***
Хлоя дала о себе знать очень скоро, что меня, прямо скажу, сильно удивило. Нет, она всегда была настойчивой и в то же время мягкой, но ее появление на выставке меня сильно удивило. Расстались мы не сказать чтобы хорошо, но и мостов мы не сжигали. — Алло, Маркус? — защебетала на том конце трубки Хлоя. — Ну а кто же ещё? — все та же дурацкая привычка приветствовать человека при телефонном звонке, спрашивая, а точно ли это абонент? — Точно, — она тихо засмеялась. — Ну так что? Что скажешь насчёт того, чтобы выпить и поболтать немного? Например, сегодня вечером — после работы. — Ну, планов у меня особо нет, вроде. Поэтому если не допоздна, то почему бы и нет? Действительно, почему бы и нет? Хлоя всегда была общительным и открытым человеком, а мне нужно выговориться. Коннор, конечно, готов слушать меня с утра и до самой поздней ночи, но в последнее время очень сильно занят Камски, и отвлекать его я не хочу — приятно наблюдать, как друг меняется в лучшую сторону и наслаждается счастьем. — Отлично! Тогда я зайду за тобой в универ и вместе уже куда-нибудь двинем. — Договорились. Кабинет Аманды был чем-то вроде небольшой приемной самого дьявола — там всегда тихо, слегка приглушен свет, а иногда там разносится людской плач. Это значит, что она не приняла чью-то дипломную работу или диссертацию. Вот и мне предстояло посетить ее сегодня до того, как отправиться вечером на незапланированную встречу с Хлоей. Свою работу я ей сдал еще на прошлой неделе, а сейчас меня ждала работа над ошибками, обсуждение важных моментов самой работы и тому подобное. Стрелка часов медленно подбиралась к шести часам вечера, а из кабинета все еще не вышел тот парень, хотя зашел он туда часа полтора назад. Надеюсь, что он выйдет оттуда скорее жив, чем мертв. Внезапно провибрировал телефон: [17:45] Хлоя: Привет! Я уже у ворот, ты скоро? [17:45] я: Привет. Пока задерживаюсь. Можешь подождать меня возле кафедры политологии? Там должен быть Хэнк, он пустит тебя. Ну вот, теперь, когда я знаю, что она здесь, я буду спешить с объяснениями и с вероятностью 100% завалю предварительную защиту. Я заблокировал телефон и убрал его обратно в карман. Из кабинета вышел парнишка, его лицо было цвета стен нашего учебного заведения — бледное, местами с пятнами зеленоватого оттенка. — Заходите, Маркус, — Аманда выглянула из-за двери, помахав мне рукой. И вот оно — логово дьявола, самого черта, что не даёт спокойной жизни бедным студентам и преподавателям. Но я, пожалуй, один из немногих, кто не испытывал чувства страха, заходя сюда. Нет, я, безусловно, волновался, но не до потери пульса. — Маркус, твоя работа… Как бы мягче выразиться, — она постучала обратной стороной ручки, которую вертела всегда в руках. Идиотская привычка всего педагогического состава. — Она слишком агрессивная. — Что вы имеете в виду? — Тема твоей работы: «Революции и их роль в жизни общества». Согласно методичке, ты должен описывать больше отрицательных сторон данного политического явления, а ты же у себя расхваливаешь его так, словно сам готов взобраться на крышу здания и водрузить туда огромный флаг, — Аманда обеспокоенно смотрела на меня, а я пытался найти слова. — Пойми, я готова принять любую твою работу, но все научные доклады и работы для защиты степени, проверяются на высоком уровне, и если их параноики заметят что-то странное в твоих словах, то ты потом проблем не оберешься. — То есть, я должен написать свою работу так, как это предписывает верхушка системы образования? — мне почему-то сразу стало обидно за свою работу, за студентов и вообще за всю Америку. — Нет, не будь столь категоричен, — Аманда откинулась на спинку кресла, продолжая крутить в руках свою злосчастную ручку. — Я лишь говорю тебе о том, что стоит немного поубавить агрессии. Я отметила на листах