Я был ребенком. Я был птицей. Я был всем тем, что ты сказал. Бессилие растит убийцу. Я сам себя же убивал… ©
— Эй, коротышка, тащи свою задницу сюда. Леви осторожно подходит к Кенни. Он совсем недавно вернулся с «работы» и пока неясно, в каком настроении находится. — Пора бы тебе начать приносить реальную пользу. Все равно твою бадью есть невозможно. Так что проверим, во всем ли ты так плох, — говорит Кенни, протягивая Леви нож. Мальчик безучастно смотрит на оружие. Он понимает, что хочет от него Кенни, но только вот сам Леви этого совсем не желает. Сама мысль о том, чтобы отнять жизнь у другого — невозможна для Леви. Но с той самой ночи мальчик понял, что из него хотят сделать. Кенни не просто так поломал в тогда еще ребенке именно те струнки, которые потом помешали бы выполнению его приказов. Леви берет в руки нож. И что-то в нем щелкает. Интерес и странное желание в унисон разыгрываются в мальчике. Он с любопытством проводит подушечкой пальца по острию ножа. Тонкий след остается на пальце. Кенни наблюдает за действиями мальчишки. Он никогда не видел в нем такого интереса к чему-либо. Это впечатляет. — Что, понравилось? Теперь покажи, как ты будешь использовать его в драке. — В драке? — Конечно, тугодум, ты думал, я тебя овощи резать позвал? Нет, с этого дня ты начинаешь тренироваться. Меня достало кормить тебя задарма. Будешь работать. Но пока тебя можно разве что в виде наживки использовать. Так что соображай активнее. А теперь нападай. Леви смотрит на Кенни с недоумением. Раньше он никогда не дрался, только и мог, что закрывать лицо руками от ударов. Но ослушаться хозяина — невозможно. И мальчик замахивается ножом. Кенни мыском выбивает нож из детской руки. Откидывая его в сторону. — Мда, пацан… Так ты и секунды не протянешь… — Я не умею драться, — Леви осторожно потирает руку, искоса глядя на Кенни. — Это я уж понял. Повторим ещё раз. — Может вы хоть объясните, как правильно… — Леви страшно. Он никогда не просил ни о чем Кенни, вслух уж точно… Но эта просьба напротив взбодрила Кенни. Ему понравилось, что немой мальчишка наконец проявил хоть какой-то характер и интерес. — Когда делаешь выпад — смотри врагу прямо в глаза: так ты уловишь все его движения. Нож держи крепко одной рукой, вторая — блокирует удары противника, защищает тебя. Вес на ногах распределяй равномерно, чтобы тебя не сшибли за первые секунды. И двигайся быстро, чтобы противник не мог угнаться за тобой. Въехал? — Ага… — Леви приводит в ступор то, что Кенни так легко отвечает на его просьбу. Но на смену недоумению приходит радость. Видимо, Аккерман не видит в нем больше бесполезную тряпку для мытья пола. Леви впервые чувствует себя ему нужным. Радость подталкивает мальчика вперед, управляя его руками. Он делает уверенное движение в сторону Кенни, пытаясь воплотить все те советы, которые учитель дал ему. Леви улавливает движение Кенни, глядя ему прямо в глаза, поэтому проскальзывает под его рукой, оказываясь за спиной. Мальчик юркий, быстрый. Его низкий рост в кой то веки пошел ему на пользу. Аккерман перехватывает руку воспитанника в самый последний момент и снова вышибает нож из руки. — Шустрый ты малый. Только не зазнавайся, — с этими словами Кенни отпихивает его от себя, роняя на землю. Леви доволен. Ему без разницы на падение. Своё он уже получил — Кенни похвалил его. Впервые за все года совместной жизни. — Че разлегся, недомерок? Вставай. На сегодня мы не закончили. Теперь то же самое, но без ножа. Леви снова нападает. С ножом было проще. Увереннее. Выпад. Еще. Мир летит вверх дном, нога сильно тянет. Кенни буквально перевернул мальчика вверх ногами и приложил об землю. — Черт… — Леви с трудом поднимается, но былой энтузиазм так и остается