Трещины / Fractures

Гермиона делает несколько глубоких вдохов, но так становится ещё хуже: в нос ударяет запах дезинфицирующего средства, и ведьма кривится в отвращении. По коже бегут мурашки, а желание развернуться и убежать становится всё сильнее. Но Гермиона не поддаётся; она не может снова уйти, однако всё ещё не готова зайти в палату. Стоя посреди коридора, Гермиона смотрит на комнату, в которой находится её мать. Краем уха ведьма слышит оживлённые разговоры других пациентов, но она не уверена, что все они разговаривают с реальными людьми. Здесь жарко, Гермиона ужасно вспотела, но она всё равно не двигается с места. В одной из палат протекает кран, в другой — играет радио: какая-то навязчивая мелодия, которая разносится по всему коридору. Сделай что-нибудь. Гермиона замечает, что забывает дышать, представляя, как открывает дверь и видит свою мать, сидящую на кровати с распростёртыми руками и широкой улыбкой на лице, готовую рассказать свою фирменную шутку, настолько занудную, что Гермиона начнёт задыхаться от смеха. Ведьма представляет нормальный мир, в котором её мать не будет смотреть на неё с лёгким удивлением и задавать всё тот же убийственный вопрос, который каждый раз разбивает Гермионе сердце. Кто ты? Иногда Грейнджер хочет солгать, сказать, что она ошиблась дверью, только бы снова не проживать эти ужасные моменты. К сожалению, она не настолько смела, или, быть может, она смела достаточно и готова сталкиваться с этим бесконечным циклом снова и снова. Кто ты? Почему я здесь? Где мой муж? Какой сегодня день? Кажется, я забыла снять постиранное бельё, можешь проверить? Приедет ли моя мама в гости? Руки Гермионы касается ткань чьей-то одежды, и рядом с ней появляется фигура, которая стоит и смотрит на дверь вместе с ведьмой, пока Грейнджер не вздыхает и переводит взгляд на сиделку. Та поднимает бровь, и Гермиона отворачивается. Она ещё не готова, возможно, никогда и не будет. И, может, это нормально, ведь как ведьма может быть готова, если она понятия не имеет, что ей делать? — На этот раз вы собираетесь заходить внутрь? — спрашивает сиделка с сильным европейским акцентом, который Гермиона никак не может распознать. Эта женщина одна из тех, кто ухаживает за её матерью. Та, кто кормит, моет и поддерживает жизнь её матери, и всё, что знает о ней Гермиона, то, что имя этой сиделки — Софи. И, может быть, это делает Гермиону эгоисткой, может быть, она устала от всех этих сочувствующих взглядов, которые задерживаются на ней слишком долго каждый раз, когда она посещает это место. — Вы зашли гораздо дальше, чем в прошлый раз, — говорит Софи, стряхивая крошки со своей кофты. — Вы, должно быть, считаете меня ужасной. Я никогда её не навещаю. — Не мне судить… С этим трудно иметь дело, и каждый справляется по-своему. По крайней мере, вы пытаетесь… Некоторые никогда не возвращаются. — Я не могу оставить её здесь. — Нет, и в глубине души она ценит это, вы должны помнить, — говорит Софи с этой крошечной улыбкой, которая заставляет думать, что этот мир не такой уж и ужасный. — Но всё же здесь она по моей вине, — признаёт Гермиона. — Никогда не вини себя, ты не могла ничем помочь. Если бы вы только знали… Глубоко вздыхая, Гермиона подходит к палате и тянет металлическую ручку вниз, толкая дверь вперёд. Кажется, что комната уменьшается с каждым разом, когда она приходит сюда. Её мать живёт в обустроенной комнате с балконом; Гермиона заложила их дом, чтобы мама смогла находиться здесь, и это оставило её ни с чем, но безопасность матери гораздо важнее. Софи задерживается в дверях, с понимающим взглядом наблюдая, как Гермиона подходит ближе к матери, которая глядит вдаль. Грейнджер хватает стул, придвигает его ближе к женщине и садится рядом, когда два мутных глаза поворачиваются прямо к ней. Её мать постарела, седые волосы выбиваются из пучка на её голове, и Гермиона может представить, как запаниковала бы её старая мама. Она схватила бы ближайший пакет с краской и убрала бы всю седину. Эта мысль заставляет ведьму улыбнуться, она вспоминает тот день, когда её тётя спорила с мамой о седых волосах. Гермиона поднимает голову и обнаруживает, что её мама тоже улыбается, подражая ведьме. Грейнджер снова натягивает улыбку на своё лицо, не желая расстраивать мать. Она аккуратно протягивает ладонь вперёд, беря женщину за руку. — Как ты, мама? — спрашивает Гермиона. — Я съела маффин сегодня утром. — Правда? Это здорово, с каким вкусом? — С черникой. Девочки сказали, что лучше не разламывать его, а есть вилкой. Они очень милые, старшая из них, Марта, выходит замуж в июне. — Ух ты. Сколько ей лет? — Я не помню, сладкая, она никогда не упоминала об этом… Твой отец придёт? Гермиона замирает, и решает, что правда принесёт лишь боль. Поэтому она выбирает самый безопасный вариант и уходит от ответа, задавая собственный вопрос. — Как вы познакомились? — спрашивает Гермиона. — Как вы с папой познакомились? — Ох, это было забавно; у него была жутко старая жёлтая машина. Однажды он врезался в машину моего отца, у него не было денег, чтобы оплатить ремонт, поэтому он предложил помогать папе по дому, пока ущерб не будет возмещён. Так он стал другом семьи и однажды пригласил меня в кинотеатр, — она улыбается, но в уголках глаз виднеются слёзы. — В день нашей свадьбы отец подарил ему какой-то конверт, он не говорил, что там было в течение нескольких лет. Я ненавидела оставаться в неведении. Знаешь, что там было? — Нет. — Это была расписка о том, что он отработал ремонт папиной машины. Гермиона улыбается и гладит маму по руке. Она может представить, как мама и папа ходили в кинотеатр в молодости. Грейнджер задумывается, хмуря брови, почему они уехали из дома, в