Сюрприз от предков_2

      Из прострации меня вывел сильный кашель. Не мой. Плеча коснулись и потрясли. А я ничего перед собой не видел. Просто ярко-алый фон, и всё. Мандраж уже закончился. Перед ногами поставили чашку с жидкостью. Иначе бы и так мерзкий запах был сильнее. Окончательно отмереть мне удалось, только когда уже начало вечереть и послышался плач. Я перевёл взгляд в сторону звука. Плач затихал, а я не мог перестать смотреть. На столе стоял графин и один стакан. Белые волосы закрывали лицо, а рука придерживала голову.       Я не смог. Я выкинул кинжал, как только услышал мерзкий предсмертный хрип и хлюпание крови под оружием. Не могу. Я думал, что ненависть к этому чудовищу поможет мне, но… нет. Уже перевязанный мужчина прижался к стене и гипнотизировал стол. Кажется, в графине и стакане, из которого он цедил жидкость, было что-то крепкое. Окровавленный кинжал всё ещё валялся на полу. Рубашка с почерневшим воротником — тоже. Вместо халата на нём была надета тёмная туника. Он посмотрел на меня и что-то прохрипел, думая, что я всё ещё его не вижу. В хижину робко заглянула пухлая крутобёдрая девушка с такими же прикрытыми глазами, как и у кочевника, что предоставил нам убежище. Незнакомка подошла к столу и молча сгребла содержимое стола на поднос. Её попытались остановить, но она быстро прощебетала отказ на своём языке и удалилась. У него осталась кружка в руке, и я ожидал, что он выпьет её, но вместо этого — выплеснул содержимое себе на бинты. И тут же зашипел от боли. По выражению моего лица Астрагор понял, что я очухался и, отставив стакан, показал вверх. Я не очень понял, что он хотел этим сказать, но на всякий случай встал. Попытался это сделать, придерживаясь за стену и стараясь справиться с головокружением.       — Вставай. Мы уходим.       Только сейчас я смог разглядеть бедноватое убранство хижины и кое-как повернуться в сторону говорящего. Он как ни в чём не бывало вытер шею и грудь тряпкой, спокойно поднялся и начал собирать разбросанные вещи.       — Я был точно уверен, что ты мёртв.       Следить за ним оказалось невыносимо. Я почувствовал, что если и дальше буду видеть его безумное спокойствие, то точно сойду с ума. Поэтому я отвернулся и снова накрыл голову руками.       — Ты меня едва поцарапал.       — Не ври! Я чувствовал кровь.       — Давно это у тебя?       — Что именно?       Тело начало приходить в себя, и я почувствовал тянущую боль — особенно сильную на запястьях и затылке. Тогда мне пришлось осесть на стул и прижаться к стене.       — Галлюцинации.       Я посмотрел на него, как на дурака. О чём он вообще?       — Посмотри на мою шею.       Он отодвинул бинты и слегка запрокинул голову назад. Я потерял дар речи: справа ближе к затылку до скулы шла глубокая рана, а после неё — чистая белая кожа и старый шрам. Но уставился я на неё, как будто там торчали оголенные кости. Взгляд зацепился за его одежду на полу. Небольшое пятно размером с два пальца, и всё. На плече халата тоже, пятно и пару капель. Мне померещилось?..       — Я же… чувствовал, как твоя кровь… бежит…       — У тебя бывало такое, что тебе постоянно кажется одно и то же?       Я помотал головой и подпёр её ладонью. Ещё этого не хватало.       — Не расстраивайся, — он был слишком спокоен, — с этим можно жить. Некоторые неудобства доставляет только то, что ты не всегда можешь понять, видишь ли ты какой-либо образ наяву, или всё больше и больше сходишь с ума.       После этого мне всучили ремни и отправили на судно. Илия обвёл меня взглядом, замечая «подмороженное» состояние, но ничего не сказал. Я не хотел даже шевелиться, даже смотреть по сторонам. Поэтому уткнулся взглядом в сторону и вцепился в сумку. Мне даже было всё равно на то, что процесс создания страховки затянулся уже на три недели. Будет плохо, если мы не управимся до осени — запасы на холодное время природа сама собой не предоставит. Астрагор уселся на противоположный участок судна.       Илия излучал счастье и особо не замечал наше поведение. По мере приближения к берегу настроение всех перевозчиков улучшилось. Йен же становится чернее тучи и что-то бурчал себе под нос.       — Эй, Арлет, ты сегодня чересчур тихий. Что-то случилось? — наконец, Илия решил заговорить.       — Нет, — я помотал головой, — ничего не случилось. К счастью…       Последняя фраза получилась не очень уверенной, даже слишком натянутой, но в силу уважения к личному пространству Илия предпочёл больше не развивать эту тему.       — Не всем же сиять, как начищенный медняк, — вдруг фыркнул Йен, нервно сворачивая канат, затем снова раскручивая и бурча себе под нос: — а то ослепнуть можно.       — Да брось, золотце, — Илия взял парня за подбородок, но тот резко отмахнулся и уставился на брата, как на врага.       В ответ Йен снова промолчал, соскочил с канатов и пошёл прочь.       — Животное, — процедил он сквозь зубы.       Кажется, Илия это услышал и усмехнулся. Его брат откинул своё занятие в сторону и тоже удалился. Странные у них отношения.       Виднеющаяся деревня была похожа на один огромный сад на воде. Среди этой вездесущей зелени вообще есть дома? Прямо над водой, будто ветви ивы, нависали вьюны с крупными гроздьями каких-то неизвестных светло-зелёных ягод. Широкие листья этого растения прилипли даже к воде и плавали по ней, точно кувшинки. Я достал из-за пазухи блокнот и постарался максимально точно отобразить открывшуюся картину на бумаге. Среди природного великолепия возвышался широкий деревянный мостик, а вокруг него — дюжина девиц разной степени одетости, кто-то с корзинами в руках, кто-то с тканями. Все как на подбор — смуглые, с чёрными переливающимися кудрями, пышногрудые. Никогда таких не видел. Я обвёл их взглядом и вернулся к природе. Как только мы приблизились к порту, который, кстати, уж точно не входил в наши планы, большая часть находящихся в воде девушек тут же замахало нам руками. Кто-то, кто был ближе к берегу, выкрикивал имя Илии и чуть ли не подпрыгивал от счастья. Я, как ни в чём ни бывало, вырисовывал изгибы ветвей и пышную растительность, но тут краем глаза заметил, как многие из местных жительниц осуждающе смотрели куда-то в мою сторону и вдруг начали прикрываться. Сначала я не понял причин, но потом перевёл взгляд на свой блокнот и всё понял: они посчитали, что я тут их изгибы и пышности зарисовываю, а не природные. Мне пришлось стыдливо прикрыть лицо своим «оружием». Заметив это, Илия в голос заржал.       — Они меня обожают, — засмеялся парень, помахав девушкам в ответ. — Пойдёшь со мной, а, художник?       