Forget the past, plunge into the future

— Будьте на чеку. Зло ужаснее и древнее орков обитает в этих глубоких тоннелях, — Гендальф осветил пещеру своим посохом, шепнув что-то, осторожно касаясь камня на нём шершавым пальцем, и подошёл к лестнице, заваленной костями. — Идите как можно тише. Путь на другую сторону займёт четыре дня. Будем надеяться, что наше присутствие останется незамеченным. — Подобрав испачканный, в пыли и грязи дорог, подол одеяния, он ступил на лестницу, ведя за собой остальных. Путь вверх к самой высокой точке Мории занял у них сутки. К вечеру следующего дня они подошли к небольшой площадке, где и остановились на ночлег. Спать пришлось на голом камне, на грязных пыльных ступенях. Братству, конечно, приходилось спать не в самых лучших условиях, но обычно устраивались они на земле и траве, что значительно мягче каменного пола. Они разожгли костёр, и съев по лембасу, начали устраиваться спать. Караульным в первую половину ночи стала Тауриэль. Эльфийка устроилась возле костра, за которым тоже пришлось следить, так как Гендальф уверил, что, если вдруг огонь разгорится слишком сильно и его будет видно издалека, полчища гоблинов и орков будут стоять у их лагеря к утру. Все легли спать, и спустя полчаса храп и сонное посапывание полностью вытеснили зловещую тишину. Темнота окутала Морию и, лишь маленький источник света в виде тлеющих дров в кострище, отгонял тень от их лагеря, словно защищая от тьмы. Блики огня скакали по спящему отряду, по деревянному старому мосту, ведущему в никуда, по морийской лестнице, идущей вниз и оплетающей колонны из чистого мрамора словно змея… Потрескивание дров и редкие шорохи слышались за спиной — хоббиты спали очень неспокойно, чего не скажешь о Гимли. Его храп мог разбудить любого на расстоянии в пару лиг. Поначалу Тауриэль это сильно беспокоило и, дабы обеспечить их отряду безопасность, она хотела разбудить гнома, но вскоре смирилась, поняв, что разбудить его сложнее, чем отбиваться от сотни орков в одиночку. Когда за спиной послышались странные шорохи, эллет сначала не придала этому значения, не догадываясь об опасности. Но через мгновение в опасной близости с ухом эльфийки просвистела стрела. Моментально вскочив на ноги и схватив лук, Тауриэль направляет стрелу в бежавшего на неё с мечом гоблина. Мгновение, и тот лежал не шевелясь на грязном полу со стрелой во лбу. Вторая стрела летела в неё уже без промаха, но ловкий кувырок, и уже она натягивает тетиву, выпуская стрелу прямо в живот гоблина. Вторая тварь лежит, дергаясь в предсмертной агонии, и вскоре замирает. — Лазутчики! Вставайте! Нас атаковали! — эллет начала будить отряд. Нельзя допустить, чтобы им нанесли удар гоблины в большем составе, чем одинокие мечник и лучник. Гэндальф первым открыл глаза и, сообразив в чём дело, прикрикнул: — Живо все встаём, если не хотите стать гоблинским ужином или того похуже.  Пока все просыпались, переглядывались и вставали, эллет подошла к мёртвому гоблину, чуть не убившему её, и вытащила стрелу из его метрового тела, ведь оружия много не бывает. Она осмотрела бездыханное тело, и её внимание привлёк его лук. Он был совсем не гоблинской работы. Идеальное равновесие, вес, изящная форма. Лёгкий, отполированный из древесины, на первый взгляд сосны, с серебряными рисунками, линиями, завитками. И ужасно натянутой тетивой. Как этот гоблин вообще смог выстрелить при таком натяжении?  — Гэндальф? Я кажется что-то нашла… — пробормотала эльфийка. Волшебник спешно подошёл к ней и взял у неё лук. — Что случилось?  — Вот. Откуда у гоблинов такой лук, скорее всего эльфийской работы, но не в этом суть. Здесь, среди серебрянных узоров, — она провела рукой по луку, — выжжена это надпись на квенья. — Надписи… По-моему это гоблинской руки дело, но с каких пор гоблины пишут на квенья? Гэндальф взглянул на выжженные буквы. — Uro eccoita. Uro cano. Квенья. Зло пробудилось. Зло-повелитель, — Гэндальф помрачнел. — Саурон? Зло — это Саурон? Неужели гоблины присягнули ему на верность? — Тауриэль вопрошающе смотрела на мага. — Они присягнули ему на верность уже очень давно. Тогда же, когда и орки. Они те же отродья, созданные Мелькором.  