Соловьи

Не помню, из-за чего я проснулся. Но когда я открыл глаза, то нахмурился и стал водить глазами туда-сюда, ибо забыл, где я. Рядом со мной лежало скомканное одеяло. Надо мной, на стене висел большой плакат с Dead Kennedys. На другой стене, противоположной, я увидел знакомый рисунок с клоуном, и до меня дошло, что я у Андрея. Вот дурак. Потерев глаза, я потянулся и сел. Мне хотелось пить. Зачем-то я провел языком по своим верхним зубам и не обнаружил там два передних. Я сразу же вспомнил про вчерашний инцидент и вздохнул. Еще не до конца проснувшись, я просто сидел и смотрел в одну точку, ни о чем не думая. Нет, мне было интересно только где Князь, но ничего предположить я, почему-то, не мог. Спустя неопределенное время я услышал шаги и дверь открылась. В домашней одежде в комнату вошел Андрей с двумя кружками в руках. Из кружек шел парок, могу предположить, что там чай. – О, ты проснулся уже, – удивленно сказал он и поставил одну кружку на край столa, а одну подал мне, – На, пей. – Что это? – я хотел было взяться ладонями за кружку, но она была горячая, поэтому я аккуратно взялся за ручку. И нет, это был не чай. – Какао, – он взял свою кружку и хлебнул из нее. Я решил рискнуть и попробовать тоже. Хотя, чего рисковать? Он точно бы меня не отравил. Да и вкусненьким оно было, какао это. – А чего ты так удивился, что я проснулся? Сколько времени? – я пошарил по карманам джинс, но телефон не обнаружил. – Половина первого. А вроде не так и поздно спать легли... – Так говоришь, будто мы парочка, – я хмыкнул и сделал глоток. – В таком случае, ты – девушка, – на его лице заиграла странная ухмылка. – С чего это?! – Ну, у тебя волосы длиннее моих будут, – как будто чтоб убедиться в правоте его слов, я провел рукой по своим волосам. И они точно были длиннее его волос. – А кто тебя вчера спас от злых мальчуганов, а?! – я прищурился, улыбаясь, а он надулся чего-то. – Нечестная борьба была, да и я без настроения тогда шел, – я, кстати, только сейчас обратил внимание на его лицо: под глазом был синяк. Прям синячище. Кажется, лед ничем не помог. – Ой, да ладно, не оправдывайся, – я аккуратно подвинулся к нему поближе, чтобы не разлить на белую простынь напиток, – Я же не осуждаю тебя! – Ничего я не оправдываюсь, – как ни в чем не бывало, продолжил Андрей, – Все равно ты больше баба, чем я. – А ты больше ребенок, чем взрослый человек. – Ну хоть не баба. – У меня пизды нет, отъебись. – А у меня что, есть?! – возмущается, ага. – Нет. У тебя еще голос, кстати, тоньше. – В некоторых случаях... – он призадумался, – А так нет. – Ну-ка, расскажи что-нибудь бабским голосом, – я заулыбался, обнажая зубы. Князь ужаснулся. – Я, кажется, не скоро привыкну к тому, что у тебя зубов нет. Он поднялся с кровати и поставил свою кружку на стол. Я последовал его примеру и, усевшись на край кровати, стал пристально смотреть на него. Князев что-то искал в куче своих бумаг и в итоге откапал какую-то белую тетрадь. Обложка была разрисована ручкой, но я ничего не разглядел. Он быстро листал страницы, исписанные чем-то, ну, скорее всего, его стихами. И скоро он, вроде как, нашел, что искал, и, кашлянув, начал максимально тонким голосом напевать, да, не читать, а напевать: – Душа моя тоски полна, ах, сжалься, незнакомец милый! Я здесь одна, совсем одна, прошу, спаси меня, помилуй! Когда меня б ты развязал, тебя б всем сердцем полюбила. Неужто каменный подвал навечно будет мне могилой?.. – все время, пока он читал, я напрягся всем телом, пытаясь не ржать, а когда он закончил, сам заржал в голос. Я уже тоже начал ржать, стуча кулаком по коленке. – Блять, это... заебись, – немного успокоившись, сказал ему я, а он бухнулся рядом со мной, – Ты, что ли, сочинил? – Бля, ну а кто еще? – он сидел и лыбился, – Но это не конец