Прим автора: В конце, после звёздочек, будет не очень приятный абзац с расчленёнкой. Особо впечатлительным и на ночь лучше пропустить этот момент.
Пов Сын Ри
Уже дома, под струями воды, я понял, что так и не получил ответ на свой вопрос о том, как Джи Ён собирается осуществлять свою мечту.
«Или получил?»
Вообще меня неминуемо тянуло к хёну и, даже смотря в ванне на запотевшее зеркало, вглядываясь в глаза, которые смотрели на собственное отражение, но видели совсем другого человека, я понимал, что так долго не протяну.
Я знал, что это неизбежно. В конце концов, мы переспим и хотелось бы, конечно, успеть сперва поработать, а потом расслабиться на свой страх и риск, но не моглось. Сдерживаться это одно дело, но ощущать себя куском идиота вот уже второй день, покидая спальню в одном полотенце за полночь, не совсем сопоставимо с желанием поспать перед так называемой "работой". Меня тянуло к нему. Будто я находился в тени, а его постель была светом в конце туннеля. Ничего не соображая, я просто шёл туда, где чувствовал себя правильно, и больше не страдал от мигрени и необходимого выбора. Хотелось просто подумать потом, но точно не тогда, когда за мной закрылась дверь в джиёновскую спальню, и я увидел мужчину, стоящего у окна в свете поднимающейся луны.
— Тебе лучше уйти, — не то чтобы я был не согласен, но в голосе хёна не было твёрдости, а под моим полотенцем – была.
Почему-то, вместо того, чтобы разобидеться и устроить сцену, потому что, во-первых, таких, как я, не выгоняют, а во-вторых, стоит повернуться и посмотреть на то, от чего отказываешься. Беспредел какой-то.
— Может, это мне решать, что делать, а что – нет? — несу несусветную чушь, лишь бы не так неловко было стоять на пороге и смотреть на широкую спину, попутно проклиная собственную блядскую натуру, которая, вместо того чтобы плюнуть и уйти, любуется утончёнными изгибами.
— А может, решаешь вовсе не ты, — он развернулся и, посмотрев на меня лишь на мгновение, прекрасно оценив, в каком виде я его решил порадовать, начал медленно снимать халат, будто мы тут решаем стоит нам спать в одной кровати или всё же до брака лучше не делить ложе.
«Тьфу ты, чёртовы профессиональные издержки».
— Ты серьёзно? — спрашиваю чисто для галочки, потому что вид нахмуренного хёна в красной пижаме в клеточку разве что на смех пробирал.
Не так я себе, конечно, это представлял. Думал, зайду, а он меня в охапку и в постель. Чтобы наутро краснеть, а не сейчас. Не то чтобы я не был уверен в себе и сейчас весь такой испереживался, что он не хочет меня, но, чёрт возьми, есть немного.
«Если я сейчас уйду, это будет очень унизительно, или стоит надоедать ему всю ночь, чтобы потом сказать, что хён меня настолько не привлекает, что я даже не подумал о том, чтобы одеться как полагается?»
— Не испытывай моё терпение, милый. Просто игнорируй то, что сейчас тебя подтолкнуло прийти ко мне, и иди в свою комнату, — в полумраке сверкнули ореховые глаза и то ли мне показалось, то ли у мужчины опять горел красным взгляд и лицо было покрыто шрамами.
Я даже сглотнул, чувствуя, как к горлу подступает животный страх. Не нравилось мне моё состояние.
«Может, я схожу с ума?»
— Чего ты боишься? Никогда не был с мужчиной? — противореча самому себе, спрашиваю я. Не пойму я себя, поэтому и не делаю попыток понять кого-то другого. Лучше спросить напрямую.
— Нет, — внутри опять что-то сжалось от ревности. Хоть и сам грешен, но почему-то казалось, что если я был сверху, то нет никакой разницы, кто это был – мужчина или женщина. Я ещё никому не доверял свою задницу, а он, сучечка такая раскрепощенная, уже, наверное, спец во всём этом. — Не стоит. Я всегда сверху, и если ты собираешься быть со мной, готовься попробовать что-то новое.
«А почему, собственно, это я должен готовиться?»
