***
— Знаешь… Граций — тот ещё шутник, так что не воспринимай все его слова серьёзно, хорошо? И вот, как вы помните, с этих слов-то и началось моё путешествие к «мирной и спокойной жизни». Илия как-то занервничал, что в силу своей открытости замаскировать был неспособен. Судно, что подошло к пристани, оказалось больше, нет, не так: оно оказалось НАМНОГО больше, чем я ожидал. Упомянутый Граций представлял собой серьёзного на вид смуглокожего мужчину с длинными чёрными волосами, щетиной, цветастой повязкой на голове и пером в ней. Ещё ближе к вискам у него болтались косички, характерные для жителей Олуха. Судя по их количеству, он точно был какой-то приближенной к вождю шишкой, к тому же не немолодым. Вот только я не смог вспомнить его, как ни пытался, да и выглядел он лет на тридцать. Хоть бы я ошибался, и он нацепил их просто как часть гардероба. — Ух ты! — завидев нас, воскликнул «Граций», чем сильно напугал меня. — Кто решил почтить «Зверя» своим присутствием! Ну вот, не ошибся. Я привычно постарался посмотреть на говорившего с удивлением (и плохо скрываемым беспокойством). Парень рядом так и норовил ускользнуть от его взгляда. — Сам Илия! Давно не виделись? Сколько? Вечность? Мужчина приветливо раскинул руки и, не дождавшись ответного жеста, просто похлопал парня по плечу. Я незаметно выдохнул. — Три года. Три счастливых года. Илия отвечал без всякого энтузиазма, норовя скинуть чужие руки, но быстро и не задумываясь. Он смотрел куда угодно, только не перед собой и скоро подтолкнул меня вперёд. — А это ещё кто? Твой новый парень? Предыдущий посимпатичнее был. — Грац, не пори горячку! — Илия вспыхнул подобно промасленному факелу и наконец-то посмотрел на своего старого знакомого. — Твои шутки устарели, придумай что-нибудь другое. К тому же, сейчас небезопасно так шутить. Теперь он зашёл за мою спину и подталкивал вперёд уже сильнее. Значит, Граций — довольно рисковый человек, раз даёт волю даже таким шуткам. А Илия точно взбесился, сильно сжав мои плечи, из-за чего пришлось экстренно высвободиться. — Ой, как завёлся-то! За живое задел? Да брось! Ходить по морю тоже небезопасно, и что теперь, сидеть дома? Шутки что надо! — Сюда вроде бы экипаж Лим должен был прийти. — Карин была против, извини. Говорит, ты ей всех работниц перепортишь. Парень за спиной презрительно фыркнул. — А ещё, Лим теперь моя верная жёнушка, — на секунду я подумал, что сейчас лицо Грация треснет от настолько широкой ухмылки. Илию сильно передёрнуло. — Отвратительно. Как она на это согласилась… В ответ капитан громко заржал, и под шумок мы с Илией прошли в «твиндек». Пространство между палубами, как мне позже объяснили. А их здесь было целых две. На самом нижнем ярусе располагался не особо капризный груз, а на второй — всё остальное вместе с матросами и гостями. Астрагор и Ниальт отчего-то решили экстренно плыть с нами. И вот, мы прошли в заднюю часть корабля, где присутствовало подобие «комнат», огороженных тонкими стенами, которых, уверен, раньше здесь не было, и располагалась обычная каюта капитана. На этот раз моими соседями были не братья Ютенфор. Сначала это сильно озадачило. — Располагайся. Астрагор с принцем сойдут на своём острове завтра утром, так что у тебя есть прекрасная возможность побыть одному и как следует обдумать то, что тебя волнует. — На своём острове? То есть, на своей базе, где Роувелл? Это же такая прекрасная возможность вывезти его оттуда уже сейчас! Если он согласится, конечно же. Хотя, думаю, согласится. Тут мне в голову пришла неплохая идея: мы ведь вполне можем вместе покинуть остров, сделать