Осколки счастья

      Поездка выдалась спокойной. Скорее всего, потому, что проходила в абсолютном, нудном молчании. Но для Изуку данный вариант был лучшим из всех возможных. К нему не обращаются, и он не нервничает, пытаясь подобрать правильный ответ; к нему не прикасаются, и он не напрягается, читая почти в каждом движении угрозу.       За время пути омеге даже удалось полностью успокоиться в обществе альфы, что несомненно его радовало, и Изуку надеялся, что ему удастся сохранить это спокойствие и в момент, когда они окажутся на банкете в качестве пары. Нормальной, среднестатистической. Увы, они такой никогда не были, да и не были парой в общем. Они просто живут в одном доме, пересекаясь с промежутком в две недели.       Поток мыслей осознанно прерывается, когда Изуку чувствует, как машина останавливается. Злить Катсуки сейчас крайне нежелательно, поэтому надолго задерживаться в размышлениях, соответственно, нежелательно тоже.       Омега понимает это, потому немедля действует, вслед Бакугоу покидая салон автомобиля, захлопнув за собой дверцу. Ждёт, пока альфа достанет чемодан с его вещами и небольшую чёрную сумку с собственными, после чего идёт в направлении особняка, ступая за блондином, удерживая расстояние в полтора метра.       Они попадают в дом через чёрный вход, так как появление на самом мероприятии, через главный вход, должно быть эффектным и максимально торжественным, они же сейчас с вещами.       И вновь бесконечные лестницы, длиннющие коридоры — Изуку обречённо вздыхает.       Разговор с Катсуки и так его вымотал, а теперь ещё преодолевать эти мнимые препятствия, после чего несколько часов пребывать на банкете, ведя диалог с совершенно не интересующеми его людьми на совершенно не интересующие его темы.       Тем не менее омега не говорит и слова поперёк. Парень никогда не осмеливался перечить мужу и сейчас не собирается тоже, ведь с этого точно ничего хорошего не выйдет. Бакугоу негативно реагирует уже на то, что он часто запинается, на почве нервов, при разговоре с ним, тогда уж начинать спор — точно не вариант.       Изуку с Катсуки заходят в предназначенную им комнату. Веснушчатый ругает себя за то, что совсем не запомнил дорогу, одновременно с этим недоумевая, откуда альфа знал, куда им нужно идти. Хотя, может быть, он предварительно договорился с хозяином.       Тем временем Бакугоу проходит вглубь помещения, оставляя чемодан и сумку возле кровати, после чего разворачивается с намерением покинуть помещение. Минует порог. Изуку делает это следом за ним, прикрывая за собой двери.       Спустя несколько минут они уже на мероприятии. У омеги ком в горле, глаза нервно бегают, потому что Бакугоу держит его под руку, и от этого совсем не по себе. Блондин же абсолютно спокоен, и бровью не ведёт.       Исходя из этого Изуку пытается себя успокоить: раз альфа бесстрастен, он не будет его трогать, к тому же они в людном месте, в среде особей, перед которыми выставлять себя в плохом свете невыгодно. В целом, получается.       Они недолго бродят по залу — вскоре к ним подходит компания, состоящая из трёх особей: высокой фигуристой женщины, полного низкорослого мужчины и, по-видимому, их дочери — худощавой русоволосой девушки, явно омеги.       Господин приветливо здоровается с Катсуки, тот отвечает на приветствие, после вступая с ним в разговор, к которому вскоре подключается и средних лет дама — жена мужчины, фамилия которому Кавасаки, как позже удалось выяснить Изуку. Но он особо не вникает в беседу и вообще чувствует себя лишним.       Бакугоу всё ещё держит его под руку, но так хочется высвободиться и отойти, становясь под стенку, или хотя бы к столу, заставленному безумно аппетитными десертами.       