нужные страницы, изучи. Она протянула мне работу, которую я кропотливо собирал все это время. И вот лучше бы я ее не открывал: отметки красного цвета были практически везде, обозначая «слишком агрессивные места». Сразу захотелось ей сказать, что с таким подходом она только сильнее распаляет во мне желание писать так, как я сам того хочу. Я захлопнул папку; с этим нужно разбираться явно в более спокойном состоянии. — Это все? — захотелось поскорее уйти. — Да, Маркус. Но у меня есть ещё один вопрос, который не относится к твоей диссертации. — Слушаю вас, — уже приподнявшись, я вновь опустился на стул. — Я надеюсь, инцидент со студентом Саймоном исчерпал себя? — Что вы имеете в виду? — под сердце кто-то вогнал тонкую зубочистку. — Полиция передала нам детали дела, и они настаивают на его отчислении и переводе в другой город. — Кто настаивает? — за этой зубочисткой последовал ещё десяток. — Офицер Коннор, — Аманда совершенно не менялась в лице. — И что вы решили? — Я решила уточнить у тебя: инцидент с Саймоном был исчерпан? Он сможет вернуться в должном состоянии на учебу? В голове резко стало как-то дурно, мысли закрутились, завертелись, как рой обезумевших пчёл. Коннор? Какого хрена?! — Да-да, конечно, с ним все в порядке. Сейчас он проходит курс реабилитации, а после Нового года, вероятно, сможет уже посещать занятия. — Ты не общался с ним? Почему ты так неуверен в своих словах? По милости сраного Коннора я с ним не общался. Сука, убью. — Врачи рекомендовали ему покой, поэтому никого к нему не пускали. Жду вот, когда разрешат, — Аманда прищурилась, словно пыталась прочитать по моему лицу, вру я или нет. — Я поняла тебя, Маркус. Можешь идти. Жду переделанную работу в первой половине января. — Спасибо и всего доброго, Аманда. После слова «января» она меня уже, конечно же, не слушала, да мне как-то было все равно. Во-первых, я злился на Коннора и хотел его придушить; во-вторых, я злился на себя, потому что, не разобравшись в вопросе, я злился на Коннора. Хлоя стояла возле кафедры вместе с Хэнком и что-то бурно обсуждала. Завидев меня она заулыбалась и замахала руками. — Вы чего в коридоре стоите? — спросил я у Хэнка. — Так мы уже нагулялись, вот стоим, тебя ждём. — Зашли бы в кабинет, чаю попили, — я пожал плечами, заходя внутрь кабинета. Нужно убрать свою искаляканную Амандой работу куда подальше и забрать свою сумку. — Не будь злюкой, — захихикала Хлоя. Как-то она много хихикает, видимо эта мысль застыла на моем лице, так как она тут же отвернулась. — Ладно, мы пойдём, Хэнк. У меня завтра нет пар, поэтому не ждите на завтрак. — Мне же больше достанется, — Хэнк уселся в кресле, закинув ноги на стол, и принялся проверять чью-то очередную работу. — Пока, Хэнк, — Хлоя весело помахала на прощание бывшему преподавателю. Когда мы вышли на улицу к фонтану, Хлоя повисла на моей руке и на ухо спросила: — Куда пойдём, мистер-сама-серьезность-Маркус? — Да в любой ближайший бар. Они тут все неплохие, в целом. Нам же не юбилей отмечать, — она рассмеялась и ещё сильнее прилипла к руке. Да что с тобой, женщина, такое? Выбор пал на один из тех баров, в который мы ходили ещё будучи студентами: небольшое заведение с разливным недорогим пивом. Из закусок тут обычно были только орешки и чипсы. Последние — крайне редкий гость. Мы заняли столик для двоих в углу зала, протискиваясь между стульями других гостей. Зал был набит битком, несмотря на то, что сегодня только понедельник. В целом, в этом не было ничего необычного: период сессии, предновогоднее настроение, а кто-то, возможно, заливает первый заваленный экзамен. — Шумно тут, как и всегда, — завершая заказ и откидываясь на спинку стула, Хлоя уставилась на меня. — Ну да, время идет, а традиции академгородка не меняются. — Хорошо, когда традиции, люди и их окружение