страховку, а потом, чёрт с ними, иногда возвращаться к фуриям. Вожди ведь иногда покидают свои земли? Если он примет такой исход событий, то я даже готов дать нанести под глаза те татуировки, что обычно ставят «омегам». Надену это дурацкое кольцо. Буду терпеть осуждающий взгляд. Лишь бы только воссоединиться с ним и обрести свободу… Илия улыбнулся в своей манере — широко, одним уголком плотно сомкнутых губ, и глядя на меня из-под полуприкрытых век. Он опирался бедром и согнутым предплечьем о вход, пока я разглядывал два гамака из парусины. Довольно прочные. А почему два, если нас будет трое? — Не совсем. О местонахождении Цветения знаю только я. Остальным о нём знать запрещено. Я о «Каменном городе». Вот чёрт. А выглядело так красиво и радужно. Всё-таки, я не смогу периодически прикидывать ремни, чтобы точно не ошибиться с размерами. И не увижу его ещё две недели. Холодок чего-то очень нехорошего неприятно отдал в ногу. Две недели — большой срок. — Всё это время, пока я не ответил, ты думал о Беззубике? О том, как вырвешься вместе с ним из Цветения? Я обернулся. Мы оба давным-давно перестали употреблять это имя. И вот он напомнил. Глупое, не подходящее. Тёплое и родное имя. — Это сразу понятно, — он беззлобно усмехнулся и опустил голову. — Ты сразу теряешь связь с реальностью. В ответ я кивнул. Даже не сомневался, что всё настолько прозрачно. — Знаешь, — он всё ещё смотрел в пол, — я бы очень хотел с ним познакомиться. Даже если не понравлюсь, то хоть увижу, во что ты там влюбился. — Обязательно. Обещаю. Вы обязательно познакомитесь. Обещаю. — Илия, тебя там Граций зовёт! — позвал кто-то юный издалека. — Надеюсь, он обойдётся без его идиотских шуток. С печальным вздохом парень ушёл. До ночи оставалось пару часов, и я смиренно попытался уснуть. Почему нет? Едва коснувшись гамака, принц отрубился. Его дракон на разложенных на полу шкурах — тоже. А ко мне сон всё никак не шёл. И мне подумалось, что мне не помешает свежий воздух. Я выбрался из комнаты и пошёл мимо каюты капитана, намереваясь вылезти наверх, но тут же остановился. Дверь была приоткрыта. Первобытное любопытство взяло верх, и я остановился. — Вы с Йеном всё ещё скрываетесь? Граций и правда походил на змея. «Змея-искусителя», как однажды выразился на ломаном викинговском Баташ (у него, высоченного блондина с суровым шрамованным лицом и длинной бородой, с нашим языком дела обстояли хуже всех). Он крутился вокруг навигатора «Затмения» с бутылкой мало приятного содержимого, то и дело останавливаясь, изучая лицо напротив с разных сторон, точно хочет изобразить на бумаге. Но бумаги рядом не было. И становилось как-то не по себе. — Ну конечно. — Илия отпил из кружки. Опять. — Правда, из-за его вечных вспышек «ревности», думаю, все уже обо всём догадались. Скоро нам прилетит от экипажа. Меня-то, может, только побьют, а его однозначно за борт с камнем на шее выбросят, уж больно предлог хороший. «Ревности»? Нашёл, к чему ревновать. К тому же, Йен его брат. А брат ближе любого друга, товарища, собутыльника, нужное подчеркнуть. Только вот я не совсем понимал, почему их за это должны наказать. Илия воспитывает Йена в одиночку почти с самого его рождения, что странного в том, что они сильно близки? Илия никогда не смотрел на Грация и делал слишком медленные и маленькие глотки. Боится опьянеть, а от привычки рот занимать отказаться не может? — Руки-то у него, может, и золотые по части деревяшек, но в морском деле это шибко не помогает. — А чего так? Ленится? — Язык длинный и острый. Вот и бесит всех. Еле сдержал команду, чтобы его не придушили