И зеленоволосый даже решается подать Катсуки намёк, несильно потянув за его пиджак, но тот реагирует ровно никак, продолжая вести диалог с Кавасаки. Поэтому омега опускает руки, про себя размышляя о том, что, наверное, всё же не стоило беспокоить мужа, вероятнее всего, попытка отвлечь не понравилась ему.       Изуку, конечно, не думал, что за это его накажут так же, как и за побег, вкупе с «изменой», однако его всё равно передёрнуло.       Разговор длился уже больше пятнадцати минут, и парень не понимал, о чём настолько долго можно разговаривать с незнакомыми людьми? Или Кавасаки были знакомы Катсуки? Это всё объясняло, но тем не менее положения никак не улучшало.       Омега неслышимо вздохнул. К желанию испробовать предоставленные сладости добавилось и желание выйти на балкон. Всё-таки он надел довольно тёплый костюм, а здесь, в зале, было душно и жарко.       — …всё же, Господин Бакугоу, было бы прекрасно увидеть Вас в роли зятя! — отрывок фразы, сказанной зрелой госпожой, зацепил ухо, вынуждая Изуку вернуть беседе внимание. Он вначале застыл, медленно переваривая всё в голове, но спустя несколько мгновений остолбенение сменилось изумлённым взглядом округлившихся глаз, направленным на даму.       Ему не послышалось?.. Правда не послышалось? Может быть, всё-таки?.. Эта женщина прямым текстом ведь намекает, что была бы рада союзу их семей! Она вообще знает, что Бакугоу уже женился, что Изуку его супруг, и вот он, здесь, всё слышит?!       Взгляд переметнулся на Катсуки. По выражению его лица нельзя было сказать что-то конкретное — оно было как и всегда спокойно-безразличным, на нём не отпечаталась ни крошка удивления, ни капля протеста. Так неужели… он не против?       — Знаете, если Вас не устраивает Ваш нынешний супруг, можно легко всё устроить… — на этих словах юноша, неожиданно для самого себя, почувствовал обиду. В этот раз госпожа смотрела прямо на него, не скрывая презрения в своём взоре. Она пыталась его задеть? Что ж, получилось прекрасно. Непонятно, почему, и к сожалению.       Краем глаза Изуку обвёл дочь Кавасаки, на брак с которой женщина неприкрыто намекала. А та просто сияла, смотрела на Бакугоу и сияла. А Бакугоу смотрел на неё в ответ.       Изуку испытал прилив обиды во второй раз.       Почему он смотрит в ответ? Оценивает? Почему он молчит? Думает, что променять его на эту девчонку — неплохой вариант? Если так, то зачем он вообще взял его в жёны? Ах, да, наверное, чтобы понасиловать и потопить в своё удовольствие!       Однако ответ альфы перечеркнул все предположения, ровно как и обескуражил:       — Я думал, вы обучены манерам, — Катсуки взглянул на жену семьи Кавасаки с пренебрежной брезгливостью. Омега удивлённо уставился на него. Он его защищает? — Нам больше не о чем разговаривать.       Лицо женщины нужно было видеть, оно прямо-таки перекосилось в ошеломлённо-гневной гримасе; пылающий взгляд прожигал персону Бакугоу. Русая девчонка же — её дочь — с ненавистью смотрела ни на кого иного, как на Изуку. И парень заметил это, проследив за направлением её глаз. Правда, не очень хорошо понял, почему она злится на него, если он не делал абсолютно ничего… Ах да, он ведь вышел замуж за Бакугоу.       — Господин Бакугоу!.. — приглушённый голос главы семейства Кавасаки донёсся, когда Катсуки с Изуку отошли на уже довольно приличное, по меркам зала, расстояние, затерявшись в толпе. Похоже, мужчина являлся единственным, кто хотя бы предпринял попытку исправить ситуацию. Но блондин был непреклонен, и на его зов даже не обернулся.       Зеленоволосый смог перевести дыхание лишь тогда, когда они, наконец, остановились у стены. Бакугоу шёл быстро, и омега едва поспевал за ним. В итоге пришлось передвигаться полубегом, из-за чего дыхание чуть сбилось. Катсуки же устроился у стены, опираясь на неё спиной, скрестив руки.       