котором жили её бабушка и дедушка? Может, её папа получил работу, но у него же был собственный бизнес… — Он мёртв, не так ли? Мой Джерри? — спрашивает мама. — Да. — Он погиб в пожаре? — Да. — Я скучаю по нему… Ты так на него похожа… Но твои глаза, они от твоей бабушки. — Где они, мама? Где мои бабушка и дедушка? — Они живут в Карлеоне. — Уэльс? — Да, у отца есть большая яблоня на заднем дворе. Однажды во время шторма она разбила окно его машины. — Почему мы переехали в центральную Англию, мама? На Гермиону смотрят два пустых глаза, и ведьма может поклясться, что видит свою настоящую маму, смотрящую на неё из конца какого-то длинного туннеля. Грейнджер отводит взгляд; воздух в комнате становится холодным. — Родилась ты, и нам пришлось уехать. Гермиона замирает, поскольку хватка её матери становится невероятно крепкой. Сглатывая, ведьма старается не паниковать; так бывает, когда мама вспоминает что-то плохое. — Когда ты раскрыла своё волшебство, мы поняли, что проклятие сбылось. Мы должны были охранять тебя, отнять тебя у них, убежать. — От кого, мама? — рука, крепко держащая ладонь Гермионы, расслабляется. — От кого вы убегали? — Они бы пришли за тобой, даже после стольких лет. Я думала тут ты будешь в безопасности, будешь нормальной. — О ком ты, мама? — Я… — её мать осекается, глядя вдаль, а потом оборачивается, смотря на Гермиону с улыбкой на лице. — Я съела маффин сегодня утром. — Правда? — вздыхает Гермиона, поглаживая руку матери. — С черникой. Девочки сказали, что лучше не разламывать его, а есть вилкой. Они очень милые, старшая из них, Марта, выходит замуж в июне. — Я рада за неё. — Не могу вспомнить её возраст… Ты должна спросить. Твой отец придёт? — Нет, мама, он не придёт. Почему бы тебе не рассказать мне о нём? — О, Джерри… Его мать погибла в автомобильной катастрофе, поэтому его воспитывал отец, у которого была ужасная алкогольная зависимость. Джерри после этого никогда не пил, боялся, что превратится в собственного отца… Потирая глаза, Гермиона слушает историю матери и наблюдает, как к той снова возвращается сознание. В комнате наступает тишина, они наблюдают, как небо обволакивают дождевые тучи. — Нас прокляли, — шепчет женщина. — Прости? — спрашивает Гермиона, наклоняясь вперёд. — Мы поняли это в тот день, когда ты превратила аквариум в вазу… Нас прокляли. В тот день, когда ты подняла рояль к потолку. Они сказали, что удочерять тебя опасно, что за тобой придут, но что я могла поделать? Ты была такой милой и невинной… Но они предупреждали, с каждым днём твоего взросления проклятие становилось всё сильнее и сильнее. Ты убила его, правда ведь? Моего Джерри? — Мама, — говорит Гермиона, поднимаясь на ноги. — Где мой Джерри?! — кричит её мать, вставая с кровати. — Мама, успокойся. — Где он?! Где Джерри?! Дверь открывается и в комнату входят три человека; Софи берёт Гермиону за локоть и выводит из палаты. Крики не затихают, санитары пытаются успокоить её мать, один из них закрывает дверь. — Она запуталась… Сегодня был хороший день, — уверяет Софи. — Не позволяйте этому оттолкнуть вас… У неё есть другие родственники? Вы единственная, кто её посещает. — Может, у меня есть бабушка и дедушка, я попробую найти их. — Что ж, ей повезло с вами. Счастливого Рождества, Гермиона, — тихо говорит Софи и возвращается в палату. — Счастливого Рождества, — отвечает Гермиона, поправляя причёску. Энди пока не ждёт её возвращения, поэтому у Гермионы достаточно времени, чтобы найти ответы. Ведьма спускается по ступенькам, проходя несчастных детей, которые вынуждены видеть членов своих семей в ужасном состоянии. Слова матери эхом звучат в голове. Проклятие. Сегодня Гермиона получит ответы, а значит она должна отправиться в Уэльс. Однажды Грейнджер видела фотографию своей матери рядом с большой яблоней и седеющим мужчиной. Убедившись, что поблизости никого нет, Гермиона сосредотачивается на изображении в своей голове и сжимает палочку в руках, начиная исчезать и погружаться в темноту. Через мгновение она оказывается на дороге, стоя в луже. Грейнджер хмурится и ступает на сухой тротуар, оглядываясь. К счастью, улица оказывается пустой. Это заурядный район; Гермиона может представить, как её мама катается на велосипеде по этой дороге с друзьями, идёт в школу, впервые целуется. Ведьма оборачивается и замечает тот самый дом с фотографии, рядом с которым всё ещё растёт огромная яблоня. С чего ей начать? Почему её мать сбежала из дома? Может ли проклятие быть реальным или это просто легенда, которая передаётся из поколения в поколение? — Вы заблудились? — чей-то голос вырывает Гермиону из размышлений. Оборачиваясь, ведьма замечает старую женщину, держащую в руках сумку и зонтик и смотрящую на неё из-под большой чёрной шляпы. — Я ищу Эвансов, — с надеждой говорит Гермиона. — Зачем? — спрашивает старушка. — Я их родственница, моя мать, Гвен Эванс, находится в больнице, и у неё нет никого, кроме меня. Сегодня она упомянула, что мои бабушка и дедушка раньше жили здесь, — объясняет Гермиона. Лицо женщины становится сочувствующим, и она нежно прижимает свою руку к руке Гермионы, грустно качая головой. — О, моя дорогая, боюсь, твои дедушка и бабушка умерли. Барбара скончалась три года назад, а Уильям за несколько лет до этого — у него случился сердечный приступ. Гермиона кивает и отворачивается, разочарованная тем, что ей так и не удалось увидеть своих дедушку и бабушку. Значит, у её матери и правда больше никого не осталось. — Неподалёку отсюда находится кладбище… Твоя семья жила здесь несколько поколений, поэтому у вас есть склеп, — говорит старушка. — Правда? Вверх по улице? — О, да, рядом со старой церквушкой, вверх по улице, слева от игровой площадки