так-то, – он подал тетрадку. Заголовок был "От женщин кругом голова". Следующее четверостишье-нечетверостишье начиналось с этих же слов. – Ну ты даешь, Андро. А че ты пел-то? – Да получилось так, на самом деле. Поется неплохо, вот... – он начал немного напевать, а я кивнул. Жаль, что гитары нет. – Блять, ну почему у меня гитары с собой нет? Я бы сейчас наиграл немного, – озвучил я свои мысли и вздохнул. Я взял со стола свою кружку с уже остывшим какао и за раз выпил половину того, что осталось. – Да ладно, не расстраивайся! – Андрей положил руку мне на плечо, – Еще столько времени, успеешь ни к одному моему стиху мелодию наложить. – Однако, я хотел сейчас, – возмутился я. – Успеешь, я сказал, – настоял Андрей. Спорить я не стал. Спустя какое-то время мы выползли на кухню в поисках жрачки. Какао никто не нажрался. Мне вообще нереально сильно хотелось пригубить что-нибудь, да и моему другу по несчастью тоже. Андрюха полез в холодильник, а я подошел к окну и отодвинул штору. Моему взору престали другие дома и двор со скамейками и детской площадкой. С площадкой, кстати, повезло, потому что возле нашего дома ее никогда не было. Поэтому мы с Лешей просто бегали друг за другом, играли с камешками, зимой – со снежками, а когда стали старше, то из снега строили все, что только в голову не придет. Конечно же, без дорогого моего друга Балу здесь тоже не обойтись, который постоянно был рядом, ибо живет не так уж и далеко. В общем, было весело. Но иногда, после школы, мы забредали в чужие дворы и веселились там. Оставив шторы открытыми, я сел за стол, а Андрей успел уже включить чайник, который тихо посвистывал, а сам что-то резал. Так как стоял он спиной ко мне, я не видел, что там, но мне было все равно, что жрать. Поставив локоть на стол и подперев голову рукой, я стал смотреть на Князя. Волосы привычно стояли торчком и, вроде как, были даже немного спутанными. Футболка, висящая на его плечах, была на несколько размеров больше его и болталась, как ночнушка, а ее рукава доставали до локтей. Еще на нем были какие-то шорты, застиранные на сто рядов, а ногах ничего. Пятки голые. Хотя, для чего эти уточнения? Не знаю, но говорю, как есть. Ноги у него были худые и выглядело это привл... Так, стоп. Тряхнув головой, я отвел взгляд на окно, возле которого стоял несколько минут назад. Почти сразу меня откликнул Андрей: – Мих, тебе чай или кофе? – Кофе, – недолго думая, ответил я. Он кивнул и полез за кружками, для чего-то еще вставая на цыпочки. Просто он и так доставал до них... Хрен его знает. – Я тоже тогда, – достав две большие кружки, он насыпал в каждую растворимого кофе и залил кипятком. Князь поставил обе кружки на стол и показал пальцем на баночку с сахаром. Я насыпал себе пару ложечек, потому что без сахара я не любил его пить. В это время Андрей наделал каких-то бутербродов и поставил тарелку прямо передо мной и сам сел рядом. – Приятного аппетита, Михаил Юрьевич. – И Вам того же, Андрей Сергеевич. Прыснув со смеху от этой «официальности», мы стали жрать. Точнее, кушать, мы же интеллигенция. Часа в четыре дня я все же решил катить домой. Мало ли, вдруг у него еще появятся какие-то дела, а я только мешать буду. Так как район его я не знал, он проводил меня до метро и на этом мы разошлись. Пока я ехал, я глубоко задумался. И думал я не о каких-то прям насущных проблемах или что-то в этом роде... В голову лезла всякая хрень. Я даже не могу привести пример, ибо это действительно бред. Но пока думал, осознал, что домой-то я и не очень-то и стремился попасть. Вот у Князева было интересно, спокойно, уютно. Дома меня ждал только Лешка, да и всё. Ну, может, еще ждала гитара. Когда я выполз из метро на улицу, мне захотелось встретиться с Балу. Хоть мы и гуляли вчера... я хотел увидеться чисто с ним. Поручик