***
Правда ли еда не имела никакого вкуса, или я и правда витал высоко над облаками, осталось загадкой. Уверенность чувствовалась лишь в том, что я совершенно точно постоянно оборачивался назад и не мог ни на чём сосредоточиться. Хозяева острова то и дело одёргивали меня, кто-то обвинял в несобранности, кто-то напоминал, что организму надо от чего-то работать. Правая рука всё время тряслась и отказывалась сгибаться. Каждая манипуляция с ней отзывалась чуть ли не ожогами. Как же всё глупо. Кому рассказать — поймут, как анекдот! Когда я сносно пришёл в себя и всё обдумал, мне хотелось смеяться и рыдать одновременно: каким нужно быть слепцом, чтобы всерьёз верить россказням встречной-поперечной женщины, о не доброй здравости которой мы договорились чуть ли не после первой встречи?! Даже истории Задираки о своих свиданках и причинах разлада с «судьбой» не так комично в своё время звучали! Тор Всемогущий! Злость и апатия сменяли друг друга слишком быстро, чтобы оставаться в спокойствии. За два дня он так и не поднялся наверх, хотя бы… ради чего-нибудь… раньше ведь он никогда не злился так долго… — Итак, как бы все присутствующие не желали обратного, этому разговору рано или поздно суждено начаться. Итак, Иккинг, что ты думаешь делать дальше? Астрагор смерил меня взглядом и замер как мороженый. Готов поклясться, его выражение его лица так и говорило: «отрекись от всего, что знаешь и любишь, или смерть тебе». В попытке справиться с жутью, я посмотрел в чашку с завтраком. Чувство не пропало. Скоро он нервно выдохнул и повторил вопрос спокойнее. Знать бы ответ самому… сейчас он смотрел так, будто спросил что-то обыденное, подразумевающее мгновенный ответ. Но отнюдь это не так. От моего решения зависит всё и ничего одновременно. — Не знаю… — Сейчас всё зависит только от тебя. — Нет, не только от меня! При всём своём желании я не сооружу здесь кузницу из камней и палок! По крайней мере, за столько времени так и не смог. Сомневаюсь, что духи дадут мне способность превращать дерево в металл и его же плавить. Ладони оказались на лице, нервы — на пределе. В общем, везде, где не надо. Всё сейчас не там и не так. Ничего бы этого не было, если бы не моя жадность до новых знаний, если бы не повсеместный компромисс Роувелла, граничащий со слабоумием. Если бы не мы. Оба хороши! Вздох. Хозяева острова не реагировали на мою колкость, едва задевая взглядом. Кто-то с сочувствием, кто-то — равнодушием. — Я имел в виду то, что направление поисков будут зависеть исключительно твоего решения. Чего пожелаешь ты: вернуть его на ваш родной остров или начать жить заново, без него. Что ещё за чушь он несёт?! Хотя… он всё правильно говорит. Нам не быть вместе, если Роувелл станет вождём. С Эдиатре, без неё. Не быть, и всё. Ночные фурии зациклены на прошлом и в этом плане ими легко управлять. — Пожалуй, доделаю всё… а потом уже пусть сам решает, чего он хочет. Достало всё. Я даже не стремился выправить свой почти плачущий голос: чувство безразличия и апатии покрыло даже стыд показаться мягкотелым. Что, если я закончу страховку, а он всё равно заупрямится? Снова всё по новой? Как я смогу переубедить его? Что он предпримет для сглаживания острых углов? Как мы сможем найти общие точки? Что будем делать? — Отношения — это не игра в одни ворота, Иккинг, — Ниальт почти дотронулся до меня, но я снова вспыхнул: — Я это знаю! Воскликнул я и снова осел на своё место, задержав руку на лице. — Я знаю. Просто… — сдерживаться всё сложнее. — Я сделаю то, что от меня требуется. Вердикт пусть вынесет он. «Хотя бы раз… пожалуйста…», — мысленно прибавил я. Хочу его увидеть. Хочу, чтобы он решил всё сам. — Боюсь, он уже всё решил. Полосы на нём — результат долгого пребывания в виде человека, и зачастую это требуется для обряда инициации. Это… — Я в курсе, что такое обряд инициации, спасибо. Да, большое спасибо — пояснил, что дорогое мне создание изначально не собиралось считаться со мной. Отлично. У всех Астрид такая манера? Ещё я заметил, что каждое их слово чертовски раздражало. Понятное дело, их нельзя винить, но судя по всему подсознание так не считало. Астрагор презрительно фыркнул и сбежал. Хотя, сбежал — громко сказано. Скорее, уплыл. В своей мерзкой манере: с заносчиво прямой спиной, того