Прости, брат

Плохое предчувствие появилось, когда Дин вышел из магазина. Оно, как вязкая жидкость, разливалось по организму, заставляя сердце холодеть и болезненно сжиматься. Что-то должно было произойти. Что-то, что пугало до чертиков и заставляло ускорять шаг с каждой секундой. С самого детства Дин прекрасно чувствовал младшего брата. Его страхи и желания, даже без слов ощущая, когда тому больно или хорошо. Сейчас, охотник всем своим нутром чуял неладное, что-то, что засело глубоко в груди, как гиря, тягуче утаскивая на дно. *** Открыть дверь номера получилось далеко не с первого раза; руки дрожали, будто ощущая, что, как только она, чуть скрепя, покажет комнату, произойдёт что-то непоправимое. Дин, закрыв глаза, глубоко вздохнул прелый запах и попытался еще раз. - Сэм..? - на улице было достаточно светло, чтобы увидеть спящую фигуру брата на кровати, но вздохнуть спокойно так и не получилось. На старом, чуть потрескавшимся столе слишком сильно выделялось белоснежная коробочка... снотворного?! Черт... В тот момент, когда за неё зацепился взгляд, сердце болезненно ухнуло где-то в горле и упало вниз, заставляя задержать дыхание. Руки в миг ослабели, выпуская из крепкого захвата пакет, а глубоко в животе скрутился тугой комок дикого страха. Дин, буквально на секунду схватив коробочку, чтобы прочитать название, сразу же выбросил её в неизвестном направлении и подбежал к Сэму. - Сэмми?! Сэм! Очнись немедленно! - Винчестер моментально спрятал лишние эмоции за холодностью и отстранённостью профессионального охотника и положил руки на щёки младшего, зарядив со всей силы пощечину. - Твою мать..! Стоило большого облегчения услышать славленное мычание и еле-еле нахмуренные брови Сэма. Живой. От осознания на лице против воли мелькнула улыбка. - Слава Богу... - почти беззвучно выдохнул старший, осторожно повернул голову брата в сторону пола, засунул два пальца ему в рот, стараясь вызвать рвоту. Младший закашлялся, с трудом приходя в сознание. Его глаза буквально на секунду встретились с зелёными, испуганными глазами брата, и он моментально согнулся в приступе тошноты от манипуляций старшего. Дин облегченно вздохнул, увидев ещё не рассосавшиеся таблетки. Успел... - Давай, - тихо прошептал он, сильнее надавливая на язык, заставляя вывести из организма абсолютно все. Сэм, наконец, полностью очнувшись, тяжело дышал, уже начиная делать слабые попытки вырваться из захвата старшего, но тот не давал даже малейшей возможности этого. - Идиот, не рыпайся! Раздраженно-обиженно прошипел Дин, удобнее обхватил руками дрожащее от судорог рвоты тело, то ли прижимая к себе, то ли, наоборот, держа, как можно дальше. Младший слышал ещё не просветленным разумом злость и испуг в голосе брата, наверное, впервые после произошедшего, и заставил себя прекратить вырываться, хотя от стальной сейчас хватки было больно. Он слышал какое-то недовольное бормотание, сквозь пелену, окутавшую с ног до головы. В неё так хотелось погрузиться, забыться в ней. В реальности его удерживал только голос брата, который, как только младший пытался погрузится в небытие, дрожащим голосом шептал: «только попробуй закрыть глаза! И я тебе врежу!» Убедившись, что вышло все лишнее, Дин ловко подвинул брата к стене, вскочил на ноги и налил прохладной воды. Вернулся и, придерживая за голову, помог выпить содержимое стакана. - Идиот, какого черта?! - испуганно процедил Дин. Стена отстранённости рухнула, освобождая все эмоции, и сейчас хотелось только обнять Сэма, чувствуя его живое тепло, ощущая грудью стук старательно работающего сердца, напрягающегося и не желающего умирать. Младший осушил стакан почти полностью, без сил ставя его на прикроватную тумбочку, посмотрел на брата забито и виновато, но опустил взгляд, боясь быть прочтённым только по нему. Слезы размыли реальность на разноцветные кляксы. Сэм ничего не говорил, теребя край одеяла, да и что он должен сказать?! «Прости»? Или «мне жаль, но я слабак»?! Что?! Ему просто чертовски хотелось больше ничего не чувствовать, но и здесь он облажался. Не смог. «Надо было быть умнее, спрятаться где-то или уйти, ах, да, точно, ты же сломанная игрушка, давно не умеющая ходить. Только и можешь, что лежать, полностью погрузившись в себя, игнорируя все попытки брата достучаться. Что ты, мать твою, можешь?! Только висеть на шее неподъёмным грузом и тратить чужие нервы!» - поток мыслей резко оборвался, когда ладонь Дина осторожно легла на предплечье, и Сэм почувствовал, как по щекам потекли две обжигающее слезы, оставляющее