Чуть позже, когда омеге, наконец, удалось отдышаться и принять нормальное положение, он стал размышлять над тем, что надо бы поблагодарить Катсуки. Всё же он вступился за него.       Изуку никогда не был конфликтным, не любил ввязываться в споры, отчасти потому, что не мог дать отпора, как и несколько мгновений назад, когда его открыто поливали грязью. И, честно, защита своей личности со стороны мужа была слишком неожиданной.       Может, он сделал это, поскольку веснушчатый теперь носит его фамилию, и оскорбление его лично относится и к альфе; может, поскольку слишком заигрался в примерную пару на людях. Парню не был известен мотив, но, в любом случае, он был признателен Бакугоу. Хотя произнести слова благодарности вслух всё никак не решался — опасался.       С момента двухнедельной давности он стал бояться какого-либо контакта с супругом. И, по правде, он сам не знает, по какой причине. Да, тогда альфа наносил ему физический вред, да и моральный, в принципе, тоже, — если бы нет, он бы сейчас не реагировал на него так, — но, Изуку готов признать, на то была причина, он действительно был виноват тогда.       Он сбежал, едва не переспал с Шото и, хоть тот и его брат, хоть всё и происходило в течку, когда он соображал туманно и плохо себя контролировал, это ничего не меняет.       Сейчас, размышляя об этом, зеленоволосый думает, что это немного ненормально. По сути, он принял то, что наказывать за измену, которой в принципе-то и не было, и не особо долгосрочный побег таким способом — приемлемо. Но это ведь неприемлемо нисколько. Это дикость.       Даже отец не обращался с ним так, хоть и с виду был куда строже, да наказывал за любую оплошность… в отличие от Катсуки. Верно, тот ведь мог просто накричать, но не отхлестать. В семье Тодороки использовались по истине спартанские виды воспитания…       Возможно, именно поэтому Изуку и принимает плату за провинность перед Бакугоу за норму. А может быть, из-за постоянной психологической нагрузки и сильных стрессов у него начал развиваться Стокгольмский синдром.       И, как ни странно, это допущение совсем не тревожило омегу, с одной стороны, потому что ему было немного наплевать, с другой, потому что данный диагноз являлся реакцией, а не полноценным расстройством.       Однако, в любом случае, оно не объясняло того, почему Изуку робеет от каждого движения или слова, вымолвленного на повышенных тонах. Но на данный момент, когда уже прошло немного времени, он осознаёт, что жаловаться на судьбу и жалеть себя — бесполезно. Ему бок о бок с Бакугоу ещё целую жизнь жить, нужно просто смириться, привыкнуть. Должно быть, со временем всё само собой пройдёт.       К тому же, если смотреть под определённым углом, альфа не такой уж и плохой. Если вести себя так, как он хочет, он даже не кричит; не требует от него исполнения супружеских обязанностей. Это уже значит многое, по крайней мере, для Изуку. Надо стараться находить во всём плюсы. А если он может найти их в Бакугоу — это уже большое достижение. А если он заговорит с Бакугоу, выражая свою благодарность — это будет ещё большим достижением.       Между тем, за слова благодарности на него вряд ли накричат.       — Эм… — наверное, для привлечения внимания стоило прокашляться — Катсуки ведь не любит, когда он мямлит — но тем не менее он обернулся.       — Чего? — во взгляде проскользнула мельчайшая заинтересованность. Хотя, наверное, омеге просто показалось.       — Ну, спасибо… — если зеленоволосый нашёл в себе силы заговорить, то сил на то, чтобы посмотреть в кровавые глаза, не хватало вовсе. — Ты заступился за меня. Спасибо… — полностью уверенно говорить не получалось.       — Ты должен учиться давать словесный отпор сам. Я тебе в охранники не нанимался, — слова звучали грубо, однако парень не чувствовал в них холода. Либо потому что Катсуки устал, либо… Скорее всего, он просто устал. Так или иначе, Изуку было приятно то, что с ним разговаривают более-менее нормально.       — Да, — он даже позволил себя мягко улыбнуться, в ответ на что Катсуки одарил его нечитаемым взглядом, но омега тут же спохватился, опуская голову и смущённо смотря в пол. Хорошо, что он не видел ехидно-насмешливой ухмылки, растянувшейся на устах альфы.       — Растёшь.       — Что? — веснушчатый удивлённо захлопал ресницами, поднимая голову и тут же сталкиваясь с взглядом Бакугоу.       — Ничего, — мужчина оторвался от стены. — Я отлучусь. Стой здесь и никуда не уходи.       — А… — Изуку хотел спросить о том, можно ли выйти на балкон, но счёл это слишком смелым для данного этапа их отношений, да и альфа уже явно не услышал бы, к теперешнему моменту довольно сильно отдалившись, ступая в нужном направлении.       И всё же… это было невероятно! Неужели они только что нормально поговорили? Катсуки, конечно, съязвил единожды, но ни единого раза не повысил голоса! Удивительно…       Хотя, возможно, на него таким образом подействовал алкоголь — Изуку только сейчас заметил, что они всё время находились возле накрытого стола, на котором присутствовали различные закуски, высокие тонкие бокалы, наполненные шампанским на три четверти, а также бокалы с французним сухим красным вином и виски приятного рыжеватого оттенка.       Может, Бакугоу успел выпить и потому вёл себя так… странно, не свойственно самому себе.       Омегу, конечно, тешило то, что поведение мужа скренилось в чуть более миролюбивую сторону, однако и настораживал факт того, что люди в алкогольном опьянении обычно совсем непредсказуемы. Как бы Бакугоу не выкинул чего…       Изуку поджал губы.       Естественно, да, от одного бокала он не опьянеет, однако, кому известно, выпил ли он лишь один бокал и не выпьет ли ещё, вечер ведь только начинается…       Зеленоволосый запрокинул голову вверх, глубоко вдыхая и размеренно выдыхая. Не следует сейчас думать о таком — о плохом. Всё же это одна из редчайших возможностей — он наконец выбрался из дому, хотя, скорее, ему позволили выбраться, да и увезли его оттуда без особого рвения.       Как бы там ни было, не время поддаваться волнению и уходить в размышления, нужно попробовать расслабиться, может быть, попытаться найти себе компанию, конечно же, только после того, как вернётся Катсуки — он ведь приказал ждать.       А тот оказался лёгок на помине. Уже спустя несколько секунд после того, как Изуку вспомнил имя альфы, глаз засёк его силуэт, приближающийся к нему. Веснушчатый резко опустил голову, скорее, рефлекторно.       Тем временем блондин оказался уже возле него, причём он был не один — рядом с ним находился ещё один мужчина, которого омеге не удалось увидеть сразу из-за толпы.       Чтобы разглядеть его получше, пришлось поднять голову.       В глаза сразу же бросились ослепляюще-яркие красные волосы, топорщащиеся вверх. Черты лица мужчины были довольно острыми, чем он походил на Бакугоу. Радужки их глаз также же имели одинаковый оттенок.       Должно быть, и он и являлся тем самым родственником, главой дома, хозяином мероприятия.       — О-о, миленькая у тебя невеста! — воскликнул мужчина, обходя Изуку кругом, бесцеремонно оглядывая, тем самым вызывая у парня огромное смущение.       — Мы уже поженились.       — Да ну! Серьёзно?! — слова звучали с таким искренним негодованием, что парень даже немного удивился. Ведь, раз этот господин — родственник Катсуки, они должны были отправить ему приглашение. — А меня не позвали?!       — От тебя слишком много шума.       — Ой, не заливай!       — Я серьёзно.       — Но это разве не плюс? Если бы я был тихим, тебе бы ещё долго пришлось меня искать!       — Да-да, — чистой воды отмазка. — В общем, — альфа схватил красноволосого за локоть, оттаскивая подальше от веснушчатого, ближе к себе, — это — Киришима Эйджиро…       — Не спрашивай, почему у нас разные фамилии… Хотя я расскажу! Короче, мой родной отец, ну, который был дядей Катсуки, умер, мать моя осталась вдовой, но потом вышла замуж снова, взяла фамилию мужа — Киришима, ну и, в общем, в следствии, я тоже такой фамилией обзавёл…       — Да замолчи ты! — Бакугоу хорошенько тряхнул его, но тому хоть бы что — он всё также продолжал лучезарно улыбаться. До чего позитивные люди, оказывается, бывают… Изуку от такого уже бы разревелся.       — Почему ты такой ворчун?       — Потому что ты не затыкаешься!       Последовала тишина. Несколькосекундная.       — Да ладно тебе!       Изуку едва сдержал в себе смешок, понимая, что такое его проявление поведения точно не одобрят; Бакугоу обречённо вздохнул, закатывая глаза.       — В общем, это — Киришима Эйджиро, он мой двоюродный брат по отцовской линии. Почему у нас разные фамилии, ты понял…       — Да, потому что…       — В пересказе не нуждаемся, — Катсуки сказал чётко и ясно, однако красноволосый всё не унимался.       — Да ну, вдруг, он не понял! — энтузиазм в нём так и горел.       — Эм… думаю, я всё понял, — на самом деле только половину, потому что Киришима говорил не очень-то разборчиво, однако омега видел, что Катсуки понемногу закипает, поэтому спешил убавить температуру.       — Отлично.       — Ну раз так, то ладно, — мужчина на мгновение потух. — А как зовут-то его? Представь, — на мгновение.       — Изуку… — слышать своё имя из уст собственно мужа было совсем непривычным, однако привычным было то, что альфу в очередной раз прервал кое-кто конкретный.       — Бакугоу?       — Э-э, я Тодороки… — Изуку понял, что ошибся, только после того, как Катсуки посмотрел на него, как на идиота.       — Ты Бакугоу, — твёрдо сказал он. И, возможно, хотел сказать что-то ещё, но Эйджиро не заставил себя ждать.       — О-о, Тодороки, большие шишки, — его голос звучал странно, с некой задумчивостью. Позже он взглянул на Катсуки, тот смотрел в ответ. Изуку не понимал, к чему эти гляделки, но его это не особо-то и волновало. Больше беспокоило то, что он сглупил и представился Тодороки! Всё же он совсем не привык к своей новой фамилии. Бакугоу…       — Слушай, я отлучусь снова, — слова Катсуки оказались внезапными после недолгого затянувшегося молчания, что было довольно необычным в присутствии Киришимы, — только теперь надолго и вместе с этим, — Катсуки кивнул на красноволосого. — Можешь побыть здесь или отправиться в комнату — она не заперта. К одиннадцати ты должен быть в кровати, по дому не шатайся. Всё ясно, надеюсь?       — Д-да… — Изуку отвёл взгляд, не желая сталкиваться им с Бакугоу.       — Вот и хорошо, — после этих слов Бакугоу развернулся, параллельно отпуская Эйджиро, которого он на протяжении почти всего разговора удерживал за локоть.       — Пока-пока! — Киришима, уходя вслед за Катсуки, махал ему рукой. Изуку сам не знает, почему в этот момент сравнил его с ребёнком, но, даже несмотря на это, помахал в ответ, правда, не так самозабвенно.       — Будь послушным, — услышав это, омега попросту застыл на месте, хлопая глазами и медленно покрываясь краской. Это… Бакугоу сказал? Почему-то фраза казалась слишком двусмысленной.       Он резво помотал головой, однако краска не схлынула со щёк. Наверное, ему просто показалось.       Тем временем Катсуки едва не смеялся. Неуклюжая реакция казалась забавной, хотя обычно вызывала либо насмешливую ухмылку, либо ничего. Спиртное брало своё.       Наверняка всё же не стоило столько пить: два бокала шампанского, два виски и один вина. Это с учётом того, что в кабинете Эйджиро они наверняка выпьют ещё. Хотя чего париться по поводу… хоть чего-то? Сегодня ведь его день, годовщина! Ровно пять лет назад он разошёлся с этой сукой…