Я даже не сразу понял, что он обратился ко мне. И смутился ещё больше. Ну вот, он тоже так подумал.       — Я природу рисовал, — буркнул я. — Куда ты хочешь, чтобы я с тобой пошёл?       — К девчонкам. Тоже, знаешь ли, виды.       Глупый вопрос «зачем» растворился в голове почти сразу, как возник. Известно, зачем. Я коротко мотнул головой и отвернулся.       — А что так?       — Моё сердце занято.       Астрагор всё это время внимательно следил за мной, делая вид, что внимательно слушает одного из гребцов, самого мелкого и похожего на обезьянку, Филимона вроде. Приятный парень, любящий допытывать торговцев о каких-нибудь интересных случаях, даже лучший друг Ниальта. Да, друзей ему заводить всё-таки было можно. В общем, да, я отвлёкся.       — Сердце это сердце, — Илия положил руку мне на плечо и этим «вернул на землю». — А…       — И не сердце тоже.       Я не очень ласково смахнул его руку и шагнул в сторону.       — И что, совсем не хочется чего-то новенького?       Парень облокотился на борт. Лишь бы не навернулся. Хотя сейчас я был бы не против, чтобы этот разговор закончился, пусть даже таким жестоким методом. Никогда даже не задумывался о том, чтобы изменить Роувеллу с кем-то. Вот правда, никогда такого желания не возникало.       — Нет. Меня всё устраивает.       — Лебединая верность?       Я кивнул и закрыл блокнот, но от головы не убрал.       — А Рик об этом знает?       Не понял. Поняв моё замешательство, он пояснил:       — Ну, то, что Астрит ему с тобой верность хранит.       Не контролируя себя, я замахнулся на ржущего парня своим, всё-таки не в кавычках, оружием.       — Не смей даже думать, что я с… этим когда-нибудь буду!       В этот момент на нас обратили внимание все на судне и за его пределами. Кажется, Астрагор оценил мою реакцию и с этого момента вернулся к разговору с Филимоном. Ладно, реакция была слишком бурной. Надо как-то это загладить.       — Тот, кто занимает моё сердце и не сердце, вообще ни в какое сравнение с Астрагором не идёт.       К счастью, на этом мы закончили. Все, кроме Йена и Вагиза ушли и точно не вернутся до утра. Чёрт, опять задержка. Да что ж это такое. Ладно. Мне ничего не оставалось, кроме как начать работу над страховкой. Я опрокинулся на подушки, достал ремни и стал изучать: неплохие, крепкие, даже очень. Я скручивал их и накладывал друг на друга, пока не опомнился, что получается вполне сносная страховка. Одним движением я открыл блокнот на нужной странице, положил на стол и задумался. Если бы их было чуть больше, можно было бы сделать половину страховки для Роувелла. Чёрт, хотел максимально сэкономить, в итоге не получится — я не планировал делать что-то для себя, а теперь, по странному стечению обстоятельств, придётся. Нижняя часть оказалась изрезанной в лохмотья. Но не сдалась, честь ей и хвала, спасла мою задницу. Спасибо хоть верх остался нетронутым. Я обвязал один из ремней вокруг пояса, закрепил бляшкой и принялся прилаживать остальные, пока хотя бы без креплений. Может, стоит их укоротить? Лагерь погрузился в тишину. Вокруг так тихо, что был слышен треск костра у палатки снаружи.       Скоро ремни покрывали меня с ног до головы.       — Очень даже неплохо.       Мой спутник слишком внезапно оказался за моей спиной. Дёрнись я чуть сильнее, всё бы рассыпалось.       — Стараюсь.       Хижину нам придётся делить на двоих, что меня немного расстроило. Уверен, в этом виноват Илия. Впрочем, места здесь хватало: не сарай, какой был у кочевников, а целый шатёр, усыпанный подушками, коврами и даже с очагом на каменном возвышении. Мужчина подошёл к очагу, взял полено, поднёс к лицу и приоткрыл рот. Съесть его, что ли, захотел? Вдруг полость его рта засветилась голубым, и по мере выдыхания воздуха из него вылетали искры. Скоро деревяшка загорелась, и он вернул её на место. Костёр полыхнул на славу. Охренеть. Удобно! Интересно, а Роувелл так сможет? Тогда и по три часа не придётся над кострами сидеть!       — Твой рот и правда чертовски полезен.       Выпалил я, не удосужившись подумать. Только когда я понял, что пауза в хижине затянулась, я обернулся и, увидев его слегка озадаченное лицо и внимательный взгляд, понял, что только что сморозил. Точнее, как!       — Прости! — вспыхнул я, замахав руками. — Я имел в виду…       — Стараюсь.       С этими словами он так спокойно ухмыльнулся, что стало стыдно ещё больше. Как же хорошо, что он не распсиховался. Я неловко угукнул и потёр лоб ладонью. Надо перевести тему. Мужчина достал из своей сумки какой-то флакон и перекинул через локоть небольшой кусок ткани.       — Прости, что подвёл.       Ну, а что? Я дал ему ложную надежду, и в итоге спасовал. Снова. Надо было сразу это сказать, но что-то запамятовал. Он махнул рукой и встал справа от меня.       — Всё хорошо, не переживай.       И только он хотел что-то сказать, одной рукой задумчиво обхватив подбородок, а другой указав на мою страховку, я перебил его:       — Ты сильно расстроился… — не знаю, зачем продолжил я, — никогда бы не подумал, что ты умеешь…       Я даже не успел моргнуть, как он прижал меня к столу за шею. Да что я опять не так сказал, Один?!       — Ты ничего не видел! — воскликнул он, сдавив меня ещё сильнее. — Никто… никто не должен об этом узнать, слышишь?       — Ты чего завёлся? Я б на твоём месте… — в глазах начало темнеть, и мне пришлось хлопнуть его по руке, чтобы он ослабил хватку, к счастью, успешно, — тоже бы… зап…       — Надеюсь, ты всё уяснил. — Его Величество снизошло до простых смертных и дало им право на дыхание.       Я схватился за шею и осел возле стола там же, где стоял. Ремни и бляшки уже давно беспорядочно валялись на полу. Собирать их теперь, чёрт.       — Нарушение верности своим обещаниям влечёт за собой жестокую расплату, эквивалентом которой в большинстве случаев является смерть. Особенно, если дело касается меня.       Я не удержался от злобно-ехидного «ага, ну» и кинул на него не менее убийственный взгляд. Мог бы не утруждать себя лишними словами, все уже и так поняли, что если накосячить перед великим Астрагором, можно двинуть копыта. Иных же методов не существует!       — И я расстроился не из-за того, о чём подумал ты.       Пх, ну и ладно. Он участил шаг, намереваясь как можно быстрее выйти, но не тут-то было.       — Да ладно?       — Да. То, что ты не способен на убийство, я понял ещё когда ты прикоснулся ко мне лезвием. Я ощущал твои дрожь и страх. Ты уже испытывал нечто подобное, так?       