после себя холодные, блестящее на слабом свете лампы, дорожки. «Ты ещё и плакса...» - Сэмми... - старший попытался вернуть брата, находящегося где-то в самом центре пучины своего самобичевания, в реальность. - Господи... зачем ты это сделал? - Я... чертовски устал, Дин, - срывающимся голосом проговорил Сэм, в мгновение вытирая непрошеные слезы с лица, поднял голову и посмотрел прямо в глаза напротив. - Сэм, Господи, я не должен был оставлять тебя одного... - охотник мгновенно прижал младшего к себе, так крепко, что казалось ещё чуть-чуть и хрустнут кости. - Дин, прекрати, не смей винить в этом себя, - Сэм моментально вырвался из тёплых объятий, прижался к стене и серьёзно уставился на брата. - Черт возьми, Сэм, я ещё как виноват, ты - мой младший брат, я обязан был защитить тебя ещё тогда! - Дин, твоему младшему брату уже двадцать три, и, если он не способен защитить себя - это его проблемы. - Сэмми, ты всегда останешься моим младшим братом, и я всегда буду обязан тебя защищать, не зависимо сколько тебе лет, - Дин пододвинулся ближе, заглянул в родные глаза и молча сжал холодное предплечье в знак поддержки. Неожиданно, набрав в легкие побольше воздуха, Сэм закричал: - Твою мать, Дин, да! Да, ты чертовски прав! Независимо от возраста ты готов бегать за мной и вытирать слюни, а я так не могу! Понимаешь?! Ведь простое дело - справится с каким-то бугаем в одиночку, - и тут я облажался! Я не могу защитить себя сам! - Он был намного сильнее тебя, Сэм, - совершенно спокойно проговорил Дин, принимая негативные эмоции, держащиеся под замком слишком долго, на себя. - Ты можешь говорить все, что угодно, - вымученно пробормотал Сэм. - Оправдывать меня сколько угодно, но мы оба знаем: я без тебя - просто ничто. Черт, - из груди вырвался легкий смешок, - я даже семью завести не сумел, уехав в Стэнфорд. Я ни на что без тебя не способен, только попадать в неприятности, чтобы ты меня вытаскивал. Я уже чертовски устал от этого дерьма, устал просыпаться по ночам от собственного крика, устал просто не иметь сил запихнуть в себя хоть маленькую порцию салата, устал видеть в твоих глазах жалость и вину. Ты... - неприятно щиплющее слезы окрасили глаза хрустальным светом. - Ты правда спрашиваешь, зачем я ЭТО сделал? Дин молчал, больше не находя аргументов. Руки против воли с силой сжались в кулаки, и он громко выдохнул, медленно сходя с ума от чёртовой беспомощности, от постоянно желания помочь, обнять, сказать, что все будет хорошо, черт, просто сделать хоть что-то, что могло бы вытащить младшего брата из западни, в которую тот угодил. Но не мог. Сэм блефовал, перед началом игры уже имея в рукаве все тузы и аргументы в свою пользу. Черт, сейчас по родным глазам легко сказать только одно - он сломался. Это видно по потускневшему цвету глаз, по подрагивающим уголкам губ в жалком подобии улыбки, по горячим слезам и душераздирающим всхлипам по ночам, что разрывали сердце на пульсирующие куски. Дин смотрел на брата, чувствуя, как тугой комок слез болезненно скручивает горло. Слова застряли в глотке, не имея желания быть произнесенными, давящая тишина разъедала, лучше кислоты. Сэм заглядывал в глаза напротив с неподдельной надеждой своей неправоты. Что сейчас старший брат найдёт аргументы в свою пользу, сумеет заставить поверить, что все, что сказал младший охотник - неправда, но он молчал. Горько, страшно молчал, пропитывая воздух тишиной, а Сэм вдруг понял, что ему нечего сказать. Молчание говорило само за себя - Дин согласен со страшными словами, но никогда не скажет об этом вслух. Он будет давить это в себе по ночам всхлипами и дрожащим дыханием, но не признает, не осквернит согласием воздух. Ни за что на свете. Дин, постепенно срываясь, встал с кровати, чуть дрожа всем телом, окинул взглядом младшего брата и, кинув тихое: «отдохни», зашёл в ванну. Моментально включил воду на всю мощность, без сил облокотился на раковину, рвано вдыхая и выдыхая воздух. Обжигающее слезы полились из глаз бесцветной лавой, и охотник закусил кулак до крови, чтобы не издать ни звука. Горло скручивало, горело огнём от желания закричать, охотник со всей дури ударил по стеклу, по тумбочке над раковиной, по стене, пачкая ванну кровью, разнёс все в прах, только после этого опускаясь на колени и группируясь в маленький, дрожащий комочек соленых слез, отчаянья и безысходности, а Сэм, слыша едва различимые под шумом воды всхлипы, свернулся на кровати в позу эмбриона и укутался в одеяло с головой, постепенно захлебываясь собственными слезами.