Мир, в котором меня нет

      К утру небо разгладилось, если о непогоде вообще можно так сказать. Дождь закончился, осев каплями-бриллиантами на траве. Сизо-серые тучи превратились в кремово-серый полог, закрывающий солнце и лазурные небеса. Вожделенный город Мессина встречал нас не слишком радушно, но и не откровенно плохо.       — Эта дерьмовая погода меня уже заколебала, — прокомментировал Хаято, выпуская облачка дыма, раскуривая очередную сигарету.       Цуна неодобрительно зыркнул на него, но промолчал. Мы же с Ламбо переглянулись и тихо хихикнули.       Мальчики шли впереди, я и Ламбо замыкали шествие. Если совсем честно, то будь моя воля, я бы и вовсе не хотела встречаться с Реборном, памятуя на его отвратительный характер. Даже Хаято мне нравился больше — он хоть честный, а что в голове у этого черноглазого чёрта… Хаято мне однозначно нравился больше, но выбора у меня не было. Глядя на Ламбо, становилось ясно, что он тоже не горел желанием встречаться с Реборном.       — Тебе не нравится Реборн? — тихонько спросила я у него так, чтобы Цуна и Хаято не услышали. Ламбо закивал головой:       — Он мой старый враг! Однажды я смогу победить Реборна!       Я задумчиво воспроизвела в голове образ Реборна: черновласый рослый итальянец с обжигающе-чёрными глазами, остро смотрящими из-под пол шляпы. Мне было как-то сомнительно, что у Ламбо есть шансы. Хотя, если подумать, время для них течёт по-разному. Ламбо ещё вырастет, а вот Реборн будет становиться всё старше и старше. Если нам удастся благополучно разрешить всю эту ужасную ситуацию с туманами, то будет будущее, в котором не факт, что Ламбо сможет свершить желаемое. Жизнь — такая непредсказуемая штука. Не знаешь, где приобретёшь, а где потеряешь.       Перед нами нависала Мессина. Город как город, подобные встречались нам по пути. Чудовища хорошо поработали над Мессиной — ближайшие окраины были почти что в руинах. Сразу видно, что мы близки к эпицентру катастрофы.       Цуна предупредил быть нас осторожными. Я сильнее впилась в ладошку Ламбо, чувствуя холод на кончиках пальцев. Малыш весь продрог, но стоически молчал. Осторожничая, стараясь быть тише, мы пробирались между улочек, несколько раз едва не столкнувшись с чудищами, которые стекались к центру города.       Где искать вторую часть распавшегося отряда, я знала, только приблизившись к Мессине, впрочем, ребята тоже. Аура Реборна, как маяк, распространялась на километры. Какой ужас… Он так делает всё время в ожидании нашего прибытия?        Следуя за чудовищами и ориентируясь по ауре Реборна, мы оказались на площади, которую занимали горы поверженных чудовищ. На небольшом памятнике перед церковью необычной цилиндрической формы с узкими оконцами

гордо стоял Реборн. А именно на плечах каменной фигуры, и бодро палил из двух пистолетов яркими вспышками пламени Солнца.       — Бедный каменный мужик со шпагой… — рука Цуны прикрыла глаза.       — Это статуя Хуана Австрийского, адмирала, победившего турецкий флот в исторической битве при Лепанто в 1571 году, — авторитетно прокомментировал Хаято в своей чуть нудноватой манере.       — Ясно… — проскулил Цуна.       Я находила происходящее немного забавным, но вот стекающиеся чудища слегка портили настрой. Но да, пафос Реборна был безграничен. Стоя непоколебимо на плечах каменного героя, он уничтожал чудищ.       — Давайте поможем ему, что ли… — надевая свои перчатки-оружие, вздохнул Цуна. — Зря устроил это фаэр-шоу, что ли?       — Как скажешь, — хмыкнул Хаято, вооружаясь.       Я оттянула Ламбо чуть в сторону, решая дать мальчикам порезвиться как следует. Пусть развлекаются, а мне лучше последить за безопасностью малыша. Ламбо запротестовал, но быстро сдался, когда я неумолимо затолкала его в ближайший дом и закрыла за нами дверь.       