не меняются, — она снова двинулась ближе к столу и, опершись на кисть руки устремила свой взгляд прямиком мне в глаза. Ну уж этот-то взгляд мне хорошо знаком. Меня хватило лишь на то, чтобы улыбнуться. Хлоя не была плохой девушкой, а наоборот — отличница, всегда следила за выполнениями заданий всей группы, она помогала своим товарищам по политологическому несчастью справиться с самыми сложными задачами. Эта девушка была одновременно как отзывчивой, так и весьма сдержанной: она могла одновременно смотреть на тебя с мягкой улыбкой, а через минуту — одарить взглядом, полным презрения. В это ее качество я и влюбился на втором курсе. Мы много гуляли, общались, занимались и просто проводили много времени вместе. Она всегда знала, как обратить все внимание на себя-любимую, и всецело отдаться общению с ней. Хлоя настойчивая, напористая, дерзкая, и одновременно милая девушка. Вот именно эти воспоминания пыталась сейчас разбудить во мне прекрасная блондинка со светлыми глазами. С каждым бокалом, коих за два часа было уже три, грушевого сидра она становилась все более открытой, откровенной и новой для меня, такую Хлою я не помню. — Слушай, Маркус, — ее язык чуть заплетался, — о чем ты столько думаешь? — В каком смысле? — Ну вот мы тут сидим уже достаточно долго, я пью третий бокал сидра, а ты все еще второй никак не начнешь, — она сделала очередной глоток. — Что с тобой происходит? — Много всего, — я почувствовал, как хрупкая ножка коснулась моей; я вопросительно посмотрел на нее. — Поделишься? — ее глаза буквально раздевали меня. На минутку у меня появилось дежавю. Саймон соблазнял меня особо хитрым способом: он красиво совмещал свою нежность и дерзость, стеснительность и настойчивость. Он умело играл искорками в своих глазах, подкидывая в мой мозг новые импульсы. Я не знаю, что сработало сильнее — то, что Саймон необычайно красивый человек, или то, что он мужчина. Весь этот мешок мыслей каждый день падал мне на голову и вызывал боль. И вот сейчас, сидя напротив прекрасной Хлои, я отдавал себе отчет о том, что все попытки флирта проходят просто мимо меня. А тем временем ее нога поднялась так высоко по моим брюкам, что, кажется, она могла пересчитать мелочь в моем кармане. Тут же раздался звук сообщения в мессенджере, затем еще один и еще — повалился целый шквал. Хлоя заметила, как я поглядывал на телефон, и встала из-за стола. — Разберись пока с этим, а я схожу в туалет и расплачусь по нашему счету. [22:32] TheBiggestFan: А говорил, что бывшая! [22:32] TheBiggestFan: Ну ничего себе, какая красотка. [22:32] Ralf: Я видел ее на одной из выставок в Бостоне. [22:33] Ralf: Она, вроде, на Камски работает. [22:33] Sirena: А я ее в универе сегодня видела с Хэнком. Я свайпнул чат немного вверх и увидел там сообщение с фотографией меня и Хлои… в этом баре. Я тут же принялся искать своих папарацци. Две лисы нашлись очень быстро: Норт и Кэра невинно помахали мне ручками, мол «Это не мы, мы вообще ни при чем». [22:34] я: Дамы, следить за своим преподавателем — это очень грязно. [22:34] North: Очень грязно — это врать своим студентам. [22:35] TheBiggestFan: А тебе-то что с того, есть ли у него девушка или нет? [22:35] North: А почему ты думаешь, что речь обо мне? [22:35] Kara: @mrmarkus так что у вас с этой дамочкой? [22:36] я: Мы просто друзья. За пару часов ничего не изменилось :) [22:36] я: И вообще, возвращайтесь к подготовке. У вас скоро экзамены. [22:37] TheBiggestFan: Вот умеешь же ты весь кайф обломать. [22:37] PapaKarlo: Птица обломинго хD Изображение загружается… [22:38] North: Я бы не назвала ТАКОЕ дружеским жестом. Норт не сдавалась: она взяла первоначальную фотку и увеличила на ней один весьма пикантный элемент — скользящая по моим брюкам нога Хлои. [22:39] я: Не имею никакого желания обсуждать это с