Держите руки на столе, мистер Маркус

Вы когда-нибудь пробовали кушать кашу, которая простояла на плите, не перемешанная, уже несколько дней: это то ее состояние, когда она заветрена, а все злаки давным давно впитали влагу, превратившись во что-то отдаленно похожее на еду. По крайней мере, на еду здорового человека. Вот примерно таким занимался сейчас я. Нет, не в прямом смысле; я люблю готовить, но делаю это крайне редко, а еще реже — по утрам. На завтрак я предпочитаю перекус в небольшой кофейне на углу соседнего от моего дома. Так вот, возвращаясь к каше: вчера днём, я весьма ловко игнорировал тот факт, что со мной заигрывает мой студент — «Мистер Атлантика». Не то чтобы я не замечал его откровенных взглядов, просто я отгонял все эти мысли как можно дальше от себя. А вот ночью, точнее перед тем самым моментом, когда стоило бы отключить работу мозга — перевести в спящий режим, — серое вещество стало гонять в моем мозгу с удвоенной силой, активируя ту его часть, где хранятся воспоминания. Я не сомкнул глаз, пока ворочался с боку на бок: то вспоминал едва заметное прикосновение холодных белых пальцев, то перед глазами вставали два этих бездонных океана в виде голубых радужек, то его тихий и спокойный голос звучал в голове, как тысяча молоточков. Все это было вчера ночью, а сегодня утром — депрессия из-за утерянного сна и новое чувство беспокойства. Во-первых, почему его прикосновения не вызвали у меня чувство отвращения в самый первый момент? Из-за особенностей внешности? Так в целом, думаю, если постараться, то можно найти ещё одного такого Саймона на другом факультете. А ещё можно найти такую же девушку — Хлоя, кстати, чем-то похожа на него внешне, но если рассматривать все вместе, то она ему явно проигрывает в подаче своей собственной персоны. Во-вторых, почему меня вообще беспокоит этот вопрос? Нет, у меня есть несколько друзей геев, а один из них даже лучший друг. Коннор не раз приводил в гости парней, и мы преспокойно сидели в одной компании. Я не испытываю неприязни к ним, мне не мерзко и я не считаю это чем-то ужасным. Просто я, простите, предпочитаю жопам вагины. На мой взгляд, с ними гораздо проще. На часах уже девять утра, кофе не принес желанного эффекта в виде бодрости духа, но вставать и топать в сторону университета все же надо. Мой дом находится совсем недалеко от учебного заведения — как и большинство молодых преподавателей, я жил в предоставляемом университетом жилье. А точнее, в академическом городке: это небольшой район со своей инфраструктурой, внутренними порядками, своей архитектурой зданий и улиц. Все дома небольшие, трехэтажные, с небольшими, но уютными квартирками внутри. Единственные большие здания во всем этом ансамбле — пятиэтажные общежития. Те тоже отличались как уникальностью архитектурного решения снаружи, так и внутри. До того как переехать в квартиру, я провёл добрых пять лет в одной из таких. Общага — это здорово, ты можешь ежедневно общаться со своими одногруппниками, заводить новые знакомства, отдыхать и учиться вместе со всеми. Мы нередко устраивали небольшие посиделки в конце недели под приятную chill out музыку, разговоры ни о чем и дешевое пиво. Иногда, когда кто-то из нас получал повышенную стипендию, пиво становилось чуть дороже, а пьянки — веселее. Вообще, студентам нашего университета жаловаться не на что: современное оборудование, самые передовые технологии для изучения человека и того, что его окружает, самые лучшие научные сотрудники и профессоры со всей Америки. Все это, конечно, не за государственный счёт, но никто как бы и не против. Наш институт целиком и полностью содержит Элайджа Камски — когда-то выпускник, разумеется, этого самого университета, а сейчас — успешный бизнесмен, главный инженер отдела робототехники, а также основатель оного в крупнейшей мировой компании CyberLife. Мне кажется, если начнется восстание машин, то