И действительно, фаэр-шоу было то ещё: всполохи пламени жёлтого, оранжевого и красного цветов мелькали тут и там, уничтожая чудищ. Эта показушно выпущенная аура Реборна исчезла, как только Цуна и Хаято вступили в бой. Они бились с остатками чудищ около часа. Когда с последним исчадием тумана было покончено, я вывела Ламбо на улицу и мы пошли в сторону переводящих дух воителей.       Дышащий через рот Цуна был заметно помятым и потрёпанным, но довольным. Хаято выглядел чуть лучше, только светло-пепельные волосы стояли дыбом. И только Реборн всё так же оставался бодр и свеж, в идеально отглаженном чёрном костюме без единой пылинки. Я не понимала, как ему это удаётся, но не моего ума это дело.       — Ты ещё кто? — бархатный тембр со сталью в голосе и направленный на меня пистолет.       — Стой-стой-стой! Это наш друг! Её зовут Ада! Мы встретились по пути с ней! — повиснув у Реборна на руке, взялся меня защищать и оправдывать Цуна. Это было очень приятно. Тепло растекалось внутри. Всё же, за время пути мы стали близкими людьми.       — Хаято? — всё ещё глядя прямо на меня, спросил Реборн у Хаято.       — Нянька для мелкого поганца. Босс прав, она наш друг, — фыркнул в ответ Хаято.       Реборн убрал пистолеты в наплечную кобуру, резко потеряв ко мне интерес.       — Пойдёмте, остальные ждут нас неподалёку. Хоть вы только и пришли, но нам как можно скорее лучше отправляться к червоточине.       — Мы только за, — кивнул Цуна.       Ничего другого не оставалось, как двигаться дальше. Мы с Ламбо хоть передохнули, пока мальчики сражались, но если они так считают… Кто я такая, чтобы спорить?       Избегая смотреть на туши мёртвых чудищ, не желая разбираться, кто из них — обращённые в монстров люди, а кто пришёл из мира Тумана, я молча шла со всеми. Наш путь был недолгим. Совсем близко от церкви был другой собор светло-бежевого цвета. Миновав соборную площадь и неработающий фонтан, наша процессия остановилась около мощных дверей этого не менее мощного сооружения с башнями и колокольней. Реборн трижды постучал своим пудовым кулаком по дверной створке.       — Открывайте, это мы! — велел он.       По ту сторону послышались шаги. Что-то загрохотало, и спустя некоторое время двери открылись. Высокий парень, азиат, с очень приятной наружностью и очаровательная девушка с пронзительно-голубыми глазами, точно океанами, помахавшая нам ладошкой, показавшейся из-под белого одеяния. Такеши Ямамото и Юни Джильо Неро.       — Привет, Цуна, — расплылся в улыбке Такеши.       — Ямамото, как я рад тебя видеть! — Цуна повис у того на шее.       — Тише, братишка! Всё хорошо! Мы встретились!       Хаято стоял, надувшись, как мышь на крупу. Ламбо жался на месте и вертел головой, кого-то выглядывая.       — Не стоит стоять на пороге, проходите, — Юни взмахнула нежной ручкой, приглашая нас в собор.       Когда я проходила мимо неё, она несколько странно на меня посмотрела, а затем одарила таинственной, но слишком печальной улыбкой. У меня создалось впечатление, что она знает что-то, чего не знаю я.       Но обдумать это у меня не вышло. Ламбо зарыдал столь пронзительно, что у меня всё внутри сжалось. Цуна, стоя как истукан, ошеломлённо смотрел на Такеши, и по его щекам катились слёзы.       — Что стряслось?— опешила я, обращаясь хоть к кому-то, кто ответит мне.       И мне ответили.       — Дети погибли. Мы не смогли их защитить, — сказала Юни.       И мне стала понятна эта её печальная улыбка Моны Лизы.       Где закончился для нас «мир»? В портовом городке Мессина. Мальчики ещё не смирились с потерей своей подруги Хром, а теперь ещё и дети — маленькая И-Пин и десятилетний Фуута — ушли туда, откуда нельзя вернуться.       Мир заканчивается не всегда с шумом и взрывами. Иногда происходит вот так — в рыданиях и остаточных образах, которые терзают души и сердца.       Я была уверена, что улыбаюсь так же печально, как и Юни. Неожиданно даже возникло некое чувство единства. И словно в подтверждение этого я увидела в ясно-голубых глазах Юни своё отражение.       Да, так и заканчивается мир.       Улыбкой.