вами :) Норт громко хлопнула стаканом и встала из-за стола. По пути к выходу она столкнулась с Хлоей и заметно сильно задела ее плечом. Кэра, пробегая мимо, одними губами произнесла: «Извини» и скрылась за дверью. — Кто это был? — Хлоя стала собираться на выход. — Не важно, просто мои студенты. Сколько я тебе должен? — Позже разберемся, — Хлоя одарила меня самым своим нежным и вызывающим взглядом. Ох, Хлоя… Вспоминая тебя в таком состоянии после вечеринок, я могу точно сказать, что разберемся со счетом мы только завтра. Нужно будет извиниться перед Камски за ее прогул. — Да уж… — я аккуратно взял ее под руку и вышел на улицу. Снег большими хлопьями продолжал накрывать Детройт, он мягко ложился на крыши домов, укутывал деревья и стремился скрыть от глаз людей всю ту грязь, что окружает их, что преследует их по пятам. И прямо сейчас я бы хотел оказаться рядом с тем человеком, мысли о котором просто сводят меня с ума. Из мыслей выдернула Хлоя, посильнее перехватывая мою руку. Всю дорогу до ее гостиницы она жалась ко мне так, словно вот-вот сейчас упадет. Нет, я прекрасно понимаю, почему женщина прижимается своей грудью к руке мужчины, но не очень понимаю, зачем это делает сейчас Хлоя. Я лишь вздыхал и продолжал идти дальше — от такси мы благоразумно отказались, так как краснеть перед водителем не хотелось, да и Хлою затем успокаивать поутру тоже. Мою голову занимало слишком много мыслей, чтобы думать о пьяном флирте Хлои: почему Коннор врал мне — а он врал! — когда видел мое состояние, как отнесся к моим фотографиям с Хлоей Саймон, что делать дальше? Все эти вопросы волновали меня намного сильнее, чем то, почему Хлоя внезапно решила быть со мной столь нежной. Хотя вот эти ее поглаживания моих щек уже не кажутся милыми. Она все сильнее прижималась ко мне, когда я довел ее уже до самых дверей отеля. Она положила свою ладонь на мою щеку и медленно провела по ней, касаясь шеи, пытаясь как можно сильнее забраться под алый шарф. — Я не смогу добраться сама до номера, Маркус, — в лицо резко пахнуло перегаром, — не проводишь меня? Я постарался как можно вежливее и аккуратнее отодрать ее руку от своего лица и сложил ее руки вместе. — До номера я тебя провожу, но хочу сразу предупредить — оставаться я не буду, Хлоя. Пожалуйста, остановись, чтобы завтра не было мучительно стыдно. Одарив ее своей самой хитрой улыбкой, я провел Хлою в лобби отеля. Камски не был жадным руководителям, это я понял по номеру Хлои, в котором она остановилась минимум до весны. Роскошный двухкомнатный номер класса люкс, с отдельным кабинетом и большой спальней. Я проводил ее до комнаты и аккуратно усадил на край кровати. — Доброй ночи, Хлоя. Дальше, надеюсь, ты справишься сама, — сказав это, я развернулся и направился на выход. У самого порога меня остановили всхлипывания и тихое бормотание. — Хлоя справится со всем сама, конечно… Хлоя устроится на работу в Бостоне сама, она сама найдет себе работу, сама справится с проблемами с жильем, сама встретит этого сраного Камски, чтобы угодить богатому ублюдку, придется работать, как проклятая, 24/7. Со всем этим Хлоя справится сама. Маленькие ладошки закрыли лицо, ее плечи вздрагивали, а голос звучал все более слабо — она плакала. А я всегда был слаб к слезам. — Маркус, — она подняла на меня свои полные слез глаза. — А знаешь ли ты, что после расставания с тобой я еще сотни тысяч раз пыталась написать тебе? Я хотела вернуть тебя, забрать с собой в Бостон, хотела быть вместе. Представляешь… — она встала с кровати и подошла ко мне. — Каждый мужчина подвергался безжалостному сравнению с тобой: как они смотрят на меня, на других людей, что говорят, как двигаются, что думают об этом сраном мире, как видят свое будущее. Каждый оказывался каким-то слабохарактерным мудаком, без каких-либо видов