— Тогда почему? — всё ещё настаиваю и прохожу к кровати, так как босиком на холодном полу было до жути холодно, а ещё странное чувство, что по мне что-то ползает и шепчет, вернулось.
Нагло выделяю себе место в чужой постели и согреваю ноги под одеялом. Может, не слишком соблазнительно, но точно уж менее глупо, нежели стоять на пороге в ожидании разрешения принять лежачую позицию. Ну или коленно-локтевую, хрен поймёшь этих Квонов.
— Я хочу, чтобы у нас с тобой было надолго, а если мы начнём вот так, боюсь, потом ты об этом пожалеешь, — вообще он был прав. Думаю, даже зауважал его ещё немного больше.
Нет, честно, вот не смог так спокойно, будто проповедник, стоять возле кровати, где лежу прекрасный, весь такой сладкий, тёпленький и на всё готовый я. Это при том, что даже с таким скудным природным освещением мне было видно, как сильно мужчина сдерживается. Аж пижамные штаны натянул.
— Хорошо, отлично, — немного зло, чтобы предупредить о своём идеальном тяжёлом характере.
Пусть знает, раз строит планы со мной состариться. Вот подумал об этом и самому смешно стало. Быть со мной всю жизнь. Он явно возомнил из себя железного человека.
— Вот только, если я сейчас уйду отсюда в таком состоянии, никакого будущего у нас не будет. Не позволю тебе и пальцем ко мне прикоснуться, после такого позора..! — на самом деле, я утрировал, но мне было позволительно, потому что говорил не я, а мой член, а тот вообще считает себя пупом земли.
«Хотел я как-то дать своему дружку прозвище, но потом подумал, что хватает того, что иногда обвиняю его за мои необдуманные поступки, не хватало ещё, чтобы меня застукали за тем, чтобы я отчитывал какого-то Ли младшего, смотря себе в пах».
— Ты понимаешь, что потом не простишь мне этого? — и всё-таки, он дебил, если думает, что я сейчас хоть что-то соображаю. — Хорошо, — о, первые признаки разума на нашей планете. "Бери, пока дают. Беги потом, когда бьют". — Снимай это чёртово полотенце. Всю душу измотал, дразня меня им.
«Как же я гениален. Придумал новую народную мудрость и даже не собираюсь делиться ею ни с кем, кроме Квона. Как таких идеальных, как я, земля носит?»
— ...думал? — слышу последние слова из реплики мужчины и заливаюсь краской, потому что снова настолько погряз в себе, что не обращал на него внимания.
На самом деле, я ещё никогда так сильно не нервничал, потому и отвлекал себя, как умею. Вот только это не помогло. Внимательный взгляд Джи Ёна, осматривающий каждый сантиметр моего тела даже в полумраке заставлял меня внутренне сжаться и пожалеть о том, что я настоял на своём решении.
— Я спросил, ты не передумал? — ещё секунду назад я бы сказал, что да, вернул бы полотенце на место и разбирался бы со всем завтра.
«Но этот взгляд и хриплый, наполненный отчаянным желанием голос нельзя было просто так отложить до лучших времён. Когда, если не сейчас?»
— Нет, — а потом, чтобы приподнятые в неверии брови Джи Ёна вернулись на место, приподнялся, скрестил руки на груди и недовольно продолжил: нельзя просто так взять и трахнуть меня? Обязательно вести себя, как последняя, неуверенная в себе скотина? Или ты неполноценный и волнуешься, что со своими проблемами не сможешь удовле…
Ну, надо же. Меня заткнули поцелуем, навалившись сверху, и даже не пришлось упоминать, что такого милого мальчика, как я, удовлетворить ох как трудно. Тем более, в первый раз снизу и не понаслышке знаю, как больно бывает что-то засовывать в идеальную и без того пятую точку:
Помню, засунул в себя пробку побольше, чем мой палец, чисто ради эксперимента, не более, и потом неделю ходил бочком, словно страдал от сильного геморроя. Стыдно было в глаза родителям и менеджеру смотреть. Казалось, они знают, почему мне с таким трудом даются ровные жёсткие поверхности.
«Ровно до того момента, как я решил повторить».