при нем. Поэтому сейчас мальчик нападает с разбегу, замахиваясь кулаком. — Стоять, тупица. — Кенни двумя пальцами останавливает занесенную для удара руку, — ты так нихуя не сделаешь. Что я говорил про защиту? Одна рука защищает, вторая нападает. Всегда. Твое тело не должно быть ни секунды без защиты. Потому что именно ею твой враг и воспользуется. Атакуя делай шаг, чтобы тело поспевало за ударом. В самом конце напрягай руку — сделаешь это раньше — потеряешь скорость. Представь, что твои руки — две веревки, а кулаки — два кирпича. Теперь нападай. И не жалей силы. Младенец больнее ударит. Мальчик выпрямляется и делает выпад в сторону наставника. Мимо. Ещё. Мимо. Кенни без труда уходит от ударов. — Ты долго будешь по воздуху лупить, — говорит Аккерман, прикуривая, — Твой противник не станет стоять на месте, пока ты допрешь до него. Он будет двигаться, мешать тебе. Нападать, — с этими словами Жнец выпускает дым от сигарет мальчику прямо в лицо. И пока тот откашливается от дыма, Кенни совершает легкий маневр в его сторону, хватая за запястье руки и поднимая вверх. Глаза в глаза. Леви никогда не видел наставника так близко. Не смотрел ему в глаза. Боялся. Но теперь он видит их: пустые, бездушные. Такие глаза могут быть только у того, кто отнимает чужие души. — Мне противно смотреть на такого слабака. Собери себя в кучу и сделай, что приказываю, мразь, — голос мужчины резко становится серьезным. Ни следа от веселости, что была секунду назад. Леви падает на колени и смотрит на учителя снизу вверх. Кенни пытливо смотрит в ответ. Обычно, дети не выдерживают такого давления от старших, начинают хныкать и вовсе отказываются что-либо делать. Но не Леви. Мальчик уже привык к жесткости. Он и сам серьезен не по годам. Угрюм. Редко отрывает взгляд от пола, редко разговаривает, вообще не смеется. Кажется, что он идеально контролирует свои эмоции уже в таком возрасте. Но нет. Это не он. Это страх. Страх перед Человеком в черном плаще — перед Кенни. Леви знает, что хозяину ничего не стоит убить его, сотворить все, что только вздумается. Поэтому Леви боится. Боится перейти черту, за которой он познает ещё больше боли, чем познал уже сейчас. Мальчишка встает, потирая колени и нападает. Тело само ведёт. И Леви, подчиняясь неожиданному импульсу, с разбегу нападает на Кенни. Наставник не ожидал такого. До этого момента мальчик не проявлял такой напористости. Но сейчас он уверенно замахивается, на сей раз целясь, и пытается ударить по ребрам. Месть? Скользящее движение едва задевает кожу Кенни. Тот отступает в сторону, позволяя мальчику самому выбрать скорость для атаки. Леви действует уверенно. Старается вложить всю силу в удар. Спокойствие, пришедшее на смену паники ободряло. Мальчик и не подозревал, что сможет так двигаться. А Кенни подозревал. Знал. Видел его насквозь. Как видит и сейчас, отбивая каждый удар. Странно, но Леви чувствует азарт от этой тренировки. Ему почти не страшно, почти… — На сегодня всё. Иди отмойся, крысёныш. Завтра повторим. Каждый день Кенни тренирует Леви, обучая различным приёмам, захватам. У мальчика получается всё лучше и лучше, что не может не радовать его наставника. Хоть виду он не подаёт. Тренировка заканчивается только тогда, когда обессиленным Леви валится на пол. С этим надо что-то делать. Парень не промах. Вот только очень слаб. Быстро выдыхается. Нужна выносливость. И Кенни впервые выпускает Леви на улицу в их небольшой дворик. Не для прогулки, для тренировки. Мальчику нужно пространство для бега. Но Леви видит это совсем иначе — знак доверия. Вряд ли бы Кенни рискнул без причины. Значит, за все эти годы мальчишка все же сумел завоевать себе крупицы доверия у хозяина. Поначалу Кенни внимательно