и глядишь переломится, медленно и без эмоций. Раньше он ещё руки за спину заводил, но сейчас отчего-то этого не сделал. Ох, кинуть бы в него что-нибудь. Принц похлопал меня по плечу и забрал наполовину пустую тарелку, которую я опустошал с таким видом, что, уверен, у самого знатного обжоры пропал бы аппетит. — Полагаю, в данный момент ты не способен давать отчёт своим словам и действиям. Поэтому на адекватное принятие решения я даю тебе ровно одну ночь. В случае, если ты всё ещё будешь не уверен, нам придётся тебя убить. Тем временем я отлучусь ненадолго. Такие решения не принимаются за одну ночь. Однако сопротивляться бессмысленно. Я не могу рисковать и так просто улететь, не поговорив с ним. Но время поджимало. Ниальт, кажется, перешёл на сторону Астрагора и теперь начал ненавязчиво подгонять. Оставаться здесь я тоже не мог — враги могут нагрянуть в любой момент и в лучшем случае убить меня. А худшем — начать искать меня, найти ночных фурий и причинить им вред. Оттягивать время так и вовсе было бессмысленно — Роувелл не шёл на поверхность, не собирался делать первый шаг. Хотя знал, что мне трудно спускаться самому, и я не смогу начать первым, даже если очень захочу. Значит, он всё ещё верит чёртовой Эдиатре и считает меня лжецом. Вот где беспросветная глупость! Или… нет, нельзя так думать. У него ведь могут быть причины не идти сюда. Могут ведь? Нужно узнать. Злость, на себя, на него, усиливала желание спуститься вниз. Нутро пещеры тянуло к себе своей тьмой и потусторонним холодом, хотя я точно знал, что ночные фурии источают жар. Мы остались наедине, я был уверен в этом. — Не вздумай туда идти. Брови сдвинулись к переносице, губы скривились. Принц, оказывается, ушёл всего-то к деревьям и теперь стоял за спиной на расстоянии шагов, наверное, пяти. — Пойдёшь — сделаешь только хуже. — Если не пойду, тоже ничего прекрасного не будет… Вышло как-то обречённо. Сил на дерзость уже не хватало, поэтому, ну, имеем, что имеем. — Хорошо. А текст-то для выступления продумал? Ну конечно же нет. Что в моей жизни вообще продуманно когда-то было. Я прислонился спиной к стене и съехал по ней. Нам есть, что обсудить. Проблема только в том, что этот «текст» в любой миг мог принять неожиданные повороты, из которых мы в силу своего состояния и в правду едва ли были способны выпутаться без тяжких телесных или душевных повреждений. — Ему тоже нелегко, — парень говорил тихо и всё время смотрел в сторону, где его дракон готовился к отлёту. — Он хочет спасти тебя от зла всего мира, сделать лучше. Ну, на его взгляд. Проблема в вашей упрямости, поэтому… — … нам нужно научиться уступать друг другу. Знаю. Проходили уже. Из-за уступчивости мы здесь и застряли. — Зачем «уступать»? Один чего-то не хочет, но прогибается, лишь бы второй заткнулся? Так не пойдёт. Я хотел сказать, что вы должны научиться, м-м, чувствовать синхронно. То есть, находить общие точки, ставить себя на место другого. И делать так, чтобы вам обоим было хорошо. Потому что если ты согласишься с тем, чего не хочешь, ну, ты будешь беситься, припоминать со временем. Уверен, ты и сейчас часто себя ругаешь. А если просто пойдёшь в отступление, так совсем… — он глянул на моё ранение, — плохо будет, короче. Какое-то время так всё и было. Он понимает меня, я понимаю его. Мы вроде бы считаемся друг с другом. Что сейчас-то случилось? — Вам нужно поменяться. И лучше бы этому произойти одновременно, можно даже на расстоянии. Сейчас вы оба слишком напряжены для разговоров. — Он был похож на самого лучшего старшего брата в мире, успокаивая и через слова даруя заботу. В ответ я молча кивнул и попытался улыбнуться. — Ладно, сейчас тебе нужно отдохнуть, прийти в себя. А потом уже решишь. Принц ушёл, теперь уже по-настоящему, направляясь к белой фигуре на берегу, а я остался там же, где и стоял, обдумывая дальнейший план наступления.***