— Ммм.. — я становился зависимым от поцелуев этого мужчины, а иначе, как объяснить, что уже второй раз сносит голову и, никогда не опускаясь до стонов, я не контролируя себя, отвечал так, будто это была последняя близость в моей жизни.
Будто, если не сейчас, у меня отберут мечту быть с ним. Быть любимым.
Джи Ён тоже не оставался равнодушным и уже через пару секунд помогал мне избавиться от его пижамной рубашки и штанов. Хотелось сделать это как можно грубее, чтобы наказать его за медлительность и пустые разговоры. Дать понять, что он мог упустить, если бы выкаблучивался ещё немного.
Использую свип*, освобождаясь из своеобразного гарда*, и оказываюсь сверху. Кажется, такого мой хрупкий "Чудовище" не ожидал.
— Джиу-джитсу, — сообщаю, будто мы тут светскую беседу ведём за ужином. — Люблю быть сверху.
Да, я согласен попробовать и даже эмоционально подготовил себя к неизбежной боли. Вот только нутро своё я так быстро изменить не могу. Как и притворяться изнеженным пассивом. Точнее несговорчивым бревном. Ибо эти создания ждали, что великий я буду делать всё за них. Поэтому и шли нахуй. Только на другой, не на мой.
«Ха-ха».
— Сын Ри-а, — я посмотрел в глаза мужчины и, поплыв, позабыл обо всех своих мыслях и шуточках, чтобы немного расслабиться и не кончить раньше времени. — Больно.
Это я, витая в облаках, слишком сильно прикусил нежную кожу на шее и совсем по-спортивному прижимал согнутыми ногами джиёновские бёдра к кровати. Такой вот лягушачий стиль.
— Эмм…прости, — неловко откатываюсь в сторону и понимаю, что схожу с ума.
За бешеным стуком сердца и сбитым дыханием не различаю собственные мысли. Мне не было так волнительно даже в первый раз с девушкой. А он, между прочим, был у меня в четырнадцать. Полжизни назад.
— Успокойся, — меня нежно гладят по волосам, и я потихоньку вспоминаю, каково это – дышать через нос так, чтобы вместе с очередным вздохом что-то внутри не бухало вверх и вниз, обивая углы грудной клетки. — Если хочешь, мы остановимся.
Смотрю на Джи Ёна так, будто он с луны. Честно. Он лежит с не хилым стояком на моё обозрение. При этом я только сейчас узнаю, что его худощавое тело состоит не только из костей и кожи, но и килограммов стальных мышц. Вот такой вот недоделанный Джарвис. И, при этом всём, он готов остановиться.
«С какой стати, спрашивается?»
— Нет, — хриплю, потому что до сих пор не восстановил дыхание. — Просто…
Да не могу я сказать, что нервничаю. Стыдно блин. Тридцатник, а веду себя, как малолетка, ей-богу.
— Хорошо, я понял, успокойся, малыш, — слышу его голос, смотрю в глаза мужчины и, вместо того, чтобы возмутиться таким глупым и детским обращением, слушаюсь. — Вот так. Это всего лишь я. Чувствуешь?
Джи Ён нежно гладит моё запястье, а потом целует в плечо, поднимаясь выше к шее. Я покрываюсь мурашками от его горячего дыхания и языка, очерчивающего какие-то узоры на моей ключице. Меня снова трясёт, но уже не от страха. Вовсе нет.
— Продолжай, — шепчу я куда-то ему в макушку и зарываюсь рукой в его волосы, как мечтал с первой нашей встречи.
«Смешно, но это было пару дней назад, а кажется, будто мы ещё в прошлой жизни были обещаны друг другу, но так и не смогли быть вместе. Поэтому с таким отчаянием и рвением тянемся в этой».
— Да, — выдыхает хён мне в ухо и тянет мочку, видимо, в попытке довести меня до конца, даже не насладившись началом.
— Джи Ён, — смакую это имя без разделений на "старшего" и "младшего" и чувствую, как ещё одна граница между нами рушится под моим безумием. Или нашим? — Я не железный.
— Но и не одноразовый, я думаю, — это мне так тонко намекнули, что вседозволенность это вовсе не каприз, а состояние души.
