Даже если будешь ненавидеть

Её научили прятать недокруты. Похоже это стало проблемой. Очень устаёт. Ничего не изменилось. Усталость скорее душевная. Алина тренируется изо дня в день. Должна работать за всех. За всю страну. Она очень повзрослела. « Начала замечать как лето обращается осенью». Она начала всё это видеть и вспоминать моменты прошлого. Она раньше не обращала на мир вокруг. Женя была её миром. Нерушимым, так легко разрушившимся. Теперь это имя произносить нельзя. У детей Хрустального забрали кумира. Саше и Алине пришлось тяжелее всех. Или нет? В голове у Алины страшные картины весны. Она смотрела на воробушка, который прыгал с травинкой в клюве. «Почему я всё это вспомнила?» *** Все люди Хрустального молчали. Дверь была закрыта. Всё тогда было за закрытыми дверьми. Алина сидела у борта. Ей хотелось закрыть ладонями уши. Даниил Маркович не улыбался. Пепел сигареты осыпался на пол. Что-то с грохотом ударилось о дверь. Это что-то разбилось. Они так уговаривали их успокоиться, но они только захлопнули дверь. Снова крик: — Да, что ты о себе возомнила, что ставишь условия?! Корону сними, девочка. Переходя в пронзительный визг: — Я не буду с ней на одном льду! Неужели я так многого прошу? Я... — Алина зажмуривается, закрывает уши ладонями сжимая свою голову, которая была готова расколоться как орех. Сквозь веки всё-равно просочились слёзы. « Как же так?..» — Я уйду. Я всё поняла. Хорошо. — Скатертью. Всё равно ловить нечего. Пара колких фраз. По голосу Жени казалось, что она плачет, все знали - Медведева не заплачет. Алина шатаясь подходит к отделяющей границе. Рыдая прислоняется щекой к двери и опускается на пол. Шепчет: «Умоляю. Перестаньте. Нет. Не надо. Умоляю.» Соль разъедает обкусанные губы. Обитатели Хрустального вздрогнули — звук пощечины. Распахнули дверь. Женя схватила ударившую руку, не собираясь отпускать, и сжала запястье так, что кожа натянулась и побелела. Они смотрят в глаза друг другу. Сражаются, соревнуются в ненависти во взгляде. По Жениной губе змейкой кровь. У Алины сердце провалилось. Дудаков пытается всех успокоить. Этери снова кричит. «Неблагодарные. Бездельники». Вырывает руку. Отталкивает Женю. Она падает. Отлетает к стене. Медведева гордо поднимается. Отряхивается. Собирает вещи. Забирает с полок кубки, медали, грамоты. Этери снова кричит. Вырывает. Кидает отобранное в мусор. «Это всё не твои заслуги.» Женя с пустым взглядом смотрит туда. Потом на тренера. Потом к себе в душу. Берёт коньки. Идёт к выходу из кабинета. Этери с яростным рычанием что-то кидает. Букет. Шипами дерёт по спине. Разлетаются брызги и красные лепестки. — Я ненавижу эти цветы. Ты знаешь! И вот. Не смотря на Алину, на Глейха, на Дудакова — Медведева уходит. Без сердца. Отрывается от родного и близкого. Но не в состоянии выжечь воспоминания о доме. За пару минут она словно постарела. Глаза поблекли. Лицо осунулось. Круги под глазами вывелись будто чернилами. Этери уверена: « Вёрнётся». Бросает через зал язвительное: «Только не кидайся под рельсы. Хоть сегодня без драм!» — Алина ты будешь, Кристиной, — произносит твёрдо зло и терпко, а потом вопя, кричит, — что уставились все? За работу. Этери подходит ко столу и опускает ударом любимый портрет. Прошлое, туманное прошлое. Тайна. Ей никогда не стать явью. Строчек об этом не будет в заглавиях газет. Даже для Этери слишком больное и личное. *** Кристину катать тяжело. Руки, чувства, мысли. Программа словно Женина. Все взгляды и жесты под приму. Давит. В раздевалке Загитова подушечкой пальца обводит круги от синяков. «Зря я себя так. Сильно же разозлилась». Проводит ладонью по синему тейпу на голени. Боль. Слабее душевной. В груди что-то тяжёлое жгучее. Это давит Олимпийская медаль. Она обжигает холодом золота. Перед лицом монстры Этери. Квадистки. Одна из них любимица. Саша, вторая Женя. Они родные. Алина считает себя приёмной, она добрая, она не боец и не воин, ей приходится. На Олимпиаде она не сражалась. Алине хотелось взгляда. Дойти, встать с дорогой своей рядом. Алина забыла, что в спорте встать рядом нельзя. Она с любящим сердцем. Щербакова тоже как Женя. Ножки худенькие. И эти колени. Как больно! Этери воплощает своих внутренних демонов весны. На Алину не смотрят. Недокрут, степ-аут, тройка. Она не заслуживает внимания. Она не заслуживала той трепетности в межсезонье, ведь отобрала это у другого человека. Теперь расплачивается. Впрочем Этери скоро поняла, что не найдёт в Алине утешения. Ещё в июне. Саша триумфально оканчивает тренировку. Алина завершает падением. Весы озвучили приговор: прибавила триста пятьдесят граммов. Придётся сегодня не есть, а бегать. Женя проходила сквозь это, улыбаясь. Алина тогда видела лишь улыбки, улыбки, улыбки. « Женя может с седьмого на третье. А меня похоронит ошибка». — Да, на то, как ты таскаешься по льду смотреть тошно, — кидает Этери. Женя на третьем месте светилась как от золота Пекина. Медведева воин, боец. Алина мягкая, добрая, нежная. Алина выигрывала, потому что воевала за сердце Медведевой. У Жени «мечта» в мыслях и сердце. У Алины на грудь и плечи что-то давит, не давая сделать вдох чтобы полететь. У Алины на груди и плечах «обязанность». Она теперь стала замечать как лето превращается в осень.