следит за действиями ученика во дворе, но после и вовсе позволяет себе уйти в дом, оставив Леви одного. Мальчик же ответно старается на тренировках, работая в полную силу. Ему хочется проявить себя хоть в чем-то. И эти занятия — единственная возможность. К тому же, Кенни стал поощрять его едой, чего прежде не случалось. Леви был пугающе худым, почти совсем без мышц, одни кости, что делало его слабым противником. Это надо исправить, ведь Кенни не нужен слабак в рядах. Но не все шло гладко. Рукопашный бой оставался слабой стороной в тренировках. Мальчик часто путался в приёмах, за что тут же получал от учителя. Иногда дело не ограничивалось синяками, и Леви потом пару дней с трудом мог передвигаться. И все же неуклюжесть стала потихоньку уходить: мальчишка стал двигаться уверенней и быстрее. Только вот в глубине души Леви понимал, что эти тренировки скоро приведут его к совсем иной работе… Дел по дому меньше не становилось. А после тренировок, когда сил совсем не оставалось, мальчик еле еле мог справиться с половиной тех дел, которые раньше он выполнял без труда. Кенни не нравилось такое положение вещей — ведь очень удобно, когда в доме есть прислуга. — Твою мать, парень. Ты совсем деградируешь? К твоей жрачке и раньше невозможно было прикоснуться, а теперь это просто пиздец. Аккерман отвешивает внушительный подзатыльник мальчику, который убирает со стола «непригодное» блюдо. Леви быстро старается исправить ситуацию, не выводя учителя ещё сильнее: — Я сейчас всё уберу и принесу другое… — Пошёл к черту. Я лучше пожру в баре. Пиздуй тренироваться, раз от тебя толку больше нет никакого. Дни тянутся монотонно и медленно. Единственное, что вносит в них разнообразие — стихийное настроение Кенни, которое извечно держит мальчика в страхе.***
— Эй, недомерок, собирайся. Идешь со мной. — Куда? — Леви с любопытством посмотрел на Кенни, ведь он не выходил за пределы их участка вот уже больше четырех лет и почти забыл, каково это — бродить по улицам. — Какая тебе разница? Пошевеливайся. Не заставляй меня ждать. — Да, сэр, — мальчик суетливо надел поверх одежды накидку и поспешил за учителем, который уже покидал жилище. Они молча шли по переулкам, сворачивая то в один, в другой. Леви понятия не имел, где он находится, но Кенни шел уверенно, как у себя дома. Впрочем, этот город и был его домом, его владениями. Свернув в очередной раз они вышли на площадь. Мальчику сразу стало неуютно, он поспешно вжался в плащ наставника, ведь Леви уже давно не видел других людей, а те, что остались в его памяти, были злыми и очень опасными. И теперь единственной защитой оказался Кенни. Леви верил, что тот не оставит его, защитит в случае чего. Слепая, беспочвенная вера. Спустя пару минут стало ясно, что горожане сгустились вокруг конкретного места — в самом центре улицы, образовав полукруг. Именно туда направлялся Аккерман. Вот только зачем? Из центра толпы доносились пугающие звуки — драка. А люди вокруг ликовали, выкрикивая поочередно имена то одного, то другого участника. Леви почувствовал, как паника подкатывает к горлу, но даже не подумал останавливаться. Ведь в противном случае — он точно потеряется. Пробравшись в самые передние ряды мальчик с опаской выглянул из-за плаща Кенни, за которым до сих пор прятался. Кровь. Много крови. Весь тротуар был обильно испачкан ею. И двое участников битвы катались по земле, нанося друг другу увесистые раны. Через несколько секунд один мужчина упал без дыхания. А второй, почуяв победу, нанес поверженному еще пару ударов по черепу. Толпа взорвалась аплодисментами и салютами победителю. Почти все тут же забыли про тело проигравшего, спихнув его в канал, что был неподалеку. — Кто следующим желает проверить