ты увидишь маленькую серую постройку. — Спасибо вам, — благодарит Гермиона, проходя мимо женщины. — Что случилось с Гвен? — У моей мамы слабоумие, — отвечает Гермиона. — Ох, какая жалость, милая маленькая девочка выгуливала мою собаку много лет назад… Я буду молиться за неё, моя дорогая. — Спасибо. Это пустая трата времени, и Гермиона уверенно улыбается и, не говоря ни слова, идёт в направлении, указанном женщиной. Ведьма не знает, почему хочет увидеть семейный склеп, но она понимает, что это единственное, что у неё осталось, хоть это и не поможет сдвинуться с мёртвой точки. Никакого каламбура. Гермиона идёт по старому тротуару, заворачивает налево, проходя детскую площадку. Дети с интересом разглядывают её, а их родители любопытно перешёптываются. Дует холодный ветер, листья на деревьях шуршат, на руках одного из мальчиков, играющих на площадке, лает собака. Сглатывая, Гермиона смотрит прямо перед собой, не обращая внимание на любопытные взгляды, перешёптывающихся взрослых и хихикающих детей. Металлический двухфутовый мост ведёт через крошечный ручей, в котором виднеются пара забытых футбольных мячей. Проходя мост, Гермиона замирает, оглядывая тёмную сырую арку, которая ведёт к маленькой поляне, покрытой зелёной травой. Гермиона ёжится и входит в арку, крепко сжимая в руках свою палочку. Ведьма бросает взгляд на магглов, которые больше не обращают на неё никакого внимания. Её шаги эхом отражаются от туннеля, а с потолка падают капли холодной воды. Грейнджер проходит арку и выходит на поляну, на которой виднеется тропинка, сужающаяся растущей вокруг крапивой. Гермиона проходит мимо деревьев, растущих в рыхлом гравии, и замечает старую церковь. Черные металлические ворота противно скрипят, когда она открывает их, ступая на территорию кладбища. Ведьма оглядывает военный мемориал, изучает каждый надгробный камень, ища фамилию своей семьи. Гермиона на мгновение останавливается и осматривает прекрасную старую церковь, проводит рукой по старому песчанику. Церковь стоит здесь на протяжении долгого времени и до сих пор остаётся такой красивой. Гермиона улыбается; здание может вместить в себя около ста человек, и она может представить, как каждое воскресенье здесь собираются люди, чтобы выслушать очередную проповедь. В этот момент Гермиона замечает три склепа, которые стоят неподалёку за ржавыми чёрными воротами и каменными дверьми. Ни один из склепов не открывали уже долгое время. Грейнджер подходит к первому надгробию и стирает пыль с надписи. Эванс. Возможно, её предок. Это надгробие слишком древнее, чтобы принадлежать её бабушке или дедушке. Внимание Гермионы привлекает скрип, сзади раздаётся крик вороны, и ведьма испуганно подпрыгивает. Поднимая глаза, Грейнджер видит два чёрных глаза вороны, которая внимательно смотрит на неё с ветки дерева. Рядом снова раздаётся скрип, и Гермиона оборачивается и сглатывает, когда замечает, что ворота одного из склепов медленно открываются. Гермиона дрожит и оглядывается, чтобы убедиться, что она одна, и всё это не чья-то глупая шутка. Ворона снова кричит, и, к ужасу Гермионы, камень, защищающий склеп, исчезает. — Вперёд! Гермиона вздрагивает от слов вороны и чувствует всплеск магии. Грейнджер пытается сопротивляться и хочет вернуться к Энди, чтобы рассказать ведьме обо всём, что произошло. Но ведь она столько времени провела в неведении… Гермиона делает шаг вперёд и подходит к входу в склеп, крепко сжимая палочку в руках. Она получит ответы. У входа в склеп висит паутина, и Гермиона снова оглядывается, прежде чем зажечь свет на палочке и ступить в темноту. Твёрдый камень под ногами даёт понять, что склеп не обвалится. Ведьма, дрожа, спускается по высоким ступеням, разглядывая странные символы и старинные руны, украшающие стены здания. Лёгкий сквозняк, дующий из другой стороны склепа, приводит Гермиону к выводу, что здесь есть другой выход. Гермиона спотыкается о каменный выступ и ещё крепче сжимает палочку в потных руках, пытаясь успокоить бешеный стук своего сердца. Когда Гермиона начинает думать, что лестница никогда не закончится, она попадает в огромную комнату и тут же поднимает палочку вверх, посылая под потолок шар, который освещает помещение. Затаив дыхание, ведьма в удивлении оглядывается по сторонам. Комната настолько большая, что, вероятно, находится в нескольких футах под землёй. На стенах висят древние иссохшиеся факелы, а посреди комнаты стоит круглый каменный стол. Гермиона подходит ближе и проводит рукой по каменной поверхности, чувствуя, что от стола откалываются небольшие каменные кусочки. Ведьма фыркает и отряхивает руку, обходя стол вокруг. Если бы магглы нашли это место, то, вероятно, посчитали бы его могилой короля Артура. Гермиона посмеивается и облизывает губы, продолжая осматривать стол. — Невероятно, — выдыхает ведьма, качая головой. — Рада, что тебе нравится. Гермиона удивлённо вздрагивает, взмахивает палочкой так быстро, что ударяется о стену, тут же ругаясь на собственную глупость. Комната пуста. Ни одной живой души. Гермиона выдыхает и потирает глаза; разговор с матерью сделал из неё параноика. — На его создание ушло около семи лет… Артур всегда был любителем шикарных жестов. Комната всё ещё пуста, и Гермиона сжимает палочку, шепча заклинание, желая раскрыть владелицу навязчивого голоса. — Твоя магия меркнет в сравнении с моей. — Покажись! — требует Гермиона. — Мерлин превратил вас всех в слабаков! Вы стали зависимыми словно магглы, которые созданы, чтобы прислуживать… — Покажись! Склеп пронзает порыв ветра, и Гермиона закрывает лицо от пыли. Посреди комнаты появляется чёрное облако, которое всасывает воздух, заставляет кислород вокруг пульсировать магией. Сердце