Всего лишь гостья

Ну что же, с Бойцом разобрались. Клона, кстати, позабавило мое серьезное обеспокоенное лицо, мягкость прикосновений, осторожность движений, когда я боязливо промывала его рану водой, обрабатывала спиртом, накладывала на нее чистые бинты. За правильность повязки не ручаюсь. Держится и ладно. К сожалению, мы десмургию* пока не проходили. У нас в институте эта наука входила в раздел хирургии, которая начнется только на третьем курсе. Алина пока закончила второй. Она еще не врач, даже не мед.сестра. Следовательно, с нее спрос маленький. Боец моим «лечением» остался доволен, даже пошутил, что готов терпеть любые мучения, лишь бы его почаще лапали деликатные женские руки. Смеялся, придурок. Нет, честное слово, однажды придушу его или лучше ударю чем-нибудь тяжелым. Пусть знает, гад, за него волнуются, переживают. Нечего тут супергероя из себя корчить. Хотя нет. Я обещала нашему спортсмену сделать как-нибудь массаж, если он будет осторожнее. Все равно на курсах массажистов обучалась. Нужны же мне подопытные. Спортсмен согласился быть аккуратнее. А заодно разрешил отрабатывать на нем инъекции. Yes, yes, yes. Алина нашла себе жертву. Алина будет классным врачом. Ура! — Como estas, hermana? — спросил меня Эль Бобо, когда я пришла к нему на кухню. (Как дела, сестра?) — Estoy bien. Y tu? (Я в порядке. А ты?) — Yo tambien, — улыбнулся испанец, моя посуду в раковине. (Я тоже). Кто бы сомневался. Эль — особый индивид, у которого всегда хорошее настроение. Увы, вашей рассказчице похвастаться нечем. Хотя вряд ли меня можно приписать к команде пессимистов. Вовсе нет. Просто хочется домой, к бабушке и дедушке. Услышать очередные бабулины наставления, мол, ты неаккуратная, вечно растрепанная, постоянно опаздываешь, не застилаешь за собой постель. Увидеть, как дедушка подмигивает за спиной бабушки, показывает большой палец, вроде поддержку оказывает. Хочется проснуться ночью в спальне, от камешка, брошенного в раскрытое окно. Это, значит, друзья пришли, пора собираться на ночную прогулку, вылезать из мягкой постели, спускаться вниз. Здесь существует целая система, все-таки второй этаж. Сначала нужно опуститься на карнизик, потом взобраться на крышу, а затем осторожно слезть по лестнице на землю. Через первый этаж идти нельзя. Там спят бабушка и дедушка, а ступеньки, ведущие из спальни в зал, довольно старые, скрипучие. Дверь спальни не закрывается, бабуля может услышать внучку, проснуться. Тогда накроется медным тазом прогулка. Ощущения от нее замечательные. С одной стороны, не выспалась, после теплого одеяла ночной воздух кажется прохладным, но кофта, взятая из спальни, скоро согревает тело. Быстрая езда на мотоцикле добавляет настроения. Ночной город непривычно спокоен, большинство его жителей спят, светят фонари, светятся яркие вывески. Кругом тишина, нет никакой суеты в отличие от дня. Кажется, будто весь город вымер. Домой возвращаешься с рассветом. Просыпаешься уже после обеда. Красота. — Que pasa? — спросил тореадор, заметив мою печаль. — Por que estas triste? (Что случилось? Почему ты грустишь?) — Не знаю, — ответила ему по-русски или по-английски, неизвестно, но Эль понял, пожал плечами. Не хочет тревожить меня глупыми расспросами. Наверное, все-таки каждый волен грустить, когда ему вздумается. Эх, Юльку бы сюда. Безрассудное, радостно щебечущее создание с розовыми волосами. Мою лучшую подружку. Будущего филолога. Вот уж кто оптимист, так оптимист. Думаю, даже, если начнется апокалипсис, она будет смеяться, танцевать, фотографировать все вокруг, а заодно слэшить или омегаверсить. Слэшер со стажем