И обернулся ко мне в пол-оборота. Я постарался не показать своей болезненной реакции и состроил максимально страшную гримасу. Кажется, подействовало. Он усмехнулся и отодвинул полог, отделяющий помещение и улицу. Вот и извиняйся после этого!       — А ты что чувствовал, когда убивал?       В ответ он презрительно фыркнул и проигнорировал мой вопрос.       — Вот ещё что. Тебе был дан шанс избавиться от меня. Попытаешься сделать это без моей просьбы — пожалеешь.       Сказал он и вышел. Псих! Как только он шагнул прочь, я не удержался и кинул в него первым попавшимся предметом, который оказался странным деревянным половником. Не знаю, что он тут забыл и зачем я это сделал. Он невыносим! Чёрт, если я захотел его прибить на третьей неделе, то что чувствует Ниальт? У него просто ангельское терпение! Я вслух обозвал его первым пришедшим в голову ругательством и, встав на колени, начал складывать бляшки на рабочий стол. Он будто не даёт шанса на оправдание себя. Чуть выдаётся повод «очиститься» в чьих-то глазах, он тут же, будто нарочно, делает всё, чтобы ещё больше упасть. Выглядит тупо. Очень тупо! Неужели я один это вижу?!       Одна из бляшек случайно выпала из рук, я подобрал её и тут же с силой бросил обратно. Брось я чуть посильнее, она бы в пол впечаталась.       — Урод!       Судя по звукам снаружи, а точнее, полному отсутствию их, Илия ещё не вернулся. Очень жаль. Мне так хотелось кому-нибудь выговориться. Не об Астрагоре, пошёл он лесом. Просто выговориться о том, как же всё достало. А главное, я не совсем понял, что вызвало во мне такую бурную реакцию. Я не бесился, когда он оценивал меня как товар, что всегда доводило до бешенства. Раздражало, наверное, его противоречие и стремление выдать себя за кого-то более крутого, кем он только хочет выглядеть. Что было, впрочем, свойственно и мне. Я сгрёб железки в охапку и бросил на стол, затем просто уселся на место и запрокинул голову. Костёр начал потихоньку потухать.       — Ясно, — пробормотал я, — пора меняться.       Начну, пожалуй, с того, что больше никому не позволю меня хватать. А уже потом начну работать над чёткостью своих решений. Нет, у Ниальта и Роувелла и правда ангельское терпение. И как мой партнёр ещё не плюнул на меня? Теперь я видел всё со стороны. Конечно, у меня не всё так плачевно, но чем дальше, тем, известно, страшнее. Под близкой к стене подушкой я увидел ещё одну бляшку. Я ползком подобрался к ней и перед тем, как положить, подумал ещё кое о чём:       — Терпению свойственно кончаться.       Даже самому стойкому терпению приходит конец. Должен прийти. Кажется, я снова помогу Астрагору в осуществлении его плана. Думаю, мне не придётся слишком напрягаться. Больно надо марать руки. Его должен убить принц. Я отставил всё в сторону и подошёл к бочке, чтобы освежиться. Вода и правда остудила мой пыл, мне больше не хотелось рвать и метать. Да и в целом, жестокость отошла на второй план. Чтобы усилить эффект, я зачерпнул миской ещё немного воды, намочил из неё руки и лицо. Полегчало. Искупаться, что ли? Вода отразила единственный уцелевший ремень на талии, и я взялся за него, задумался. Если я собираюсь прикончить поставщика этих ремней, то мне необходимо как можно быстрее начать заниматься страховкой для дракона.       — Не горит, — кивнул я и отстегнул своего будущего «спасителя», и положил к остальным запчастям.       Затем перелистнул страницу. Но, приглядевшись, я понял, что это старый набросок. Самый первый. Улыбка тронула уголки губ, и я провёл по нему пальцами — дорог как память. Да уж, хоть она и примитивная, на неё нужно не так уж много материала.       — Ну, начнём.       Я провозился с ними почти всю ночь и напугал заглянувшего в палатку Илию. Оно того стоило — крутился, как мог, позволил сойти с себя семи потам, но всё же смог вывернуть и растянуть ремни так, чтобы они доходили до груди дракона. Ещё оставил небольшой запас — мало ли, вдруг с размером не угадаю. Астрагор, вернувшись поздно ночью с мокрыми волосами, так со мной больше и не разговаривал. Разве что пару раз отправлял спать. Думаю, Илию разочаровала картина, где я и моя воображаемая любовница находились в противоположных сторонах хижины. От парня несло чем-то крепким, но в целом он выглядел очень даже неплохо для человека после бурной гулянки. Напоследок я случайно стал свидетелем того, что вдалеке от всех Йен почти залепил Илии пощёчину, но тот вовремя схватил его за руку. И правда, какие-то странные они. Удалось уйти незамеченным, и ладно. Остальные парни тоже чувствовали себя прекрасно, поэтому уже днём мы отплыли от берега.

***

      На этот раз Астрагор приземлился на возвышении, но не успел я обрадоваться, он потребовал покинуть свою спину. Как дитё малое. Далее стандартная процедура — белая фурия уходит вместе с принцем разгружаться, а чёрная прыгает на меня. Но в этот раз, ощущая его горячую чешую, я понял, что счастлив. Несмотря ни на что, я вернулся к нему. А если бы не спасители, давно бы окочурился в ближайшем переулке. Я обнял его так крепко, насколько мог — он даже удивился. Не хочу его отпускать. За целый день я успел отойти от событий с пиратами, а сейчас воспоминания активно затекали в голову, заставляя жмуриться и чуть ли не дрожать. Нет ничего лучше ощущения того, что теперь ты совершенно точно спасён и вернулся домой. Ну, ладно, да, не домой в буквальном смысле, а туда, где тебя ждёт существо, рядом с которым ты можешь образовать свой собственный дом где угодно. Дракон отстранился и посмотрел на меня. Он забеспокоился и ткнулся носом мне в лицо, чем вызвал вымученную улыбку.       — Просто устал, не беспокойся. Ну и соскучился сильно.       Он не поверил, слишком уж хорошо меня знает, но всё же улыбнулся своей беззубой улыбкой и, приникнув головой к земле, игриво подмигнул мне. Затем изогнул спину и качнул головой назад, взял меня за подол туники и потянул, но остановился на половине пути.       — У тебя для меня сюрприз, — предположил я.       Я удивлённо приподнял бровь. Какой у него для меня может быть сюрприз?       — И что это?       Он издал пародию на смех и заговорчески прищурился.       — Ну, показывай.       На это он завертел головой и показал лапой на наших соседей. Я перевёл на них взгляд и увидел, как Астрагор прижался к оторопевшему принцу, прислонился щекой к плечу и вцепился в одежду. По сдвинутым к переносице бровям и искривлённым губам, я понял, что сейчас он испытывал то же самое, что и я. Сколько бы он ни был стойким и холодным, чуть ли не став жертвой одного из самых ужасных преступлений, а потом едва не откинув коньки, он естественно хочет кого-то обнять. Они думали, что их никто не видит, но отсюда, с площадки перед пещерой, было прекрасно видно тот берег, где обычно мылась посуда и стояли они. Роувелл толкнул меня лапой и недовольно заурчал. Я послушно обратил внимание на него. Он ещё раз указал на них и мягко поставил лапу на место, затем ещё раз. Значит, он покажет мне свой сюрприз, как только наши «хозяева» уснут.       — А… зачем нужно было говорить мне об этом сейчас? Чтобы интереснее было?       На это он довольно выдохнул мне на лицо. Значит, я прав. Неужели он нашёл способ, как отсюда свинтить?       — Я сильно обрадуюсь от этого сюрприза?       Не люблю сюрпризы. Плохие, хорошие. Без разницы, какие. Просто не люблю. Но я решил ничего об этом не говорить. Роувелл только улыбнулся и коротко поцеловал меня в щеку. Теперь буду мучиться от ожидания.       Астрагор был необычайно вежлив и улыбчив с Ниальтом, отчего тот буквально сиял и, вероятно, внутри себя благодарил меня. Знал бы он, что послужило причиной такой смены настроения.       Моя поясница ныла и явно подмёрзла от отсутствия постоянного обогрева во время дороги, и сейчас я буквально таял, ощущая жар под спиной. Сегодня мы с ним почти не разговаривали. Не знаю, почему так произошло — из-за того, что он не хотел превращаться в человека, или ещё из-за чего, — мне было достаточно жестов и того, что я просто его чувствую. Роувелл задремал и попросил разбудить его, как только один из пунктов его хитрого плана будет выполнен.       Принц и Астрагор сидели у пещеры, Ниальт лежал у мужчины на груди и расположился между его ног. Он гладил его тело, касаясь щеки, переходя на шею, грудь и обратно, иногда задевая волосы. Парень говорил тихо, себе под нос, точно мурлыкал, поэтому я не мог его расслышать. Сам дракон смотрел перед собой, оглаживая его плечо одной рукой и накрыв ладонь другой. Да уж, сильный стресс он перенёс, раз так подобрел. Вообще, странно, с чего он вдруг смилоствовался. Неужели решил оставить план по доведению несчастного любовника до белого каления? Молюсь на это.       — Я снова его видел, — вдруг спокойное бормотание прервал бархатный грустный голос.       — Тебе просто нужно меньше корить себя.       — Нет, проблема не в этом. Он был… реален.       Парень приподнялся и в ужасе уставился на мужчину.       — Даже этот… его видел.       — Ты уверен?       — Совершенно точно.       — Но ты же говорил, что это невозможно!       — Да, я знаю, но…       Голос дрогнул, а я невольно наклонился вперёд, чтобы лучше их видеть. Рискованно — они оба знали, что я якобы сплю. И я снова услышал плач. Однако он был совсем другим — горьким, не сдержанным, навзрыд. Опрометчиво с его стороны с учётом того, что он чуть не задушил меня за то, что я видел его слёзы. Принц побледнел и растерялся, и всё же взял себя в руки и, встав на колени, прижал его голову к груди.       — Тише, — прошептал он, — ну же, успокойся.       Он в шоке, точно. Это продолжалось около двух минут.       — Вдруг я опять… вдруг кто-то узнает…       — Раз до сих пор этого не произошло, то и не произойдёт. Всё хорошо… но… если ты… захочешь…       Один, не надо, здесь и так сыро.       — Ты можешь уйти… я не буду сердиться.       Смелое заявление. Чёрт, мне слишком интересно, о ком они говорят. Думаю, о том странном человеке с рынка. Неужели он так важен?       — Нет, — решительно произнёс Астрагор и поднял голову вверх, — ни за что.       О, я снова чувствую себя ненужным пауком под потолком, замечательно.       — Некоторые события заставили меня пересмотреть моё отношение к жизни, в том числе и мои чувства. Я давно знал, но теперь совершенно точно уверен, что… никогда не оставлю тебя. Ты — мой единственный свет, благодаря которому я всё ещё жив.       Принц смотрел на него сверху вниз глазами, полными шока. И я тоже. Просто взял и признался. Опять. Разрушил свой и мой план к чертям. И позволил себе быть настоящим. Он ведь не лжёт? Я… я охренел.       Его рука наклонила голову принца так, чтобы они соприкасались лбами. Затем он провёл носом по его и приподнялся, чтобы соприкоснуться губами. Я медленно откинулся на бок Роувелла. Ну… в общем-то… я рад за них.       Спустя минут десять они вернулись в пещеру. Я начал изображать сон. Но когда принц лёг на спину, а мужчина опасно навис над ним, я, поборов смущение, сделал вид, что проснулся. Ниальт помахал мне, а я кивнул и принял полусидячее положение. Роувелл ощутил моё шевеление и очнулся. Любовники отпрянули друг от друга и спокойно легли на своё место. Дракон подо мной привстал и улёгся калачиком, чтобы я же оказался в середине, то и дело кидая мне заговорческие взгляды. Я принял их к сведению, но вида не показал. Ни принц, ни его спутник ни о чём не догадывались и продолжали беззаботно перешёптываться. Да, долго они не разговаривали, раз базарят без умолку уже столько времени. По прошествии примерно часа Роувеллу начало это надоедать, он вздохнул и чёрная кисточка на хвосте несколько раз ударила по ближайшему камню. Был бы у меня хвост, я сделал бы то же самое.       — Мы вам мешаем?       Наконец-то Астрагор отвлекся от заморачивания головы принца.       — Да, — тут же выпалил я.       — Если хотели уединиться, так бы и сказали. Мы бы ушли в другое место, и не пришлось бы дожидаться, пока мы уснём.       — Мы хотим спать, — стараясь не показывать раздражение, я выделил последнее слово интонацией.       На это оба усмехнулись. Скоро они и правда замолчали и, когда Астрагор сменил облик, вроде даже заснули. Вот и славно. Возможно, они не станут так просто смиренно спать, но этого бы не хотелось. А вот когда мы вернёмся, я отважусь на то, на что недавно фыркнул. Чтобы до конца убедиться, что совершенно точно в безопасности, что моя воля и желания имеют вес… я разрешу ему то, о чём боялся даже думать — позволю Роувеллу овладеть мной.       Дракон подошёл к спящим и долго всматривался в них. А я сгорал от нетерпения. Что ждало меня в этой темноте? Роувелл восторгался своей находкой, а значит, она должна понравиться и мне. Но сейчас я обрадовался бы только лодке, честно. Мы убедились в бессознательности соседей и двинулись в темноту. Напоследок Роувелл поддел мордой наше покрывало и поднял его. Забавное зрелище. Ладно, возьму его.       Темнота не кончалась, а запах сырости усиливался. Такое ощущение, что неподалёку есть водоём, точно не маленький. Грунтовые воды? Скоро темнота стала потихоньку разбавляться фиолетовыми подсвечивающимися точками, увеличивающимися по мере приближения. Ночная фурия уверенно двигалась вперёд до определённого места, а когда мы достигли ещё одной расщелины, где было совсем светло и несло водой, остановилась. Он кивнул вперёд. Выражение его морды не было сильно уверенным, и это настораживало. Мне не осталось ничего, кроме как пойти вперёд.       