Гермионы сжимается, она никогда ещё не встречалась с магией такой силы. Перед ведьмой появляется женщина с длинными распущенными чёрными волосами, безупречной бледной кожей и угрожающими карими глазами. На лице незнакомки играет улыбка, которая излучает уважение. Женщина сногсшибательна, и Гермиона с трепетом смотрит на неё, позабыв о самозащите. — Убери свою палочку, теперь она тебе не поможет, — произносит женщина, подходя ближе. Гермиона поднимает палочку и направляет её прямо на грудь женщины, чья улыбка становится шире, а глаза — темнее. Она делает шаг вперёд, и из палочки ведьмы вырываются искры. — После стольких лет ты встречаешь меня с таким неуважением. — Кто ты? — спрашивает Гермиона. Женщина поднимает руку и палочка Грейнджер вылетает из её хватки, катясь по каменному полу. Сглатывая, Гермиона делает шаг назад и упирается в круглый стол. Ведьма продолжает приближаться, скользя глазами по телу Гермионы. — Моя собственная плоть и кровь… Я не верила её обещаниям, но вот ты здесь, как она и говорила. — О чём вы? — спрашивает Гермиона. — Взгляни на себя, — шепчет ведьма, прижимая холодные пальцы к щеке Гермионы.— Стоишь прямо передо мной, с такой магией внутри… Я боялась, что это невозможно, но теперь мы здесь, пошли наперекор смерти. — Пожалуйста, объясните, что за чертовщина здесь творится? — О, я была в аду… Воистину восхитительное место, оно тебе понравится. Все скелеты в твоём шкафу, твой бедный отец… Это ожидаемо. Ты не можешь находиться среди магглов, дитя, ты должна знать это. Особенно сейчас. — Прекратите говорить загадками и скажите, кто вы, чёрт возьми, такая! — не выдерживает Гермиона. — В тебе столько огня… Ты должна освободить его, чтобы мир увидел… Покажи им, кто ты на самом деле. — И кто же я? — Моя дочь, — улыбается ведьма. — Моя прекрасная, могущественная дочь. Такая умная девочка… Я могу научить тебя заклинаниям, которые заставят наших врагов упасть к твоим ногам, заклинаниям, о которых ты и подумать не могла. — Я не ваша дочь, — возражает Гермиона, и женщина грубо смеётся. — Я узнаю свою собственную плоть. Я создала тебя и не думала, что придётся ждать так долго, но это того стоило. — Кто… — У меня много имён. Ты знаешь меня как Моргану ле Фэй… Гермиона вздрагивает и смотрит на ведьму перед собой в лёгком страхе. Должно быть, ей всё это снится. Грейнджер переводит взгляд на свою палочку, лежащую на полу, и обдумывает слова Морганы. Возможно, если она закроет глаза, то этот сон закончится. — Это не сон, дитя моё. Дитя войны, я должна была обеспечить тебе безопасность, — ведьма улыбается и хватает Гермиону за руку. — И это сработало, дитя моё, ты жива. — Я не понимаю, — растерянно шепчет Гермиона. — И как я могла ожидать обратного… Позволь мне объяснить, я столько лет мечтала об этом моменте, ведь что ещё можно делать, когда ты заперта между двумя мирами? Я мечтала встретить тебя, чувствовала твою магию… Но мне никак не удавалось найти тебя, а потом ты коснулась зеркала, и я увидела тебя, моего ребёнка! — Значит, это были вы… — Каждый раз, когда ты подходила к зеркалу, я становилась всё ближе и ближе к тебе… Я говорила Мерлину, я говорила ему, что это сработает! — Это безумие, — шепчет Гермиона, потирая глаза. — Вы злая, а я — нет. — Я? Ты думаешь, что знаешь мою историю, но на самом деле всё, что ты слышала обо мне — это россказни магглов, которые они же сами и выдумали. Причина, по которой ты здесь, это то, что они сделали с Мерлином, вот почему ты жива. — Что они сделали? — спрашивает Гермиона. — Они убили его мальчика… Пришли ночью, укрытые плащами, и закололи его сына во сне… Я не могла позволить этому случиться, моя магия должна была выжить. — Кто убил его? Пожалуйста, объясните. — Тебе многое надо осознать, твоя история далека от совершенной и ты не можешь рассказать её ни единой душе, иначе они убьют и тебя. Не думай, что ты в безопасности, они видят знаки… Видят меня в тебе. — Кто? — Те, кто родились от огня. Мерлин, Артур и я были молоды и беззаботны… Артур грезил об объединении мира, Мерлин хотел понять, насколько сильна его магия, а я страстно желала показать себя миру. Мы пили, мы ели, имели слишком много любовников и слишком много лет провели в мире роскоши… До тех пор, пока она не приехала глубокой ночью, на своём экипаже, запряжённом ослами… Мы не знали, с чего начать. Страх нарастал, а она предсказывала будущее, пророчила смерть мужчине, пророчила ребёнка женщине и бурю такую, какую ещё не видывал наш мир. Она сказала, что есть пророчество, и оно обречёт нас всех, заставит магглов бояться нас, заставит их жаждать нашей крови. Пророчество обещало ребёнка, столь могущественного, что его магия обожжёт всю Землю, а магглы рухнут у его ног. — Что произошло? — шепчет Гермиона. — Они поверили ей… Я ушла, не стала дожидаться войны, но Мерлин остался. Люди обязаны ему, старому дураку. Он помог Артуру вырасти, воспитал его, направил на собственный путь. Мир был обязан Мерлину… Так он думал… Его жена родила мальчика. Однажды Мерлин отправился помогать конюху, которого затоптали лошади. Он оставил их без охраны, и они убили обоих. Обезумевший от горя, Мерлин разделил Волшебный мир от магглов, спрятал нас… Пообещал возмездие, пообещал войну. Волшебный мир отделился, и магглы забыли о нём… Остались лишь легенды. — Если всё, что ты говоришь — правда, — начинает Гермиона, и Моргана вздёргивает бровь, — как это объясняет моё происхождение? То есть… Да, может быть, мы и родственники, но я не могу быть твоей дочерью, это же невозможно. — С магией возможно всё, — отвечает ведьма. — Несмотря на то, что мы с Мерлином были порознь, наша магия была слишком могущественна, чтобы остаться незамеченной. За