временами меня бесил, мы не один раз ссорились, а Шура нас мирил. Вы же друзья, говорил он. В итоге, махнув рукой, я мирился с ним и все было хорошо. Я достал свой телефон и предложил Шурику встретиться. Он, не медля, согласился. Почти около моего дома мы встретились, потому развернулись и пошли ко мне. За гитарой. Свою единственную гитару Балу разбил, ну или кто-то ему помог. Скорее всего, второе. У него осталась только такая маленькая гитарка с четырьмя струнами. Не помню, как называется... Ах да, точно. Укулеле. Он постоянно бренькал на ней и копил деньги на нормальную гитару. Иногда даже ограничивал себя в выпивке, оставляя деньги в «копилке». За это я его уважал и иногда пихал ему свои, потому что гитара – это святое. Придя ко мне, мы прошмыгнули в мою комнату. Кинув рюкзак на кровать, Балу взял гитару, стоявшую в углу, а я достал ремень, чтобы прицепить его на инструмент. Просто держать ее на весу не очень-то и удобно, а нам же хочется поноситься! Собравшись, мы так же тихо вышли вон на улицу. Будучи практически в центре, я достал из чехла гитару и чехол вручил Балу, ибо у того был рюкзак на плечах и он мог спокойно положить его туда. Мы шли и переговаривались, а еще я параллельно наигрывал спокойную мелодию. – Горшок, давай споём что-нибудь? Иначе мы только зря брали гитару, – Шурик убрал с глаз надоедливую челку, а я тем временем посмотрел на струны. – И что петь будем? – Давай нашу любимую! Я, конечно же, согласился. И буквально через пару минут во всю глотку орали: – Жизнь растянулась, как сопля, из потолка растет петля! Проклятая петля! Тьма медленно прокрадывалась в город. Горели фонари, люди продолжали куда-то бежать, а машины – ехать. Мой светловолосый друг сидел под боком и наигрывал какую-то музыку, я же просто устремил взгляд на небо. Было немного прохладно, ибо сидели мы на земле, около дерева. Так хоть немного создавалось впечатление, что мы не в городе вовсе сейчас. Я снова думал. До моих ушей едва доносилось тихое пение Саши, и разобрать его я не мог. Сейчас для меня это особенно важным не казалось. Я уже не знал, о чем можно таком подумать, чтобы... с каждым разом не возвращаться к Андрею. Этот парень глубоко засел в моем сознании и выходить не собирался. Мои мысли правда закачивались на нем! Каждый раз! Меня это немного пугало и настораживало. Если я думал о музыке, то я вспоминал, как сегодня он пропел свой стих, хоть и искаженым женским голосом, но это было замечательно. Если я думал об учебе, то в голове промелькали картины того, как он сидит рядом и рисует комический портрет училки и приписывает ей смешные фразы, иногда даже в стихотворной форме. Если я думал о смерти, я вспоминал, что есть такие люди, которые не хотели бы именно моей смерти, и среди них был Князев. Если я думал о смысле жизни, я видел его счастливое лицо после нашей первой прогулки. Если я думал о будущем, я снова видел его. – Миха? Ты чего? – крепкая рука друга легла на мое плечо и слегка тряхнула меня. Я же, очнувшись, немного растеряно посмотрел на Балу. – Извини, я задумался, – проведя ладонью по лицу, я снова посмотрел на него. – Как там Князь? Ягода сказал, что ты у него был, – с чистым любопытством спросил он. Надо же Лехе всё рассказать... – Да нормально. Его вчера какие-то дебилы избили немного. – Да ладно?! И я ничего не знаю?! – Лешка об этом тоже не знает, – я пожал плечами. – А ты его типа спас, да? – хитрая улыбка озарила его лицо. – На самом деле, я случайно его встретил. Короче говоря, ему повезло, что мимо шел подвыпивший Горшок. – С этим не поспоришь. Он снова стал что-то наигрывать. Мелодия была, конечно же, знакомой, поэтому я начал напевать вместе с ним: – Этот белый вальс беды Под потоками воды, Эта слякоть, эта тьма Она сводит нас с ума. Она сводит нас с ума...