на будущее. Они считали, что все должно происходить само! Представляешь? Само плыть в их, сука, руки… Она прижалась ко мне, обхватывая руками и скрепляя их на спине. Она любила прижиматься вот так, словно она маленькая девочка, а я великан, способный защитить хрупкое создание. Я погладил ее по голове, приглаживая растрепанные ветром волосы. — Маркус… — она вновь подняла ко мне свое лицо и потянулась к губам. — Хлоя, не нужно, — попытался остановить ее, но ее рука тут же скользнула на мой затылок и приблизила к себе. Губы — холодные и искусаные — коснулись моих. Она провела по ним своим языком, издавая вздохи. Ответь я ей сейчас на поцелуй, и все снова станет хорошо: у меня будет девушка, которая меня любит, я забуду Саймона и свои чувства к нему, Хлоя мне поможет, я снова встану на свою дорогу жизни, по которой мне суждено идти; в конце концов, мне никто не мешает перевестись в один из университетов Бостона и преподавать там. Я защищу диплом и получу следующее научное звание. Мы поженимся, будем жить долго и счастливо, как это предписывает мне судьба, как ожидает от меня общество. Моя рука скользнула по ее талии и Хлоя издала легкий стон, но я лишь легко отодвинул ее себя, так и не ответив на поцелуй, который был, бесспорно, горячим и манящим. Она непонимающе смотрела на меня своими глазами, полными слез, а затем не нашла ничего лучше, как просто отвесить мне пощечину. — Убирайся! Уходи прочь отсюда! Да кто ты вообще такой, чтобы вот так решать — буду я с тобой или нет?! Да кто вообще с тобой будет встречаться? Ты ничего вокруг себя и своей политологии не видишь, что ты за человек вообще такой? Она толкнула меня в грудь, провожая к выходу, я лишь послушно пятился — я прекрасно понимаю, что она обижена на меня, она злится и ненавидит. Мне остается только слушать все это и думать над тем, как же плохо она все это время меня знала. — Кто она вообще такая? — продолжила она, стоя в коридоре и ожидая, пока я обуюсь. — О чем ты? — Кто она, что так сильно заинтересовала тебя? Такое вообще возможно? Ты же никогда не влюбляешься так сильно. Даже когда мы были вместе, ты постоянно вел себя отстраненно и холодно. — Наши с тобой отношения в принципе были такими: холодными и отстраненными, — сказал я ей, перед тем как закрыл дверь. В ту же минуту, когда автоматический замок защелкнулся, я услышал как в дверь полетела ваза и тут же разбилась. Прости, Элайджа, придется платить за испорченное имущество. Выходя из отеля Хлои я набрал Коннора. Я хотел бы поговорить с этим… человеком сегодня. Прямо сейчас. — Алло, Коннор. Ты дома? — Привет, Маркус. Да, я дома, а в чем дело? — Я сейчас приеду. Есть разговор. На том конце повисло молчание, а затем он ответил: — Я понял, Маркус. Давай отложим этот разговор на попозже? Я сейчас… эм, собираюсь. Мы с Элайджей уезжаем на новогодние каникулы и, ну, ты сам понимаешь. Мне сейчас неудобно. — Ох, нет, друг мой… Ты со мной. Простите, вы свободны? — переключился я на разговор с таксистом, который стоял недалеко от отеля. — Ты со мной поговоришь здесь и сейчас. Слышишь? Никуда не уходи, я буду у тебя через пятнадцать минут. — Маркус… — на выдохе произнес Коннор. — О, нет. Ты расскажешь мне все. — Хорошо. Приезжай.***
В квартире Коннора как обычно было минимум вещей, минимум продуктов и вообще серо и убого. Не то, чтобы Коннор не любил уют, он просто не видел смысла обустраивать государственную квартиру, тратить на нее и без того крохотный оклад. Он проводил меня рукой на кухню, ставя передо мной кружку для чая. — Зеленый или черный? — заглядывая в один из ящиков спросил Коннор. — Почему ты сказал мне не приходить к Саймону? — Значит, черный, — продолжал готовку Коннор, полностью игнорируя мои вопросы. — Он ведь уже давно закончил проходить курс реабилитации в больнице и выписался