И раскроет крылья в оковах

Иван рассеянно ведет машину, изредка поглядывая на уставившегося в окно Басманова. Федор задумчиво накручивает чернильную прядку на палец, расслабленно растекшись по переднему пассажирскому ивановского крузака. Его черные перчатки лежали на его коленях, потому что экспертизу уже провели, ничего не нашли и хотели выбросить, но Грозный вовремя умыкнул их. Перчатки пахли спиртом, чем-то химическим, как в кабинете дантиста, и мятными леденцами. Иван, припарковавшись у типовой десятиэтажки, натянул на Федьку капюшон и закутал поплотнее в выданный Грозным старый настин шерстяной шарф. Только глаза сверкали. — Пойдем. Ключи возьми из сумки. Сам следователь пониже опустил козырек теплой, меховой кепки и вышел из машины. Басманов нагнал его уже у подъезда. *** Квартирка у Федора маленькая, но обжитая и чистенькая. Басманов тут же достает с верхней полки шкафа спортивную сумку и начинает метаться по квартире, складывая что-то с собой, а остальное равномерно раскидывая по полу. Заметив на полке фотографию, Иван взял ее в руки: — Это твой брат? — Брат. Он в Лондоне учится, — мельком глянув в его сторону, ответил Федор. Иван угукнул и прошел дальше вдоль полок. Пастернак, Толстой, что-то из современного, учебники… — Чья это квартира? — спросил Грозный. — Родителей старая, — отозвался Басманов из ванной. Забряцали какие-то бутыльки и гулко капнула на дно раковины вода. Федор вылетел из ванной в кухню, поставил чайник и зашуровал по полкам холодильника. Иван кивнул ему в спину и закинул в рот кубик хрусткого сахара. Басманов обернулся, держа в подрагивающей от напряжения руке чайник. Иван подставил чашку. — У тебя не было врагов? Прямо чтоб серьезных? Федор усмехнулся: — Ты спрашивал тоже самое на допросе. Грозный выразительно вскинул брови: — Но сейчас у нас иные отношения. Басманов на это только хмыкнул: — И в любом случае я отвечу так же: не было. Я вообще довольно неконфликтный человек. Иван кивнул и поболтал в чашке ложечкой размешивая белесую сахарную муть на дне. — Ты не знакомился с подозрительными людьми? Кто-то странный? — Нет, Вань, — мягко ответил Басманов, покачав головой, и сам смутился, заалел, как легко вырвалось это нежное «Вань». Иван не смог вдохнуть, не мог оторваться от глаз напротив. Федор был удивительно прекрасен и гармоничен в собственной кухне, с мягкой улыбкой, чуть покрасневшими от смущения щеками. Иван открыл рот, чтобы сказать что-то — наверное, важное, — как у него зазвонил телефон. — Да? — сказал в трубку Грозный, и одновременно с этим Федор опустил взгляд и отвернулся к раковине, и, засмотревшись на него, Иван не сразу понял, что ему сообщили. — Как — мертв? *** Он гонит авто много быстрее разрешенного, но оно того стоит. Одна из его догадок — убийство из зависти — только что пошла прахом. И пока он даже не знает имени новой жертвы. — Колычев был не просто авторитетом, он был доном мафии, а у таких всегда есть те, кто метит на их место. Я попросил одного моего… — Иван замялся, — знакомого разведать, кто претендует на место Колычева, когда он умрет. Его первым помощник — капореджиме — был убит несколько часов назад. Никита не сказал мне имени. — Он твой информатор? — заинтересовался Федор. — И не только, — Иван отвернулся, он и так сказал достаточно. Серебряный был его другом, кроме всего прочего, а еще — консильери Колычева, а значит — очень и очень важной фигурой. Белый офицер в маскировке черного траура. Иван не мог его подвести. Басманов понятливо перевел тему: — Я пойду с тобой? Грозный коротко глянул на него и отвернулся на дорогу: — Нет, я закину тебя домой. Федор поморщился, но кивнул: — Расскажешь мне потом? — Конечно, — усмехнулся Иван. *** Никита тушит сигарету о кирпичную стену и интеллигентно выбрасывает бычок в мусорку, когда Иван выруливает из-за угла. Серебряный приветственно протягивает руку для пожатия, и следователь замечает, что он старается оставить лицо в тени стены. — Иван, здравствуй. — Приветствую. Что с убитым? — Скуратов, Григорий. Он был замом босса уже десятый год. Не слишком любил людей, чтоб ему симпатизировал клан. Убит сегодня утром выстрелом в висок. Дрянная подделка на самоубийство, мои люди стараются разобраться, но нам не хватает ментовской базы данных. — Ясно… — тянет Грозный, и только тут до него доходит. — Скуратов?! Никита кивает и щелкает пальцами, вспомнив что-то еще: — Тобой заинтересовались. Серьезные люди, мне не тягаться. К счастью, в хорошем смысле — хотят, чтоб ты продолжил расследование. Но я бы поостерегся. Иван потряс головой, ошарашенный новостью о Скуратова. Значит, он был мафиози? Почему тогда работал телохранителем Адашева? — В каком смысле, поостерегся? Они ж вроде с добрыми намерениями? Никита неопределенно покачал головой: — Могут подгадить в начале. Чтоб запугать, шантажировать, заставить. Колеса проколоть, дом поджечь… У Ивана сжалось плохим предчувствием сердце. — Я… И тут зазвонил телефон. *** Федор настороженно замирает, когда кто-то за дверью начинает настойчиво шуршать. Ручку задергали, пару раз стукнулись и пропали. Басманов успокоил зашедшееся в панике сердца, как тут раздалось два выстрела и входная дверь грохнула об стенку. Кто-то прошелся по коридору, кабинету, коротко глянул в гостевую, но спрятавшегося под кроватью Басманова не заметил. Что-то простучало по полу, а потом громко, страшно от бьющейся в ушах крови взорвалось. Федор пискнул и сжался в комок. Судя по всему, это была обычная петарда, но дыма она напустила — мама не горюй. Федор судорожно вытащил из кармана брюк свой, спертый у Грозного телефон, и трясущимися пальцами набрал последний в журнале номер. — Вань… Вань, спаси меня! Он испуганно замер, потому что прямо напротив его глаз остановилась пара черных сапог. Это произошло настолько быстро, что он не успел заткнуться и вырубить телефон. — Я сейчас приеду!.. Федор?.. Федя! Федя, ответь мне! Федя!!!