина. Брошенные вещи иногда должны такими и оставаться. Она смотрит на пыльный дневник, лежащий на одном из столов, который хранит секреты того, кого сейчас никто и не вспомнит. Она могла бы провести здесь вечность, вспоминая прошлых учеников, профессоров и потерянных любовников. Её разум хранит достаточно воспоминаний, что служит ежедневным напоминанием о том, как она стара. К тому же, протестующие против каждого движения кости служат ещё один напоминанием. Каждый раз, когда наступает время чемпионата она переживает очередные страдания, на которые никогда не подписывалась. Как бы ей не хотелось это признавать, но она сочувствует Беллатрикс. Она помнит тот день, когда старшая дочь семейства Блэк ступила на порог Хогвартса. Эти воспоминания до сих пор вызывают у неё улыбку: маленькая бунтарка, всё время нарушающая правила и пытающаяся разрушить школу своей магией. Слишком сильной магией для столь юной девочки. Она жила жизнью, которую многие желали прожить. Она помнит, как в зал вошла Андромеда, тогда она была копией Беллатрикс. Ведьма очень изменилась за эти годы. Из маленькой избалованной папиной дочки она превратилась в уважаемую женщину. Ей никогда не забыть ту ночь, когда младшая Блэк вся в слезах постучала в её дверь. Она заставила её понервничать. Никто из семейства Блэк не плачет. Особенно ведьмы. Запретная любовь. Её сестры были в ярости, а родители не скрывали своего разочарования. Слишком тяжёлое бремя для юной девушки с открытым сердцем. Путь, который выбрала Андромеда, был не из лёгких, к тому же, его вовсе нельзя назвать идеальным, но, кто она такая, чтобы судить? Она не успела сполна насладиться супружеской жизнью, её муж погиб слишком рано в аварии с метлой. Она никогда не держала в руках собственного ребёнка, но, возможно, это к лучшему, ведь сейчас у неё так много учеников, хороших и не очень, но, несмотря ни на что, они все словно её родные дети. В её жизни было достаточно душераздирающих переживаний, многие пришлись на тот день, когда Андромеда сбежала из дома. Тогда же в её кабинет ворвалась разъярённая Беллатрикс, которая с ненавистью обвиняла всех в предательстве. Именно с этого момента жизнь Беллатрикс пошла по наклонной. Она не смогла принять последствия победы в чемпионате. По сей день Беллатрикс прячется в замке, редко выходит из дома и не подпускает никого близко. Вряд ли она когда-нибудь сделает это, не после того, что случилось с А... — Минерва, — зовёт Дамблдор, прерывая её мысли. — Присоединишься ко мне? Она не спеша подходит к Дамблдору и наблюдает, как трое мужчин упаковывают смертельный артефакт. По коже пробегают мурашки, когда её взгляд останавливается на стекле. Тёмная магия, окутывающая зеркало, становится ощутимой. — Разумно ли это, Альбус? — спрашивает Минерва. — Сейчас нельзя хранить зеркало в школе, это небезопасно, как для учеников так и для профессоров. Мы должны принять меры предосторожности. Никогда не знаешь наверняка, где скрывается опасность. — Но... Лучшим ли решением будет отослать его? — В замке есть люди, Минерва, к которым тянется тёмная магия, таящаяся в зеркале. И если она доберётся до них, то больше никогда не отпустит. — Тебе не следовало помогать Риддлу создавать кубок, — замечает Минерва, вспоминая день,когда волшебникам удалось проникнуть в зеркало. — Нельзя научиться чему-нибудь, стоя на месте. — Мы также ничему не учимся, когда без раздумья прыгаем с горы, слепо надеясь, что внизу нас кто-то поймает. На губах Дамболдора появляется тень улыбки, когда рабочие накрывают зеркало последним покрывалом. Они медленно поднимают зеркало и с осторожностью несут его через Выручай комнату. Их глаза застелены белым туманом, контролирующим каждое движение. — Если Министерство узнает об этом... — предупреждает Минерва. — Я возьму на себя всю ответственность, уверяю тебя. Лучше держать его местоположение в секрете ото всех. Только я буду знать, где оно находится. Рабочие ничего не вспомнят. — Кто нашел его? Кто нашел его среди всех этих забытых воспоминаний? — Лучше нам этого не знать. Мы уберём его отсюда, и всё будет как прежде. Никакого ущерба. — В Волшебном мире что-то происходит, мы оба это знаем. Что-то изменилось и явно не к добру. — Не волнуйся, Минерва, всё, что ни делается, всё к лучшему. Чемпионат всегда сопровождается штормом. Но штормы утихают, а люди двигаются дальше. — А что насчёт грозы во время шторма? Сколько ещё жизней разрушит Риддл, прежде чем насытится? — Подумай о преимуществах, Минерва. Чемпионат положительно влияет на отношения между странами. — Мир нельзя навязать насильно. Магглы нас этому научили. С этими словами Макгонагалл следует за рабочими, которые покидают комнату и спускаются по неподвижной лестнице. Минерва взволнованно вздыхает. Хотя замок и может распознать тёмную магию, но она не хочет искушать зеркало движением лестницы. На другом конце замка профессора по-прежнему празднуют Рождество. В этом году вечеринку организовывали Блэк и Снейп, и Минерве страшно подумать, какой урон это может нанести замку. Дамблдор проходит мимо, направляясь на празднование, кивая студентам, которые начинают разбредаться по своим комнатам. Минерва замечает рядом с собой какое-то движение и улыбается, когда ей в руки вручают бокал вина. — Что этот старик задумал на этот раз? — спрашивает Роланда Хуч, глядя вслед отдаляющимся рабочим. — Только посмотри на его задницу. Минерва фыркает в свой напиток и опирается о каменную стену, когда дверь за рабочими закрывается. Хуч явно пребывает в приподнятом настроении из-за выпитого вина и тоже улыбается, прежде чем одним глотком опустошить свой бокал. — Кто знает, Роланда... Я давно перестала задавать вопросы, — вздыхает Минерва. — Тебе лучше задавать их почаще, Минни, иначе старик совсем потеряет связь с реальностью. Снейп и Блэк устроили чемпионат по шахматам. Скучно до зубного скрежета. Однако выпивка является неотъемлемой составляющей их игры. К тому же, Блэк в ужасном настроении. — А когда она не в ужасном настроении? — Ей нужен хороший перепихон, Минни — настаивает Роланда, заставляя Минерву подавиться вином. — Это поможет ей остудить пыл. — Мы в школе, — напоминает ей Минерва. — И здесь очень много совершеннолетних учеников, с которыми она могла хорошо провести время. Не то, чтобы я одобряла подобные вещи, но, черт подери, у этой женщины отменные сиськи. Глупо полагать, что никто этого не замечает, не тогда, когда ты носишь такой корсет... — Рола, остановись. — Ой, да ладно, я перенимаю сленг этих детишек... Давай же, пойдем, уверена, Снейп проиграет. Хочу посмотреть, сожжёт ли он шахматную доску от злости. Они ведут себя словно ссорящиеся дети, когда напиваются. И Блэк, готовая вот-вот выйти из себя... Это будет прекрасная ночь!