нами наблюдали. Я так отчаянно хотела дитя, но не могла рисковать его жизнью, поэтому мне пришлось лишить своего ребёнка магии. Я создавала сквибов, обычных магглов, которые были никем для Волшебного мира. Однако я оставила свою магию для истинного наследника, который впитает мою силу… Мне удалось пронести через поколение что-то вроде человеческого гена, если информация в твоём разуме верна… — Стой, ты прочитала все мои мысли? — Ты не говоришь на моём языке, поэтому мне пришлось выучить твой. К слову, я нахожу маггловскую науку действительно увлекательной, — усмехается Моргана. — Я не ожидала, что возрождение займёт столько времени. Боялась, что обычная семья не станет растить у себя ребёнка с магическими способностями. Твои маггловские родители были лишь суррогатами, твоё рождение привело к их гибели. — Хочешь сказать, что, по сути, мои родители мертвы из-за тебя? — Они тебе не родители, любовь моя. Они причиняли тебе боль, избивали тебя, унижали… Они подвели тебя. Я твоя единственная и настоящая мать. Я создала тебя, в твоих венах течёт моя кровь, моя магия. — Они до сих пор мои родители, что бы ты ни говорила. Если всё это правда, то это из-за тебя они стали мне чужими. — Моё дитя, я могла быть рядом и предотвратить всё случившееся. Предотвратить всю боль, через которую ты прошла. Однако было важнее обеспечить тебе безопасность, я не хотела, чтобы тебя постигла участь сына Мерлина. Я понимаю тебя, понимаю твою боль, мой Артур — он был мне братом, но моя магия уничтожила его. Я заметила слишком поздно, — ведьма отводит взгляд, погружаясь в давние воспоминания. — Я всюду сопровождала его, давала ему наставления, была частью его совета. После того, как я покинула его, за мной пришли рыцари круглого стола. Артур совершал ошибки, стал забывчивым, поэтому они попросили моей помощи, попросили поговорить с ним. — Что же случилось? — Я поговорила с ним. У нас не было никаких секретов друг от друга. Он знал, что совершает ошибки, но его рыцари всегда были настолько лояльны, что ничего не сказали ему, только мне. Он сказал, что болен, сказал, что пытается поднять свой щит и сражаться, но не может преодолеть боль. Я создала зелье, которое должно было помочь ему облегчить страдания. Он знал о моём желании иметь дитя и сказал, что если я смогу победить смерть, то у меня появится возможность завести ребёнка в другое время безо всякого страха. Смерть вечна, я не могла победить её, но могла заключить с ней сделку. Я создала ребёнка и мне осталось найти способ увидеть его. Поэтому я была погребена в этой комнате, а взамен смерть попросила меня создать настолько могущественную палочку, которую никто не смог бы разрушить. Я согласилась сделать её в обмен на одну встречу со своим ребёнком независимо от времени. Поэтому с помощью Мерлина я создала бузинную палочку — истинный шедевр, палочка, которая уважает только силу. — Погоди… Я читала “Сказку о трёх братьях”. Смерть дала старшему палочку, которую нельзя было одолеть. Моргана издаёт смешок. — Смерть нетленна, времени она неподвластна. Смерть забирает жизни, а не дарит их, поэтому ей нужен был кто-то, чтобы создать бузинную палочку, было несложно понять, почему она так хочет владеть ей. Однако Мерлин был очень эгоистичным, в палочке он увидел огромную силу, поэтому украл её и исчез. Смерть была в ярости. Она дала мне ещё один шанс и сказала, что если я приведу Артура в Авалон и убью его, то увижу своего истинного наследника. Я была так подавлена, что рассказала об этом Артуру. Он согласился. Сказал, что лучше ему будет умереть от моих рук, он хотел избежать мучительной смерти, избавиться от боли. Я была против, но он настаивал. Спрашивал, в чём толк от короля, который не может поднять меча? Он искренне не понимал, как мог просить свой народ сражаться за него, когда он был не в силах сражаться за них. В один момент он так постарел, из него будто высосали всю жизнь. И я согласилась. — Ты убила его? — спрашивает Гермиона. — Опираясь на твои знания, думаю, ты назвала бы его недуг болезнью Паркинсона. Весь мир видел во мне убийцу короля Артура, круглый стол винил мою магию в его смерти. Ни один маггл не может приблизиться к нам, ты заметишь это, когда станешь взрослее. — Почему? Мы вызываем смертельные заболевания? — требовательно спрашивает Гермиона. — Мы можем контролировать каждый их шаг. Даже волшебные существа чувствуют силу нашей магии. На магглов это производит куда больший эффект — они будут следовать каждому твоему указанию. Скоро ты не сможешь находиться рядом с ними без страха раскрыть себя. — Я магглорождённая, вряд ли у меня получится избегать магглов. — Ты не магглорождённая, ты — моя наследница, сильнейшая ведьма, — выплёвывает Моргана, ладонью дотрагиваясь до щеки Гермионы. — Ты обладаешь достаточной силой, чтобы сворачивать горы, управлять городами, свергать империи. Ты боишься превратиться в своего так называемого отца, но он таковым не является. Гнев, который ты пытаешься подавить, — это чистая магия. Это частичка меня. Сердце, которое бьётся в твоей груди принадлежит мне. Мы так похожи. Твои родители страдали от плохого зрения, но ты видишь прекрасно. У них была аллергия, а у тебя нет. Твоя мать была склонна иметь веснушки, в то время как твоя кожа чиста. Я всегда давала тебе подсказки, но ты решила не обращать на них внимания. — Я не знаю, во что верить, — шепчет Гермиона. — Верь в меня. — Ты мертва. И это наша первая и последняя встреча. Как я могу верить в тебя, если больше никогда не увижу? — неуверенно спрашивает Гермиона. — Я всегда рядом, — отвечает Моргана, целуя Гермиону в лоб. — Однажды я бросила вызов смерти и я сделаю это снова. Даже она не удержит меня от собственной