«Ну, и немного тела».
Я не стал ничего говорить и уже с большим энтузиазмом отвечал на поцелуи, позволяя себе оглаживать руками горячую упругую кожу на его шее, груди и, наконец, подбираясь всё ближе к паху. Конечно же, это был не первый раз, когда я был настолько близок с другим мужчиной, но первый, когда от одного ощущения чужого члена у меня в руках и услышанного гортанного стона от партнёра мне стало как-то не по себе.
Будто я держу не его член, а сердце, и мне нужно быть максимально внимательным и чутким, чтобы не причинить ему боль. Это странное чувство заполнило меня и не отпускало, пока Джи Ён не повторил со мной то же самое, заставляя чуть ли не подавиться очередным стоном.
— Ты не знал, что в эту игру могут играть двое? — насмешливо спрашивает он, и мне снова кажется, что вижу в его глазах красные искорки, а в кривоватой ухмылке – обещание жестокой расправы.
Отворачиваюсь, чтобы через секунду увидеть, как шрамированная маска серийного убийцы сменилась страстным и пылающим от желания лицом моего хёна. То ли от испытываемых эмоций, то ли от долгого воздержания, но именно в этот момент я первый раз кончил, позволяя себе окунуться в странную смесь чувств из остатков сомнений и необъяснимой любви к этому мужчине.
«Чего только не покажется в преддверии оргазма. Люблю. Ага, конечно».
Вот только, как бы я там не обманывался, сейчас представлял из себя сгусток эмоций, которые подарил мне Джи Ён, и хотел показать, как благодарен ему. Поэтому немного придя в себя, убрал успокаивающе гладящие меня по бёдрам руки и снова оказался сверху.
— Тсс…на этот раз всё по другому, — я понял, почему в прошлый раз так позорно поддался панике.
Тогда хотел доказать хёну и самому себе, что я – мужчина, а значит, сверху. Сейчас же мне просто хотелось любить. А на этом, казалось бы, простом, но на деле тернистом пути не важны позиции, пол и даже то, во что ты веришь. Я не верю в любовь и не думаю, что когда-нибудь испытаю её, но чем чёрт шутит, а может, я уже влюблён и даже не подозреваю об этом.
«Ну, или хочу в это верить, потому что слишком долго был один».
Не могу не думать о любви, когда целую каждый сантиметр на груди хёна и слышу его приглушённые довольные стоны. Он понимает мои мотивы и зарывается рукой мне в волосы, направляя. Никогда не любил контроль подобного рода, но сейчас чувствую, как возбуждаюсь от одной только мысли, что он сгорает от нетерпения. Извивается, когда я опускаюсь ниже и провожу языком вдоль дорожки волос. Обхватываю гордо стоящий член кулаком и слизываю первую горьковатую белесую каплю. Он не отрывал от меня взгляда, и я смотрел на него, посасывая розовую головку и вбирая первые сантиметры в рот. И как бы мне не хотелось обмануть себя после, но сейчас, видя, как он откидывает голову на подушки и бесконтрольно вскидывает бёдра вверх в желании войти глубже, я чувствовал, как мне это нравится. Отсасывать не потому, что рождён, чтобы сосать и хорош в этом, тем более, когда имеешь мало опыта, а потому, что тебе нравится именно этот человек. Именно этот член. Именно Квон Джи Ён.
— Постой, — непонимающе поднимаю голову, с причмокивающим звуком выпуская член изо рта. — Я хочу тебя, но боюсь, на третий раз за такой короткий промежуток времени меня не хватит.
«Что? Но…»
— Да, тогда ты был не единственным, кто кончил, — подтвердил мои подозрения хён, и я было хотел подстебнуть его, замечая каким являюсь единственным и неповторимым, раз он кончил, не прикасаясь к себе, но не смог даже улыбнуться.
«Не хочу вести себя как идиот. Не сейчас и не с ним».
Молча киваю, понимающе улыбаясь лишь уголками губ. После чего приподнимаюсь и, напоследок поцеловав два милых крестика над пупком, каждый по отдельности, ложусь рядом. Джи Ён почему-то выдыхает, будто пытается вернуться на грешную землю и, потянувшись за чем-то в тумбочке, вновь оказывается нависающим надо мной.