— Роувелл! — позвал я. Ответом стало гулкое эхо, и больше ничего. Стены и водная гладь, отражая звук от себя, делали его ещё более громким, но толку, по всей видимости, от этого не было. Тогда я позвал ещё раз. И ещё. После четвёртой попытки, спрятав тонкую белую ношу за ремень на пояснице, я принял решение спуститься вниз. Поднимался я плохо, а что насчёт спуска? Пальцы хватались в выступы мёртвой хваткой, я не знал, какую ногу лучше стоит выставить вперёд, а какую задержать на камне. Железо слишком сильно скользит. Прежде чем делать новое движение, я думал тысячу раз. Мышцы напрягались до состояния того же камня, я будто пытался стать тем же дурацким пауком, с которым я себя постоянно сравниваю. Когда показалось, что осталось совсем немного, я с досадой обнаружил, что не прошёл и половины. Нет, так дело не пойдёт! Я начал ступать увереннее. И результат не заставил себя долго ждать. Я просто напросто полетел вниз, успевая проверять наличие всех костей методом удара об твёрдую выпирающую поверхность. Лучше бы я таким образом отсутствие мозгов в самом начале обнаружил, может, и не полез бы никуда. Ещё никогда падение лицом в песок не казалось мне таким мягким. Я попытался приподняться, но понял, что не могу этого сделать. Многострадальная, ненормальная голова была как раз таки в порядке, а вот всё, что было ниже — ныло как после хорошей взбучки. Рёбра… Я перевернулся на спину, попытался отдышался. Долго так пытался. И «с новыми силами» побрёл к нужному месту. Ладно, думаю, если бы я что-то сломал, я бы тут же отключился. Как и полагается дневному времени, почти все фурии спали. Ио и Сайори всегда спали неподалёку от входа, и я надеялся, что так будет и в этот раз. И мне повезло — возле стены, почти касаясь её крыльями, лежал Ио, а рядом с ним, сонно разглядывая какое-то странное на вид животное, преспокойно пожёвывающего цветок со стены, Сайори. Едва завидев меня, он радостно поднялся и толчком разбудил фурию рядом, но, к счастью, увидев мои нервные жесты, быстро успокоился и вышел наружу. — Есть дело, — сразу начал я, вызывая неподдельный интерес в броско-зелёных глазах, — это нужно передать Роу… Риаваллю. В руки. Лично. Ничего умнее письма воспалённое воображение не выдало. Роувелл понимал руны Олуха, и под влиянием Ниальта стал делать это намного лучше, но риск всё равно был. Огромный. Но это — единственный выход. Не до хорошего, знаете ли. Дракон напротив изумился, но, прекрасная понимая, что объяснить мне что-то в таком облике он вряд ли сможет, он принял вид человека. Я по привычке отвёл взгляд в сторону. А когда вернулся к нему, то не постеснялся таращиться во все глаза: он задумчиво разглядывал конверт и стоял в одежде, в коротких брюках с высокой талией и кожаными браслетами во всё предплечье. Он же перевоплотился секунду назад! — Ты… когда успел одеться? — А? А-а, это нам одна мадам подсобила, — он засмеялся и похлопал себя по бёдрам, — она сразу появляется. Ну, короче, щас не об этом, что ты притащил? Я протянул письмо и повторил свою просьбу. Не переставая смотреть сквозь фигуру напротив, туда, где был он. Пришлось слегка согнуться. — Как он там?.. — Ну, бесится, никого к себе не подпускает. А чё случилось-то? Нужно поговорить. Как же нужно. Вот только это «бесится»… с ним нельзя говорить, когда он бесится. Ему тоже плохо. Возможно, намного хуже, чем мне. Перед ним тоже стоит слишком жестокий выбор. Возможно… может быть… я и в правду сделаю только хуже… — Просто передай. Это очень важно. Скрепя сердце, я повернулся и зашагал прочь. В письме аккуратно выведенными, максимально простыми рунами я указал, что мне нужно отлучиться на две недели ради нашей, и его, в первую очередь, сохранности. Что возможно я починю страховку, что она пригодится… и много чего ещё. И что я бесконечно люблю его. Отразил всю свою надежду, что всё непременно будет хорошо. Думаю, хоть что-то из этих слов заставит его придумать более приземлённый план. — Можешь на меня положиться! — радостно воскликнул парень и исчез в стене из лиан. Конечно, доверять одному парню было крайне легкомысленно, поэтому я, как и полагается параноику, на всякий случай положил ещё два: возле стены и на возвышении. Наконец, боль в рёбрах дала о себе знать. Я старался не подавать вида, но когда стало совсем плохо, пришлось раскрыться. В итоге всю ночь пришлось провести без сознания. Астрагор вернулся как по расписанию. Мрачный, дёрганый. После этого он с принцем что-то долго обсуждал, всецело передавая ему своё настроение. Я же старался не думать о том, какой мне предстоит испытать спектр эмоций во время отрыва от земли. После этого Ниальт забегал по острову, рассовывая