Как здесь вообще это всё поместилось? Остров выглядел очень маленьким, но то, что я видел сейчас, доказывало обратное. Мы вышли на широченную площадку размером с пол-острова, идеально гладкую, будто обтёсанную на станке. По бокам были навалены камни с человеческий рост. Я подошёл ближе к обрыву и увидел, что они доходят почти до самого низа. Фиолетовое свечение падало откуда-то из глубины, из прорехи над водной гладью. Всё пространство было усыпано тёмно-розовыми кристаллами, слабо подсвечивающими окружающие камни. Невероятно. Только не понятно, для чего Астрагор и Ниальт это скрывали. На первый взгляд увиденное не представляло собой ничего интересного: огромная пещера и всё. Ну, может быть, эти кристаллы драгоценны, и здешние местные жители выживают только благодаря им — в то, что Астрагор прекрасно зарабатывает на одних только тканях, верилось как-то с трудом. Роувелл заволновался и забегал по плато, постоянно смотря в сторону светящейся прорехи. Он прижал уши к голове и пригнулся низко над землёй, принюхиваясь и что-то бормоча себе под нос. Странное поведение. Я спокойно оглядывался по сторонам, пока Роувелл, наконец, не возник передо мной, чуть ли не напрыгивая и хитро поигрывая глазами.       — Ты там что-то увидел?       Я рассматривал вариант того, что он просто завёл меня сюда для того, чтобы уйти подальше от наших соседей, но, кажется, здесь крылось что-то другое. Уж слишком взволнован он был. Дракон подпрыгнул и, ухватив меня за подол туники, потянул к камням. И тут я увидел, что, если он продвинется ещё на метр, он точно упадёт.       — Стой! — воскликнул я настолько громко, что мой крик на мгновение заполонил пространство всей пещеры.       Чёрт, нас же могли услышать! Роувелл разжал челюсть и испуганно уставился на меня вмиг уменьшившимися зрачками, а я зажал себе рот. Мы замерли и простояли так некоторое время. И когда я уже поверил, что всё обошлось, в метрах пяти от нас раздался шорох. На всякий случай мы, не сговариваясь, метнулись к тем самым камням, прячась между ними. Дракон накрыл меня крылом так, что я мог видеть только пол и очертание чьих-то огромных ног. Попали!       Опять неизвестность. Я очень сильно надеялся на то, что Астрагор ищет нас для того, чтобы просто вытащить отсюда и отругать. Иных вариантов развития событий вообще сейчас не хочется. Да ещё и наше положение более чем бедственное. Судя по звукам, дракон снаружи не испытывал враждебности, но кто разберёт этого психа? То он вся из себя сосулька, то слишком эмоциональная жертва, то самая жестокая тварь из пучин ада. Со стороны это может выглядеть примерно одинаково, и ты никогда не знаешь, чего ждать. Это-то и пугало больше всего. Вдруг дракон приблизился к нам. Роувелл оскалился и выгнул спину дугой, заводя меня назад. Я на всякий случай схватился за него — вдруг удирать придётся. Хотя… удирать… от Астрагора… ха-ха. По-моему, это ещё никому не удавалось до конца. Чёрт…       К счастью, приближение прекратилось: фигура снаружи развернулась, отдаляясь. Судя по шелесту, эта ночная фурия тащила по земле и хвост, и крылья, что было не характерно для этих существ. Роувеллу было глубоко наплевать на это, он приник головой к земле и выглянул наружу. И в этот момент его глаза нехорошо расширились. Он замер и приоткрыл рот, будто и к нему пришли галлюцинации. Я посмотрел на него, ожидая объяснений, но вместо них он толкнул меня бедром и тихонько кивнул вперёд. Я на цыпочках приблизился и расстелился на земле, после чего дракон переступил через меня одной лапой и накрыл, прижав голову рядом с моей. Мой защитник. К сожалению, в том месте ничего, кроме темноты, я не увидел. Но Роувелл упорно смотрел туда. Ночным зрением люди не обладают, поэтому — увы. Если бы он пошёл куда-то к кристаллам, я бы хоть как-то смог его разглядеть, а так я видел вдалеке только очертание отдаляющейся фигуры, но… что в ней такого интересного? Астрагору надоело нас высматривать, он решил «есть захотят, сами придут», что не удивительно, так… в чём проблема?       — Я ничего не вижу, — наконец, признался я.       Начать с ним беседу о галлюцинациях?.. Но, вместо этого, он завопил, как пёс, просящийся на прогулку, постоянно смотрел то на меня, то в пещеру и чуть ли не подпрыгивал от волнения. Должно быть, он забыл, что в настоящем облике его речевые навыки, эм, слегка ниже, чем у людей.       — Не понимаю, прости. Сложный язык ночных фурий, если ты забыл, «ни за что не понять людям».       Да, передразнил не к месту. Но я правда не видел причин для такой бурной и бессвязной паники. Я научился понимать его даже драконом почти сразу, как мы познакомились, и со временем этот навык достиг таких высот, что зачастую надобность его обращения в человека просто отпадала. Но вот сейчас я будто в первый раз его увидел.       — То, что ночные фурии хорошо скрываются в темноте, — не новость.       Чёрный не видно на фоне чёрного, ну же, Роувелл, это давно известный… факт. Недовольно скривлённые губы расслабились, глаза расширились, с лица полностью сошло недоумение. Чёрный. На чёрном. А Астрагор… белый. Вдруг он совсем вышел из себя и подпрыгнул, чуть ли не раздавив меня, и замер. Мы переглянулись. Так вот, что он хотел мне сказать. Я снова отвёл взгляд в сторону. Если это существо не Астрагор, то… кто? Эмир? Тогда как она нас нашла и почему Астрагор её впустил? Роувелл пригнулся всем телом, намекая на то, что нужно залезть на него, что я и сделал. Некомфортно, да, но я потерплю. Он незамедлительно выбрался из засады и проследовал туда же.       — Ты что задумал?! — воскликнул я, но он обернулся и зарычал, мол, тихо ты.       Я даже подумать не мог, что ему захочется снова нарываться на приключения!       