неделю назад. За полтора месяца до этого на работе со всеми разругался, лишь бы на «Затмение» вернуться. И так постоянно происходит. — Понятно. — Граций подошёл слишком близко, буквально вжимая парня в стол. Илия начал оглядываться по сторонам, наверное, собираясь сбежать. Я напрягся. — А ты бы хотел, чтобы однажды его не стало? — Грац, горячку-то не пори, он мой брат всё-таки. — Понятно, значит, не хотел. Так вот… У меня есть предложение. Как насчёт… перебраться в мой экипаж? — Я, кажется, говорил, что мне и так неплохо. — На Звере вам хотя бы скрываться не придётся. Может, и переключишься на кого-нибудь другого. «Скрываться»? От чего скрываться? В голову влезло дурное предположение, которое я тут же отмёл. — Нет, спасибо, мне жены хватило. Капитан оказался ещё ближе. Он забрался руками под рубаху Илии и прижал того к стене. Парень сомкнул губы и попытался высвободиться. Внутри похолодало. — Морские девы* — весьма ненадёжные создания. А я имею в виду людей, Илия. Такие как мы и Марлой. Смех и это имя вызвали в парне дикую панику. Он стал дёргаться, но Граций, кажется, был в несколько раз сильнее его. Мужчина оперся руками по обе стороны от его груди, прижимаясь всем телом. Илия начал отпираться, толкнул Грация, попытался ударить его, но тут же оказался сидящим на деревянной поверхности. Я рванул вперёд, чтобы спасти его, но тут же остановился: меня не оставят в живых, если покажусь. Капитан ли, сам ли Илия решит покончить со мной — дело десятое. Мне однозначно крышка. Я зажал рот одной рукой. Другая же тряслась над дверной ручкой. Что он творит?! — Или мы тебе не нравились, а? — Отъебись от меня, мудила! — от этого крика, от истеричных нот в этом всегда спокойном голосе, начали подкашиваться ноги. Нет, они именно подкосились. — Тебе же мужики не нравятся вроде, нет?! Вот и гуляй! На девочку я больше не похож! Ещё одна волна мерзкого смеха, губы мужчины оказываются на светлой шее. К горлу подкатился приступ тошноты. Это ужасно. — Ну, а тебе-то нравятся. Ничуть не меньше дам. Такие как ты ещё опаснее чистых мужеложцев, хм, на самом-то деле. Какого… мать его… — А мне в свою очередь нравится тебя мучить. Мы квиты, не так ли? — Иди к чёрту! Услышав это, мужчина отпрянул и вмиг заставил Илию сложиться пополам, после чего грубо схватил за запястье, сдирая перчатку. — У тебя же две этих штуковины, да? Два клейма. «Первый цветок — шаг к пропасти, второй — прыжок в неё, а третий — сломанная шея», ведь так? Знаешь эту песенку? Ответом стал болезненный стон. Я окончательно решил, что именно сейчас ворвусь в комнату. Не позволю, чтобы ещё один человек стал жертвой поехавшего ублюдка из-за моей слабости! — Знаю… Всё. Я приготовился. Положил руку на дверь. Но в этот момент Илия притянул мужчину к себе и впился в его губы. Громкое «блять!!!» осталось глубоко в моём горле. К счастью. Я отшатнулся от двери как от огня. Не может быть… не может быть… этого не может быть… Наверное, единственным человеком в мире, от которого я не ожидал ничего подобного, был Илия. Слишком хорошо, думалось мне, я его знаю. Взгляд сам собой прилип к разворачивающейся в каюте сцене. Инстинкт самосохранения и светлая мысль о том, что в случае рассекречивания меня, вообще-то, казнят, мигал где-то на задворках сознания и поэтому особо мной не замечался. К счастью, скоро ему удалось до меня достучаться, и я как по воздуху сбежал оттуда. Нарочно задев остов с погашенным светильником. Мне удалось прийти в себя только в своей комнате, даром, что все спали. Может, ему всё-таки не нравятся мужчины, а Граций его просто принуждает? Возможно. Но