— Сейчас мне понадобиться твоя способность витать в облаках, когда душе угодно, — я хотел было возмутиться, но, увидев совершенно влюблённое в меня лицо мужчины, неожиданно для самого себя, кивнул. — Расслабься и думай о своём. Можешь обо мне, не возражаю.
— А если я буду думать о тебе плохо? — дразню и хмурю нос, когда чувствую на своей заднице горячие руки хёна. Очень трудно не повалить его по привычке, как в джиу-джитсу, вместо этого просто мирно и спокойно лежать, скрестив ноги у него за спиной и ждать, пока меня подготовят. — Расслабься.
«Посмотрел бы на тебя, когда попрошу расслабиться и буду пихать в тебя всякое разное, незнамоно где побывавшее…кстати».
Отвлекаюсь от первого пальца, как могу, и поворачиваю голову к тумбочке, где вижу квадратики презервативов. Облегченно выдыхаю, потому что вряд ли смог бы испортить всё своей просьбой сделать наш секс безопасным, но любовь любовью, а себя я всё-таки не на помойке нашёл, чтобы так рисковать своим здоровьем с мужчиной, с которым лично знаком третий день.
За всеми этими мыслями и воображаемой нереальной ситуацией, где я являюсь партнёром Джи уже долгие годы и делаю ему предложение, откладывая презерватив, показывая тем самым, что полностью доверяю ему и люблю, я пропустил тот момент, когда этот самый "будущий муж" вставил в меня первые сантиметры.
Я ждал боли. Прям зажмурил глаза, чтобы, если что, не напугать хёна своими слезами. Но, что удивительно, боль не наступала. Даже от моих игрушек было похуже. Просто некоторое неудобство, которое и терпеть то особо не надо было. Даже когда Джи Ён вошёл в меня во всю длину.
«Это не нормально, считать странным отсутствие боли, когда в меня вставляют огромный член?»
Спрашиваю я сам себя, будто, как обычно, размышляю за чашечкой кофе в любимом кафе. Пока меня не пробрало наслаждением, и глаза не встретились с насмешливым, горящим взглядом.
— Проснись, я тут вообще-то за двоих стараюсь, — я бы обиделся, сам же просил по-витать в облаках, но почему-то не мог.
Смотрел на маленькое лицо хёна и хотел расцеловать каждый сантиметр, потому что он не причинил мне боли. Джи Ён забрал мой страх перед сексом в качестве пассива, и, боюсь, мне слишком понравилось отдавать контроль в чужие руки, чтобы вновь вспоминать былые времена. Но вот, с чем моему партнёру повезло, так это с моим чистолюбием. Я, хоть и не святой, настолько ценю самого себя, что ещё тысячу раз подумаю, и то через сто лет, о том, чтобы отдаться ещё кому-нибудь, кроме этого мужчины.
— Сын Ри-а, — и снова это удовольствие, когда хён попадает по простате, — ты мне нужен.
И я больше не отвлекаюсь. Приподнимаюсь над подушками, чтобы не так выгибало от каждого толчка, и подмахиваю задницей, сам насаживаясь на член мужчины. Джи Ён целует меня, не переставая ритмично двигаться, чем сводит с ума мою нервную систему. Я просто превращаюсь в воск в его руках и плавлюсь от каждого движения. Ощущаю пустоту, когда он дразнит меня и выходит на всю длину, а потом резко вставляет по самые яйца. И так несколько раз подряд, чтобы я открылся ему, сжимался вокруг него ещё больше и уже в конце, кончив себе на живот, даже ни разу не притронувшись к собственному члену, выжимать из него все до последнего остатки оргазма, бессознательно сокращая внутренние мышцы.
«Мамочки, остановите время, я сойду».
Да, хотелось остановить именно этот момент и жить в нём вечность. Потому что именно сейчас, здесь и с этим человеком я чувствовал себя максимально комфортно. Верилось, что смогу его полюбить, если уже что-то не испытываю. Хотелось думать, что за пределами этой спальни не существует ничего и никого, что я вовсе не журналист и на мне не весит новое дело, к которому я практически ещё не притрагивался. Практически, потому что я его "облапал", но совершенно не в профессиональном плане.