Отряд медленно встал на ноги и, собрав вещи, отправился в путь, несмотря на глубокую ночь. Путь их обошёлся без приключений, и опасения по поводу того, что те гоблины были лазутчиками, и впереди их поджидает ещё больше этих тварей не подтвердились. Гэндальф шёл молча, еле размыкая глаза, и, спустя три часа пути, они всё же остановились на ночлег, что было большим счастьем для не выспавшихся хранителей Кольца. Волшебник разжег костёр и назначил дозорным Гимли, который на удивление выспался лучше всех. Ночь прошла тихо и спокойно. Столько мыслей обитало в голове Гимли. Предчувствие встречи с кузеном волновало его всё же чуть меньше, чем-то, что у входа во владения Балина явно была битва между гномами и гоблинами, и гномы там явно не вышли победителями. И почему те гоблины, что напали на них ночью так спокойно разгуливали по владениям его родича? Ещё пол ночи впереди, чтобы разобраться в своих мыслях… На утро братство разбудил Гэндальф, куривший трубку и напевавший песенки на разных языках. — За сегодняшний день мы должны добраться до Дварроуделфа. Нас предстоит долгий и тяжёлый путь, — говорил он. — Не отставать, вести себя тихо и смотреть по сторонам. Но планам Гэндальфа, видимо, не суждено было сбыться, и к вечеру они сидели на очередной небольшой площадке заваленной камнями, от маленьких камушков до настоящих валунов, на которые хоббиты не смогли бы залезть. Откуда здесь такое количество камней оставалось загадкой, как и то, в который из трёх проходов на площадке им нужно было идти.  — Я не помню этого места… — Гэндальф выглядел озадаченно и медленно прошёлся по площадке, осматривая каждый тоннель. Братство расположилось на ступеньках, а Гэндальф ходил между проходами, ища хоть какую-то зацепку, что могла бы подсказать ему, в каком направлении им двигаться дальше. — Мы заблудились? — послышался голос Пиппена, которому было не по себе от длительной внеплановой стоянки, впрочем как и всем. — Нет, — резко ответил Мэрри. — А по-моему да.  — Тихо, Гендальф думает!  — Мэрри?  — Что?  — Я есть хочу.  Мэрри лишь закатил глаза и уселся поудобней на камне, а Пиппен расстроенно уставился на костёр, что слегка отпугивал тьму от их лагеря и совсем немного освещал тёмные залы и проходы Мории. Арагорн и Боромир курили трубки, Пиппен нервно ерзал на месте, Леголас перебирал стрелы, а остальные устроившись у костра смотрели в пустоту, думая каждый о своём. Фродо, сидевший рядом с Гендальфом, услышал странные звуки, раздававшиеся с лестницы, которой они недавно прошли. Он взглянул вниз и в темноте, куда почти не пробрался свет огня, он заметил фигуру, неуклюже поднимавшуюся вверх не то прыгая, не то ползая. — Там внизу кто-то есть, — он пододвинувшись к волшебнику, указывая в темноту. — Это Голлум. — Голлум?  — Он преследовал нас три дня.  — Он сбежал из подземелья Барад-Дура?!  — Сбежал. Или его отпустили, — Гэндальф повернулся к хоббиту, продолжая: — Он любит и ненавидит Кольцо так же, как любит и ненавидит себя. Он никогда не избавиться от тяги к нему.  — Жаль Бильбо не убил его, когда была возможность, — перебил волшебника Фродо. — Жаль? Жалость остановила руку Бильбо. Многие из живущих достойны смерти и многие из умерших жизни. Ты можешь возвращать жизнь, Фродо? Тогда не спеши осуждать на смерть. Даже мудрейшим не дано провидеть всё. Сердце подсказывает мне, что Голлум ещё сыграет свою роль: плохую или хорошую, прежде чем всё кончится. Жалость Бильбо может изменить судьбы многих.  Фродо, устроившись поудобней и глядя в пол, начал: — Я хотел, чтобы не было Кольца. Чтобы ничего этого не было.  — Так думают все, на чью долю выпадает подобное, но это не им решать. В наших силах решать только, что делать со временем, которое нам отпущено. В мире действуют иные силы, Фродо, кроме воли зла. Бильбо суждено было найти Кольцо, а значит тебе было суждено получить его. И это очень воодушевляет, — он улыбнулся, стараясь приободрить Фродо. — О! Нам туда.  — Он вспомнил! — радостно воскликнул Мэрри, толкая, заснувшего Пиппена. — Нет, но воздух там не такой затхлый. Если сомневаешься в чем-то, Мериадок, всегда полагайся на нюх. Затушив костёр и собрав вещи, братство, наконец, двинулось в сторону Дварроуделфа. Спустя час пути они вышли к огромным вратам, что были распахнуты, словно впускали долгожданных гостей. Пройдя в эти врата, Гэндальф остановился. — Рискнём зажечь свет поярче, — посох на мгновение потух и вновь загорелся, но уже значительно ярче. Стало видно колонны, чьей высоты невозможно было оценить, так как их верхушки скрывались намного выше, чем достигал свет. Между колоннами, такими толстыми, что понадобилось бы не меньше десятка человек, чтобы обхватить одну, расположилась выложенная камнем дорога, по которой в город въезжали гости. — Перед вами великое царство и гномий город — Дварроуделф.  Дивясь красоте и масштабам города все оглядывались по сторонам, рассматривая город, будто застывший в жизни несколько веков назад. Казалось, что город умер, хотя раньше здесь кипела жизнь. Это была гномья столица, здесь всегда было немыслимое количество народа, гномы, люди, эльфы: кто-то приезжал сюда по торговым делам, кто-то с посланиями от владык, кто-то был просто путником, которого занесло удивительным образом в эти края. — Да уж, действительно нет слов, — прошептал Сэм. Братство прошло по дороге из камня, выложенного различными узорами и орнаментами. Пройдя не меньше полутора лиг по залам, между колонн, что будто держали небосвод, путники пришли к проходу, прорубленному в скале не так аккуратно и искусно, как все остальные созданные гномами, что сильно удивило Гендальфом и Гимли, что знали гномью любовь к камню, и, что те не могли так неаккуратно прорубить проход без веских причин. Из прохода лился свет, это было удивительно в глубочайших Копях Мории. Подойдя поближе к проходу, стали видны очертания странного аккуратно обработанного монумента из камня, на котором были высечены надписи на Кхуз-Дуле, на них падал луч света, прорвавшийся сквозь небольшое отверстие в стене. Вокруг были разбросаны книги, вырванные листы, свитки, поломанные стрелы, ножи, обломки гномьих секир. По разным углам сидели скелеты, в полном боевом обличье: с оружием, в шлемах и кольчугах, и из многих торчали гоблинские стрелы. Вырвавшись вперёд Гимли подбежал к странному монументу и, упав перед ним на колени, зарыдал. Рука его так же крепко держала родную секиру, на которую он опирался, дабы не упасть пред могилой родича. — Здесь покоится Балин, сын Фундина. Повелитель Мории, — подошедший к камню, который являлся могилой, Гэндальф прочитал гномьи руны. — Так значит он мертв. Этого я и боялся… — Гэндальф снял шляпу и приложил к сердцу пред могилой. Гроб был в пыли, грязи и паутине. Тауриэль слегка вздрогнула, вспомнив о пауках. Были у неё свои причины ненавидеть этих тварей. Отступив на шаг назад, волшебник взглянул на скелет гнома, сидевший упершись о могилу Балина. В руках гнома была книга, что отличало его от других в этом месте. Она была не изодрана, её обложка сделана кожи, не валявшейся на грязных полах Мории, а была крепко прижата к грудной клетке гнома, ведь сердца у него уже не было. Гэндальф осторожно отодвинул кисть скелета и взял в руки книгу. Когда та оказалась открыта, в воздух взлетел огромный клуб пыли, и волшебник раскашлялся. Пролистав пару страниц, он зачитал строки: — Они захватили мост и второй чертог. Мы забаррикадировались, но долго нам их не сдержать. Земля содрогается. Барабаны. Барабаны бьют в глубине, — волшебник перелистнул страницу, на которой текст резко обрывался. — Нам не выбраться. Тьма движется во мраке. Нам не спастись. Они близко.  Стоило лишь Гэндальфу произнести последние строки в книге, как послышался жуткий грохот. Оказалось, что Пиппен перепуганный словами Гэндальфа попятился назад и нечаянно задел скелет гнома, сидевшего на краю колодца. Его череп упал в бездну колодца, вызвав жуткий грохот. Все с упреком и мгновенным страхом, от того, что же будет дальше, взглянули на хоббита. Не успел тот никак оправдаться, как остальной скелет полетел вниз, таща за собой цепь, ведро и громадный крюк, создавая ещё больший грохот. Пиппен виновато поморщился, соображая, что натворил. Мгновение царила абсолютная тишина, и прервал её Гэндальф, захлопнувший книжку: — Тук, болван! В следующий раз прыгни туда сам и избавь нас от своей глупости, — но тут же осёкся. Странный звук послышался со всех сторон. Ещё один. И ещё. Барабаны…