дочери. Наберись терпения, я приду за тобой. Гермиона грустно улыбается. Грейнджер знает, что Моргана заблуждается: даже она не сможет противостоять смерти. Помещение, в котором они находятся, буквально излучает магию, поэтому Гермиона понимает, что за голограммой Морганы действительно скрывается её душа. Сколько же она ждала этой встречи? Насколько же, должно быть, Моргана устала… Она прожила такую долгую тяжёлую жизнь, наверняка, всё, что она желает — это бесконечный сон. — Осталось совсем мало времени. Запомни, у нас множество врагов, и они придут за тобой. Возможно, Мерлин сделал то же самое, что и я, и теперь его наследник живёт в Волшебном мире. Я так горжусь тобой… — шепчет Моргана, мягко улыбаясь. — Твои маггловские родители дали тебе хорошее воспитание, за это я им благодарна. — Они тоже твои дети. Все сквибы твои дети, — напоминает Гермиона. — Нет, они лишь средство для достижения цели. Они никогда не были похожи на меня. Гермиона застывает, ей требуется несколько минут, чтобы понять, о чём говорит ведьма. Она замечает, что у них абсолютно одинаковые глаза. Дрожащими руками Гермиона прижимает ладонь к щеке Морганы. Они действительно очень похожи… Моргана лишь выглядит немного старше. Губы ведьмы растягиваются в ухмылке, которую Гермиона находит слишком знакомой. У Морганы такие же длинные пушистые волосы, как и у самой Грейнджер. Гермиона ловит себя на мысли, что кто-то даже может принять их за сестёр… Чему ей верить? Если всё, что сказала Моргана правда, то вся жизнь Гермионы была ложью, всего лишь сказкой, сочинённой много лет назад. Она ответственна за смерть своих родителей, которые, по сути, ими не являлись, а её настоящая мать, пожалуй, самая опасная ведьма всех времён. Тем не менее, последняя мысль заставляет её ухмыльнутся. Это может объяснить её необычайно высокий уровень магии. Моргана излучает силу и элегантность одновременно, в её движениях нет никакого страха, а в глазах столько уверенности и мудрости, что Гермиона непроизвольно вздрагивает. Моргана заключила сделку со смертью и получила то, что хотела. Немногие могут похвастаться тем же. — Ты не совсем права, дорогая, — говорит Моргана. — Смерть дала мне шанс увидеть моего ребёнка, но я по-прежнему не могу покинуть это место. — Но она исполнила твоё желание, — напоминает Гермиона. — И тебе обязательно читать все мои мысли? Есть вещи, которые я хотела бы оставить в тайне. — Ты о своей личной жизни? Должна сказать, та француженка кажется очень милой. Краснея, Гермиона отводит взгляд. — Это так смущает… — В сексе нет ничего постыдного, это обычная человеческая потребность, однако, я не уверена, как относиться к твоему увлечению женщинами, с ними, бесспорно, можно развлечься, но не более. — Послушай, ты не была рядом большую часть моей жизни. Да, ты можешь быть моей матерью, однако, это не дает тебе никакого права указывать, кого мне любить. — Если ты счастлива это не имеет никакого значения. Если, конечно, это не кто-то из Блэков… — Почему нет? — спрашивает Гермиона. — Они были моими слугами когда-то. Обслуживали замок Пендрагонов. А иметь дело со слугами… — Это называется классовым разделением. И я категорически против этого явления. — Я понимаю твой выбор и уважаю его, даже восхищаясь им в каком-то роде. Но предки Блэков крали у нас, в наказание мы лишили их магии и заставили работать на эльфов. Я никогда больше не буду им доверять. Мне становится смешно от мысли о том, что Малфои стали уважаемыми аристократами, в моё время они были ремесленниками, вырезавшими по дереву. Удивительно, как кардинально может измениться мир… — Я живу с Блэками, — заявляет Гермиона. — Она отреклась от своего титула и предложила тебе кров, когда никто этого не сделал. Но никогда не доверяй настоящим Блэкам. Они воры, лжецы и манипуляторы. Моргана грустно улыбается, отступает от Гермионы, беря в руки её палочку. Она внимательно осматривает её, проводя пальцами по дереву. — Сердечная жила дракона… До сих пор взывает к нашей крови. Сложная в приручении палочка. — А из чего была сделана твоя палочка? — с интересом спрашивает Гермиона. Поднимая взгляд, Моргана качает головой, протягивая палочку Гермионе. — Мне не нужна палочка. Мерлин считал, что они могут быть полезными, поэтому занялся их изучением. Волшебный мир последовал его примеру. Они стали зависимыми от палочек, слабыми словно магглы. Я могу использовать свою силу свободно. Магия, которой я могу научить тебя, магия без использования палочки, поможет тебе осознать, что этот мир ничего не знает о настоящем могуществе. — Ты не используешь палочку? — переспрашивает Гермиона. Она хочет, чтобы ведьма показала ей, на что способна. — Мерлин пытался убедить меня в их использовании, но не смог создать палочку, достаточно сильную, чтобы противостоять моей магии. Они всегда ломались в моих руках, к большому раздражению Мерлина. — Почему? — Между нами всегда была борьба. Каждый из нас хотел превзойти другого. Мерлин пытался быть лучше, а я хотела доказать, что это не так. У нас с тобой не осталось времени. — Мы обнимемся? — Я не из тех, кто любит обниматься, — отвечает Моргана, поглаживая Гермиону по руке. — Я всегда буду рядом. Если тебе нужно будет поговорить, найди зеркало. Теперь даже смерти не под силу разорвать нашу связь. — Мама… — выдыхает Гермиона, ощущая дискомфорт, произнося эти слова. Её мать сейчас сходит с ума в одной из маггловских больниц. В глазах у Морганы появляются слёзы, но ведьма быстро приходит в себя, выдыхает и сжимает руку Гермионы. — Тебе нужно многое обдумать, я это понимаю. Все мы расчётливые существа, ненавидящие эмоции, но тем не менее контролируемые ими. Ты не представляешь, что я чувствую, когда ты