Но он неумолимо шёл вперёд, перескакивая с одного камня на другой. Пару раз чуть не сорвался. Вот он остановился и замер. Я посмотрел туда же, куда и он, и оцепенел — такие же зелёные глаза ночной фурии сияли напротив, с холодным спокойствием изучали каждую деталь и будто призывали идти за ними. И вот они метнулись вперёд — и Роувелл за ними. Дракон камнем упал с обрыва и раскрыл крылья ближе к воде, с лёгкостью преодолевая препятствие. Мы так точно не сможем. Как только фурия оказалась на берегу, она посмотрела на нас, подсвечиваемая фиолетовым свечением. Теперь я мог разглядеть её получше: ничего необычного за исключением отростков на голове. Они почему-то оказались шире и короче, и ещё их точно было меньше. Образ Эмир как назло выпал из головы, и я не мог с чем-либо сравнить. Я мог только знать, что в отличие от остальных драконов, морды известных мне ночных фурий точно отличались друг от друга по посадке и разрезу глаз, ширине носа, и так далее. Что там по отросткам, я как-то запамятовал. Я было потянулся к блокноту, но Роувелл дёрнулся и попятился назад, закрывая голову крыльями. Стесняется своей «нелетучести», наверное…       Дракон внизу сел на песке и поднял отростки вверх так, чтобы они торчали на голове почти вертикально. Не помню, чтобы Роувелл когда-то так мог. Тогда он решил карабкаться по камням. Фурию внизу это удивило, и теперь она с первобытным любопытством наблюдала за нами. Не знаю, как она ещё меня не увидела. Или увидела? Я порывался слезть, но на меня нарычали, и я бросил это, просто пригнувшись. А ещё — от шока я вовсе забыл об этом — откуда она здесь?       Когда два дракона оказались на одной площадке, Роувелл неестественно выпрямил спину и чуть было не сбросил меня. Неизвестный дракон наоборот — приник к земле и разглядывал его отсюда. Роувелл распахнул глаза и уставился перед собой, а когда его сородич встал и подошёл к нему, он изогнул губы и попятился назад, почти заваливаясь назад, но в последний момент сменил положение и теперь полз назад, то и дело прикрываясь крыльями, будто стеснялся. Но, кажется, дракона интересовал не он. Фурия быстро прыгнула вперёд, как кошка на мышь, тут же оказываясь слишком близко, от чего Роувелл заверещал и встал на дыбы. И, естественно, сбросил меня. Интересно, сколько ещё продержатся мои рёбра? Я приподнялся на локтях и увидел надвигающуюся фурию. Но Роувелл выступил вперёд и оскалился. Я ожидал истерики или сильного удивления со стороны предположительно дикого незнакомца, но он будто видел людей каждый день и, даже когда я встал и положил руки на Роувелла, остался спокоен; только издал какой-то странный вибрирующий звук. Мой дракон вдруг заволновался и стал неловко оглядываться по сторонам. Похоже, это… ну… язык ночных фурий? Что он ему такого сказал? Судя по удивлённой морде напротив, ничего необычного. Ещё с полминуты посмотрев на нас, дракон развернулся, слегка хлестнул по лапе Роувелла и пошёл к расщелине. Парень опустил голову и, кивнув мне, поплёлся за ним.       — Что он тебе сказал?       Ответом было только раздражённое бурчание. Ну ладно, не хочет говорить, не надо. Может, это правда было что-то, что мне лучше не знать.       За расщелиной находилась арка, с потолка которой, подобно шторе, свисали лианы — вот так сюрприз, угу. Фурия скрылась за ней, но Роувелл не торопился следовать туда же, попросив меня самому открыть проход. Я пожал плечами и отодвинул завесу. Увиденное повергло меня в шок: здесь точно уместился бы ещё один остров. Такой же зелёный, неприступный, правда, без единого камня и неба — вместо него над головой висела скала со сталактитами и теперь белыми кристаллами вперемешку. Какие-то растения светились, точно солнце, что было красиво, но точно не пришлось по вкусу глазам — ещё немного и от этого свечения, как от пыльной бури, слёзы выступят. Наш «путеводитель» прошествовал на противоположную часть этого оазиса, и скоро из-за ствола огромного дерева высуну… стоп, что, блять? Выплыл Астрагор. Э… в чёрном платье… с волосами, скрученными от виска до виска и подхваченными чёрным обручем. Роувелл уронил крылья на землю и, насколько позволяло строение его рта, произнёс явное человеческое «Что?!». Выражения наших лиц было примерно одинаковым, что вызвало смех у этого обмудка. Он же совершенно точно был снаружи! Кто этот дракон с ним? Ниальт, что ли? Он нашёл способ превращения человека в дракона? И пристрастился к женскому? Что… что происходит, чёрт?! Откуда у него… странно, что я не заметил это сразу… женская грудь? Нет, возможно, там под тканью что-то было, из-за закрытого кроя особо не видно, но… мне срочно нужны объяснения.       — Глумингалл? — вдруг произнёс… она.       Нет, это оказалась женщина. Мы с Роувеллом синхронно прикрыли лицо и отвернулись от стыда. Ну, она и правда слишком похожа на него. И не как двойник с фурией, а именно как две капли воды: те же белые волосы, усталые глаза с потемневшими кругами под ними, болезненно бледная кожа, выступающие скулы. Из-за дурного освещения я не мог разглядеть её глаз. Странная женщина подошла к моему дракону. Он в ответ отшатнулся и в поисках поддержки посмотрел на меня. Я был напуган также, как и он, поэтому рассчитывать на меня было бесполезно, что я и показал, пожав плечами. Тогда он прижал к голове отростки и начал ворчать, пятясь к выходу. Тогда женщина остановилась, и её, как оказалось, зелёные глаза с узкими прямоугольными зрачками вспыхнули любопытством. Это… ночная фурия? Но почему её волосы белые, а глаза нормальные? По словам знающих, Астрагор был единственной фурией-альбиносом. А эта — будто «середина наполовину».       — Ты не Глумингалл, — завороженно произнесла она. — Ты его сын… Риавалль.       Мы вздрогнули.       — Ты жив… Мы думали, что он убил тебя.       Она точно не верила своим словам и смотрела на нас так, будто сейчас заплачет от счастья. Мне страшно здесь находиться.       — Подумать только, так похож на него.       Сравнение Роувелла с его отцом всегда было для него оскорбительным. При всей ненависти к Астрагору, он откровенно говоря недолюбливал Глумингалла, считая его поступок очень подлым. Я не знал, решит ли он «показывать зубы» и сейчас, но всё же он показал — зарычал и, фыркнув, зашёл за меня. Когда с моих плеч пропало покрывало, я понял, для чего он это сделал.       — Мы совсем с ним не похожи.       Судя по всему, эта чокнутая была в восторге от его трансформации.       — Да, у твоей человеческой сущности прямые волосы, как у матери. И нос отличается.       — Я не об этом! — он смутился и снова спрятался за меня. — Я не стал бы… у нас…       Снова приступ. И снова не вовремя. Парень вздохнул и медленно выдохнул.       — У нас разные взгляды на жизнь.       Женщина засмеялась, чем ещё раз напомнила мне Астрагора.       — Ты ведь не помнишь меня? Иначе не стал бы так дерзить.       Ну точно. Если бы не зелёные глаза, точь-в-точь — Астрагор!       — Моё имя Эдиатре. Старейшина племени Ночных фурий, назначенная самим Астрагором.       — Что?! — воскликнули мы в один голос.       — Ах, бедное дитя. Ты совсем ничего не помнишь?       