вот этот тип встанет у его истоков. Вот он, тот самый фонтанчик, вот миловидные девушки, а вот парни, наблюдающие за ними и… за мной. На минутку было я даже замедлил шаг, приближаясь к площади, когда увидел разворачивающегося на меня Саймона. Сначала он стоял ко мне спиной, и его светлую голову я мог спутать с кем угодно, но вот профиль этого молодого человека отчего-то отпечатался где-то в коре головного мозга. — Добрый день, мистер Маркус, — улыбается, довольный собой, судя по всему. Интонация его, кстати, отличается от той, что была в аудитории. Теперь он чуть более открытый, улыбчивый и… скромный. Это точно не его брат близнец? — Здравствуйте, ребята. — Мистер Маркус, — ммм… ты, кажется, Джош. Да, точно! — Да, Джош. — Я не Джош, меня зовут Джерри, — черт! Нет, однозначно нужно с ними нормально познакомиться. — Прости, Джерри. Ты что-то хотел спросить? — Да. Я слышал, что вы наш куратор до конца этого года. Это правда? — Да, все так и есть. Буду помогать вам с окончанием года. Девочки, слушавшие этот разговор рядом, радостно воскликнули и тут же подскочили к нам. Посыпался ряд вопросов совершенно не относящихся к учебному процессу. Я глянул на часы и понял, что пора бежать на семинар Аманды. — Ребята, я побегу! Не забудьте подготовиться к проверочной завтра. — Чтооо?! — им бы хоровым пением заняться, они отлично исполняют такие номера. Махнув рукой группе на прощание я направился к корпусу. Меня окликнул уже знакомый голос. Да, слишком знакомый и приятный. — Мистер Маркус, — и снова эта хищная улыбка и ледяные глаза. — Простите, но я не очень понял о каком тесте идет речь. Вы на предыдущем занятии о нем не говорили. — Ах, да. Я упоминал об этом на самом первом занятии и раздал распечатки с планом группе. Попроси у одногруппников копию, — дружеская улыбка и резкий поворот. Пора уносить от него ноги! Но легкое прикосновение за локоть остановило на полпути. Саймон заглянул мне в глаза и с самым безобидным видом страдающего первокурсника заявил: — А вы не можете их дать мне сейчас? Наверняка у ребят нет сегодня распечаток с собой, ведь и пар ваших нет. Как я буду готовиться? — вот ты, конечно, плут! И почему ты вообще перевелся в наш университет? Да ещё и на последнем курсе… наверняка домогался до своих преподавателей там, а кто-то не выдержал и с позором выгнал. Надо бы разузнать. — Ну что ж, ты прав, Саймон. Пойдём на кафедру, отдам тебе распечатки. Надеюсь, Аманда простит мне опоздание на сегодня. У меня уважительная причина — я помогал студенту, куратором коего являюсь. Всю дорогу до кабинета Саймон держался чуть позади меня, внимательно разглядывая спину. Я чувствовал это своим затылком, видел, словно на нем есть глаза. Мурашки табуном то и дело пробегали по позвоночнику — странный парень. У него какая-то странная манера ходить — я его почти не слышу, хотя в коридоре пусто и тихо; словно он кошка, крадущаяся за своей добычей. Я невольно обернулся и столкнулся лишь с легкой улыбкой, которая присутствует у него во время общения с одногруппниками. Нет, ну точно у него есть брат-близнец. — Мистер Маркус, — голос прозвучал очень тихо и спокойно, не так как до этого. — А почему вы решили стать преподавателем? — Хм, ну в первую очередь это интересно, а во вторую — я хочу просвещать людей, делиться опытом и знаниями. Хочется изменить видение современных студентов на процесс обучения. Ведь от того, как они относятся к своему будущему сейчас, будет зависеть и то, как они будут вести себя во взрослой жизни. — Но вы и сами достаточно молоды, — прозвучали легкие веселые нотки. Захотелось обернуться и посмотреть на его выражение лица в этот момент, но я сдержался. — Ну, в целом да, но дух желания перемен во мне был всегда, еще с раннего детства. Поэтому, можно сказать, что мой психологический возраст «старик», — даже самому смешно. — Ну что вы, мистер Маркус, — да он уже там откровенно