ведь Илия не сопротивлялся его словам… Не смотря ни на что я считал Илию обычным, «правильным», увлекающимся только женщинами. Теперь мой мир рухнул. Что он конкретно скрывает в адрес Йена, я вообще постарался не думать. Потому что в голову лезла всякая дрянь, которую я не хотел бы произносить вслух. А что если… его повышенное внимание ко мне, пощада в случае, если он ловил меня на раскрытии его секретов… не что иное как… чувства ко мне? Нет… такого же не может быть? Или может? Роувелл вёл себя точно так же: мимолётно касался пальцами, смотрел, как на самое дорогое сокровище. А когда он видел, как я теряю сознание за пыльными досками как подбитая дворняга, его единственным словом было… «прости». Он не ощущал той боли, что причинял ему Астрагор, не чувствовал стыда от унижения… он ощущал только мою боль. И стыдился, что не смог спасти. Он не говорил мне этого. Никогда. Я всё видел собственными глазами. Он так же жертвует собой. Но… друзья ведь тоже… бля-я-ять. Я вцепился в волосы и постарался обмозговать произошедшее ещё раз. Люк открылся. Я ожидал, что это кто-то из команды, но… это был тот, кто «занимает мои мысли» последние пять минут. Он закрывал лицо ладонью и, завидев меня, тут же приблизился, свободной рукой опираясь на борт. — Не спится? — как бы невзначай спросил он. — А-а… — голос до ужаса сел, пришлось прокашляться. — Что-то вот нет… — Мечтаешь, как быстрее сбежать? — П-почти… ну… представляю, как это всё будет, когда всё закончится. Неужели. Мне кажется, или я научился врать? Его же голос такой же хриплый. Весь он поникший. Какой-то серый. Печальный… судя по разговору, Граций издевался над ним и в прошлом. И тут снова здравствуйте. Из-за меня, опять же. — Полезное дело, — он попытался улыбнуться, но получилось вымученно, и он прекратил. — Но я бы на твоём месте всё равно пошёл бы спать. Завтра предстоит денёк не из лёгких. Илия оказался пророком… но об этом позже. Сейчас, как ушат холодной воды, меня взбудоражили его слова. Я снова начал в характерной для себя манере, как в старые добрые на Олухе, произносить нечленораздельные звуки. — Ты что-то хотел сказать? — Нет… не особо… нет… На лице парня красовался яркий след от удара. Настолько сильный, что от любого движения он начинал кровоточить. Хотелось спросить его. Дико хотелось. О чувствах ко мне. О Грацие. Но шансы провести диалог без лишних подробностей катастрофически стремились к нулю. Ещё хотелось помочь. Он всегда выслушивает меня в трудную минуту. Хотелось ответить тем же. Поэтому, отбросив здравый смысл подальше, я открыл рот: — Илия… — нервно начал я. — А… а-а… м-м… что… у тебя на лице? Ссадина… — Ну, — парень натянул на раненый участок воротник, скрывая половину лица, — Граций сделал мне одно своеобразное предложение.: стать членом его команды. Ну, и я дал отрицательный ответ. Ему это немного пришлось не по душе. Он отказал ему. И получил за это. Всё ясно. Достойный поступок. Однако я прикинулся, что ничего не знаю, и меня почему-то понесло в неведомые дали. Наверное, я надеялся, что всё само собой придёт в нужное русло. — А почему отказался? — У меня и здесь дел хватает. — Ты мог бы… например, эм, ты же любишь море, работал бы на огромном корабле… — Не напрягайся. К тому же, Грац — не самый приятный командир. Да и человек — тоже, — он потёр рану, — поверь, я насмотрелся на капитанов, могу судить. Да и ещё, у перевозчика есть преимущество — ты можешь общаться с разными людьми напрямую. Узнавать об их жизни, взглядах, культуре. А здесь ты Конечно, Грац поставит меня на неплохую должность по старой дружбе, но… я буду