как-никак. Девчонки из ее группы даже просили однажды мою подружку рассказ написать про двух вредных преподов, которым хрен с два сдашь зачет с первого раза. Писанина имела успех. Но про нее знали только студентки и некоторые студенты, преподаватели, к счастью, не догадывались о творчестве одной известной особы. Иначе неизвестно, какие были бы последствия. Эх, Юлька-Юлька, я по тебе скучаю. Итак, сейчас мы с Элем готовим ужин. Завтрак был одновременно завтраком и обедом. Довольно сытный, между прочим. Но Бобы вряд ли потолстеют. Они тратят много энергии на вылазках. Интересно, могут ли клоны толстеть? Вроде бы да. В мультсериале «Знакомьтесь, Боб» была серия Боба с фастфудом. Значит, не только Алине придется следить за фигурой. А за фигурой по-любому следить придется. Наш Элька вкусно готовит. — М-м, что-то новенькое, — тореадор с удивлением попробовал мою стряпню. — Никогда не пробовал. — Еще бы, — хмыкнула я. — Это же пельмени. Лучшая студенческая еда. Вот бы «Роллтон» сюда. Да, жаль, не все мечты осуществимы все-таки фастфуд — моя страсть. Но приходится себя ограничивать. И так уже маленькие «ушки» на бедрах имеются. Причем физическим упражнениям они не поддаются. Гады. — Que es esto? — поинтересовался мой друг. (Что это?) — Esto es… Забей, короче. (Это…) Испанец помолчал, обдумывая какую-то мысль. — Знаешь, а ты вкусно готовишь. Спасибо за помощь, hermanita. (Сестренка). — Это тебе спасибо за помощь. Моя бабуля хочет поскорее выдать взрослую внучку замуж. Она говорит, если я не буду готовить, то от меня: «любой мужик убежит». Тореадор рассмеялся. — Tu abuela es encanto. (Твоя бабушка очаровательна) Да, пожалуй, так. Бабуся у меня прелесть. Но жить с ней в одном доме тяжело. Она перфекционистка до мозга костей. Мне частенько от нее попадало за разбросанные вещи, не вынесенный во время мусор, не вымытую посуду. Дедушке попадало тоже. Но он флегматик, к тому же, пофигист, ему все слова как об стену горох. Найденные на какой-то свалке среди складов напольные часы отстучали восемь раз. У нас наступил ужин. Из кабинета вышли уставшие Шрам с Джеймсом. Естественно, на моем лице появилась дурацкая улыбочка, в груди приятно закололо, когда Шрам, кроме творожной запеканки испанца, выбрал также мои пельмени. Надеюсь, ему они понравятся. Хоть бы понравились. Пусть он заметит, какая Алина молодец. Кстати, большинство революционеров не делают выбора между моей стряпней и стряпней тореадора. Кроме Шизофреника с Алексом. Алекс никогда не ест мою еду. Не доверяет, наверное. Ну и фиг с ним. — Печеньки! — радостно заорал Шизо, хватая тарелку. От творожной запеканки наш чудик отказался. Ох, Боже мой, ни у кого раньше приготовленная мной еда не вызывала такой восторг. Шизо, ты мой кумир, серьезно. Не слушай никого. Ты самый классный. Ты только кушай. Кушай побольше. После ужина Шрам снова ушел в свой кабинет. Джеймс, Боец, Эль и Заводной сели играть в карты. Пустынник сидел за столом, в стороне, делал записи в тетради. Очевидно на него напало вдохновение. Вон лицо сосредоточенное, рот слегка приоткрыт, видны аккуратные белые зубы. Довольный Шизофреник выпускал мыльные пузыри из пластиковой трубочки. Теперь знаю, кто из нас самый счастливый. Серьезно. Даже завидую ему немного, тоже хочу веселиться, но не могу. Напала хандра вместе с болезненными воспоминаниями. Мама, прости, что долго тебе не звонила, а теперь больше не позвоню. Такие вот дела. Сначала учеба, потом другой мир. Как ты там без меня, родная? Трудно ли с тройняшками? Знаю, трудно. У них сейчас опасный возраст. Все любопытно, все интересно. За ними нужен глаз да глаз. А папа? Ему