по углам треклятые ящики, будто сюда вражеское войско собирается нагрянуть. А может, и собирается. — Что происходит? — я поднялся, освобождая вход в пещеру. — Собирайся. Нужно срочно уходить. Кинул Ниальт и сбежал, даже не посмотрев на меня. Я застыл с открытым ртом, не находя, что можно сказать, поэтому Астрагор взял ситуацию в свои руки: — Остров выслеживают. Вполне ожидаемо, как Роувелл и говорил. Значит, нас всё-таки преследовали. — Я хотел сообщить об этом в первые секунды нашего предыдущего прибытия, но случилось непредвиденное в манере ветви Ли́нодо. То были всего лишь догадки, но теперь я точно уверен, что Каин настроен решительно. Совсем скоро сюда прибудет вооружённый до зубов отряд лучших наёмников. И как он только смог их собрать? Как я понимаю, Линодо — это род Роувелла? — Впрочем, если взять каждую попытку моего убийства за фигуру человека, то хватило бы на просторную комнату. Поэтому можешь не беспокоиться, я нескоро освобожу тебя и весь мир от своего присутствия. С учётом того, что каких-то два дня назад он совершенно точно собирался умирать. И ещё раз до этого. — Подожди, а ночных фурий точно безопасно оставлять одних? — Нет, не безопасно. Сомневаюсь, что враги, не заприметив меня на берегу, махнут рукой и спокойно удалятся. Они начнут обыскивать его и быстро наткнутся на них. Лично я нашёл их на вторые сутки пребывания здесь. — Ты хочешь подвергнуть их опасности?! — Именно потому, что не хочу, мне необходимо услышать твой ответ. Спустишься к ним и разделишь с Риаваллем ношу вождя под гнётом Эдиатре или вычеркнешь его из своей жизни? По крайней мере, на ближайшие две недели. Ну вот, опять всё не слава Одину. — Что ты несёшь?! О письме я решил не говорить, мало ли, как он отреагирует. — Смирись: ты можешь спасти его только своим отсутствием. Или остаться и стать причиной гибели. Тебе решать. И поторапливайся, нам ещё вещи прятать. Он слишком давит… слишком… — Но Эдиатре ведь… наговорит ему дурного… обработает за эти две недели… — Вот и посмотришь, дорожит ли он тобой на самом деле и стоил ли всех твоих мук. Если дорожит — рано или поздно поймёт, где ложь, а где истина. И больше не захочет её слушать. А если нет, то… в таком случае… — Даже думать об этом не хочу. — Если мы и в правду так… «похожи» по мнению обывателей, рекомендую не тратить на него своё время. Он найдёт свою судьбу, рано или поздно. И лучше тебе на это никак не влиять. В голове крутились тысячи возможных ответов, и все они были рыхлыми, сырыми, которые даже произносить стыдно. Астрагор сам признал нашу похожесть. Да уж, куда мы приехали. И что же выходит? Скоро я тоже сойду с ума, отпущу гриву и буду тащиться по всему азиатскому? Отставив в сторону всё, что происходило в голове, я неуверенно пробормотал единственно верный ответ: я попробую доделать страховку, а дальше… судьба решит?..***
Луна нависла точно посреди моря, настолько равномерно её свет падал на водную гладь. Гребни частых волн подсвечивались ещё ярче, чем вся остальная вода. Чертовски красиво. Будто к доверху наполненной чаше поднесли серебристый факел и подули. Листья-суда качались так легко, словно не имели веса и искрились серебром, будто секунду назад из сказки явились. Из той самой сказки, где существуют тролли, великаны, духи, драконы… да. Если уж драконы — не вымысел, то как насчёт остальных? В детстве верилось во всякое и сейчас, наверное, моё положение стало настолько незавидным, что я вновь уверовал во всякую гадость и был готов хоть сейчас идти в лес. Илия безуспешно пытался собрать пустые порванные сети, но скоро бросил это дело и присоединился к моему созерцанию «прекрасного». Он вцепился в всё ещё горячую кружку отвара, которую я налил ему как минимум двадцать минут назад и с блаженством принялся опустошать её. — Ну, как успехи? Наверное, он даровал мне своё внимание больше, чем было нужно. Может быть, я должен был начать отпираться, но, как ни странно, меня всё устраивало, и я с удовольствием поддерживал случайно начатый разговор. Это помогало отвлечься. А сейчас, когда голова грозилась взорваться от нахлынувших чувств, это пришлось как никогда кстати. — Как бы помягче сказать… — обречённо выдохнул я. — Снова пусто. — Снова какая-нибудь тупая отговорка? — Илия шумно отпил из