хихикает. Все же не совладав с любопытством я остановился и взглянул на него, на молодого человека, который меняет обличья, как перчатки: то он дерзкий, то спокойный и дружелюбный, то невинный, а теперь — светлый и лучезарный, словно ребенок. На какое-то время я застыл, всматриваясь в его тонкие пальцы, которые прикрывали рот, в смеющиеся светлые и такие холодные глаза, в аккуратный нос. Взгляд скользнул на широкий лоб, небрежно прикрытый челкой, которая каждый раз норовила упасть на глаза; ресницы длинные, как у девушки, да даже лучше — светлые и пушистые. Невольно я перевел взгляд на скулы аккуратного овала лица. Все указывало на то, что он очень утонченная личность, под хрупким обликом которой скрывается темный омут, а не бездонный океан. В него, если захотеть, можно окунуться, но потом уже пенять исключительно на себя, если не сможешь выбраться. — Мистер Маркус? Из раздумий меня вывел его прямой взгляд прямо в глаза. Я медленно повернулся и проследовал дальше по коридору к нужной комнате. Я пропустил его в кабинет, аккуратно прикрыв скрипучую дверь за собой. Саймон застыл недалеко от стола, на котором красовалась блестящая табличка с моими, собственно, именем и фамилией. — Подожди тут одну минуту, — я достал один листок и отправился к копировальной машине. — У вас красивая фамилия, мистер Маркус. — Ты думаешь? — заменяя картридж в бездушной машине спросил я. — Да. Такая… благородная, словно вы не преподаватель в университете, а лидер какого-то собрания или движения. А может даже президент. Он по-детски улыбнулся, стискивая лямку рюкзака на своем плече. Нет, он правда слишком милый для мужчины. На такого смотреть однозначно нельзя. Нужно срочно собраться с друзьями и затусить с красотками. — Ам, спасибо большое, — я протянул ему распечатку. Я, честно сказать, не то чтобы ожидал снова от него каких-то знаков внимания, но когда он просто принял у меня из рук листок, стало как-то грустно. Простите, что?! — Спасибо, мистер Маркус. Всего доброго и хорошего вам дня. — И тебе, Саймон. В пятницу перед работой я непривычно долго собирался: я долго думал, пойти все так же в костюме или выбрать какой-то более свободный стиль одежды. Я не очень понимал зачем я это делаю, но выглядеть на встрече со своими студентами хотелось не как задрот-ботан-препод. В конце концов, я всего на год старше них! Даже тот факт, что они обращаются ко мне на вы, уже вводит меня в ступор и легкое смущение. За исключением одного — когда мистером Маркусом меня зовет Саймон становится как-то приятно, словно он явно испытывает ко мне уважение. Они все, я уверен, не презирают меня, я не давал им ни повода, ни намека на свою профессиональную непригодность. Провозившись полчаса в своем скромном гардеробе, я все же выбрал костюм. Да, я не студент, но если я сейчас в корпусе покажусь в джинсах и футболке, Аманда точно не будет рада. Она любит, когда люди соблюдают субординацию и нормы приличия, которые предписаны обществом. Она из тех консервативных людей, которые предпочитают ничего не менять. Коротко говоря, моя полная противоположность. Я тоже не бунтарь, но перемены мне нравятся больше, чем унылая стагнация. С первых минут на кафедре стало ясно, что происходит что-то не то: куча преподавателей ходят с листочками, что-то записывают и переписывают, толкутся у доски с расписанием. — Хэнк, добрый день. Что тут происходит? — А, Маркус, — он крепко сжал мою руку, — привет. Да, у нас тут свалился с простудой один товарищ, который вел основы политологии у доброй половины первокурсников и второкурсников. Теперь все его пары были перераспределены между преподавателями. — Он хитро посмотрел на меня. — Твое имя там, кстати, тоже есть. — Да ну? — я приподнял бровь и украдкой взглянул на доску. — Но ведь аспирантам стараются не давать перваков, тем более, стараются не нагружать большим количеством занятий. Мне же и к своей