оттуда? — Откуда у тебя такие данные? — не поворачиваясь ко мне спросил друг, помешивая сахар в кружке. Ложка размеренно постукивала по стенкам тары, издавая бесячий меня звук. — Коннор! — не выдержал я. Но тут же чуть спокойнее продолжил. — Пожалуйста, сядь. Друг, словно побитый щеночек, поджимая ушки, послушно сел рядом со мной. Я не хочу ссориться с ним, я уверен, что должна быть какая-то причина в его словах. Он всегда желал мне только добра и всего самого лучшего — в его действиях наверняка должен быть смысл! Возможно, угроза Саймону все еще не устранена до конца и таким образом он оберегает нас обоих. — Коннор, — я еще раз взглянул на своего друга, который мялся с этой проклятой кружкой чая. — Маркус, когда ты только рассказал мне об этом парне, я посчитал, что это забавно. Что это, должно быть, здорово, если мой лучший друг тоже станет таким же, как и я. Если нас будет объединять нечто большее, чем просто детство. Я думал, что ты наиграешься в гея, а потом все это благополучно забудется и мы будем вспоминать об этом на пьянках. Но после всего, что произошло… — он снова замялся. — Что-то произошло после того, как мы вытащили Саймона из дома? — У меня состоялся с ним разговор, — медленно начал друг. — Я задавал ему все вопросы по следствию, и я был вынужден задавать вопросы о тебе. Ответы, которые я слышал, меня одновременно и радовали, и огорчали. Маркус, — он положил свою руку на мою, — ты должен понять одно, что вот это первое влечение к человеку твоего же пола может быть ошибочным. Ну, знаешь, как ошибка на программном уровне. Показалось, что работает, а на самом деле — это баг. Вот и тут… — К чему ты клонишь, Коннор? — в сердце неприятно защемило. Кажется, я понял, к чему ведет Коннор, но какой-то необъяснимый мазохист внутри меня хотел это услышать сам. — Маркус, он сказал, что к тебе у него настоящих чувств никогда не было. Что все это был холодный расчет, чтобы влюбить тебя, а затем разделаться. Как я и говорил, он хотел впоследствии обратиться в полицию, но в тот же день его утащил Златко. Коннор и дальше что-то рассказывал, но я уже не слушал его. В ушах неприятно звенело, сердце щемило, а к горлу подступал какой-то горький комок, и казалось что меня вот-вот вырвет. Хотелось бы как-то отреагировать: закричать, швырнуть в стенку вот эту сраную кружку с чаем, ударить кулаком об стол, да хоть что-нибудь. Но боль где-то под ребрами так сильно сковала мои движения, что я смог найти силы только обхватить голову руками и тупо почесывать затылок, задавая себе один единственный вопрос: «Какого черта?» Коннор подошел ко мне со спины и крепко обнял. Я слышал, как сильно стучит его сердце. Я понял, почему он держал это все в секрете и почему он не хотел, чтобы я приходил к Саймону. Он оберегал меня и мои чувства — мой самый лучший и дорогой друг. — Если хочешь, оставайся на ночь. Я уезжаю только после обеда, поэтому провожу тебя в универ. Одежда твоя какая-то у меня валяется. — Спасибо, Коннор. — Всегда пожалуйста, дружище.***
После того разговора и ночи у Коннора дома, я пришел на работу разбитый и в помятом костюме. Надевать джинсы и какую-то странную футболку, — боюсь представить, сколько она у Коннора хранится, — я не рискнул из-за ожидавшегося экзамена у моей второй группы. Экзамен прошел быстро, без сучка и без задоринки, как и ожидалось от этих ребят. Саймона на экзамене, конечно же, не было. Да и на что я надеялся бы, приди он сегодня в университет? Душевного разговора? Откровений? Чего? Ему все равно на меня, на мои чувства и вообще на всю сложившуюся ситуацию, здесь только я уже который месяц мучаюсь вопросами: «Какого хрена тут происходит?!» Но, думаю, пора бы с этим завязывать. В кармане завибрировал телефон: «Хлоя». — Привет, Маркус, — ее голос звучал виновато и