силу? Победителя ждет вознаграждение! — голос какого-то зазывалы промчался над толпой, перекричав её. Все затаили дыхание в ожидании следующего участника. — Он, — сказал Кенни, выпихивая Леви на середину круга. Мальчик в шоке округляет глаза. Сердце бешено колотилось, заглушая смех толпы при виде такого «грозного» бойца. Казалось, что он вот-вот упадет от страха. Калейдоскопом перед глазами проносились рожи людей, которых только прибавилось. Дыхание словно замерло. Голова начала пронзительно гудеть. Леви перестал слышать и видеть все вокруг, лишь собственная паника и дикий страх захлестывали его с головой. — Эй, коротышка, соберись. Оплошаешь — прибью, — Кенни наклонился к мальчику, прошипев эти слова над самым ухом, а затем снова удалился в зону для зрителей. Голос Кенни, как ледяной ветер, заползает в сердце, заставляет его сжаться ещё сильнее. Но страх перед учителем действует. И Леви медленно приходит в себя, фокусируясь на объектах вокруг: перед ним стоит здоровенный мужчина, одна рука которого больше, чем сам мальчик. Он скалится, глядя сверху вниз на своего «противника». Очевидно, мужик заранее радуется легкой победе, видя испуганное лицо ребенка: — И на кой-хер вы мне эту букашку подсунули? Ладно, надеру ему его малолетнюю задницу, а потом подыщу противника получше, — вызывающе орет он. Леви начинает злиться. Ему не привыкать к оскорблениям и унижению, но слова этого мужчины — незаслуженная насмешка. И этот здоровяк чем-то походил на Билла — такой же наглый, жестокий. Мальчик резко отрывается от земли, делая мгновенные выпад, а после ударяет, не успевшего очнуться здоровяка, в коленную чашечку. Тот со стоном оседает на землю. Леви не теряет следующую секунду и бьет его ногой по челюсти, кажется, выбивая зуб. Второй удар громила все же блокирует, отшвыривая Леви на пару метров назад: — Сопляк! Ты меня не на шутку разозлил! Молись, ублюдок — кричит мужчина, несясь в сторону, куда приземлился Леви. От удара в голове звенит. Но Леви привык к побоям, поэтому он уверенно встает, уклоняясь от ударов нападающего. Мальчику скорости не занимать, но здоровяку все же получается пару раз задеть его, разбив нос. И вот Леви удаётся провернуть комбинацию приёмов и враг поверженным оказывается на земле. Только теперь мальчик замечает, что вокруг всё это время не прекращался гудеж толпы. Звуки постепенно возвращались в этот мир. Леви искал в толпе его. И вот он столкнулся взглядом с Кенни. Наставник ухмылялся. А затем большим пальцем обвел вокруг своей шеи — убей. Не просьба. Приказ. Внутри мальчика всё холодеет от осознания. Нет. Он не может. Он не убийца. Кто угодно, только не он. Лицо Кенни внезапно становится серьёзным. Леви знает этот знак. Знает, что бывает за непослушание. Но теперь сложно понять, что снести хуже. Что выбрать? Убить или быть убитым? — Ах ты помойная крыса! Ничего! Я найду тебя, найду где угодно. И прибью! Или сначала выебу, а потом прибью, выродок! — рычит мужчина под ногами Леви. И вдруг мальчик ощущает ясное желание. Осознанное. Убить. Либо ты, либо тебя. Наверно, в этом бездушном мире все именно так и устроено. Именно за этим Кенни притащил его сюда. Чтобы мальчик раз и навсегда все для себя решил. Кто он: жертва или охотник. Леви не хочет быть жертвой. Сам не хочет. Звук толпы снова поглощается играми сознания. Мир вокруг застывает, окутывая разум идеальной пустотой. Только он и его жертва. Иллюзия близости. Леви медленно тянется к ножу, что висит на поясе. Кенни объяснял, как правильно перерезать глотку, хотя тогда Леви не особо его слушал, думая, что это не пригодится, сейчас слова учителя наполняют его. Каждую клеточку тела. Он — не он. Он — яд, что исходит из уст Кенни. Он — его руки. Его