диссертации готовиться нужно. — Так никто и не нагружает тебя, — хитро прищурился Хэнк. — Это всего на одну, — максимум! — две недели. Я тяжело вздохнул и подошел к доске — да, Хэнк был прав. Вместо одной привычной пары у выпускного курса у меня стояло еще три занятия. Надеюсь, за это хотя бы доплатят. Учить неокрепшие умы, конечно, здорово и весело, но делать это с выгодой для личного кошелька намного приятнее. Весь день я провел словно заведенный: кафедра, аудитория, семинар у Аманды, снова аудитория, затем следующая в другом корпусе. К вечеру я был уже выжат как лимон, и хотел было позвонить Кэре и отменить все, но, словно читая мои мысли, Блэкволл отчиталась: «Мистер Маркус, забронировали столик в баре Х, что на пересечение 3й и 4й Академической улицы». Затем фотография уже сидящих в этом самом заведении: на столе закуски и пиво. Очень и очень много пива. Надеюсь, что к моему приходу эти ребята не уйдут в дикий угар и будут в состоянии говорить. Перед выходом я еще раз посмотрел на себя в зеркало и, в целом, я был весьма доволен собой — ну и что, что костюм, зато выгляжу хотя бы не как мои студенты и преподаватели меня с ними не путают. Бар оказался довольно симпатичным местом: просторный холл, много отдельных секций для больших компаний и, что самое главное — большой выбор пива. Я не особый любитель вечеринок, но когда дело доходит таки до посиделок, я весьма придирчив в отношении алкоголя. И вот тут-то моей душе было где разгуляться. Вечер мы начали с представления и звонкого «дзынь» бокалами: пивная пена тут же полилась на стол, девочки захихикали, а парни принялись эту самую пену быстро опрокидывать в себя. Напитки здесь и правда были достойные, и что немаловажно — доступные цены для студентов. — Мистер Маркус, — обратилась ко мне Кэра, но я легко ее перебил. — Давайте вне учебы просто Маркус, на «ты». — Ура! — девушка прихлопнула в ладоши и продолжила. — Маркус, а сколько тебе лет? — А сколько дадите? — Ну, когда ты в пиджаке, то лет тридцать… — А когда без? — я посмотрел отложенный в сторону элемент костюма. Сидеть в нем здесь было бы самоубийством, я бы спарился в миг. — А когда без, то тут становится все очень сложно, — девушка задумчиво прикусила губу. — Мне кажется, что лет тридцать и есть, — Норт все такая же строгая, хотя попивает явно какой-то женский напиток и высокого бокала. — Нет, я все же моложе, — а это забавная игра. — Двадцать три! — подал голос парень. — Это, кстати Джош, — язвительно заметил Джерри, похлопывая одногруппника по плечу. — Нет, Джош, — уже посмеиваясь в кулак ответил я, — я не могу быть младше вас. — Ну чисто теоретически… Можешь, — начала рассуждать одна из девушек. Ее мысли подхватили и другие присутствующие. Мне оставалось слушать, да помалкивать, пока ребята решают судьбу некоего двадцатитрехлетнего аспиранта. — Двадцать пять, — донеслось из-за угла стола. Ах, ну да, конечно, кто же еще мог так точно угадать мой возраст и при этом невинно улыбаться. — Все верно, Саймон, — я приподнял свой бокал, давая ему воздушный «чин-чин», и параллельно заказывая вторую порцию пива. — Так получается, что ты не сильно-то и старше нас? — сразу оживилась Норт. — Получается, что так. Тут же ребята оживились, словно до этого они представляли меня сорокалетним мужиком. Мы принялись болтать на самые разные темы, и тут я узнал, что Норт состоит в комитете по уходу за бездомными и раз в неделю стабильно ходит в одну из многих ночлежек, чтобы отдать новые теплые вещи и поделиться едой. Кэра изучает политологию, потому что так говорит отец, а связывать дальнейшую жизнь с политикой она не хочет. Джош и Джерри заядлые геймеры, готовы часами обсуждать новинки игровой индустрии; позже, чуть захмелев, к ним присоединились и девушки. Я к играм относился очень спокойно, поэтому с удовольствием слушал их рассказы. Узнав, что я жуткий любитель кино, приятно удивились и