общаться только с матроснёй и такелажем. А вокруг столько интересных личностей, которым только суждено раскрыться. Так что нет, увольте. Говоря об «интересных личностях», он всё время смотрел на меня и начинал немного походить на привычного Илию. Снова я подумал о чувствах. И о том, что, на самом деле, может ещё скрываться за его дружелюбной маской. — А тебя не пугает, что люди могут оказаться… не теми, кем они являются? — Я ничего не жду от людей. Ни плохого, ни хорошего. У каждого есть свои демоны и секреты. Тебе не стоит их бояться. «Волков бояться — в лес не ходить», в этом я с Грацием согласен. Возможно, он прав… если бы не захотел поближе узнать принца, наше нахождение на «Цветении» было бы не таким… красочным, наверное? Я бы и дальше считал его колючим АСтрагоровским прихвостнем. А самого Астрагора — беспричинной сволочью. Да и Роувелл бы… навсегда остался драконом. — А что ты вдруг такую тему поднял? — Ну, закат, романтика… располагает к приватному разговору. Конечно, я сморозил полную ерунду. Ничего умнее не придумалось. Но в парне напротив это вызвало здоровую для него улыбку. — Или у тебя с твоим парнем проблемы? Я вздрогнул. — А… нет… нет… с чего ты решил… Вышло неубедительно. Я спросил его о людях только, чтобы поддержать разговор, не более. А он будто читал меня как открытую книгу. За все дни я и забыл, что у нас есть какие-то проблемы… в голове всё решилось. Сошлось, помирилось, наладилось, забылось. К сожалению, теперь я понял, что это всё только в моей голове. И теперь… мне… нам… нужно ещё раз это всё пережить. — Ну ладно, я пойду. Не вывались за борт, пожалуйста. Мой товарищ хлопнул меня по плечу и, развернувшись, зашагал к люку. Он всё ещё кажется серым. Хотя, нет. Теперь он казался серебристым. Весь, от топчущихся волос, которые казались лунными лучами, широких плеч, до пряжки на левой щиколотке, сияющим в свете луны, а покачивающиеся в прощальном жесте пальцы без перчатки, полевой травой. Илия — спокойствие и печаль. Внутренние демоны, да?***
Наутро мы и правда добрались до земель, названных «Каменным городом». Или «Серым». Кому как попадёт. Так вот, город, а точнее, деревня, действительно оказалась почти полностью состоящей из каменных строений с редкими проглядывающими хвойными деревьями, двумя-тремя зелёными тропинками и небольшим лесом на окраине. Увиденное сильно отличалось от привычных деревень, поэтому я смотрел на них, как завороженный. О вчерашнем я старался не думать. По крайней мере, отложил эти думки до удобного случая. Поведение всех окружающих не изменилось, будто ночи не было вовсе, и я просто последовал их примеру. Скоро пристань наполнилась разномастным людом, кажется, пришедшим сюда со всех концов мира. Как только лестница, или как там её, спустилась на берег, её окружила толпа молодых женщин в белых одеждах. Краем глаза я уловил спускающегося Астрагора, и сначала хотел не особо придавать ему значение, но в тот же момент резко повернул голову: он и принц были одеты в струящиеся, полупрозрачные верхние накидки с огромными рукавами поверх голубых туник, перехваченных серебристыми поясами. Костюм принца отличался отсутствием обруча на голове и более тёмными брюками. Волосы его в кой-то веке оказались аккуратно зачёсанными назад и собранными в хвост. Они выглядели точно европейские вожди, после долгого отсутствия вернувшиеся в свои земли. Как раз вспоминал вчера нечто подобное. — Чего это они так вырядились? — сказал я вслух. — Ну, так они же владельцы этих земель, — Йен перехватил поудобнее ящик размером с человека, который они с Илией оттаскивали к