душа. Это все он. Легкий взмах ножа. Ровно по артерии. Тело мужчины так и осталось лежать возле ног убийцы. Леви завороженно глядит на эту картину, не в силах отвести взгляд. Нет страха, боли от ударов. Пустота. И странный жар в руках, что испачканы чужой кровью. — Леви, пошли. Нам пора. — Кенни уже стоит рядом, держа руку на плече воспитанника. Странно, раньше он никогда не называл его по имени. Мальчик даже стал его постепенно забывать. Толпа осталась позади. Леви даже не помнит, как прошел там. Помнит только глаза мужчины. Все же он слишком похож на Билла, слишком. — Ты молодец, мелкий. Только в следующий раз не возись так долго. Следующий раз? Видимо, теперь это будет происходить слишком часто. Кровь на руках — единственное, что сейчас чувствует Леви. Ему всё равно. Он теперь убийца. Ему с этим жить. Кенни втянул его в игру, где только ему одному ведомы правила. Вот только ставка остается неизменной — жизнь. Проходит пару дней и Кенни вновь тащит Леви на площадь. На этот раз он укладывает некого Ральфа. Мужчина был грузным и неповоротливым — легкая добыча. Мальчик бездумно делает глубокий разрез на горле — фирменный знак Аккермана. Теперь будни мальчика окрашены в кровавый цвет.***
Я так хочу умереть, отдохнуть. Но об этом ни слова, ни мысли, Ведь столько потрачено сил. Неужели все зря? Ведь осталось всего лишь немного, чуть-чуть Потерпеть… Потерпеть… Потерпеть? Потерпеть. ©
Недели сменяются месяцами. Время утратило всякий смысл. Но мальчик повзрослел, немного вытянулся, стал сильнее. Прошло уже больше девяти лет, с тех пор, как Жнец взял ребенка к себе. Его жизнь в корне изменилась. Теперь уже он — убийца и негодяй. Грязный. Пропитанный чужой кровью. Леви замечает, что ему стало плевать на то, что он делает. Он выполнял всё автоматически, как машина. Но идеальная машина, которую Кенни каждый день тренировал, улучшал. Мальчик дрался четко, справлялся с противниками за считанные секунды, после чего шёл оттирать руки — видеть следы своих действий, когда всё заканчивается — не самое приятное дело. Всё идет удачно, пока однажды не попадается противник сильнее. Мужчина блокирует все приёмы Леви, нанося серьезные раны. Спустя пару минут стало ясно — Леви проиграл. Он с трудом отползает от наступающего врага, который уже приготовил нож — завершающий штрих битвы. Мужчина подходит к израненному Леви и с размаху бьёт его коленом в живот. Мальчик съеживается — срабатывают привычки с детства перед более сильным противником. Кенни, сделай же что-нибудь… Леви надеется. Ещё верит. И глуп в своей вере. Жнец не двигается. Ни одна мышца не дрогнула на его лице. Он безразлично смотрит, как Леви выламывают руку, ставя на колени. Мальчик без сил. Пуст и выжат. Нет ни единого шанса вырваться от опасного противника, хоть немного изменить исход битвы, который уже был очевиден. — Ну, господа, что решим с ним сделать? Прикончить его просто так — слишком милосердно. Уж больно много наших он перевёл. Как насчёт того, что я заберу эту падаль к себе? И дам своим ребятам немного поразвлекаться с этим красавчиком? — он демонстративно поднимает лицо Леви. Одобрительный гул толпы выносит приговор. Нет. Только не это. Леви снова боится. Боится неизвестности. Кении, прошу. Умоляю! Мальчик в панике смотрит на толпу и находит учителя, который спокойно и равнодушно направляется прочь от действа. Бросил? Нет, не может быть. — Кенни… — Леви пытается кричать, но выходит только слабое шипение, которое тут же гаснет под шум людей. — Ну что, малец, неплохо ты держался. Только вот кончишь плохо, — с этими словами победитель с одного удара вырубает Леви.Everybody goes Leaving those Who fall behind Everybody goes As far as they can They don't just care. ©