произносишь это слово... Береги себя, дитя. Держись подальше от предсказателей и пророков, они могут увидеть твою настоящую сущность, разгадать твоё происхождение. Будь осторожна и выиграй чемпионат. — Разве я не должна залечь на дно? — Для них ты магглорождённая, которую надо устранить. Ты выиграешь чемпионат и докажешь миру, что с любой магией нужно считаться, независимо от происхождения ведьмы или колдуна. Мы не должны сражаться между собой, когда есть магглорождённые, желающие убить нас. Я покажу тебе свою истинную силу, если ты пообещаешь мне кое-что. — Что? — Не сдерживай свою магию, освободи и контролируй её. Верь в себя. Сделай это ради меня, дитя, я хочу увидеть тебя настоящую. — Обещаю, что попробую. — Хорошо. А теперь уходи, иначе смерть заберёт тебя. Гермиона открывает рот, чтобы спросить, что это означает, но решает оставить вопрос при себе. Вместо этого она поддаётся вперёд и обнимает Моргану. Ведьма застывает на мгновение, но затем начинает неловко похлопывать Гермиону по спине. Ухмыляясь, Грейнджер отступает и бросает взгляд на выход. Если она уйдёт, то может больше никогда не увидеть Моргану снова. Моргана подталкивает её к выходу. Гермиона сглатывает и направляется к двери. Улыбаясь, ведьма смотрит ей вслед. — Не заходи слишком далеко, дитя. Я хочу, чтобы ты стала свидетелем того, чего мир ещё не познал. Гермиона в замешательстве поворачивается к ведьме, желая задать той вопрос, но натыкается на паутину и краснеет, когда смешок Морганы эхом отражается от стен. Смех ведьмы сопровождает Грейнджер к выходу, и та спотыкается о камень перед самой дверью. Выходя наружу, Гермиона вдыхает свежий воздух. Ветер щекочет кожу, а солнце слепит глаза. Металлические ворота с грохотом закрываются позади неё. Пустующая церковь выглядит заброшенной в солнечных лучах. Она идёт сквозь густые деревья, хмурится, когда замечает, что ручей течёт быстрее, чем положено. Гермиона ощущает какие-то перемены в воздухе, когда проходит мимо пустого парка и дома с распахнутыми окнами. Сейчас ранний вечер? Сколько времени она провела с Морганой, и было ли это всё на самом деле? Может она, в конце концов, сошла с ума? Теперь всё случившееся кажется просто сном. Гермиона оглядывается назад, решая, стоит ли ей вернуться за ответами. В голове у неё проносится тысячу мыслей. Она чувствует укол боли, когда понимает, что может оказаться совсем не той, кем считала себя всю сознательную жизнь. Земля сотрясается, и она теряет равновесие. Слух начинает резать сработавшая сигнализация, деревья гнутся к земле. Спотыкаясь, Гермиона берёт в руки палочку. Что происходит? Я покажу тебе истинную магию. Слова проносятся у неё в голове снова и снова, и Гермиона начинает дрожать. Тогда ты поймёшь, насколько я реальна. Земля вновь сотрясается. Магглы выходят из своих домов, пытаясь заглушить сигнализацию машин. Собаки начинают громко лаять, мимо Гермионы пробегает лиса, пытающаяся убежать от церкви как можно дальше. Огромная стая птиц кружит в небе над их головами. Магглы в замешательстве наблюдают за происходящим. Ещё один толчок сопровождается криками магглов, которые указывают пальцами в направлении церкви. Гермиона не может удержать равновесие и падает на колени. Поднимаясь на ноги, Гермиона переводит взгляд туда, куда указывают магглы. Земля снова уходит из-под ног, а затем всё утихает. Гермиона слышит шум воды и, глядя на церковь, сглатывает. Из-под моста, проходящего через канал, начинает хлестать вода, поднимаясь вверх. Это заканчивается также быстро, как и началось. Глубоко вздыхая, Гермиона надеется, что всё кончено, но хмурится, когда видит, что вода застывает в воздухе и образует торнадо, которое с ошеломительной силой сносит церковь и мост, превращая всё в руины. — Моргана ле Фэй! — вскрикивает один из магглов. — Она проснулась! Всю улицу окутывает громкий смех, и магглы бросаются в свои дома, ища укрытия. Несколько зевак остаются снаружи и изумлённо глядят на небо, когда над ними начинает возвышаться чья-то фигура. Её окутывает вода и она свободно передвигается по небу, пугая магглов ещё больше. Гермиона замечает появление нескольких волшебниц и волшебников и надевает капюшон, желая остаться в стороне. Мракоборцы указывают на небо, и некоторые из них направляются к магглам, стирая тем воспоминания. Моргана радостно смеётся. — Судя по всему, это банши, сэр. Мы разберёмся, — говорит мимо проходящий мракоборец. — Она жива! — кричит Моргана. Гермиона улыбается, и Моргана медленно исчезает из вида. Видимо, смерть дала о себе знать. С грустью оглядывая улицу, Гермиона аппарирует, возвращаясь домой. Появляясь перед домом Энди, Гермиона проверяет свой внешний вид. Она должна выглядеть презентабельно, чтобы Энди не беспокоилась относительно её недавнего местонахождения. Птицы поблизости щебечут, когда Грейнджер открывает маленькие белые ворота, ведущие к дому Тонкс. Вытащив ключ из кармана, Гермиона просовывает его в замок. Она знает, как Тэд привязан к маггловским вещам. Поворачивая ручку, Гермиона заходит в дом и снимает пальто и ботинки, замечая, насколько тихо внутри. Звук шагов объявляет о приближении Энди, и Гермиона кладёт свои ключи на стол рядом с дверью. — Привет, Энди, — бормочет Гермиона, снимая шарф. Гермиона поворачивается к Андромеде, и та резко поддаётся вперёд, обхватывая её руками. Грейнджер в замешательстве похлопывает ведьму по спине. Глубоко вздохнув, Энди отстраняется, уставившись на Гермиону взглядом, который не предвещает ничего хорошего. — Где ты была? Я ужасно беспокоилась! — шепчет Энди. Только сейчас Гермиона замечает, что на Энди надет халат. Гермиона задаётся вопросом, как долго она отсутствовала. Когда она уходила из больницы, был