спуску. — Владельцы? — По всей видимости, от тебя скрыли страшную правду, — подключился Илия. — Астрагор — крупный феодал, заправляющий целой деревней. Около двухсот голов народа, если хочешь знать. То количество ремней из чистейшей кожи, креплений, перевозок за этот месяц, — всё это стоит целое состояние. Мы все вместе со шмотками дешевле стоим. Только я хотел заикнуться о том, что ему не стоит равнять курс местной валюты к человеческим единицам, он это сделал. Сначала я не поверил собственным ушам, а потом подумал, что, скорее всего, так всё и есть. — Где-то же он крестьянский товар закупает. Он разве не рассказывал? Можно сказать, деревня за счёт торговли и существует. А не то б давно его со свету сжили. Народ там далеко не добрый. Значит, он до неприличия богат. А я его «торгашом за чертой бедности» окрестил… теперь понятно, почему он разозлился. Принц вёл его под руку, в то время как вторая, искалеченная, была скрыта тканью, прицепленной к груди. И всё равно его изрядно шатало. Ниальт передал Астрагора женщинам и скрылся с остальными крестьянами. Немного поглазев на масштабы владений «бедного» Астрагора, я решил помочь экипажу разгружаться.***
Ощущая нечто дурное в грядущем, да и просто от скуки, я решил кое что переделать. Астрагор как раз собирался отправить в последний путь моток «бракованных», по его мнению, сухожилий, которыми в древности сшивали шкуры, и не брезговали иногда делать это и сейчас. Проверив их на прочность, я принялся за дело. И вот, через пару часов я закончил грубую выкройку «жилетки», состоящей из двух секций, спереди и по бокам туго стянутых несколькими рядами сухожилий. В отверстия на спине я просунул пару лент и решил ничего не соединять, так как это ещё предстоит надевать. Вроде эта конструкция должна быть гораздо удобнее колодок, висящих на его плечах. Что ж, время покажет. Теперь, думаю, я обзавёлся относительно прочными связями с торговцами и, если что, вполне мог что-нибудь переделать. Главное, чтобы я не прогадал с размерами. Точных мерок я, почему-то, за почти шесть лет знакомства, так и не снял, и измерял его тело в собственных условных мерах*. Ну, то есть, в своих же ладонях, спинах, ногах, и так далее. Я часто бываю на нём верхом, поэтому мне, наверное, так проще. Кхм. Конечно, мне до глубины души жаль тот элемент страховки, который мы уже примеряли — он вышел на редкость добротным, — но использование сухожилий вместо сплавки невероятно экономило время. Плетением я хотя бы без лишнего и на данный момент далёкого от меня оборудования заниматься мог. Впрочем, Роувелл догадался до этого многим раньше меня. Надо почаще к нему прислушиваться. Не слепо и без разбора, как иногда делает он, конечно же. Поводья оказались на своём законном месте в то время, когда меня уже дико клонило в сон. Я отложил работу и решил пройти в дом, в котором Астрагор почему-то решил заночевать, противясь их личным покоям. Принц вежливо предложил расположиться с ними в одной комнате, как почётный гость. Возражать я не стал — «у богатых свои причуды». На их месте, обретя долгожданные четыре стены и мягкое ложе, я бы со своим партнёром другим занялся. Тем, чего не должно происходить в присутствии свидетелей. По приходу в комнату меня встретило отнюдь не умиротворённое сопение и сонная темнота. А сдавленный полувскрик-полустон, рыжие от освещение тонкие пальцы двух сомкнутых рук, прижатые к стене вместе с обнажённым по пояс телом. С трудом проглотив несчастный глоток воды, замерший в моём горле, я стыдливо прикрыл дверь. Но тут же понял, что идти мне кроме этой комнаты, в общем-то, некуда.