чашки и уселся рядом на пороге палатки, заставив подвинуться. Астрагор постоянно с кем-то говорил. Ежеминутно. И всё мимо. Будто уже и сам потерял интерес к происходящему. Знаю, этого попросту не могло быть: ему надоело наше общество, он хочет от нас избавиться. Но количество его попыток уже потеряло счёт, и вера в победу благополучно гасла. Сейчас, когда важна каждая секунда, нехватка ресурсов чувствовалась как никогда остро. Настолько, что от нервного напряжения я незаметно для себя начал дёргать целой ногой. — Знаешь что-нибудь о быте перевозчиков? — Ну, месяцы в море, остановки на пристанях… Вспомнились не самые радужные события из жизни когда-либо увиденных мною моряков: скудеющие запасы провизии, долгие и изнурительные хождения по воде без единой остановки… да, пожалуй, никакой романтики. Намекает, что я ещё легко отделался? — Нет-нет, именно перевозчиков. Не пиратов, не торговцев, не викингов с их походами, что уже вообще не сюда, а перевозчиков. В ответ я глупо хлопнул глазами. Илия отставил кружку в сторону, потянулся и в приступе озноба спрятал руки под меховой накидкой. — В течение года перевозка — наше не основное занятие. Зимой мы как правило обитаем на материке и занимаемся своими привычными делами. Так скажем, перевозка для нас это своеобразный отпуск. А к весне и до осени уже перевозим. И так как осень в этом году наступила очень рано, мы решили заскочить туда на неделю, пока холод стоит. И… — парень сделал многозначительную паузу и хитро улыбнулся. — Там есть один мастер, Гудбранд, Каин, все по разному зовут, и вот, он кузнец. Ему бы не помешала помощь. У тебя же вроде с ковкой железа проблем нет? Взамен на помощь он может дать поработать над тем, что тебе нужно. С этими словами он слегка толкнул меня кулаком в плечо и улыбнулся ещё шире. Правда, одними губами, как и всегда. Вот так запросто он предлагает мне кузницу? Я же замер на месте, глядя на него и не веря своим ушам: — Ты шутишь? — Можешь у своих спутников о его подлинности спросить. Не думал, что утрачу ещё и дар речи. Путь к решению многих проблем, можно сказать, лежал прямо передо мной, оставалось только согласиться! И подумать о том, стоит ли этот план хоть чего-нибудь… я снова помрачнел. А если Роувелл и в правду не захочет возвращаться или хотя бы соглашаться на редкие вылазки? Что тогда? Всё впустую? Откладывать, ехать обратно на остров, чтобы получить благословение бессмысленно, с какой стороны ни посмотри. Всё опять растянется на чёртовы недели, за которые может произойти всё, что угодно. Но и не получить его — тоже глупо и бессмысленно. Всё сейчас глупо и бессмысленно. Как и моё существование во все времена, в общем-то. Он увидел моё состояние и по-дружески положил локоть на плечо. — Не дёргайся ты так. Всё будет нормально. Каин хороший мужик, понятливый, болтать много не любит, всё по делу. Твой парень точно оценит, что ты сам, без помощи Астрагора, которого он не любит, нашёл способ сбежать. Он будет в восторге, так что не волнуйся так. Скоро будете махать Астрагору и обниматься. Ох, хотелось бы, чтобы всё до последнего слова оказалось правдой. — А… твоя команда не будет против? — С чего бы? Ты же не ребёнок, с тобой проблем не будет. К тому же, я уже уладил разговор. И с ними, и с Каином. — Да ты точно шутишь! — Не-а, никак нет. Они не всеми конечностями «за», конечно, но и не против. Считай, что ты им безразличен. Ну, кроме меня, конечно, мне ты точно не безразличен. Произнёс он мечтательно и с улыбкой. Скорее всего, он имел ввиду что-то другое, и тут же поспешил удалиться: — Эм, ну, в общем, смотри там, взвешивай. Только быстрее, если хочешь до конца Астрагоровской командировки успеть. Попутка прибудет через три дня. Не глядя на меня, он прошествовал прочь. Оставляя меня наедине с приятным чувством... возродившейся Надежды, наверное. Стоит поблагодарить Илию за то, что подарил мне её. Да, именно её, надежду на светлое и прекрасное будущее. Оно обязательно наступит. Сейчас я чувствовал, что готов даже отрастить крылья, если мне придётся задержаться вне острова лишнюю минуту. Это будет рискованный шаг. Плутать вне острова в одиночку мне ещё не прихо... а, приходилось. Только кончилось это... не очень. Кхм. В любом случае, у меня ещё есть время подумать.