тихо. Интересно, давно она проснулась? — Здравствуй, Хлоя, — я еле сдерживался, чтобы не начать хихикать и подшучивать над ней. — Эм… Я бы хотела извиниться за свое поведение прошлым вечером. — Тебе не за что извиняться, Хлоя, — я перебил ее. — Ты не сделала ничего такого, за что следовало бы просить прощения. Все в порядке. — Нет, не в порядке, Маркус, — она шмыгнула носом. — Я повела себя как настоящая дура. На что я надеялась? Что ты сразу кинешься в мои объятия после всего, что случилось? — Судя по твоему поведению, именно на это ты и рассчитывала, — я все же не сдержался. В ответ она лишь хмыкнула. — Прости, Маркус. Мне кажется, я не с того начала, — она говорила уже иначе, спокойнее и увереннее, без надменных и дурацких флиртующих ноток. — Я бы хотела попробовать все с самого начала, с чистого листа. Что ты скажешь на это? Коридор до кафедры казался бесконечным — пока я шел по нему, у меня было время на раздумья, я мог принять решение и, возможно, оно стало бы решающим в моей жизни, в моей судьбе. Вот уже виднеется дверь кафедры, в которую я должен зайти и отдать все ведомости нашему секретарю, отчитаться об экзамене и приняться за подготовку и переписывание своей же собственной диссертации. Готов ли я отказаться от Саймона прямо сейчас? Вычеркнуть его из жизни, которую он изменил за каких-то пару недель? Могу ли я рассчитывать на взаимную любовь человека, который терпеть не может людей, как я? — Ничего не знаю насчет чистого листа, но вот посидеть где-нибудь перед Новым годом мы можем, я думаю, — на том конце трубки послышался облегченный вздох. — Отлично! Тогда двадцать пятого в ресторане «Рай»? — Да, отлично: ресторан «Рай», двадцать пятое. Часов на восемь забронировать столик? — Давай! — она явно повеселела. — Хорошо, я все сделаю. До встречи. — Хорошего дня, Маркус, жду встречи! Нажав на кнопку сброса и подняв голову, я чуть не выронил из рук телефон. Телефон в порядке, а вот моя гордость и репутация, кажется, нет. Я издал какой-то визгливо-кричащий звук, испугавшись внезапного появления Норт и Кэры. — А вы тут что делаете? — убирая обратно в карман телефон, спросил я. — Пришли вас позвать на новогоднюю вечеринку с группой. Мы почти сдали все экзамены, поэтому можем свободно отдыхать и планировать свои выходные заранее, — Кэра улыбалась. А вот Норт была хмурнее тучи. — Вы же придете на вечеринку? Наконец-то присоединится Саймон. Услышать его имя было приятно, и в то же время очень больно. Он не может сидеть затворником дома всю оставшуюся жизнь, вполне очевидно, что он продолжил общаться с кем-то из группы после инцидента. — Двадцать пятого числа, — сказала Кэра. — Вы же придете? — продолжала напирать Норт. — Вынужден отказаться, дамы, — мне пришлось чуть попятиться назад. — Боюсь, что у меня уже есть планы на этот день, поэтому вечеринка в этот раз обойдется без меня. Мы можем встретиться с вами после Нового года. Хороших праздников! Нужно было срочно уходить от этого неловкого разговора. Но Норт крикнула мне вслед, когда я уже почти скрылся за дверью кабинета: — Встретиться-то мы можем, да вот только Саймон уже уедет, — сердце тут же пронзили тысячи иголок, заставляя жмуриться от боли. — Ну, что ж. Передавайте ему от меня привет и удачи в дальнейшем, — ну же, Маркус, закрывай дверь, уходи. — И вы просто так вот уйдете? Не попрощаетесь с ним? Даже после… — Норт, — Кэра перебила подругу, потягивая ее за край рукава. Краем глаза я увидел, как Норт махнула на меня рукой и просто скрылась на лестнице с Кэрой. Я не знаю, что она хотела сказать до того, как ее остановила подруга, но я точно понимаю, что знать этого я уже не хочу. Всего каких-то пару дней назад, возможно, я был бы рад получить дозу надежды, но только не сейчас — слишком больно и неприятно. В конце концов, у меня тоже есть гордость.