Не думал, что так погрязну всего за пару дней, утону в человеке, которого не знаю, и, боюсь, после этой ночи даже не захочу узнавать. Поэтому хотелось остаться тут, в тёплых объятиях на данный момент любимого мужчины и грезить о том, что так я буду засыпать каждую ночь. И не только я, потому что он тоже был одинок, а сейчас стал, наконец, цельной личностью, ведь обрёл меня – свою вторую половинку.
Утро вечера мудренее, говорит история. Утро добрым не бывает, говорит жизнь и я.
***
Я резко подскочил на кровати, просыпаясь от очередного кошмара. В животе всё сжалось от пережитого страха. Снова Джи Ён и снова ужасные картины заброшенного одичалого дома. Меня знобит и подташнивает. Воспоминания так и встают перед глазами, а от желания поскорее исчезнуть из этого дома чешется даже кожа. Хочется отмыться, смыть с себя запах мертвых, изгрызенных до костей крыс, которые кучей лежали на кухонном столе. А ведь хозяин дома обнаружился там же. Он дожёвывал хвостик и потом, вспомнив о воспитании, предложил его мне. Именно это стало последней каплей ужаса, после которой я проснулся.
Осматриваюсь и вижу, что кровать пуста, а в спальне почему-то ужасно холодно, что удивительно. По ощущениям я проспал достаточно, чтобы посветлело, но за окном до сих пор ночь. Слышу противное жужание и думаю, откуда в спальне хёна мухи или комары. Жуткое ощущение, что по мне что-то ползает вернулось. Будто выплывая из воды, я постепенно начал слышать различные звуки и, в поисках источника, посмотрел на дверь. Лучше бы я этого не делал.
Там стоял Джи Ён. На пороге спальни. Голый. Просто стоял и, наклонив голову, смотрел на меня. Долго, пристально, будто впервые в жизни видел. А глаза его были красными, как во сне. Тело, как и лицо, обтянуто шрамами. Но самое жуткое это пустота. Пустота там, где должно быть сердце. Там виднелась огромная дыра.
— Хён, — у меня язык не повернулся назвать его по имени.
Он не двинулся с места, по-прежнему сверля взглядом. Мне вдруг представилось, как он смотрел на меня так всю ночь, пока я спал. А в голове всплывают слова Хэ Вон о том, что он не такой, каким я его вижу. Что он не мой "Чудовище".
«Меня сейчас вырвет».
Отбрасываю одеяло, чтобы побежать в туалет, и плевать я хотел на этого зомби, как вижу свои конечности. Точнее то, что от них осталось. Мои ноги были отгрызены до бёдер, а на оставшихся, покрытых гнилью обрубках ползали черви и летали мухи.
Меня вырвало на самого себя.
***
— Открой глаза, проснись малыш. Ну, давай же, просыпайся. Это всего лишь кошмар. Я тут, с тобой. Тише, малыш. Это кошмар. Всё хорошо. Успокойся, я с тобой. Тише…
Так я проснулся во второй раз и просто качался на кровати в объятиях Джи Ёна, плача. Нет, не от того что мне приснился кошмар. И даже не от того, что в первые секунды видел в человеке, которому вчера отдался, того, кто во сне, видимо, съел мои ноги, как тех крыс. Моя крыша, хоть и поехала, но не настолько, чтобы не различать сон и реальность. Дело было в другом, и это пугало, заставляло меня выть от ужаса и страха. Я плакал и шептал одни и те же слова. Одно и тоже. Раз за разом на протяжении получаса.
— Ты не хотел. Ты чувствовал себя виноватым, поэтому не подходил. Не смел подойти. Не смел хотеть, но хотел. Ты не хотел. Ты чувствовал себя виноватым. Не смел подойти. Не смел.
*1) Свип- приём в джиу-джитсу, позволяющий сменить положение, находясь в гарде.
*2) Гард (guard) — защитная позиция, при которой борец лежит на спине и ногами обхватывает туловище соперника.