всего полдень. — Я навещала маму, — отвечает Гермиона. — Да, вчера после похода в Министерство. Я ожидала, что ты вернёшься ночью, а не в пять утра следующего дня, — вздыхает Энди, проводя рукой по лицу. — Дора ищет тебя, а Тэд вчера поехал в больницу. Ему сказали, что ты уже ушла. Вздыхая, Гермиона проводит рукой по волосам. Когда она была с Морганой время будто остановилось… С другой стороны, смерть не подвластна времени. Могила, созданная для Морганы, вероятно, не имеет часового пояса, это объясняет тот факт, что Моргана не постарела. Однако в тот момент, когда она ступила за пределы могилы, смерть настигла ее. Энди смотрит на нее в ожидании ответа, мешки под её глазами подчеркивают морщины вокруг глаз. Гермиона грустно улыбается, она не хотела так задерживаться и уж тем более заставлять Энди волноваться. Ей нечего сказать Андромеде. Как она может рассказать ей о произошедшем, если сама до конца не верит в то, что случилось? — Как твоя мама? — успокаиваясь, спрашивает Энди. — Ей не становится лучше. В этот раз всё прошло не очень хорошо. Извини, Энди, я не хотела тебя напугать. Просто не обратила внимание на время… Энди ничего не говорит и лишь кивает, улыбаясь. Она потирает глаза, прежде чем сказать: — Я знаю, что не должна была волноваться. Ты уже взрослая и можешь сама о себе позаботиться. Слышала, ты пересеклась с моей сестрой. — Она отвела меня в ресторан, чтобы поговорить. Постой, как ты узнала? — Белла сама мне сказала, — говорит Энди, кивая в сторону гостиной. — Не шуми. — О чём ты? Проходя мимо Андромеды, Гермиона заглядывает в гостиную и видит профессора Блэк, лежащую на диване. Она накрыта розовым пледом и Грейнджер издаёт смешок, глядя на Энди, которая лишь пожимает плечами. — Заявилась вчера пьяная и злая, к тому же, с огромным желанием поругаться со мной. А потом уснула на диване, — шепчет Энди. — Присядь, я принесу тебе что-нибудь поесть. Гермиона заходит в комнату и садится в кресло, глядя на спящую ведьму. Ёрзая на своём месте, Грейнджер пытается не издавать никаких звуков, не желая разбудить ведьму. Энди возвращается в комнату и вручает Гермионе апельсиновый сок. В этот момент Блэк стонет и раскрывает глаза, в замешательстве глядя на Энди. — Какого чёрта ты делаешь в моём доме? — требовательно спрашивает Блэк. — Это мой дом и мой диван, — с улыбкой отвечает Энди. Что-то ворча себе под нос, Блэк разминает шею, оглядывая комнату. — Так вот почему он такой неудобный, — отвечает Блэк. — У тебя есть еда? — Я могу что-нибудь приготовить, — предлагает Энди. — Как ты оказалась в таком состоянии? — Играла в шахматы со Снейпом. Этот мерзавец как всегда жульничал. Хуч смешала напитки, а Макгонагалл была в весьма приподнятом настроении… Я почти уверена, Хуч скоропостижно скончалась от алкогольного опьянения… — Белла, ты профессор, — шепчет Энди. — Как я могу говорить студентам не вести себя как идиоты, если я не знаю… Так что там насчёт еды? — требует Белла. — Думаю, я скучала по тебе, — отвечает Энди, направляясь на кухню. Ухмыляясь в свой апельсиновый сок, Гермиона наблюдает, как Энди выходит из комнаты. Ставя напиток на стол, Гермиона замечает на себе пристальный взгляд чёрных глаз. — Ты выглядишь иначе, — говорит Блэк, глядя на Гермиону. — Правда? — спрашивает Гермиона. — Что-то изменилось. Гермиона пожимает плечами. Она не может рассказать Блэк, что произошло. Да и как она может объяснить, что Моргана ле Фэй разговаривала с ней и сказала, что она её мать? Возможно, она никогда не узнает, было ли это реальностью или плодом её воображения. Моргана исчезла, попросив Гермиону дать последнее обещание и запретив рассказывать об этом кому-либо. — Останешься на обед? — спрашивает Энди, заходя в комнату. — Я ещё даже не позавтракала, — ворчит Блэк, принимая сидячее положение. — Да, но я думала приготовить на обед что-нибудь вкусненькое. Останешься? — А ты как думаешь? — спрашивает Блэк, убирая мешающие волосы с глаз. — Конечно же, я не собираюсь оставаться. — Так и думала, что ты это скажешь. Именно поэтому я и спрятала твою палочку. — Что ты сделала? — шипит Блэк, вскакивая на ноги. — Ты ворвалась в мой дом, оскорбляла мою семью и заснула на моём диване. Думаю, я имею право заставить тебя остаться на обед. — Или я могу просто выбить из тебя признание о том, где моя палочка, — угрожает Блэк. — Вспомним старые-добрые времена. — Можешь попробовать, Белла, — ухмыляется Энди. Гермиона следит за противостоянием, неуверенная, стоит ли ей вмешаться или нет. На губах Блэк появляется улыбка, и на секунду Гермиона думает, что она действительно собирается ударить свою сестру. Но Блэк лишь смеётся, качая головой, и вновь плюхается на диван. — Надеюсь, ты посетила несколько кулинарных уроков с тех пор, как была подростком, — комментирует Блэк, закидывая ноги на стол. — Который час? — Шесть утра. — И почему же бодрствуем? — спрашивает Блэк. — Нет ничего плохого в том, чтобы начать свой день с раннего утра. Входная дверь с грохотом захлопывается, заставляя Гермиону подпрыгнуть. Энди оборачивается и видит Нимф, которая влетает в комнату, задерживаясь на секунду, чтобы в замешательстве осмотреть свою тётю, а затем броситься к радио. — Дора, что ты делаешь? — спрашивает Энди. — Вы должны это услышать, — бормочет Нимф, включая радио. “Нам поступают сообщения из города Карлеон, который ранним утром затопило, как говорят свидетели, из-за атаки банши…” — Банши в Уэльсе? — спрашивает Энди. — Так далеко от юга? — Не знаю, но она нанесла огромный ущерб, — заявляет Нимф. Сглатывая, Гермиона молча потягивает свой апельсиновый сок. Всё это было реальностью… Моргана и правда была настоящей… Ей нужно найти доказательства того, что она её дочь.