Тогда она махнула рукой, и из-за камней и деревьев начали возникать фигуры. Чёрные драконы, все сплошь с сверкающими зелёными глазами и восемью отростками на голове. Так, стоп. Так я и думал: меня всё-таки изнасиловали, убили, и, скорее всего, теперь доедают медведи из ближайшего леса. И это всё мне конечно же мерещится. Потому что, ну… Ну не может за один день случиться столько безумного и хорошего! Я как завороженный во все глаза смотрел на возникающих драконов. Их точно здесь несколько десятков!       — Н-ночные Фурии?! — воскликнул я, пытаясь схватить взглядом всех и каждого. — Больше одной?! Охренеть!       — Не сдохни от счастья! — сердито крикнул Роувелл, а сам будто сжался под натиском многочисленных взглядов.       Больше двух десятков, от огромных до самых маленьких — все находились от нас в такой доступности! Отростков у всех было либо шесть, либо восемь. Что-то мне подсказывает, что меньшим количеством обладают самки. От нахлынувших эмоций я не мог собрать все мысли в кучу. Я разглядывал их как ребёнок, не стесняясь откровенно глазеть. К счастью, это никого не смущало. Разве что детёнышей, которые показались мне слегка нелепыми — с квадратной головой, похожие на шарики и… с очень маленькими крыльями, которые точно никогда не поднимут их в воздух. У особей побольше крылья тоже оказались несоразмерно крохотными. В этот момент счастливая улыбка как-то сползла. Это из-за того, что они не пользуются ими из-за ненадобности?       — Молодец, Фарло.       Женщина обращалась к дракону, который привёл нас и уже был забыт мной. Он поклонился и уселся справа от неё. Затем нас пригласили куда-то пройти. Я было пошёл за ними, но внезапно мой путь перегородила неизвестно откуда взявшаяся девушка, обряженная в длинный халат с капюшоном, неестественно плотно прилегающий к телу, но не запахнутый, а оставляющий между двух половин голую кожу. Зачем тогда ей вообще одежда? Она вышла вперёд и выставила копьё.       — Фарло! — снова окрикнула Э… Эдиатре, что ли. — Будь любезнее.       Фарло, значит. Что ж, я оказался прав насчёт количества отростков. Девушка фыркнула и убрала оружие. Но не успел я обрадоваться, как на Роувелла наскочила фурия-самка из толпы. Она повалила его наземь и прижала лапами к земле. А потом облизнула лицо! Как посмела? Роувелл судорожно начал тереть лицо и пытаться вырваться. Хах, теперь поймёт, каково это. Самка издала звук, похожий на тот, что мы слышали от Фарло.       — Я… я не понимаю…       Парень нервно сгрёб разметавшуюся по земле ткань и замотался в неё. То есть — не понимает? Он поморщился и отвернулся. Тогда его пленительница отошла от него и почти мгновенно приняла человеческий облик. Из приличия я отвернулся, ожидая, пока она найдёт себе то, чем можно прикрыться, но визг Роувелла и женские возгласы просто заставили меня повернуться раньше времени. И я оторопел — её пышные формы, как у тех девушек с порта, обтягивали кожаные топ и юбка. Когда успела, и… какого чёрта она вообще на моего парня вешается? Она буквально повисла на сопротивляющемся парне и под одобрительные взгляды всех присутсвующих тёрлась об его лицо щекой и что-то приговаривала.       — Иккинг! — выкрикнул парень, из всех сил отталкивая девушку от себя.       Но стоило мне ринуться в его сторону, острый предмет перед лицом настоятельно попросил этого не делать.       — Да ты чего! — воскликнула эта прилипала. — Я же Санги́я, ты не помнишь?       Она всё-таки отлипла и взяла его за плечи, смотря прямо в глаза.       — Я твоя первая любовь! — произнесла она и засияла. — Ты сам говорил!       Эдиатре тоже. А на моём лице возникло возмущение — Роувелл говорил, что его первая любовь это я, так какого лешего? Я предполагал, что она что-то путает, но обманутым себя всё же почувствовал.       — Знаешь, может, когда-то я тебя и… любил, но, знаешь, — парень положил руки на её предплечья и покосился в сторону, — я ничего не помню, так что прости.       И наконец вырвался из её цепких лап. На это она только хихикнула и продолжила гипнотизировать его, зачем-то села на корточки. Тогда Роувелл бочком подошёл ко мне, но поднимать голову не торопился. Тогда Сангия, кажется, осознав, что это всё вообще-то не шутка, обиженно фыркнула и скрестила руки на груди.       — Располагайтесь, Иккинг. Мы с Риавеллем немного поговорим, и он вернётся.       — На меня больше никто не… будет в-вешаться?       — Нет.       Нехотя Роувелл ушёл с ней. В толпе появилось несколько человек, что примечательно, все одетые. На всех известных ночных фуриях после трансформации никогда не появлялась одежда. В чём дело? Теперь и мне стало неловко от их взглядов.       — Ты человек? — вдруг спросил один, самый высокий и худощавый подросток.       — Да, я человек, да…       Девочка рядом что-то ему шепнула, и он кивнул.       — А что ты знаешь о фуриях?       Странный вопрос…       — Да… не так много, как хотелось бы.       — О! О! — завопила девочка. — Хочешь, мы тебе покажем, что умеем?       — Конечно.       Я согласился раньше, чем успел подумать, но ни разу не пожалел об этом — толпа фурий-подростков под осуждающие взгляды разошедшихся и теперь наблюдающих издалека взрослых показывали все свои умение. О многих я знал, некоторые просто привели меня в восторг! Один из парней со слишком светлыми, пепельными волосами провернул тот самый трюк с воспламенением дерева и чуть не устроил пожар, за что получил лапой по голове от подоспевшего взрослого. У некоторых из драконов глаза имели жёлтый или коричневатый оттенок, у кого-то были совсем другие пропорции, и я как завороженный наблюдал за ними, усиленно строчил новые заметки и болтал с ними. Мне открылось то, что доселе было неизвестно никому. Незабываемые ощущения! Те щуплые и светловолосые парни, Сайори и Ио, оказались друзьями детства Роувелла и оценили его новое имя. Правда, Ио упорно от дружбы открещивался. Сангия в облике дракона лежала на возвышении и внимательно наблюдала за нами, поблёскивая медовыми глазами. Интересно, о чём она думает после того, как её не очень вежливо отшили на глазах у толпы. Надо будет подойти и извиниться, хотя какая-то часть меня категорически была против, мол, эй, вообще-то это она имела виды на твоего парня, какие извинения? Но нет, подойти всё-таки стоило.       Вспотевшие и довольные подростки скоро пошли на боковую, и со мной остался только Сайори, предложивший мне пройтись. Манера его речи кого-то мне напоминала и казалась смешной, и я внимательно его слушал. Ещё он часто жестикулировал и активно играл лицом.       — А куда Эдиатре увела Роувелла? — спросил я, когда он закончил свой увлекательный рассказ об особенностях острова, который я записал от начала до конца.       — Да так, толкает ему свои бредни об Астрагоре, — отмахнулся Сайори. — Кстати, его имя у нас никто, кроме старейшины, не называет. Не принято. Она боготворит его.       Я резко поднял голову на него.       — Боготворит? Как такое возможно?       — Да кто ж её разберёт. Она типа была против последнего вождя и до сих пор вне себя от счастья оттого, что этот псих приказал поубивать только верхушку, а простой народ не тронул.       В голове что-то схлопнулось. Мозг, например. Я вытаращил глаза вникуда. Что. Он. Только что. Сказал?!       — Приказал?       — Ну да. Он слишком неженка, чтобы кого-то, кроме мамки Риавалля, грохнуть. Так и сказал, типа, летите все отсюда, чтобы я вас больше никогда не видел, кто попадётся, зарэжу нахер. Я сам-то не помню, он именно так вряд ли бы сказал, утончённый наш, мне батя рассказывал, но суть та же.       Я, блять, в шоке. А он говорил это так беззаботно, будто имел к фуриям разве что косвенное отношение.       — Ты чего? — парень заметил моё замешательство. — Выглядишь так, будто лично его знаешь, а не по рассказам базарных сплетников.       — Нет, ничего…       Знаю, ещё как.       — А-а… а где Астрагор сейчас? Ты знаешь?       — Да хрен его знает, где. Цветёт, наверное.       — Не понял.       — Ну, «цветёт» означает то, что его труп уже давным давно разложился и на его месте растения выросли. Не слышал что ли такое выражение от Валя?       — Нет… — Судя по всему, Сайори начала пугать моя бледность. — Никогда не слышал.       — Рассказывают, мол, он трахнул мелкого сынка опасного дядьки, и всё, хана. Мои родители не согласны, говорят, выдумывают — не мог он такую мерзость совершить.       Ошибаются они, Сайори, очень сильно!       — Но если Астрагор мёртв, почему вы не покидаете Скрытый мир? Даже на поверхность острова не выходите?       Так они называли своё убежище. Юноша развёл руками.       — Взрослые и Эдит говорят «зачем? Нам и здесь хорошо. К тому, же Он оставил после себя много последователей и врагов, которые по сей день охотятся за нашей шкурой». — Он передразнил кого-то очень взрослого. — Это цитата, кстати. Так что здесь сохраннее.       Мы дошли до каменного изваяния, внутри которого стояли Эдиатре и Роувелл. Не знаю, от волнения или от общей плачевной картины моего состояния, мне стало дурно. Сначала жарко, потом начали зудиться глаза, из-за чего я начал их тереть. Хотелось упасть в спасительный обморок.       — Знаешь, Риавалль… — женщина собиралась коснуться его, но он отступил назад:       — Моё имя Роувелл!       — Хорошо, Роувелл, у меня есть для тебя заманчивое предложение.       Парень смотрел только на неё, и поэтому не мог меня видеть. Тошнота подступила ещё ближе, и я начал ощущать, как ноги подкашиваются. Сайори вовремя подхватил меня и усадил на землю.       — Какое?       — Твой отец… когда-то боролся за титул вожака, ты помнишь об этом?       — Помню.       — Но не вышло, так? Зато как он проявил себя тогда, когда Астрагор пришёл с тем мужчиной… ох, его смелости позавидовали бы даже викинги.       Глаза Эдиатре снова засветились нездоровым пламенем. Я снова посмотрел на её волосы.       — Ближе к делу!       — Твой отец — истинный правитель ночных фурий. А ты — его единственный наследник. Править не должны самозванцы, так? Я предлагаю тебе прийти мне на смену и занять престол. У меня осталось не так уж много времени.       Роувелл отшатнулся от неё. На его лице читался шок. Шок и неверие в происходящее.       — К сожалению, людям нельзя находиться в пещере фурий очень долго. Они ослепнут и сгорят слишком быстро, чтобы тратить на них время. Так что если ты согласишься… тебе придётся забыть о своём друге.       — Да что вы такое!.. — начал он, но она и слушать его не желала:       — Соглашайся. У тебя здесь есть всё, чего ты пожелаешь. Даже невеста, которая готова родить тебе достойных наследников.       Что?...       — Мне надо подумать! — бросил он и вынесся из хижины.       Я как раз начал терять сознание в приступе тошноты и слепоты. Он кинулся ко мне и подхватил, проведя рукой по щеке. Я махнул рукой и показал «всё в порядке», после чего он прикоснулся губами ко лбу и вызвал недоумение Сайори. Он поблагодарил его за помощь, затем помог мне подняться, и мы покинули это злосчастное место. Хоть бы Астрагор спал мирным сном и ничего не знал о нашей находке…       Весь путь до выхода он проделал, будучи человеком. Самочувствие заметно улучшалось. По крайней мере, мне больше не хотелось выколоть себе глаза. Мысли ещё не пришли в порядок, и я не мог в полной мере возмутиться всему, что узнал в Скрытом мире. Роувелл был слишком молчаливым. Оно и понятно — слишком много всего на него свалилось в один миг. Как только мы выбрались, он потянул меня на место. В пещере царила подозрительная тишина, от которой похолодало внутри. Слишком тихо. Проходя мимо лежанки наших соседей, я хотел посмотреть вниз и убедиться в их присутствии, но настолько боялся это сделать, что так и не смог себя заставить. Зря.       Неожиданно, точно молния, перед нами возник Астрагор. Глаза-пламя сияли прямо над нашими головами. Ну всё. Мы попятились назад, но он почему-то не двигался и просто смотрел на нас. С досадой и злобой.       — Вам запрещено передвигаться по острову без нашего сопровождения.       Принца рядом не было. Именно он виноват в том, что Роувелл нашёл вход в обиталище Ночных Фурий. Не углядел, по доброте душевной перестал строить из себя тирана и дал свободу действий. И раскрыл самый страшный секрет своего любовника — всё это время, все гребаные пятнадцать лет он, казавшийся для окружающих безжалостным убийцей, истребившим свой род, на деле оказывается таким же трусом, как я. Груз вины оказался настолько тяжёл, что он сам взял на себя роль защитника и скрыл своих врагов от посторонних глаз. Боюсь представить, что он с ним сделал… или собирается сделать.       Он молча развернулся и пошёл прочь. И Роувелл смотрел ему вслед совершенно другими глазами. Без злобы и ненависти. Я не смог прочитать его чувства, как бы ни пытался. Могу только сказать, что я точно увидел сочувствие и немой вопрос «Оно того стоило?». В его крохотном мире, ограничивающимся мной, принцем и ненавистью к белой фурии, всё перевернулось. Наверное, ему нужно побыть одному. Время близилось к рассвету. Достигнув выхода из пещеры, Астрагор остановился и обернулся. Лунные камни и изумруды встретились. На свой страх и риск я оставил их.