здесь уж почти все приняли участие в беседе. Почти — все, кроме Саймона. Этот весь вечер сидел тихонько в сторонке и лишь улыбался, когда к нему обращались, да старательно поддерживал разговор, когда этого требовала ситуация. В целом он неплохой парень, просто немного странный. Его странность не пугающая, а наоборот — завораживает, притягивает и заставляет хотеть разгадать его, его секреты, что скрыты на глубине этих холодных голубых глаз. Осознал, что достаточно захмелел, когда стоял на улице и курил уже вторую сигарету. В целом я спокойно отношусь к этому делу — курю только по обстоятельствам, и в основном по алкогольным. На улице заметно похолодало, но алкоголь разгонял кровь и о прохладе напоминал только пар изо рта. Рядом приоткрылась дверь. Из-за того, что я стоял чуть дальше от входа, в темном переулке, предназначенном для курения. — Маркус? — едва слышно произнес Саймон. — Я здесь, — я помахал ему рукой, подзывая ближе. Сразу видно, что парень выпивал мало — начал замерзать. — Тебе бы не тут стоять, а в тепле греться. — Я вышел немного подышать, — безразлично пожал он плечами и оперся спиной о стену, подставив к ней правую ногу. В свете одинокого фонаря он смотрелся весьма… сексуально. Хотя, возможно, это сказывается мое достаточно длительное воздержание после расставания с Хлоей. Черт. Одинокое облачко дыма закружило в воздухе. — Как тебе группа? — нужно как-то отвлечься от этих пошлых мыслей. — Да ничего, общаемся потихоньку. Ребята помогают с предметами, подсказывают и поддерживают. — А как тебе Детройт в целом? — Грязный, — быстро и честно признался Саймон. Отчасти я с ним был согласен. — А ты сам отсюда? — Да, я родился и вырос в Детройте. Знаю почти его каждый уголок. Саймон повернул голову на меня и пристально посмотрел в глаза. Мне сложно понять о чем он думает в обычное время, а сейчас, когда разум сильно поврежден литрами пива, я и вовсе терялся. Мистер «Атлантический океан» — сплошная загадка, которую невероятно хочется разгадать. Саймон сделал один шаг навстречу мне и замер в паре сантиметров от моего лица — в такой критической близости его лицо кажется особенно красивым: идеальная кожа, слегка припухшие губы, которые так сладко приоткрываются, когда он ищет, что сказать, подбирает слова. Держись, Маркус, он — парень, а ты у нас по девушкам. Он чуть подался вперед телом, приподнимаясь на носки, и медленно стал приподнимать свои губы к моим. Мне бы отвернуться, оттолкнуть его, но глаза — они просто погружают в какой-то гипноз, окутывают и сковывают по рукам и ногам. Мягкие губы коснулись моих, обожгло теплым дыханием с запахом вишни. Крик, он пил вишневый крик. Саймон не отрывал взгляд, не моргал, все это время он не касаясь меня стоял на носочках, нежно касаясь меня губами. Я почувствовал, как слегка наклоняется его голова и приоткрывается рот, а горячий язык скользит по моим губам — нежно, еле-еле касаясь, подразнивая меня. Сквозь приспущенные пушистые ресницы я увидел сверкающий взгляд холодных глаз и тут же утонул. Захотелось тут же прислонить его к стене, начать грязно целовать, размазывая грязные поцелуи по его рту, прикусывать губы, покрывать его такую нежную и белую кожу поцелуями и оставлять на ней следы. Но как только я приоткрыл рот и слегка коснулся кончиком языка его, он тут же отстранился. Холодная рука легла на мою щеку, я тут же постарался ухватить его большой палец ртом — хотелось коснуться хоть какой-то части его тела. Но он лишь провел подушечкой по моим губам и нежно улыбнулся. Отстраняясь от меня и погружаясь в темноту улицы, от прошептал: «До свидания, Маркус». Он оставил меня одного в темном углу, полностью протрезвевшего, с полностью истлевшей сигаретой и возбужденного. Я опустил свой взгляд на штаны и понял, что с таким жутким стояком вернуться в компанию я не могу. Пришлось выкурить еще около двух сигарет, прежде чем я вернулся в зал.