даже с любимыми змейками пришлось расстаться ради семьи, отдать их знакомым серпентологам. Не дело держать в доме рептилий, когда у тебя маленькие дети. Да уж, попадос, меня выбросило к Диктору без планшета, без мобильника, даже без Арнольдика. Арнольдик — мой любимый паучок. Лохматенькая милашка. Любит сидеть на моем плече, бесить бабушку. Как ты там без меня, дружок? — Хороший сегодня вечер, — услышала голос Флеша за спиной. Парень в защитных очках подсел ко мне за столик в нашей столовой. — Да, неплохой, — согласилась я, думая совсем о другом. — Почему ты сидишь одна? Отдельно от ребят? — полюбопытствовал клон. Я пожала плечами. Действительно, почему? Наверное, стоит отвлечься, забыться. Но Джеймс, Алекс, Эль и Боец играли в незнакомую игру. Играли увлеченно, из-за стола слышались испанские ругательства, смех Бойца, насмешки Заводного. Один Джеймс оставался спокойным. Пустынник писал очередной рассказ, ну, или стихотворение. По личному опыту знаю, бесит, когда кто-то вмешивается в твой творческий процесс. Шизо тоже хорошо без меня. У него, наверное, воображаемые друзья имелись. — Шрам тоже один. У себя в кабинете. Он хоть когда-нибудь отдыхает? — Наш лидер старается ради революции, — вздохнул парень. — У него большая ответственность. Ты — другое дело. Да. Он прав. Другое дело. Именно так считал Алекс. «Мы клоны, поняла? Клоны». Да как тут не понять. Мы разные. У клонов нет семьи, воспоминаний о школе, друзьях. У них не было детства. В привычном понимании этого слова. Черт, да кроме психологических причин есть еще анатомические, физиологические. Например, у них нет пупка, растительности на теле**, зато у них есть кристаллы. У большинства также наличествуют сверхспособности. — Другое, конечно, другое. Даже Алекс сказал, — на моих глазах показались слезы, ну все, беги парень, беги, иначе слезами затоплю. — Я — человек, обычный человек. У меня были родители, друзья, семья. Я — чужая здесь, чужая. Диктор тоже человек. Мне никогда не стать одной из вас. — Тише, тише. Голос Флеша убаюкивал. Он умел утешать. Стало вдруг хорошо, уютно на душе. И тепло-тепло. Его объятия успокаивали. — Ты не такая. Ты не Диктор, гораздо добрее. А Алекса не слушай. На идиотов не обижаются, правильно? Не бойся, мы заставим Диктора вернуть тебя домой. Я кивнула, крепче прижимаясь к нему. Чувствуя себя одновременно слабой, но такой защищенной. Да, Флеш — настоящий друг. С ним хорошо. Спокойно. Словно с байкером Витьком. Лидером моей дружеской компании. Нашей деревенской банды. Вот прижмешься к нему, когда ужастиков насмотришься. Никакие монстрики не страшны. — Они напали, напали. Двойники, злые двойники. Доп-пель-ган-геры***. Доп-пель-пель… Лицо Шизофреника скривилось. Мамочки, ну почему его так жалко? Он же такой хорошенький, беззащитный. Его защищать нужно. — Шизо, дорогой, все хорошо. Я освободилась из объятий Флеша, вытерла слезы. Эх, расклеилась ваша рассказчица, расклеилась. Нехорошо, плакать нужно, когда никто не видит. Но все-таки здорово, когда есть дружеская жилетка. Поплакаться в нее полезная вещь для нервов. Не стоит хранить напряжение в себе. — Они приближаются, приближаются, — Шизофреник заплакал еще сильнее. — Тише, Шизо, я их прогнала. Хочешь сказку на ночь? Хорошую добрую сказку. — Да, наверное, — подумав, нерешительно кивнул он. Ок. Сказка так сказка. Успокоить ребенка надо. Тем более, в моем арсенале полно сказок. Люблю их читать, вспоминать детство. Летние лагеря, когда сидела, облепленная малышней, рассказывала разные истории, любовалась на невинные детские мордашки. Ладно, вместе мы справимся с твоими видениями, друг.